Фанфаровый фарфор

Мария Фомальгаут

…Луна, которая упала с неба на городскую площадь, разбилась на тысячи осколков, лежала вот таким расколотым циферблатом, и в каждом осколке вертелись стрелки часов, показывали одно и то же время. Если наклониться, можно было увидеть себя – но не настоящего себя, а себя в прошлом или в будущем, поэтому туда никто не заглядывал…

Как никто убил никого

Вопрос:

Почему я его боюсь?

Без ответа.

Я не должен его бояться. Я не могу его бояться. Я могу расстрелять его в упор прямо здесь, прямо сейчас, — и ничего не будет.

Ничего не будет, говорю я себе.

Я не боюсь, говорю я себе.

Даже не смотрю, что утверждение ложное.

Я его боюсь.

Боюсь.

— Вы нам нужны, чтобы…

…тут же одергиваю себя, не с этого я начать должен, не с этого, а как у них положено — присаживайтесь, потом предложить ему кофе, — зачем это все, присаживайтесь, кофе, а ведь надо…

— Э-э-э… присаживайтесь.

— С-спасибо… — он растерянно оглядывается, что он ищет, что ищет, наконец, недовольно устраивается на полу, — понимаю, что я что-то сделал не так, понять бы еще, что именно.

— Извините, — говорю на всякий случай.

— Да ничего… ничего страшного…

Значит, все-таки виноват, думаю я про себя.

— Кофе?

— А, не… спасибо.

С трудом догадываюсь, что это отрицание, вытаскиваю из памяти какие-то нелепые конструкции да-нет-наверное-нет.

Наконец, приступаю:

— Вы нам нужны, чтобы понять…

Он кивает. Он с трудом поднимается с пола, он подходит ко мне, он готов понимать уже сейчас.

— Вот здесь… посмотрите по видеокамерам…

Вздрагивает.

— Это… это кто его так?

— Вот этого мы и не знаем, — тоже смотрю на распростертое тело в луже крови.

— А видеокамеры у вас на хрена присобачены?

При…

Приделаны…

Приколочены…

Присобачены…

— Ну… в смысле, они же висят для того, чтобы…

— Я вас понял, понял. Видеокамеры… посмотрите, с половины третьего до без четверти три, черный экран…

–…так тряпкой какой-нибудь закрыли, вот и экран черный…

Тряпка.

Ткань.

Материя.

Черная тряпка.

Темная материя…

…нет, темная материя, это другое что…

— Так вы говорите…

–…накрыли черной тряпкой, чтобы не видел никто, какая сволочь его угробила… а других камер не было?

— Н-нет…

— Вот это вы зря… Ну, теперь на других улицах надо камеры посмотреть, какие люди там ходили…

— То-то и оно, что никого не было.

— Гхм… — он смотрит на экран, — на суицид вообще не похоже, не может человек сам себе в спину выстрелить…

— Вам виднее.

— Точно вам говорю, тут еще кто-то был… Ну а двери какие-то были? Окна? Ну… не в воздухе же преступник растворился в самом-то деле, куда-то ушел…

— Но куда? Ни на одной из камер преступника нет.

Он смотрит на меня недоверчиво.

Добавляю:

— Я вам более того скажу: убитого тоже нет.

— В смысле, нет? Вот же он лежит… вот он…

–…вот он. Но его нет.

Бледнеет.

— Я… я не понимаю.

Начинаю понимать, что я его переоценил, что напрасно сюда позвал, что ничегошеньки-ничего он не знает, ему не угнаться за нами, просто, никогда.

Говорю как можно вежливее:

— Б-большое спасибо. Мы с вами свяжемся. Обязательно…

Смотрю на него, понимаю, что он каким-то образом чувствует, что не свяжемся, черт возьми, как он это понял… как…

–…смотрите, что я нашел-то!

Смотрю на него. Не понимаю. Какого черта. Я же ясно сказал ему, мы с вами свяжемся, когда-нибудь (никогда), какого черта он снова вламывается в комнату, какого…

— Смотрите, что я увидел-то… вот здесь… по камерам…

Не выдерживаю:

— Вы могли просто переслать мне видео.

— Так вы не ответили, вот я решил на всякий случай…

Меня передергивает. Что, интересно, я должен был отвечать…

— Так вот, смотрите… вот камера, которая на перекрестке висела, вот человек проходит, вы его рубашку видели?

— Видел.

— Ничего не заметили?

— Пятна…

–…крови.

Не верю себе:

— Вы что… сделали анализ вещества по видео?

— Нет, ну логично же, вы сами-то подумайте, вот здесь вот, на другой камере, вот они заходят в переулок, оба, вот убитый, ну, еще не убитый, вот этот, второй… рубашка на нем чистая еще, вот кепка на голове… а вот здесь вот он кепкой камеру закрывает, а потом случилось что-то, а камера снова открывается, а мы видим вот уже убитый лежит… и вот на третьей камере убийца из переулка выходит, рубашка заляпана… ну кровью же, чем же еще, что там еще было?

— Вино… кетчуп…

— Не было у них с собой ни вина, ни еды никакой… так что все просто, вот уж не знаю, что вы так растерялись…

— Вижу, вы ничего не поняли.

Вздрагивает:

— Чего ничего не понял?

— Ничего не поняли. Здесь не было никакого убийцы. И убитого не было, понимаете?

— То есть… как это…

— Вы смотрели их данные?

— Да где мне такое увидеть…

— Вот то-то и оно… а посмотрите…

— Акиль Тахир, пятидесятого года рождения… это сейчас ему двадцать… было бы…

— Да нет, вы местонахождение-то посмотрите!

— Бангладеш… Скелет… тьфу, Скилхет… снова тьфу, Силхет…

— И второго тоже посмотрите…

— Убейд Шафи…

— А где находится?

— Гхм… счас, счас… Бахрейн… Саар…

— Вот-вот. Вы вообще понимаете, что они не могли здесь быть? И уж тем более, не могли встретиться?

— Но… они же здесь…

–…их не может быть здесь. Это какая-то ошибка… какой-то сбой… чипы показывают — Бангладеш, Бахрейн…

Он смеется. Я не понимаю, почему, зачем — он смеется, резко, отрывисто, я даже начинаю беспокоиться, не удушье ли это, а ведь похоже на приступ…

— Ой… ну вы даете… сами-то не догадываетесь, как все просто, что чипы там, а они здесь?

— Да как не может, когда…

Он еще что-то кричит — не слушаю, не слышу, вызываю подкрепление, смотрю, как его вытаскивают отсюда, орет, извивается, стихает только у выхода — ага, все-таки понял, кто здесь хозяин…

— На каком основании?

Это он спрашивает меня потом. После моего —

— Вы арестованы.

— На каком основании?

— Вы убили его.

— К-кого? Вы с этим поосторожнее, закон о клевете забыли?

— Который именно?

— Где написано, что за клевету в тюрьму сажают…

— Номер закона?

— Ох ты ж, черт… счас… двести двадцать четыре дробь семь.

— Никакой клеветы… вот… сами посмотрите… запись на видео…

— И что здесь?

— Ну как это, что? Вот же, вы убили человека… прохожего…

— Этого не может быть.

— Как, не может, вот же…

Он улыбается чему-то, непонятно, чему:

— Да вы сами посмотрите, данные этого прохожего посмотрите, а?

Смотрю данные. Терпеливо. Внимательно. Убейд Шафи… Бахрейн…

…спохватываюсь.

— Мы приносим вам извинения за беспокойство.

— Ну вот, то-то же… как я могу убить человека, которого здесь нет, который в Бахрейне живет? Вы хоть местоположение-то посмотрите, прежде чем в полицию волочить… Кто ж так работает…

…а что делать, если они сами не понимают ни черта, если не справляются, если только вот так… самому… а что делать, он та еще тварь, за какой-то там телефон парня угробил…

…мысли обрываются, дальше идут мысли про что-то другое, надо бы пожрать прикупить, и побольше, чтобы на выходных из дома вообще не выбираться, в такую погоду только запрятаться в свою нору и сидеть… Да и вообще эти мысли никто не читает, где это видано, мысли читать…

— Вы нам поможете.

Спохватываюсь, что опять все не то, все не так, сначала надо:

— Здравствуйте.

Потом:

— Присаживайтесь.

Он фыркает, садится на пол, скрещивает ноги. Понимаю, что опять что-то делаю не так, понять бы еще — что именно.

— Кофе?

— А давайте.

Думаю, что делать, если он сказал — а давайте.

Ищу.

КОФЕ

Поисковик подсказывает:

ЗАКАЗАТЬ

Заказываю. Терпеливо объясняю посетителю:

— Ваш заказ будет через двадцать минут.

Он снова усмехается, снова не могу понять — что смешного, что я сделал не так…

Поясняю:

— Вы обвиняетесь в десяти убийствах.

Меняется в лице.

— Этого не может быть, что вы несете вообще…

— Посмотрите по видео…

Он смотрит на видео, удивительно спокойно смотрит, тем оно и лучше, похоже, сразу признает, что…

–…но вы ошиблись.

— Простите?

— Вы ошиблись, никого я не убивал.

— Ну а видео вам ни чем не говорит?

— А что на видео? Там никого нет.

Смотрю на него, не понимаю, до чего глупы люди, говорит, что не виноват, когда вот они, все факты, налицо…

— Вы стреляете в прохожих…

–…в воздух я стреляю, никаких прохожих тут нет…

— Но вы сами посмотрите…

–…а вы на данные этих якобы людей посмотрели?

— Нет, но…

–…а зря.

Смотрю…

–…где они живут, все эти граждане?

Спохватываюсь. Бангладеш, Бахрейн, Марокко, Тунис, Дамаск, Багдад, снова Бахрейн…

— Ну, вот видите. Их здесь нет. Мало ли что там ваши камеры напоказывали, в самом-то деле…

Мне не остаётся ничего, кроме как сказать…

–…простите за беспокойство. Мы… ошиблись…

— Ничего, бывает… потихоньку научитесь…

…уже хочу уйти, когда раздвигаются двери, въезжает крохотная машинешка, которая развозит кофе, бормочет что-то про мой заказ. Делать нечего, остаюсь в комнате, черт, надо было еще побольше всякого назаказывать, продешевил…

— Так это же он!

Даже не успеваю отскочить — она врывается в комнату, показывает на меня, срывается на крик:

— Это он их убил! Это он!

Стреляю. Сначала почему-то в грудь, потом спохватываюсь, добиваю выстрелом в голову.

Экран на стене вспыхивает, шипят динамики:

— Вы… вы…

— Что я?

— Вы убили…

— Никого я не убивал, вы что…

— Но…

–…да вы сами посмотрите, вы на данные её посмотрите, она где живет?

Экран проверяет её чип, который остался где-то бесконечно далеко отсюда…

— Гхм… Бахрейн… Манама…

–…ну вот, как она может быть здесь?

— Никак…

— Вот именно! Так что успокойтесь, пожалуйста, никого я не убивал…

Допиваю кофе, смотрю, как уносят растерзанное тело. Завязывать, говорю я себе, завязывать, хватит уже, дело зашло слишком далеко. И понимаю, что не так-то просто будет завязать….