Шедевремя

Мария Фомальгаут

…когда в городе шел дождь – мы сидели по домам, глядя на непогоду за окном. На работу не шли, вместо нас шел дождь, раз все равно идет, пусть идет на работу. Когда в городе шел снег, мы сидели по домам, спали в синих рассветных сумерках, смотрели на кружение снегопада за окнами, на снег, который шел за нас на работу. Когда на город спускался туман, мы тоже пытались уговорить его ходить за нас на работу, но туман извинялся, что не умеет ходить, и нам приходилось самим идти сквозь пелену тумана.

Без книг

…снова стучат, нетерпеливо, отчаянно, да что они, дверь хотят выломать, что ли, или как… а еще громче нельзя стучать в три часа ночи? По башке себе поколотите, честное слово… нет, вы не смотрите, я не всегда такой злой, я обычно… еще злее, да… то есть, нет, конечно, только когда спать не дают, мне, мягко говоря… убивать хочется, вот что…

Делать нечего, выбираюсь из постели, спускаюсь на первый этаж, вот дернул черт обзавестись двухэтажным домом, да кто же знал, что так неудобно будет шастать туда-сюда, нет бы чтобы все под рукой.. Открываю дверь, если это опять соседка со своим вечным — а чего не спрашиваете, кто там — честное слово, захлопну дверь перед её носом, чтоб духу её больше здесь не было…

Вздрагиваю, когда вижу Розу и Льва, так и не могу вспомнить, их правда зовут Роза и Лев, или это какие-то прозвища, данные в честь кого-то я не знаю, кого. Первое желание пустить их в дом, тем более, дождь накрапывает — тут же одергиваю себя, чего ради они вообще заявились, у моего автора и получше творения есть, я, например…

— Спрячьте нас… прошу… — шепчет Роза.

— Спрятать? — моя детективная жилка оживляется, — вы что-то натворили?

— Нет-нет, ни в коей мере…

— Тогда от кого я должен вас прятать и почему?

— Сейчас… — Роза умоляюще выставляет перед собой руки, — я все объясню…

…я всегда знала, что у автора особые планы на меня, вернее, на наш мир, и все-таки удивилась, когда автор пригласил к себе именно нас, усадил в кресло у камина перед накрытым столом и пристально посмотрел на нас, как будто извинялся за что-то.

— Прошу прощения, — начал он, наконец, — я позвал вас, чтобы… ну… в общем… простите… вы понимаете, я должен вас стереть.

Мне показалось, я ослышалась:

— Извините, что?

— Стереть. Поверьте… мне очень жаль… Я очень сожалею, честное слово…

— Но… кому может помешать любовный роман?

— Так вот то-то и оно… вы хоть в курсе, что от земли осталось пепелище?

— Да, это ужасно… просто ужасно…

— И мне придется… ну не могу же я взять вас собой, понимаете?

Не верю своим ушам:

— Вы что… не можете взять с собой книги?

— Не все книги… только вас.

— Но… почему?

— Видите ли… — автор смущен, не может подобрать слова, это с ним бывает, — они… там…

…размножение происходит в основном спорами, половое размножение отсутствует…

…уважаемый автор! В связи с тем, что…

–…так вы поможете нам? — с надеждой спрашивает Роза.

— Простите, но… собственно… чем я могу вам помочь?

— Спрячьте нас, — Роза сжимает мои руки, даром, что у детектива не может быть никаких рук, — пожалуйста… спрячьте нас в доме… в вашем огромном доме…

— Что же… думаю, у меня есть комната на втором этаже… правда, только одна свободная комната…

Роза торопливо жмет мне руку:

— Ой, спасибо огромное, даже представить себе не можете, как мы вам благодарны… вы ведь никому не скажете?

Можете не беспокоиться, ни одна живая душа не узнает…

–…думаю, это ненадолго, мы будем потихоньку показывать им себя, — говорит Роза, допаивая вторую чашку чая, — рано или поздно они поймут нас… научатся понимать…

Часы над камином возвещают половину пятого утра, расходимся по комнатам, желаем друг другу приятных снов. Мой дом сам гасит свечи, опускает шторы, прислушиваюсь к тишине уснувшего жилища, неслышно спускаюсь на первый этаж в чуть прогревшуюся гостиную, снимаю трубку телефона у входа, набираю номер автора…

–…алло… да, они у меня… да, здесь… да…

–…сбежали… — обреченно смотрю на распахнутое окно и стену, увитую плющом, — какой я идиот, надо было догадаться…

–…ничего, ничего, это я их спугнул… — пытается утешить меня автор, — не надо было звонить в двери… да вы не переживайте, уважаемый детектив, мы их найдем… надо найти… пока они живы, меня не возьмут туда… — автор многозначительно смотрит на землю, которая должна стать его новым домом…

…стучу в дверь, нетерпеливо, отчаянно, да что они там, спят, что ли, ну еще бы они не спали в три часа ночи, что еще в такое время добрым книгам делать… Уже собираюсь ретироваться, когда слышу нетерпеливые шаги на лестнице, крик Лева — иду, иду, — вспыхивает лампа в прихожей, щелкает дверной замок, полоска света падает на ступеньки крыльца…

— Вы…?

— Простите… я… — ищу слова, не нахожу, — я… я понимаю, как это нелепо выглядит… Я понимаю, что у вас все основания выставить меня за дверь, а то и вовсе пустить мне пулю в лоб… но… вы понимаете… автор… он сказал…

–…что детективы в том мире тоже под запретом? — голос Лева режет, как лезвие ножа.

— Поражаюсь вашей проницательности… вам надо было стать детективом, честное слово…

Пауза. Выжидаю. Добавляю осторожно:

— Прекрасно понимаю, если вы выставите меня на улицу.

Лев замирает, задумывается, наконец, нехотя отступает в глубину коридора, пропуская меня. Начинаю механически нахваливать обстановку дома, чувствую, что мое механическое нахваливание мало-помалу превращается в искреннее. Откуда-то из ниоткуда выпархивает Роза, кутается в халатик, испуганно смотрит на меня, Лев торопливо ей что-то объясняет…

…дом гасит лампы, опускает шторы, дожидаюсь, пока все уснут, спускаюсь на первый этаж, снимаю трубку телефона, висящего на стене…

— Алло… да… я нашел их… диктую адрес…

–…отлично, — автор кивает на догорающую в очаге рукопись, — вы просто молодец…

— Рад стараться, — поднимаю бокал со свежими идеями из закромов автора, — ваше здоровье.

— Ваше… вы… вы что? — автор и ахнуть не успевает, стреляю, раз, другой, третий, вроде получилось…

…уважаемый детектив, мы рады принять вас в книжном сообществе при условии, что вы созданы сами по себе а не посредством какого-нибудь сгустка воды и угля…