Не чужие

Марья Коваленко, 2020

Макс Громов – вернувшаяся на родину хоккейная звезда. У него есть слава, деньги, толпа фанаток. А еще у него есть прошлое, в котором была маленькая, влюбленная в него по уши приемная сестренка. Ту постоянно нужно было защищать от его же семьи и эгоистичной сестры. Сейчас все изменилось. Девчонка выросла, у нее есть полученная по наследству квартира и заботливый парень. Она не горит желанием встречаться с прошлым, но у прошлого другие планы.

Глава 4

Майя.

Совпадений не бывает!

Люди ничего не делают просто так, особенно — для чужих!

Детство, в котором красивая жизнерадостная семья взяла из детского дома несчастную сиротку, навсегда отучило меня от глупых иллюзий. У сиротки было наследство, у семьи был план как это наследство прибрать к рукам. Все просто. Никаких сантиментов. И вот снова наши дороги пересеклись.

Это было какое-то наваждение! Словно не было восьми лет счастливой жизни без криков, страхов и бесконечных упреков. Вновь вместо меня нынешней, уверенной в себе студентки из дома убегала прежняя перепуганная приемная девчонка.

Зачем я снова понадобилась этой семье — не было ни единой идеи. Лишь эмоции. Противоречивые и непривычные, словно принадлежали не мне, а какой-то другой девушке… Той, которая легко могла залюбоваться широким разворотом плеч, выступающими косыми мышцами, короткой темной щетиной и будто вылепленными из красной глины губами.

За мужественным фасадом моего нанимателя сложно было узнать худощавого молчаливого «не-брата». Единственного человека во всей семье, которого я не боялась, несмотря на его вечно хмурый взгляд и навязчивый контроль.

Они были словно разными людьми. Из общего лишь рост и взгляд, но… от этого становилось страшно — действовал Максим на меня по-прежнему. Я вновь находила внутри себя эмоции, которые не должна была чувствовать: волнение, стыд, интерес. И опять ощущала себя маленькой, никому не нужной девочкой.

Сознание нахально подкидывало картинки с двумя двигающимися в ванне обнаженными телами. В ушах шумело, и я бежала. Быстро, без остановки, старательно борясь с желанием оглянуться.

В огромном мегаполисе, среди тысяч домов и нескольких миллионов людей наши пути все же пересеклись.

Специально?

Случайно?

Зачем?

Вопросы иглами впивались в виски, и от воспоминаний, как колючий, внимательный взгляд голубых глаз скользил по лицу и телу, становилось не по себе.

Уверена, даже Станиславский сказал бы Громову «верю» — не знал, не искал. Но страхи сворой голодных собак уже набросились на меня, и память под ручку с тревогой хором вопили: «Он лжет!»

* * *

Ночь после встречи с Максимом прошла без сна. На занятиях от крепкого кофе у меня скрутило желудок, но даже боль не смогла отвлечь от главного вопроса. Срочный поиск работы снова встал на повестке дня. Аванса, полученного от Громовых, легко хватило бы на месяц безбедной жизни, но обещание вернуть деньги ставило крест на всех планах.

По милости своего языка и игр прежней семьи я вновь очутилась у разбитого корыта. От отчаяния хотелось разреветься. Владелица «трешки» в хорошем спальном районе и без гроша за душой — кто не знал меня лично, не поверил бы.

— Ты почему нынче такая кислая? — проспавшая первую пару Варя заметила мое состояние с первого взгляда.

— Я не кислая, а снова безработная, — вдаваться в подробности не хотелось, но любопытную подругу не остановил бы и бульдозер.

— Твою ж… — она совсем не по-женски выругалась. — И что ты такого сделала? Разбила любимую вазу, отравила хозяйского хомячка или, может, увела у хозяйки красавца-жениха?

От последнего предположения Варька мечтательно закатила глаза.

— Надеюсь, что последнее.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но нет, — я задумалась. Чтобы не попасть под допрос с пристрастием, срочно нужно было придумать правдоподобную причину увольнения.

— Так что стряслось? — Варя подперла голову руками.

— Мои наниматели… Они уехали.

— Что? Куда?

— Уехали отдыхать. Надолго. Они сами не планировали вначале, но потом у хозяйки что-то стряслось со здоровьем, и срочно пришлось менять климат.

— Ох! — Варька покачала головой. — Бедняжечки!

— Там, вроде бы, ничего серьезного, — пока не разразилась драма, поспешила поправить я.

— Тогда круто! Вот это я понимаю — терапия. Небось, греются теперь где-нибудь на Мертвом море или хлещут целебную водичку в Карловых варах.

Благодаря буйной Варькиной фантазии додумывать детали не пришлось — моя верная подруга все придумала сама, и мне оставалось лишь кивать.

–…ты теперь опять в поисках и на мели? — через пару минут закончила она свой монолог о жизни богачей.

— Бедна как церковная мышь, — я сжала виски.

— Дела-а.

— Где искать подработку, не представляю… Наверное, все же придется сдать кому-нибудь свою квартиру. Не хотела я этого, но, кажется, выбора нет.

— Можно еще перейти на заочку или взять академический.

Это было даже не смешно.

— На пятом курсе? Ты шутишь?

— Да… — Варя опустила взгляд в стол.

— В том и дело.

— Тогда даже не знаю, что тебе подсказать… Разве что одолжить денег на первое время, — подруга быстро потянулась к своей сумочке. — У меня как раз на прошлой неделе чаевые были хорошие — клуб юбилей праздновал, богатеньких гостей собралось много.

Передо мной на столе оказалась стопка немного мятых купюр. На глаз определить общую сумму было сложно, но там оказалось явно больше моего заработка у Громовых.

— Бери! Как раз с собой почти все прихватила. На шопинг после учебы собиралась.

— Варь…

От неожиданности я раскрыла рот.

— Бери-бери, знаю, что тебе сейчас нужно, а просить не умеешь.

— Но ты… Сама за что жить будешь? — о том, что подруге ждать помощи было не от кого, я знала отлично. Богатенький отец уже года три мечтал выдать ее замуж за сына своего партнера по бизнесу, а матери давно было наплевать на дочь. В каком-то смысле мы обе были сиротами с разницей лишь в том, что она — при живых родителях.

— Я не обеднею, не бойся, — подруга весело сдула со лба платиновую прядь. — На следующей неделе у дочки босса день рождения, может, еще больше заработаю.

Все еще удивленная, я взяла деньги в руки, раздвинула купюры веером. Да, сумма была больше.

— Варь, — откашлялась, — а вам официантки больше не нужны?

Будто у нее попросили сдать курсовую досрочно, Варька округлила глаза.

— Что?!

— Я серьезно. Знаю, что ты уже предлагала, и я отказалась, но… — пожала плечами. — Ничего другого я не найду. Пробовала.

— Майя, ты сейчас серьезно или шутишь? — подруга резко откинулась в кресле.

— Серьезно.

— И ты осознаешь, что это не кафе-мороженое, а ночной клуб? С алкоголем, — Варя стала загибать пальцы, — стриптизом, отвязной молодежью и похотливыми папиками, с сигаретами и чаевыми, которые пьяные клиенты могут попытаться запихнуть тебе…

–…в декольте. Помню, — закончила я за нее фразу.

Месяц назад Варя уже описывала все прелести работы официанткой в ее клубе — без прикрас и по существу. Правда, тон у нее тогда был беззаботный. Подруга будто соблазняла меня пойти уборщицей в Газпром.

— Хм… Ну, раз ты сама просишь…

Я ожидала, что Варя скажет «окей» и пообещает вечером выяснить, есть ли у них еще места, но просчиталась. Ни минуты, ни, тем более часа на возможность передумать, она не дала. Вместо того чтобы оставить меня в подвешенном состоянии, подруга быстро набрала на телефоне чей-то номер и взмахом руки дала понять: «Жди!»

— Жанна Аркадьевна, здравствуйте. Это Варя. У меня девочка знакомая спрашивает, можно ли утроиться к нам официанткой. Если что, я за нее ручаюсь. Никаких вредных привычек, и работать будет как пчелка.

От упоминания ненавистной «пчелки», которой меня обзывали с детства, внутри неприятно кольнуло. То ли проклятие, то ли совпадение, но стоило только кому-то назвать меня «пчелкой», как обязательно происходило что-то плохое. Последним «плохим» была встреча с Максимом Громовым.

— Да, она все умеет, — продолжила расхваливать Варя. — Какой рост? Наш стандартный, выше среднего. Фигура? С этим тоже все в порядке, — меткий глаз подруги прошелся по мне сканером, и тут же с точностью до сантиметра она выдала: — где-то девяносто пять — шестьдесят — девяносто пять. Силикон? Нет, ни пластики, ни силикона — точно ничего нет. Лицо симпатичное.

От такого подробного изучения моих данных стало не по себе. В голове даже мелькнула предательская мысль отказаться от затеи, но Варя уже закончила расписывать мои прелести и молча слушала ответ.

— Отлично! — когда я уже почти передумала, она нажала на «отбой» и положила телефон перед собой. — Тебя берут. Испытательный срок месяц, но оплату будешь получать как и все остальные.

— Спасибо… большое, — ответ прозвучал на автомате.

— Поздравляю! — Варя перегнулась через столик и тепло обняла меня за плечи. — Вначале будет трудно, но ты справишься.

Все еще не веря в происходящее, я растянула губы в глуповатой улыбке. Еще вчера я была уборщицей в частном доме, а завтра начну работу официанткой в ночном клубе — в гору или под гору катилась карьера, определить было сложно.

— Единственное, — в зеленых глазах подруги зажглись озорные огоньки, — нужно будет немного поколдовать над твоей внешностью, но раз шопинга сегодня не будет, я помогу.

* * *

Максим.

Неделя после встречи с Майей пролетела незаметно. Если первые пару дней я еще вспоминал, как застал ее в своей комнате, то потом два тяжелых матча подряд заставили сосредоточить все мысли на игре.

Несмотря на поддержку болельщиков родной ледовой аренды, «Северным волкам» каждый раз приходилось выкладываться по полной. Что казанцы, что финны прилетали только лишь за победой. Оба раза игры доходили до овертайма, и потом сил хватало лишь на то, чтобы добраться до дома, впихнуть в себя какую-нибудь еду и упасть на кровать.

В целом после семи лет в НХЛ такой график не был для меня слишком тяжелым. Там порой от усталости в глотку не лез даже ужин. Но после того, как капитан команды Клюев в самом начале сезона выбыл из-за травмы, на мою шею свалились его обязанности.

Изматывающая игра в первой «тройке», необходимость ставить на место игроков, отпахавших за команду уже несколько сезонов, капитанство — подобного, подписывая контракт, я предугадать не мог. И так непростой первый сезон на родине стал еще сложнее, а любая ошибка превращалась в непростительную роскошь.

— Ну что, Громобой, сегодня быстро рвем гостям задницы и в кабак? — один из защитников, здоровенный лысый Борька Конев по-дружески хлопнул меня по плечу перед игрой.

За кличку «Громобой», которая с легкой подачи Конева уже начала прилипать ко мне, хотелось засунуть его перчатки в его же зад. Как назло, именно Борис две игры бронированным танком простоял на защите ворот и дважды получил звание «Самый ценный игрок матча». Сегодня ему предстояло опять держать оборону. Так, как это делал он, не мог никто другой, потому планы по перевоспитанию временно пришлось отложить до лучших времен.

— Ты вначале порви! — я зло насадил на голову шлем.

В сегодняшнем «меню» был аутсайдер прошлого чемпионата. Он уже слил нам прошлую игру на выезде, и общее настроение в раздевалке еще до начала матча оказалось приподнятым. Мой опыт подсказывал, что ничего хорошего в таком настрое не было. Усталость и самонадеянность вели куда угодно, но только не к победе.

— Да ладно, кэп, не будь занудой, — Борис взял свою клюшку и двинулся за мной на выход. — Клюеву гипс сегодня сняли. В честь этого жена его даже отпраздновать отпустила, — беззубая улыбка засияла на лице защитника. — Достал, видно, он ее дома. Так что сегодня гуляем по-любому.

— «По-любому» пусть гости наши гуляют, мне не жалко, — я оглянулся за спину убедиться, что слышит меня не только Конев, но и другие игроки. — А я предпочитаю пропивать печень только за победу.

— Зануда ты, Громобой. Совсем тебя Канада испортила, — в тяжелом вздохе позади не было уже ни грамма прежнего беззаботного веселья.

— Вот в кабаке сегодня и проверим. Но только в случае победы. Идет? — в открытом проеме уже были видны забитые битком трибуны и свежий лед. До начала игры оставались считанные минуты.

— Мотиватор хренов, — Борька сплюнул под ноги. — Ладно уж. Победа так победа. Чего только не сделаешь, чтобы полюбоваться твоей кислой рожей еще и после игры.

* * *

Как я и предчувствовал, слабый соперник дал нам жару. Вероятно, решив, что мы расслабились на волне побед и сегодня настроились играть вполсилы, аутсайдер устроил настоящее ледовое побоище.

Как результат, в первом периоде мы пропустили шайбу в свои ворота, во втором с трудом отбились от второй, ну а в третьем собрались и переломили наконец ход игры.

Тренер и генеральный менеджер команды встретили нас в раздевалке без поздравлений. Тренер, Градский Эдуард Станиславович, в свойственной ему манере сухо и четко высказался об игре каждого. Менеджер, Серебряков Руслан Игоревич, не произнес ни единого слова. Он тяжелым взглядом как катком прошелся по всем собравшимся, а потом, сцепив зубы, ушел.

Как капитан я мог возразить — в третьем периоде придираться к игрокам было не за что, но больше всего хотелось повторить маневр менеджера. Впереди было два выходных, дома поджидала кровать, и душа больше не требовала никаких подвигов.

К сожалению, собственным планам и планам команды сегодня было не по пути. Уже на парковке джип Конева перегородил мне дорогу и, словно в старой советской сказке, с криком «Должок!» из окна высунулась здоровенная лапа защитника.

Спустя полчаса в чем был: старых потертых джинсах, черной толстовке на голое тело и бейсболке на мокрой голове, я оказался в ночном клубе.

* * *

Отпускная программа почти каждого хоккеиста после окончания сезона включала в себя рейд по всем злачным местам города. Это был заслуженный отрыв после напряженного чемпионата. Некоторые умудрялись не вылазить из клубов аж до начала нового сезона.

Помнится, свой первый отпуск в высшей лиге я провел именно так.

В этом году впору было досрочно, в двадцать шесть, записать себя в пенсионеры. Из-за переезда, проблем с сестрой и прочим геморроем все мои кутежи ограничились доставкой еды на дом. Пицца, лапша, суши — такими стали питерские кабаки этого лета. Счастье, что Инга не требовала никаких совместных развлечений кроме секса, и привыкшая к успехам команда не праздновала каждую победу.

— Кэп, выдохни наконец! — наблюдательный Конев словно все никак не мог расстаться с амплуа опекающего меня защитника. — Тебя закодировали что ли в этой Канаде?

Махнув кому-то у барной стойки, он огляделся по сторонам и резко потянул меня вправо, к ВИП-зоне.

— Слушай, серьезно, а без меня набраться в хламину совсем нельзя? — я зло стряхнул с себя руку Конева.

— Так нажираться никто и не планирует. У нас из свободных и неженатых только ты, — указав на свой окольцованный безымянный палец, Борька заржал. — Просто иногда нормальные люди сбрасывают напряжение не только с клюшкой на льду, — он глянул на меня через плечо как на душевнобольного, — откуда ты только такой взялся…

Конев продолжил фразу. Сказал что-то вроде «дубовый», или «деревянный», или еще что-то — я не расслышал. Все внимание вдруг сосредоточилось на другом, неожиданном.

Дверь одной из ВИП-кабинок оказалась приоткрыта, и в узкой щели я успел рассмотреть девушку. Длинные волосы, собранные в высокий хвост, короткая юбка официантки, стройные ноги в лядских ажурных чулках, голая спина… Девушка танцевала перед раскинувшимся в кресле мужиком, немного зажато, словно первый раз, и все же цепляюще.

Бедра и плечи двигались в такт музыке, но ни обычных для стриптизерш «восьмерок», ни распаляющих прогибов девчонка не делала. Она просто танцевала. Как на танцполе. Без «прицела» и обещания отдаться здесь и полностью. Странная. Интуитивно знакомая и одновременно совершенно чужая.

Не обращая внимания на обалдевшего защитника, я остановился возле двери в вморозился ногами в пол. Бугай из службы охраны на углу недовольно переступил с ноги на ногу. Задержись я здесь еще чуть-чуть, он наверняка двинулся бы выяснять дела, но девчонка вдруг развернулась лицом к своему клиенту, и мне резко стало не до него.

«Майя! Здесь! Танцует для какого-то урода. Какого черта?» — хороводом пронеслось в моей голове и, не раздумывая ни секунды, я раскрыл дверь кабинки.