Не чужие

Марья Коваленко, 2020

Макс Громов – вернувшаяся на родину хоккейная звезда. У него есть слава, деньги, толпа фанаток. А еще у него есть прошлое, в котором была маленькая, влюбленная в него по уши приемная сестренка. Ту постоянно нужно было защищать от его же семьи и эгоистичной сестры. Сейчас все изменилось. Девчонка выросла, у нее есть полученная по наследству квартира и заботливый парень. Она не горит желанием встречаться с прошлым, но у прошлого другие планы.

Глава 5

Майя.

Спустя день после того, как я попросила Варю пристроить меня в клуб, случилось еще одно ЧП. За годы в общежитиях, детдоме, с приемными семьями я оказалась совершенно неподготовленной ко многим вещам, которые для других банальные мелочи. Я только-только училась жить сама, одна, в своих «квадратных метрах». И первая же упавшая в почтовый ящик квитанция о коммунальных платежах выбила почву из-под ног.

Семь лет после смерти деда в квартире с моего согласия жила его третья жена. Я не хотела выселять ее, мне не было дела до драгоценной недвижимости, из-за которой собственное детство превратилось в кошмар, но теперь моя доброта вернулась извращенным бумерангом.

От суммы в графе «пеня» сердце чуть не остановилось. Год моего нежелания переезжать обернулся рублями. Тысячами рублей, которых у меня не было, как не было и идей, где раздобыть такую сумму!

Не таким я представляла начало самостоятельной жизни. Цепочка неприятных событий, начавшаяся с трудоустройства у Громовых, не желала прекращаться. Меня будто прокляли, и даже неунывающая Варя впервые развела руками, не зная, чем еще могла помочь.

— Улыбайся пошире и молись о хороших чаевых, — она взглядом указала на выданную мне новенькую форму официантки и тяжело вздохнула.

— Ты думаешь, шанс есть? — я медленно натянула на себя больше похожую на широкий ремень юбку и короткий, застегивающийся на пуговицы топ. Эта одежда больше подошла бы танцовщице, но выбирать не приходилось. Особенно теперь.

— Ты новенькая, — Варя оглядела меня с ног до головы и, подойдя поближе, расстегнула верхнюю пуговицу. — Постоянные клиенты любят новые лица.

— И ты думаешь, что… — заканчивать фразу я не стала. Сама мысль о том, о чем намекала подруга, вызывала внутри целую бурю протеста.

— Я надеюсь, что тебе повезет, — Варя качнулась вперед и, как маленькую, обняла меня за плечи. — Просто повезет! Как этой… Как ее?

— Золушке, — глухо в плечо подсказала я.

— Точно! Как Золушке. И очень скоро ты будешь вспоминать обо всех проблемах с улыбкой.

— Варь?

— Угу…

— И ты серьезно в это веришь?

— У Робертс же получилось, а чем мы хуже?

— Варь…

Со стороны мы, наверное, смотрелись как две идиотки или, что еще хуже — лесбиянки. Обе в проститутской форме, на каблуках… Обнимаемся в темной подсобке перед тем, как выйти к толпе мужиков.

— Да?

— Из тебя получился бы хреновый психотерапевт, — несмотря на полную задницу, уголки моих губ разъехались в стороны.

— Ну, я хотя бы попыталась, — подруга совсем не ласково шлепнула меня пониже спины.

— Спасибо, — я первой разомкнула объятия. — Правда. Большое спасибо.

Перспектив по-прежнему не было, но на душе стало легче. С учетом того, что на нервах мне не спалось, не елось последние дни, это был успех.

Оставалось надеяться, что слова Вари сбудутся хоть отчасти. «Пусть мне повезет, пожалуйста!» — закрыв глаза, я отпустила в космос отчаянную просьбу и начала свою первую рабочую смену.

* * *

Мне было восемь, когда семья Громовых забрала меня из детского дома. Маленькая девчонка, я была настолько счастлива свалившейся удаче, что не сразу заметила подвох. Главным была мечта! Она наконец сбылась, и я готова была целовать ноги хмурой тучной женщине, выбравшей меня среди нескольких десятков таких же «ничейных» детей.

Спустя несколько дней после моего трудоустройства в клуб госпожа Удача снова решила побаловать свою «любимицу». Нет, на меня не свалились сказочные чаевые, и никакой отечественный вариант Ричарда Гира не воспылал любовью к неприметной суетливой официантке.

Удача решила облагодетельствовать меня несколько иначе. В самом начале смены один из постоянных клиентов нахально схватил меня за бедро потной медвежьей ладонью и, окатив похотливым взглядом, произнес:

— Триста за приват. Пятьсот — с танцами у меня на коленях. — Главное — сиськи покажи.

От неожиданности я оробела. Это он предлагал мне? В клубе хватало танцовщиц, были даже девушки, готовые оказать более интимные услуги. За несколько ночей здесь я ни разу не видела и не слышала, чтобы официантки тоже подрабатывали танцами.

— Нет, спасибо, — я поставила перед клиентом его заказ, бутылку виски и два бокала.

— Гордая? — на влажных губах заиграла хищная ухмылка. — Мне нравятся гордые.

Он откинулся на спинку стула. С виду расслабленно, но стоило мне попытаться отойти, сильная рука схватила меня за ногу.

— Пятьсот за приват с раздеванием. Хрен с тобой, тереться не обязательно, — прозвучало уже серьезно.

— Я могу позвать кого-нибудь из девушек, вас обязательно обслужат, — ума не возьму, откуда у меня только взялась храбрость противостоять.

— Детка, не надо упрямиться, — рука на ноге сжалась сильнее.

Стас, ближайший к столику охранник вначале дернулся в мою сторону, но потом, присмотревшись, как-то странно, неуклюже попятился назад.

— Я в долларах плачу, — тиски сменились медленным поглаживанием. — Не обижу.

Мысленно пересчитав сумму в рублях, я нервно сглотнула. Это была половина моего долга! Один танец — пять минут под музыку без прикосновений, и призрачный шанс разобраться с долгом без суда мог превратиться в реальный.

— Вам еще что-нибудь принести? — слово «согласна» так и рвалось с языка, но гордость оказалась сильнее.

— У тебя пятнадцать минут, — меня отпустили. — После предложение не действует.

Даже не оглянувшись в мою сторону, гость плеснул себе виски и разблокировал телефон. Ни в жестах, ни в словах не было и намека на разочарование. Я словно уже танцевала перед ним! И голая, и на коленях — все, как хотел.

Злая и расстроенная одновременно я долетела до бара так быстро, словно за мной гнались. Чтобы не ударить подносом о стойку, пришлось собрать в кучу всю выдержку.

— Вау-вау-вау, да у нас здесь кто-то кипит как чайник, — Ким, бармен, который исполнял заказы моих столиков, изобразил в воздухе какие-то понятные лишь ему одному фигуры. — Крошка, только не поубивай тут никого этой жестяной штукой!

Указав на мой поднос, он весело подмигнул подошедшей Варе.

— Случилось что? — подруга мгновенно оказалась рядом. — Тебя этот шут разозлил или кто-то из клиентов?

— Все в порядке, — я попыталась отмахнуться.

— Май, если клиент — сразу говори охране. У местного контингента разгон от весельчака до дебошира одна минута. Ребята присмотрят, — все еще чувствуя за меня ответственность, подруга тут же принялась строить гипотезы и искать выходы. — Нам здесь потасовки не нужны. А тебе — тем более.

— Варь, правда, все в порядке, — я пыталась спустить ситуацию на тормозах.

— Не нужно стесняться просить о помощи, — Варя будто и не слышала меня, — это приличный клуб, и здесь…

— Мне предложили станцевать приват! — терпение лопнуло.

— Что?

— Что?

Ким и подруга отреагировали одинаково.

— Предложили триста баксов за танец, — от злости не осталось и следа. Опустив поднос на стойку, я и сама сдувшимся шариком опустилась на стул рядом.

— Не кисло! — красивые брови подруги поползли вверх.

— Как-то так…

— Девочки сотку берут…

–…и пятьсот с раздеванием, — рассматривая узор на полу, дополнила я.

С несколько минут что Ким, что Варя молчали, но потом оба набросились на меня как коршуны.

— И чего ты еще здесь сидишь? — уперла руки в бока Варя.

— Даже я за такие деньги что-нибудь с себя снял бы, — пальцем постучал сначала о столешницу, затем о голову Ким.

— То есть, вы считаете… — начала было я, но сама закрыла рот. Денег хотелось очень! Тем более такую сумму. Да еще за невинный танец без рук. — Меня же уволят.

— Майка, быстро дуй к клиенту! Я в ВИП, кабинку вам забронирую. — Варя бедром столкнула меня со стула. — За свои столики не беспокойся, прикрою. За администрацию тоже — пять минут в ВИПе тебя никто не хватится.

Все еще не веря, что решилась, я до боли закусила губу.

— Не стой! — Ким щелкнул пальцами перед моим носом.

Это стало последней каплей. На то, чтобы засунуть подальше гордость с ее подружкой скромностью ушло несколько секунд. Еще минута потребовалась, чтобы без предательской спешки дойти до клиента и сказать о своем согласии. Дальше думать уже ни о чем не пришлось. Я и глазом не успела моргнуть, как открылась дверь ВИП-кабины, и мы с клиентом остались один на один.

* * *

Самым сложным было начать. Ноги, как назло, одеревенели, а пальцы запутались в пуговицах на рубашке. Представление в голове суммы, которую получу в финале, совсем не спасало. Проиграло, наверное, треть мелодии, когда я впервые попала в такт.

На клиента смотреть было страшно. Вероятно, решив, что его водят за нос, тот злым взглядом охаживал меня от ушей до пят, и лишь благодаря какому-то нереальному упрямству все еще оставался на месте.

Пока меня не раздели насильно и не показали, как правильно двигать задом, нужно было срочно на что-нибудь переключиться. Представить вместо себя другую девушку, ту, которой танцевать перед незнакомцами было бы привычно. Или… Представить другого на месте клиента.

Решительная часть меня тут же ухватилась за эту идею и нарисовала в воображении Сашу. То, как он привычно закидывает ногу на ногу, хмурится, задумчиво трет подбородок, рассматривая мой новый наряд. Надежный как скала, мой парень просто обязан был помочь справиться и помочь раскрепоститься. С ним не было страшно ничего.

Треть мелодии я старательно держалась за эту иллюзию и, как могла, двигала все еще деревянным телом. «Давай же, ради Саши! Ты сможешь», — нашептывал внутренний голос, и пальцы медленно, словно неродные, расстегивали пуговицы.

Одну за другой.

Медленно.

Натужно, словно перед пытками.

К середине рубашки, я поняла, что не справляюсь. Под клиентом скрипнуло кожаное кресло, и недовольный глухой вздох поставил точку на моих наивных потугах.

В следующую секунду пятьсот баксов должны были раствориться за дверью несбывшейся мечтой. Заказ не исполнен. Ни танца, ни сантиметра голого тела — трата времени для того, кто не привык тратить впустую ни минуты.

Надежды почти не оставалось. Лишь ее призрак, тень, за которую не ухватишься руками и которой не прокричишь: «Еще минуту!»

От отчаяния, забыв все свои страхи, я представила другого. Широкие плечи. Рельефный пресс. Косые мышцы над белым полотенцем… Внимательные голубые глаза. Мое романтическое прошлое, превратившееся в запретное настоящее.

Не понимаю, как, но это сработало. Музыка полилась через тело жидкой магмой. Сердце забилось в такт, и рубашка вместе с бюстгальтером кучей тряпья упали под ноги.

— Наконец-то, — за спиной послышался хриплый голос, но я тут же забыла и слова, и того, для кого танцую.

В мыслях был только он… Максим Громов. Такой, каким я видела его последний раз. Разгоряченное тело задвигалось в такт мелодии, и больше не осталось никакой скованности.

Время потекло медленно. Оно словно вступило в сговор с клиентом и превратилось в вязкое густое желе. В нем я не чувствовала усталости, не прислушивалась к чужим похотливым вздохам, не бежала никуда от себя.

Все, что от меня осталось — пульсирующая по венам мелодия, сушащая рот незнакомая жажда и руки… Мои собственные, спускающиеся по шее, плечам, груди. Нежно ласкающие звенящее от удовольствия тело. И вновь поднимающиеся вверх, к губам. Раскрытым, влажным, требующим прикосновения других губ.

Безумный эротический транс имени мужчины, о котором нельзя было ни думать, ни мечтать, но который один-единственный заставил забыть обо всем и чувствовать… Ярко, сладко и так реально, будто был рядом и своими сильными руками скользил по моему телу.

Потерявшаяся между фантазией и реальностью, я живо представила это, и чуть не простонала вслух имя, ощутив на талии широкую жесткую ладонь.

— Майя? Какого хрена? — прогремел над ухом знакомый голос.

Иллюзия покрылась мелкими трещинками и разлетелась зеркальной пылью.

— Макс? — этого не могло быть. Совсем! Но передо мной из плоти и крови стоял объект моих фантазий — Максим Громов. Злой как черт и, похоже, настроенный очень решительно.

От шока язык прилип к небу, но в отличие от клиента, Громов терпеть и ждать не был намерен. Пока я пыталась совладать с собственным речевым аппаратом, он как мешок картошки выволок в коридор моего несостоявшегося спонсора, крикнул кому-то, что он скоро будет и снова вернулся в кабинку.

Все, что я успела, пока он как хищник загонял меня в дальний темный угол — прикрыла руками грудь. Хотелось укрыться полностью свето-, звуконепроницаемым куполом, а еще лучше — исчезнуть из комнаты как Гудини или Копперфильд. Я много чего бы еще хотела, но, судя по желвакам на скулах Максима, моим желаниям сбыться было не суждено.

— Майя, какого хера здесь происходит? — припечатав своими руками мои плечи к стене, проревел Макс.

— Это… — от растерянности мысли спутались. — Это не твое дело, — я гордо задрала вверх подбородок.

— Твою… Одной Юльки мне мало, еще и… — процедил он что-то непонятное скорее себе, чем мне.

— Максим, отпусти меня, — обхватив грудь одной рукой, второй я пнула Громова в солнечное сплетение. Глупо. Совершенно бесполезно. Проще было сдвинуть гору. — Отпусти, пожалуйста. Иначе, я позову на помощь охрану.

— Какого черта ты здесь делала? — Максим будто и не слышал моего требования.

— Я работала! Понятно?!

— Шлюхой?!

Мы сами не заметили, как оба перешли на повышенные тона.

— Проклятье… Да какое тебе дело?

— Мне до всего есть дело!

— Пусть даже если и так!

— Если так, я сейчас доберусь до твоей попы и отстегаю ее так, что сесть не сможешь, — сквозь зубы над самым ухом прохрипел Громов, и у меня, как у последней нимфоманки, приятные мурашки толпам побежали по спине.

— Это был обычный танец, — злость схлынула волной, — первый раз. Без прикосновений или какого-нибудь продолжения. Он предложил крупную сумму, а мне сейчас нужны деньги.

В последнем признаваться было стыдно, но еще сильнее пугало, что Макс мог и правда поверить, будто я торгую телом. Сумасшедшая смена приоритетов всего за одну короткую минуту!

— Майя, твою ж…. Ты могла попросить у меня.

— Нет!

— Танцевать голышом перед всякой мразью проще? — сверлящий взгляд опустился вниз на мою кое-как прикрытую грудь.

— Это всего лишь танец, — в горле ком встал.

— Еще скажи, что тебе понравилось.

— А вот что мне нравится, тебя точно не касается.

— Конечно, — Максим придвинулся поближе. Словно принюхиваясь, провел носом по скуле. Спустился по щеке к подбородку. На несколько мгновений остановился у шеи… И только я подумала, что все закончилось, как его губы прижались к чувствительной коже возле вены, клеймя меня поцелуем.

Вначале я не поверила. Это скорее было похоже на часть иллюзии, которой я заводила себя для клиента, чем на правду. Потом по телу хлынула такая волна жара, что у меня чуть не подогнулись ноги. Нет, это точно не могло быть сном или фантазией. Моему неискушенному воображению негде было брать такие картинки.

Ни один поцелуй Саши не шел в сравнение с тем, что делал сейчас со мной Макс. Я оказалась совершенно не готова! Настойчивые губы требовательно ласкали чувствительный пятачок кожи, влажный язык посылал совершенно однозначные импульсы вниз живота, и я плавилась как мороженное в зной.

Безвольная.

Не готовая.

Предательски податливая…

Даже спаситель-стыд молчал, словно в том, что сейчас происходило, не было ничего зазорного. Любимый мужчина. Невинный поцелуй.

Лишь когда Максим оторвался от меня, стало понятно, для чего он меня поцеловал. Кожа на шее горела и, готова спорить, уже скоро там засияет яркий засос.

— Нет, — я все же извернулась и отпихнула его. — Что ты наделал? — прижала ладонь к зацелованной горящей коже.

— То, что нужно, — разочарованным или раздраженным Максим больше не выглядел. Скорее довольным. Очень довольным!

Хватило одного взгляда на него, как стало понятно — именно это он и задумал заранее. Сделать мне засос. Яркий, такой, словно клеймо о браке или принадлежности. С такой красотой без тонны тонального крема больше мне не светил никакой щедрый клиент, а если от жары в клубе тональник потечет — то и сама работа могла накрыться медным тазом.

Ни засосов, ни синяков, ни других «украшений» на коже администрация не прощала. Об этом мне доходчиво объяснили еще на собеседовании, а заодно порекомендовали хорошенько подумать и, если в наличии имеется ревнивый бойфренд, сразу отказаться от места. Проблем с буйными клиентами охране хватало и без «самоваров» официанток.

С этим я была согласна, потому Саша свято верил, что я устроилась курьером в крупную переводческую фирму, а Макс… Этот расчетливый сукин сын не должен был знать совсем ничего! Моя жизнь его не касалась. И все же…

— Зачем?! — я со всей силы ударила его в грудь.

Макс ни ответил. Лишь попытался снова перехватить меня за руки, но не тут-то было.

— Когда ты и вся твоя семейка наконец оставите меня в покое? — хотелось плакать. Поцелуй от парня, которым когда-то грезила, и такая ловушка.

— Что у тебя произошло? На что нужны деньги? — Громов оставил попытки снова приблизиться и, сложив на груди руки, горой навис сверху.

Первой мыслью было послать его к черту. Заслужил. Своей заботой он уже наделал мне проблем, не говоря о кавардаке эмоций, с которыми еще предстояло разобраться.

— Если все еще веришь, что кто-то возьмет у тебя назад аванс за работу у меня дома, то забудь.

Я получила щелчок по носу.

— А нельзя просто отцепиться от меня?

— Ты ведь знаешь, — Макс пожал своими широченными плечами, — я не умею.

Этим своим «ты ведь знаешь» он до одури напомнил себя прошлого. Тот Макс вечно хмурым надсмотрщиком провожал меня из школы домой, а дома частенько сидел с ноутбуком в моей комнате, пока я делала домашнее задание или, забившись в угол кровати, читала книжку. Не знаю, удовольствие он получал от такого контроля или просто боролся со скукой.

— У меня просто небольшие проблемы, — сдалась.

— Настолько небольшие? — Макс холодным взглядом обвел кабинку.

— Не помешай ты мне, я бы со всем разобралась.

— А сейчас разобраться не получится?

— Я что-нибудь придумаю.

На своего визави я смотреть не решилась, но красноречивый тяжелый вздох услышала.

— По-человечески, без уверток можешь ответить, что случилось?

— Обещай, что сразу уйдешь? Мне все-таки работать нужно.

Подцепив указательным пальцем бюстгальтер, Макс великодушно протянул его мне.

— Уйду.

Я закрыла глаза. Людей, которым можно было доверить свои проблемы, в моей жизни было мало. Старенькие, но все же заботливые родители из второй приемной семьи, Варя и Саша. Вероятно, такой узкий круг был нормой для любого человека. Что бы не показывали в кино, а в большое количество способных на подвиги друзей я не верила. Однако кто-либо из семейства Громовых точно не подходил под описание «своих».

— У меня задолженность по коммунальным платежам.

— Всего-то? — словно ожидал новость о государственной измене, Макс мгновенно переменился в лице. Напряжение ушло, и даже разгладилась узкая складка между бровей.

— Да. Годовая, — пока меня не сочли нищенкой, пришлось уточнить.

— Пофиг, — Максим заулыбался, — я думал, ты вляпалась во что-то по-настоящему опасное.

— Как видишь, нет, — отвернувшись, я надела бюстгальтер и принялась застегивать пуговицы на рубашке. Только со мной могло такое случиться: расстегивать их, мечтая об этом мужчине, и застегивать, всем сердцем желая, чтобы он убрался поскорее.

Когда в моем внешнем виде не осталось и намека на недавние танцы, дверь кабинки отворилась, и в проеме показалась чья-то лысая голова.

— Громобой, у нас там пиво греется! — голос незнакомца был подстать внешности — грубый и громкий.

— Ты обещал уйти, — присоединилась я.

Чьи слова в конце концов подействовали, так и осталось загадкой, но как появился неожиданно, так же без прощания Максим исчез.

За дверью раздалось глухое: «Прощай, пчелка», и все, что мне осталось — едва уловимый аромат знакомого геля для душа да подрагивающие колени. Точное повторение нашей первой в новой жизни встречи. Потребовалась пара минут, чтобы вернуть себе уверенность и направиться к двери.

К сожалению, на то, чтобы окончательно справиться с эмоциями, времени понадобилось больше. Дважды я путала заказы, трижды проходила мимо поднятых рук клиентов, и один раз, задумавшись, забыла отнести сдачу.

Варя и Ким весь вечер поглядывали на меня с удивлением, и только каким-то чудом мне удалось избежать заинтересованного взгляда старшего администратора. Наверное, это было везение.