Странная женщина

Марк Котлярский

Марк Котлярский – писатель и публицист. За последние пятнадцать лет в России и Израиле были изданы одиннадцать книг, автором или соавтором которых он являлся. Родился в 1956 г. в Баку. Там же окончил факультет журналистики и перебрался в Ленинград, где работал репортером в газете «Моряк Балтики», сотрудничал с различными региональными и всесоюзными изданиями, публиковался в журнале «Нева» и литературных альманахах. В 1990 г. репатриировался с семьей в Израиль. Работал репортером ряда израильских русскоязычных СМИ, в том числе 8 лет был ведущим репортером газеты «Вести». С 2003 по 2013 г. – пресс-секретарь партии «Наш дом Израиль». Член союза израильских русскоязычных писателей, член Пен-Клуба, член Ассоциации израильских журналистов. С 2008 по 2010 год вел авторскую программу «Привал комедиантов» на первом радио; с конца 2010 года – ведущий программы «Культурный шок» на Интернет-Тв. В 2000 г. вместе со своим другом и израильским коллегой Петром Люкимсоном выпустил исторический триллер «Ангелы в поисках рая»; в 2005 г. в Санкт-Петербурге была издана другая их книга, ставшая бестселлером российского рынка – «Евреи и секс» (в 2008 г. была издана расширенная и измененная версия этой книги – «Тайны еврейского секса»). В 2006 г. в Тель-Авиве вышла книга публицистики М. Котлярского «Жизнь занимательных людей»; В 2008 г. (вместе с журналистом Александром Майстровым) опубликовал документальное исследование «Еврейская Атлантида. Тайна пропавших колен». В том же году в издательстве «Алетейя» (Санкт-Петербург) была издана книга прозы М. Котлярского «Волчьи ворота» (в 2009 г. эта книга попала в лонг-лист Бунинской премии). В 2009-м году на Международном литературном фестивале в Вене в номинации малая проза новелла Марка Котлярского "Бесноватый" была удостоена Гран-при. В 2010-м году в ростовском издательстве «Феникс» в рубрике «книга-сенсация» вышла еще одна книга Марка Котлярского – «Тихий дон Жуан». В 2011-м издательство "Алетейя" выпустила книгу прозы "Непрерывность текста" В 2012-м году книга "Еврейская Атлантида" вышла в переводе на финский язык. В 2013-м году издательство "Алетейя" выпустило книгу путевых эссе Котлярского – "Путеводная пыль". В 2015-м году в издательстве "Лимбус-пресс" вышла книга прозы М.Котлярского "Тот, кто не читал Сэлинджера" М.Котлярский – автор десятков пьес; три из них поставлены в Израиле, три в России (в том числе, "Рика и тени" в постановке Малой драматической труппы – режиссер Игорь Ветров и "Белый квадрат, черная пурга", выпускной курс мастерской Романа Виктюка в постановке Романа Виктюка).

Воспоминание о Марго

…Черт возьми!

Я стал забывать слова…

Недавно, как ни силился, как ни старался, не мог вспомнить слово «нотариус». Выскакивало в памяти что угодно: «аудитор», «Аксельрод», «акселерация», «абажур», «юрисконсульт», но только не «нотариус».

Чувствуешь при этом себя беспомощным идиотом, который старательно улыбается своему отражению в зеркале, но не может никак понять, чему улыбается.

Подобное чувство я испытывал каждый раз, когда вместе с женой приходил в гости к ее коллеге с пышным именем Марго.

В отличие от нужного мне слова «нотариус», напрягать воображение не приходится, оно услужливо подбрасывает мне образ полненькой миловидной особы, слегка картавящей и чуть припадающей на левую ногу (результат давней детской травмы, полученной ею на уроке физкультуры).

Слава Богу, визиты, которые мы наносили Марго, были нечасты, а потом и вовсе прекратились, но даже воспоминания о столь обязательных встречах вызывают у меня аллергию.

Марго относилась, наверное, к типу женщин, обделенных в чем-то судьбой, но во что бы то ни стало старающихся этого не замечать. Она прекрасно знала английский, преподавала на частных курсах, шила, вязала, готовила, читала постоянно толстые дамские романы, а к нашей встрече готовилась обстоятельно, не признавая импровизации и гостевых визитов по случаю.

Марго важно было продемонстрировать высокий класс гостеприимства, щегольнуть непоказным хлебосольством, утвердиться в своем собственном статусе.

— Маруля! — кричала она, бросаясь мне навстречу и раскрывая свои пухлые объятья. — Маруля, как хорошо, что вы пришли! Я так рада, так рада!

Это был своего рода рыцарский ритуал: «Маруля» в ответ выдавливал из себя подобие улыбки, непременно хохмил и, тем самым, давал повод хозяйке заявить, что к приходу обожаемого ей Марули она приготовила парочку свежих анекдотов.

— Я тебя обожаю, Маруля! — говорила мне Марго, и в этом обожании таилась некая червоточина, когда разрезаешь сочное спелое яблоко, а оттуда лениво выползает червяк.

После обильной трапезы, пустой болтовни и невзрачного обмена мнениями мы прощались.

Марго с мужем провожали нас в прихожую, восторженно слюнявили наши лица и непременно сообщали, что необходимо встречаться чаще, и вообще, дескать, хорошо отправиться куда-нибудь вместе, размяться, расслабиться, съездить за границу.

Это была завершающая часть ритуала, поскольку напутственные слова и пожелания оставались пустыми словами и несбывшимися пожеланиями, обычным сотрясением воздуха. Потому что следующая встреча, в деталях повторяя предыдущую, проходила не раньше, чем месяца через четыре.

Я называл эти встречи «квартальным отчетом» и вскоре воспринимал их, как часть окружающего меня ландшафта или плохую погоду, которую иногда следует терпеть по необходимости.

Хотя, если признаться, ощущение беспомощного идиота и до, и после, и во время вынужденных визитов меня не покидало.

Нет-нет, я понимаю, что больше всего меня раздражало. Не сама Марго, не ее затейливо-назойливое гостеприимство, не повторяющийся раз от разу ритуал, вовсе нет; меня бесило желание Марго заставить нас играть по своим правилам, навязать свой стиль жизни.

Для того, чтобы почувствовать себя самодостаточной ей нужны были зрители; нет, не так, не зрители, а, скорее, партнеры, задача которых состояла в том, чтобы вовремя подавать реплики.

Такой спектакль не может идти каждый день, ибо тогда он наскучит самому солисту.

Впрочем, гораздо раньше он наскучил «статистам»; во всяком случае, как я уже говорил, встречи становились всё реже, пока не прекратились совсем.

…Странно, что я вспомнил о Марго, перебирая в памяти слова в поисках приснопамятного «нотариуса», мучительно перебирая, дергаясь, нервничая и не находя себе места.

А в кафе, где я сидел, звучала грустная музыка, какой-то незнакомый мне певец щемяще пел о том, что всё в жизни проходит, и только любовь вечна; но, увы, это была всего лишь песня, мгновенная иллюзия печали, обычное сладкоголосое вранье, потому что, действительно, всё в жизни проходит, а любовь увечна, как увенчанная моим воспоминанием нелепая Марго, выскочившая в памяти сразу после того, как мое устало сознание выдало, наконец, словно вызволив его из комы, искомое слово «нотариус».