Не забудь меня похоронить

Мария Кейль (2024)

Когда Кириллу исполнилось три года, призраки едва не убили его на похоронах деда. С тех пор во снах мальчика преследуют шелест листьев, промозглый холод и шепот: «Ты только не забудь его похоронить». Кириллу семнадцать, и он не говорит ничего лишнего: каждое его слово звучит для демонов как приказ. Только в церкви парень чувствует себя спокойно. Но с осенним ветром в будни врываются знакомый шепот и тьма. Как связано появление в городе ведьм с таинственными смертями? И как защитить свою семью, если в призрачный мир никто не верит и помощи ждать неоткуда?

Глава 7. Нечисть

Славка

Хотел спросить, чего Кир странно себя вел после выступления. Брат смотрел на Алису, будто видел ее где-то. Или будто запал. Я помотал головой: глупость. Он слишком увлечен духовными закидонами. А мне было отлично: она опять прислала селфи. Теперь из-под одеяла торчало чуть больше, чем пол-лица. Но даже до шеи не дошла. А хотелось увидеть, очень хотелось.

Я собирался в школу и параллельно думал о подарке, чтоб прям в сердце и душу ей. Брат невозмутимо ел соевый творог и листал газету. Я никогда не понимал для чего, но он был подписан на несколько новостных и пару богословских изданий. Зачем, если все новости можно найти в интернете? Но Кир с завидным постоянством листал страницы из дешевой бумаги по утрам, прямо как отец в нашем детстве. Может, это еще и потому, что он не любит телефоны? Хотя сначала он все равно в сети ленту просматривал.

Я пощелкал у него пальцами перед лицом. Звать все равно бесполезно, не услышит в наушниках.

— Кир? Ты заснул? — Взгляд у брата остекленевший. Тоже иногда бывало.

Он аккуратно свернул и отложил газету.

— Ты веришь в совпадения, Слав?

— Не больше, чем все. — Я пожал плечами и налил себе чай. — Это же ты у нас по промыслам божьим специалист.

— Не специалист. К сожалению.

— Чего это тебя с утра поперло?

— Ничего. Иди, а то опоздаешь.

Я хмыкнул. Вот всегда так. У меня занятия начинаются позже, у него раньше. А из нас двоих не торопится как раз он.

— Ну, это ты можешь опоздать, не я.

Допил чай и вышел.

— Дашь мне телефон этой Алисы? — спросил Кир, когда я уже стоял в дверях.

— Зачем?

— Чтоб знал, кому звонить, если мой братишка пропадет.

Звучало логично, но в то же время… Ой, вот я еще Рельсу не подозревал!

— Пиши, бро. — Я продиктовал номер и ушел.

Кирилл

Когда брат вышел, я перечитал еще раз короткую заметку в газете. Потом загуглил. Попрощался с матерью и вышел на улицу. И только в парке позвонил в White fox — спросить, на месте ли Петр Алексеевич.

Он был на месте. Во всем черном, осунувшийся.

— Ты что хотел, Кирилл? Днем нечасто у нас бываешь.

— Простите. Мне надо связаться с Котом. Знаю, что это вы его ко мне отправили.

Мужчина пристально посмотрел на меня.

— Ты же понимаешь, что адрес я его не знаю. И если б знал — не дал бы.

— Понимаю. И даже не буду спрашивать, как вы познакомились.

Он нахмурился и покосился на стол.

— Да чего уж теперь… Мы с Баюном… с его отцом… работали вместе. Вернее, я на него. Моложе был, отчаяннее. Да и времена другие. Я, как видишь, остепенился давно. А они нет. — Он взял телефон и начал забивать номер по памяти. — Только потому, что ты вернул Баюна. Я поговорил с ним, как давно не говорил. Спасибо тебе.

Он протянул мне смартфон, где уже шли гудки.

— Алексеич? — спросил абонент на том конце.

— Эм. простите. Это Кирилл, вы меня помните? Как умер ваш отец? Все же хорошо было. — Я надеялся, что не выгляжу бестактной сволочью.

— А, это ты, экзорцист. — Викинг устало выдохнул. — Отец покончил с собой. Застрелился.

— Быть не может!

Да, отец викинга мучился в сомнениях, но я не видел, не чувствовал в нем ничего такого, что толкало бы на смерть! Это не имело ничего общего с тем, что я видел демонов, но предчувствия меня никогда не обманывали. Кот помолчал, потом ответил:

— Я заеду через час за Алексеевичем. Поговорим. Никуда не уходи.

* * *

Пока я ждал, Серега принес кофе. Он рассказывал про разную ерунду из интернет-магазинов, типа клавиатуры с подсветкой и usb-подогрева для кружек. И долго, весело распинался про новомодные шпионские приблуды, которые нельзя заказывать, вроде ручки с веб-камерой или диктофона в брошке. Я не вникал: в груди поднималось жуткое чувство.

Ты не умеешь умирать…

Я обернулся на шепот. Никого не было, только успел почувствовать отголосок тени.

Мы тебя найдем…

Ты сам сдашься…

Два других голоса исчезли так же быстро, как и появились.

Ты ведь забыл…

Тело пробила дрожь, я дважды обернулся и остался стоять. Много раз слышал голос во сне, но ни разу — наяву. Именно этот голос — нет. Рука сама потянулась за наушниками в кармане, но я не успел спрятаться за шумом рок-музыки.

— Эй, парень. С тобой-то все нормально?

Моего плеча коснулся знакомый мне мужчина. Только сейчас в его глазах была боль и злость.

— Здравствуйте… Кот. — Я немного оробел. В черном мужчина выглядел устрашающе, злой и усталый взгляд добавляли ему суровости.

— Давай в машину.

Не дожидаясь ответа, Кот вышел. Пришлось бежать за ним. Мы сели в темно-синюю иномарку.

— Не думал, что вы мне ответите.

— Бывает. — В голосе не было иронии, только боль. — И зови меня Василий. Кстати, тебе Алексеич сказал?

— Нет, в газете был некролог. Кто-то из работников похоронного агентства впечатлялся тем, где ваш отец служил в свое время.

Кот поцокал языком.

— Он этим не гордился, ну да ладно. Что ты хотел?

— Расскажите, что случилось.

— Женщина какая-то к отцу пришла. Закрылся он с ней, потом пообедал с нами. И вроде такой как раньше почти. Потом собрался и в церковь сходил. Я обрадовался. А он после еды говорит: «Ну, теперь и помереть можно». Никто ничего плохого не подумал, а он ушел в комнату и. Взял пистолет — и пулю в лоб. Как так, а?

— Это странно. Не чувствовал в нем подобного. — Мужчину мучила совесть, но он хотел исправить что-то, а не умереть. — А что за женщина, как выглядела?

— Ну, баба как баба. Ноги от ушей, волосы черные, платье черное. Глаза, наверное, голубые, а может, и зеленые, кто бы ее разглядывал. Она сказала странно: «Вы ему белую простыню постелить не забудьте». Мы еще переспросили, в смысле? А она…

— «Похоронить не забудьте», — закончил я за него. Меня снова трясло. Он кивнул.

— И жутко так стало. Я подумал — может, какая дурацкая современная шутка. А потом отец застрелился.

— Спасибо, что рассказал… и.

— Давай на «ты». Кто она, знаешь? И делать мне что?

Господи, дай верный совет. Василий Кот смотрел на меня, будто я знал больше него. Будто я был святым или вроде того. Что сказать? Я дотронулся до креста под рубашкой.

Боже, дай мне верных слов… для этого человека.

— Похорони. Отпеть тебе его не позволят. Но сам помолись. Попытайся жить по совести. Увидишь ту женщину — обходи стороной.

— Да я если найду ту ведьму — убью. — Он сжал зубы.

— Лучше позови меня.

— Тоже поквитаться хочешь?

— Нет. Задать пару вопросов.

Он прищурился.

— Ну хорошо. Ты батин подарок держи при себе, от всего твое Слово Божие не спасет.

Я хотел спросить, что же в подарке, потому как все еще его не распечатал. Но мы остановились, и Кот открыл дверь машины. Я вышел. Не знаю, полегчало ли ему от рассказа. Но мне было паршиво. Зачем я спросил? Зачем мне эта ведьма? Да и ведьма ли она? Одержимая наверняка. Или просто женщина.

А что делать с бесплотным голосом?

Я сел на автобус и поехал знакомым маршрутом к старому кладбищу. Часовня встретила меня темными окнами и закрытыми дверьми. Я прошел по тропинке к могилке деда.

Не люблю кладбища — всегда вспоминаю там сны.

Не люблю кладбища — там тихо, но шумно, стоит только прислушаться.

Я сел у могилы деда.

— Что пошло не так, а, старик? Кто тот смотритель часовни? Что значит — похоронить? Отца похоронили ведь. И давно уже. Да и как это можно забыть?

Только я так ни разу и не был на могиле.

Не смог. Она там, дальше. Но что такое полста метров для совести?

Зазвонил телефон. Это был отец Игорь.

— Ты где, крестник? Что творишь?

— Гуляю, — уклончиво ответил я, рассматривая падающие листья кладбищенских берез. Здесь бы читать Цветаеву, но ее надо читать летом, когда сквозь листву пробивается яркое солнце, когда и вправду можно искать землянику.

— Зайди ко мне, как освободишься, Кирилл.

Я посмотрел на часы.

— Хорошо, я через сорок минут буду?

И все же… Я шел не спеша вдоль могил. Не позволял себе оборачиваться. Не смотрел на землю — хотя и видел то блестящую монету, то кольцо. Я знал уже, это морок, демонические шутки. Если не поднимать с земли, не выносить за ограду погоста, то ничего не случится. Но если взять, то кто знает, что будет дальше. Бывали болезни, одержимости. да и совсем жуткие вещи: парень тетрадку на кладбище нашел, писал там имена, а те люди умирали.

Шагал я спокойно, расправив плечи. Теням — а они пока молчали, — теням нельзя давать и намека, нельзя давать шанса усомниться в силе.

Выйдя на дорогу, я обернулся. Часовня по-прежнему была заперта. Что старец имел в виду? Миновав ограду, я позволил себе прибавить шагу, чтобы успеть на автобус.

* * *

У порога церкви я снял наушники и перекрестился. Посмотрел на золотой купол, увенчанный крестом. Толкнул тяжелую деревянную дверь. До сих пор иногда хотелось постучать и спросить: «Можно?»

— Отец Игорь?

Он сидел на лавочке у окна и, как когда-то со мной, разговаривал с женщиной. Она что-то сказала, понизив голос, и мне послышались знакомые нотки призрачного тембра. Может, это я просто брежу и у каждой девушки или женщины слышу тот голос? Схожу с ума?

Взял свечу и поставил ее около иконы Сергия Радонежского.

— За здравие разума раба твоего Кирилла, — шепотом сказал я.

Я стоял и смотрел в огонь. А через огонь — на почитаемого Святого. Сквозь высокие окна пробивался слабый осенний свет.

В огне… хотел бы я увидеть в огне что-то. Как героиня одного известного фильма. Увидеть будущее или прошлое, увидеть и понять. Но нет. Я смотрел в огонь и видел только огонь. Огонь и немного — себя.

— Кирилл? Кирилл, ты меня слышишь? — Отец Игорь коснулся моего плеча и вырвал из мыслей. — Кирилл, это Оксана. Оксана, это мой крестник, Кирилл. Он завтра вам поможет. — Не хотелось смотреть ей в глаза, но отец переспросил: — Кирилл? Ты меня слышишь?

— Да.

И я в упор встретился со взглядом синих глаз. Синий принято сравнивать с небом или морем, но мне не хотелось сравнивать. На мгновение показалось, что только ее синий — настоящий, чистый цвет в мире. А остальное — подделка. Удивительно, но, кроме ярких глаз на светлом лице, остальное было предельно однозначным. Черное платье, черный плащ, черный платок. Черные волосы, прядкой выбивающиеся из-под платка. Черные — да не совсем. В огне свечей на них играли красновато-шоколадные отблески.

Сказать, что я лишился дара речи, я не мог, потому что действительно его лишился. Она была красива, но меня парализовал страх. Я чувствовал ужасающую неизбежность.

Она чуть улыбнулась, взяла меня за руку и мягко произнесла:

— Кирилл? Ты поможешь моей сестре?

— Да…

Она задержала мою руку в своей на мгновение, потом отпустила, и наваждение прошло.

— Скажешь номер телефона?

— Зачем? — Я продолжал изрядно тупить, и даже отец на меня странно посмотрел.

— Я тебе позвоню, Кирилл. — Мое имя она произносила совершенно по-особенному, мягко и нежно.

Я представил, как буду слышать ее голос в телефонной трубке, и невольно вздрогнул.

— Лучше напишите в мессенджер. — Я продиктовал ей цифры.

— Хорошо. Только пообещай мне. — За маленькую паузу между словами у меня в сознании промелькнуло пустое кладбище, а Оксана закончила: — Обращаться ко мне на «ты».

Пришлось кивнуть. Оксана поблагодарила отца, перекрестилась перед Сергием Радонежским и вышла.

— Красивая девушка, — сказал отец Игорь. Он тоже смотрел ей вслед. Смотрел… Эй, отче, неужели она тебе действительно понравилась? А как же матушка?

Дверь храма закрылась за девушкой, и мы уселись на скамейку.

— Она вчера пришла к нам в храм, у нее сестра одержима. или Оксана так думает. Но девочке плохо. Поможешь? Я знаю, ты стараешься не использовать свой дар просто так, да и Церковь не одобряет экзорцизм. Мы вроде и должны все бесов изгонять уметь. но в них никто не верит, потому и не умеем. Пойдешь?

— Да я.

— Я-то уж точно не могу просто так пойти. Девочка, видишь ли, католичка. Они недавно в город переехали. Будет неуместно, если пойду я. А ты — ты пока просто парень.

Я помолчал.

— То есть вы знали. Да? Отец Игорь?

— О чем знал? — Он с любопытством посмотрел на меня. И я понял, что нет. Не знал. Это просто совпадение. Но слово я уже сказал. Я глянул на лик Святого Сергия: нет, мозгов мне не прибавилось.

Рассказать? Промолчать?

— Давайте пройдемся.

— Хорошо. — Он встал. — Тогда я все закрою, вечер уже, служба закончилась. Пойдем.

Мы шли по тропинке, и я смотрел, как загорались фонари. Изо рта вырвался пар. Холодало, мерзли руки. Отец Игорь шел размашисто в длинной черной рясе. Он имел смелость ходить в ней почти всегда. Даже школьные родительские собрания его мало смущали. А я? Насколько я могу быть смелым?

— Я. виноват. Не сказал.

— Чего? — Он остановился и посмотрел на меня. — Кир, ты же знаешь, ты мой крестный сын. Ты можешь открыть мне все что угодно.

— Я…

У него зазвонил телефон.

— Сейчас, подожди, я отвечу! Что? — Он обернулся. — Кир, срочно вызови такси до 4-й больницы!

— Что случилось?

— Вызвал?

Я кивнул. Он вздохнул пару раз, я знал — он мысленно читает молитву.

— Аня на операции.

Я молча показал ему телефон с приложением. Мигало «машина будет через две минуты». Мы сели вместе. Всю дорогу он молчал, а я не смел заговорить. На подъезде к больнице отец Игорь сказал:

— Ты придешь и завтра мне все расскажешь. Обещаешь?

Я кивнул.

— Пойдем.

Мы зашли вместе в больницу. Если бы я знал, что завтра не наступит никогда… Аня оказалась жива, и, в общем, ничего страшного. Просто тетя Света, как ее звал знакомый врач, она же матушка Фотиния, сильно перенервничала и объяснила отцу Игорю не очень понятно. Аппендицит. Ничего действительно серьезного и непоправимого.

Когда я пришел домой, Славка уже спал. Коробка была под кроватью. Внутри оказался тяжелый деревянный футляр, обтянутый потертой тканью. Там на бархате лежал старый наган со сложной гравировкой на рукоятке и пули к нему.

Как интересно, теперь тебя можно соблазнить на убийство…

Бесплотный голос заставил меня вздрогнуть, и револьвер выпал у меня из рук. Славка пошевелился от шума, и я быстро убрал оружие в коробку, а коробку спрятал.