Полуночный охотник

Мария Семёнова (2025)

Далёкие времена, когда чудесное и незримое было неотъемлемой частью людской жизни… Викинг Арнгрим пытается разобраться в чересчур прихотливых извивах своей судьбы. Собрав разношёрстную корабельную рать, он отправляется за ответами на далёкое Змеево море… Юная Кайя, избранница духов, осталась в мире совсем одна. Всё, что у неё есть — великий шаманский венец, за которым ведут охоту люди и нелюди. Но даже в чужой земле, полной врагов, найдутся те, кто поможет и полюбит. Своим путём, направляемый волей богов, идёт могущественный Безымянный нойда. Ему вручена душа, важная для судеб мира. Осталось найти для неё тело… Трое охотников идут во тьме — каждый по своему следу. А из-за грани бытия за ними наблюдают чьи-то синие очи…

Глава 3. Проклятое племя

Кайя открыла глаза и увидела, что лежит на песке на незнакомом берегу.

«Где я? — подумала она, моргая. — Что со мной? Я жива… или это уже берег Нижнего моря?»

Мягкий свет солнца разливался по небу, матово просвечивая сквозь рябь облаков. Ночь или день — поди пойми.

— Оляпка, — прошептала Кайя, — приди, мой сайво…

Маленький сайво тут же дуновением тепла шевельнулся за пазухой.

«Я жива!» — выдохнула девушка.

С моря доносился тихий мерный плеск набегающих волн.

«Вода далеко… Уже отлив…»

Кайя шевельнулась и тут же застонала от резкой боли во всем теле. Особенно мучительно ныли плечи и руки. «О мать-чайка, кажется, я больше никогда не подниму их!»

Вокруг все казалось одновременно и знакомым, и чуждым. Кайя вновь усомнилась, уж не на берег ли Нижнего моря вынесли ее волны. Там же весь мир навыворот — и море не с той стороны, и солнце светит не там, где ему положено…

«И я увижу родителей!»

Кайя заставила себя успокоиться. Сайво все еще с ней — значит, она не утонула.

Чуть повернув голову, Кайя покосилась в сторону. Песчаный берег, поросшие травой дюны… Берег убегал вдаль, туда, где гладь моря сходилась у окоема с синеватой полосой леса.

«Северный берег! — сообразила Кайя. — Вот почему здесь все наоборот! Я пересекла Змеево море!»

Тут ей разом вспомнилось ее плавание. Бешеная пляска волн, свист ветра, споры с короной, сияние из-под воды, борьба со сном, бесконечная усталость… Грохот прибоя, первые лучи рассвета и молитва Кавраю.

— Спасибо тебе, Отец чар! — с глубоким благоговением прошептала Кайя.

Она даже не сомневалась, что именно заступничество бога шаманов помогло ей пристать и выбраться на берег. Кто бы еще ей помог? Не корона же?

«Пристать… Где моя лодка?!»

Кайя подскочила, забыв про сон и боль в теле. Однако сразу же перевела дух, увидев кережу совсем рядом. С виду лодка совершенно не пострадала. Вон вся поклажа на месте, в крепко привязанных мешках из тюленьей кожи. Только мешки, кажется, открыты…

Кайя недоверчиво прищурилась.

«Кто открыл мешки? Как я выбралась из лодки?»

Девушка оперлась на руку, собираясь встать… И тут рядом, будто в ответ на ее движение, раздался прерывистый вздох. Кайя резко обернулась — и увидела незнакомцев.

Неподалеку от нее кружком расположились несколько человек. Они сидели на корточках и молча глядели на девушку, положив на колени короткие копья. Судя по их виду, ждали они так уже давно.

— Кто вы? — спросила Кайя, растерянным взглядом скользя по чужакам.

Впереди, ближе к ней — две женщины и старик, позади — толпа подростков. По лицам — вроде люди, по одежде — и не скажешь. Впервые Кайя видела такое — одежда безо всяких обережных узоров на живом человеке.

По спине снова забегали мурашки. Кому больше не нужны обереги от вредных духов? То-то же…

Кайя со вздохом села на колени и приветствовала чужаков низким поклоном.

— Здравствуйте, предки! — торжественно произнесла она. — Правда, не знаю, следует ли желать здравия там, где больше нет смертных тел… Где же мои отец и мать? Почему не вышли обнять свою дочь? Разве они…

Голос Кайи дрогнул. О чем она? Ишь, размечталась! Конечно, родителей здесь нет. Их жизни забрало чудище из моря. Их души, наверно, у него в плену…

«А бабушка Морошка?»

Кайя нахмурилась. Бабушка должна быть здесь! А ее встречают какие-то чужие мертвецы…

— Почему вы пришли? — строго спросила она. — Вы не моего рода!

Жилистая крепкая женщина средних лет, что находилась к ней ближе всех, усмехнулась.

— Это верно. Ты и одета, и говоришь не как мы, хотя твоя речь нам понятна. Ты приняла нас за мертвецов?

— Вы разве не…

— А мы приняли за мертвую тебя. Ты лежала в погребальной лодке со всем добром, с пищей в дорогу, как положено. Утренний прилив выбросил твою лодку на отмель, чудом пронеся между острыми скалами. Мы заметили, что ты дышишь, и вытащили тебя на берег. И ждали…

— Пока я не замерзну насмерть? — не удержалась Кайя.

— Ждали, что ты сделаешь и скажешь, когда проснешься, — спокойно продолжала женщина. — Если ты думаешь, девушка, что нам не приходилось возвращать в исподний мир ходячих мертвецов, то сильно ошибаешься…

Кайя покосилась на копье в руках женщины и подумала, что та, похоже, отлично умеет с ним обращаться.

— Чтобы выжить на этом берегу, дитя, надо уметь быстро понять, кто перед тобой, — произнес сидевший рядом с женщиной худой старик. — Проснувшись, ты первым делом вознесла хвалу Отцу шаманов. Мы тоже чтим Каврая… Но ты слишком молода для гейды.

— Я была ученицей гейды, — ответила Кайя на невысказанный вопрос. — И да… я теперь тоже говорю с духами. Но это на самом деле случилось совсем недавно.

Старик и женщины переглянулись. «Небось залезли в короб с короной!» — с тревогой подумала Кайя и добавила:

— Моя наставница умерла, и я унаследовала ее силу. Меня охраняют могучие сайво моря и сам Каврай!

— Несомненно, так оно и есть, иначе ты не добралась бы сюда живой, — кивнула первая женщина, поднимаясь с корточек. — Как тебя звать, юная гейда?

— Люди зовут меня Чайкой.

— А меня — Сельга. Я — глава рода, та, что ведет наше племя. Вернее, все, что от него осталось. Как видишь, нас не слишком много…

— Ваших мужей убили враги? — спросила Кайя с сочувствием.

Она давно уже заметила, что среди тех, кто вышел на берег против «ходячего мертвеца», не было ни одного взрослого мужчины.

— Когда от племени отворачиваются его собственные боги, — вздохнула женщина, — врагами становится все: море, земля, духи, звери…

Кайя в замешательстве скользила взглядом по изможденным лицам живых людей в погребальных одеждах. Да они и были мертвы при жизни. Но как такое могло случиться? Что натворили эти люди, если даже родной зверь-предок от них отказался?

Сельга встала, подошла к ней и протянула руку:

— Мы поможем тебе, юная гейда. Пойдем с нами, если не боишься.

* * *

Огонь ярко горел, согревая и разгоняя кровь, возвращая жизнь в тело и веселя душу. Жар пламени обволакивал ноги и живот, грудь и плечи. Как тепло! Что может быть лучше тепла! Оленьи шкуры, опущенные с наветренной стороны, защищали большой шатер от сквозняка. Этот шатер, как сказала Сельга, служил племени местом общинных сборищ. Летние вежи длинными холмиками поднимались в стороне, на их крышах зеленел мох. Эти жилища ласкали Кайе взгляд — они были так похожи на тайные землянки сихиртя…

Но туда ее не пригласили. И еду для нее приготовили прямо здесь, на берегу.

— Это произошло много лет назад, — рассказывала Сельга, сидя ближе всех к очагу. — Наше племя счастливо и безбедно жило на берегу залива Лахтака. Мы — приморские саами, не оленные. У нас нет стад — нас всегда кормило и одевало море. Мужчины ловили рыбу и добывали всякого морского зверя, кроме морских зайцев-лахтаков, потомков нашего прародителя. И вот однажды старшему сынишке вождя стали сниться страшные сны. «Ему суждено стать шаманом», — поняли люди. Позвали старичка Кумжу — нойду, что жил по соседству. Тот забрал мальчишку с собой и увел его в тундру. Лучше бы они оба никогда не возвращались!

Кайя, переодетая во все сухое, слушала хозяйку, изо всех сил борясь со сном. Живот изнутри приятно грела густая рыбная похлебка. «Ложись, отдыхай!» — так и уговаривали теплые шкуры, наваленные на помост слева от очага. Но Кайя не поддавалась дремоте. То, что рассказывала Сельга, было очень важно. Необходимо знать, с кем имеешь дело, и понимать, как поступить дальше.

— Прошло время, и нойда с учеником вернулись. Мы не узнали мальчишку. Ему было уже шестнадцать. Его глаза изменили цвет — они стали бледно-голубыми, как древний лед. И нрав у него совсем поменялся. Сколько в нем стало высокомерия, сколько гордости! Страх он, кажется, и вовсе утратил. «Вот что делает с людьми шаманское превращение», — думала я, глядя на него. И робела подойти… Я была его младшей сестрой, — пояснила Сельга в ответ на недоумевающий взгляд Кайи.

— Да, мы все помним его, — подтвердил худой старик. — Все, кроме наших детей. Много лет прошло с тех пор… Но те дни врезались в память, как писанки на прибрежных камнях. Помнишь, Сельга, какой праздник закатил твой отец, Шуур-Лахтак? Все мы простодушно радовались возвращению его сына. «Теперь у нас будет новый, сильный нойда!» — шептались старшие. А голубоглазый мальчишка сидел по правую руку вождя, надменно выпрямив спину, с таким видом, словно уже стал величайшим из шаманов. Вот поэтому-то боги и приметили его… И с самого Нижнего моря приплыла к нам в залив великая Бабушка-Рыба. Ее появление напугало племя Лахтака. И знаешь, что предложил этот нойда-недоучка? Поохотиться на нее! Какое помрачение нашло на нас, что мы согласились?

— Убийца Бабушки! — сорвалось вдруг с губ Кайи, прежде чем она успела осмыслить свои слова. — Неужели…

— Да, его так потом прозвали, — криво усмехнулась Сельга. — А имени у него и вовсе нет. Он не успел пройти обряд наречения взрослого имени и остался безымянным.

— Безымянный нойда, — прошептала Кайя прозвище знаменитого чародея. — Так это… твой брат?!

Лицо женщины стало строже.

— У меня нет брата, — отрезала она. — Племя изгнало его, надеясь отвести от себя проклятие. Но, увы, нам это не помогло. Преступление оказалось слишком ужасным…

За спиной Сельги послышался приглушенный шепот родичей:

— Гнев богов был велик!

— Убитая Бабушка-Рыба сама наверняка была богиней или ее родственницей…

— Все лахтаки разом покинули наш залив…

Сельга подняла руку, призывая своих людей к тишине.

— Все так и было. В тот день вершина Белой Вараки, нашей священной горы, навсегда окуталась облаками. Больше мы не видели ее сияющей белизны. И тогда мы поняли, что оскорбили богов. Злодеяние нашего сородича не прощено, отвечать придется всем. Даже духи-хранители отвернулись от нас. Мы остались одни в пустом мире…

— Сперва ушла вся рыба из залива, — мрачно заговорил старик. — А когда наши мужчины вышли на большой лов в дальнее море, появилась стая косаток. Обратно наши охотники не вернулись…

— Но ведь косатки не едят людей, — заметила Кайя.

— Да, они просто перевернули и потопили все лодки, — кивнул старик. — После этого удача отвернулась от племени. Земля перестала родить, улетели птицы, дикие олени ушли. Не стало ни дичи, ни ягод, ни даже грибов. Люди терялись в сопках, тонули в болотах, болели, слабели, умирали…

— Мы хотели уйти с опустевшего берега, — глухим голосом заговорила Сельга, — поискать удачи в чужих краях, но не могли. Зимой нас не пускали бури и снегопады, а летом встречали копьями и стрелами соседи. И духи голода начали подбираться к нам, похищая то одного, то другого… Сперва стариков, потом малых детей… И мы поняли, что боги оставили нам всего один путь — на север. Дождавшись, когда утихнет снежная буря, мы запрягли в сани собак и вышли на полночь. Мы шли день за днем; кто-то замерзал под пронизывающим ветром, кто-то терялся в пурге… Кто-то утрачивал последние силы и молча ложился в снег… Нас мало осталось, как видишь. Здоровые женщины, подростки, несколько стариков покрепче… Мы просто шли и шли, и лютый ветер хлестал нас в спины, будто подгоняя. И вот однажды пришли сюда, на этот берег. Здесь ветер наконец затих.

— Проклятие духов Белой Вараки нас тут уже не достанет. — Старик усмехнулся редкозубым ртом. — Здесь совсем другие духи! Они нам не друзья… но и Белая Варака им не указ.

— Что же это за место? — спросила Кайя, слушавшая горестный рассказ затаив дыхание.

— Хочешь знать, куда тебя занесла воля Каврая? — хмыкнул старик. — В наших краях эту землю зовут страной Тумана, где в каменистых горах прячется зимой солнце… Местные называют ее страной Летучего Камня. В землях карелов ее называют Похъёла…

— Похъела? — повторила Кайя. — Я слышала это слово! Но не помню где.

— В страшных сказках, не так ли? Это скверная земля, дитя. Людей здесь мало, разве только небольшие поселения на берегу и в сопках, к югу отсюда. А дальше, за лесами, начинаются снежные горы, где нет ничего, кроме камня и ледников. Там, где огромные утесы обрываются прямо в море, живут хищные крылатые твари… К счастью, это далеко, много дней к западу отсюда.

— Вот в такие земли загнали нас духи, — вздохнула Сельга. — И тебя, юная гейда. Впрочем, сейчас у нас на берегу почти спокойно. Мы живем тихо: ставим сети, вялим рыбу, ходим в лес по ягоды, но далеко не забираемся. Переходим с места на место, пока есть пища или пока не прогнали… И тогда, без защиты свыше, мы снова уходим, все дальше на север…

— Мое племя тоже так бродило, — дрогнувшим голосом сказала Кайя.

И замолчала, вспомнив Кэрр.

— И что с ним стало? — спросила старуха. — Оно нашло себе пристанище?

— Да, нашло… Но за это пришлось заплатить.

Все трое старейшин дружно закивали. Кайя поняла, что они уже думали об этом. И вполне готовы платить, лишь бы найти себе покровителя.

— Я была частью этой платы, — мрачно добавила девушка.

И снова — ответные кивки. А Сельга добавила, прищурившись:

— Меня не удивляют твои слова. Я вижу, что ты посвящена духам. Я хоть и не гейда, однако мой брат был шаманом, и я тоже кое-что способна увидеть и понять…

Она повернулась к старейшинам, пошепталась с ними и сказала:

— Мы дадим тебе приют, Кайя. Можешь жить рядом с нами сколько захочешь.

— Но покуда не пройдешь очищение, — буркнул старик, — в селение тебе нельзя. Наверняка за тобой притащилась уйма чужих духов!

— Еду готовь себе сама, — добавила Сельга, — утварь мы тебе дадим.

— Благодарю вас, добрые люди, — склонила голову Кайя.

Она была тронута. Хоть и понимала, чем обязана дружелюбию этих бедолаг — да и тому, что ее боятся пускать под кров.

«Не просто так они меня привечают. У них нет шамана, они уже несколько раз об этом сказали. Наверняка сперва будут присматриваться, а потом предложат стать их гейдой, — подумала девушка. — Все как и предсказывала Сила Моря…»

Кайя пока не решила, надо ей это или нет. Но она не знает, куда идти, а эти изгнанники добры к ней. Ведь не случайно Каврай привел ее именно сюда?

«И это то самое племя, в котором родился Безымянный нойда… Может, мне суждено исправить причиненное им зло?»

— Мы покажем тебе хорошее место, где можно поставить вежу, — сказала Сельга. — Тут неподалеку, за дюнами, есть березовая роща…

За спиной женщины беспокойно зашевелились сидящие подростки. Сельга обернулась, окинула их жестким взглядом.

— Мы покажем нашей гостье место и поможем устроить жилье, — твердо произнесла она. — А сейчас пришло время песен. Младшие, садитесь ближе к огню. Акка Куда!

Подростки расступились, пропуская вперед ветхую, беззубую старуху. И как только ей удалось перейти через море?

— Мы закончили говорить о делах. Прошу, спой нам о севере, который всегда ждет с распахнутой пастью… Да не иссякнет наша память! Да укрепятся наши сердца!

Остаток долгого вечера Кайя запомнила урывками. Ей страшно хотелось спать, но встать и уйти было невежливо. Сквозь дрему она слушала долгие песни старой Куды, и образы из этих песен приходили к ней в сновидениях. Явь сливалась с вымыслом; боги и духи из песен выглядывали из сумерек, всматриваясь в лица живых. Кайя вздрагивала, терла глаза и видела, что никаких духов нет. Только изгнанники рода Лахтака слушают старухины песни, и отблески пламени пляшут на их неподвижных лицах.

Да и было от чего им застыть!

«Право же, такое чувство, что я снова угодила к акке Кэрр», — думала Кайя, слушая пение старой саами…

Путь к северу тянется берегом моря,

Пока не укроется вечными льдами:

Им плыть сквозь туман до скончания мира,

Тепла не узнать, никогда не растаять.

Под ними, во тьме, есть еще одно море,

Покрытое льдом, а под ним еще третье.

Там, в Донной стране, в глубочайших глубинах,

Есть вежа владычицы Нижнего моря.

От смертных людей Ябме-Акка ей имя,

От взора ее все болеет и чахнет,

И алчет она, собирая добычу,

Охотиться шлет сыновей-людоедов.

Владыка Пурги насылает бураны,

Владыка Морской разверзает пучины,

И Черной Морскою Стеною владеет

Тот, что пробуждает великие волны.

Безглазы все трое, но чуют поживу,

И каждый два рта на нее разевает:

Уста на лице, и уста среди брюха,

И все острозубы, и все ненасытны.

Зломерзкого гнуса гудящие тучи,

Мошка́ и комар — вот их младшие сайво,

А стаи косаток, волков океана —

Послушные зову охотничьи своры.

Три брата на промысел ходят ночами

И гонят живых, словно диких оленей.

Погублены жизни, похищены души,

И полнится вежа несметной добычей…

— Наша гостья загрустила, — донеслось до Кайи сквозь дрему. — Уж не съели ли сыновья Алчущей ее радость?

— Меня заставили задуматься песни почтенной акки, — сказала Кайя. — Почему бы не спеть что-нибудь… повеселее? О щедрых духах леса и морского берега, о доброй охоте и вкусной рыбе?

— Наши песни — предостережение, — ответила Сельга. — Мы поем их, чтобы всегда помнить, что нас ждет. Для нас, проклятых, нет безопасного места на свете. Мы должны всегда помнить, — обернулась она к подросткам, — что за преступление бывшего родича боги осудили нас на погибель. Зло может прийти откуда угодно. Но даже рыба бьется в сетях, пытаясь отсрочить смерть. Мы должны уметь постоять за себя…

— Если бы я могла снять ваше проклятие! — воскликнула Кайя. — Но я совсем неумелая гейда. Правда, у меня есть…

Она прикусила язык. «Не успела отказаться от Силы Моря — и тут же бежать к ней за помощью? Пусть даже ради благой цели…»

— Оно и видно, что ты неумелая гейда, — проворчал старик. — Такая скорее навредит, чем поможет. Особенно если возьмется за что-то непосильное…

— Мы видим, ты добрая девушка, — поспешно добавила Сельга. — Просто не хотим, чтобы ты чем-то навредила себе… и нам. А проклятие… Боюсь, помочь нам по силам лишь богам… Ты устала, дитя. Ступай спать. Эй, парни, чего расселись? Идите в рощу, возведите для гостьи вежу!

* * *

Березовая роща росла неподалеку от берега, между лесом и морем. На пологом холме среди дюн вразнобой торчало несколько десятков потрескавшихся серых валунов. Одни были выше самой Кайи, другие ей по пояс, третьи по колено. Валуны образовывали неровный круг, в котором прямо из мелкого песка росли скрюченные тундровые березки.

«Березы точно не стали бы расти там, куда добегают волны», — подумала Кайя, глядя, как трепещут треугольные листья на соленом ветру.

Пока подростки под руководством Сельги споро строили летнюю вежу из коры и плавника, Кайя перенесла в рощу поклажу из лодки. А когда те закончили, достала из мешка с едой горсть дорожной пищи и с поклонами раскидала на все стороны света.

— Духи незнакомой земли, я приветствую вас! Примите мое угощение!

Подростки глядели на нее изумленно и испуганно.

— Не всяких духов следует кормить! — робко заметил один из них.

— Я предпочитаю дружить, а не враждовать, — ответила Кайя. — И с людьми, и с духами.

— Дружить можно только с равными, — заметила Сельга, уходя. — Впрочем, тебе виднее, ты — гейда…

Кайя была слишком сонной, чтобы распознать насмешку в ее голосе.

«Вы так добры ко мне… но ступайте, дайте отдохнуть!»

Затем, раздевшись до рубахи, ученица Кэрр завернулась в обережную медвежью шкуру, забралась в вежу и мгновенно уснула крепким, беспробудным сном.