Жиголо для блондинки

Маша Царева, 2004

…Идеальных мужчин не бывает. Кому, как не мне, это знать. Подтверждение тому – многолетний опыт, мой и моих подруг. В каждом мужчине есть какой-то, хотя бы маленький, изъян. Поэтому если вы когда-нибудь услышите: «Я встретила идеального мужчину!» – насторожитесь. Быть беде. Арсений молод, голоден, амбициозен и немного ленив. Мечты его скромны: всего лишь целый мир к ногам. Путь наверх кажется простым – надо продать то единственное, что принадлежит ему безоговорочно, то есть самого себя. Американский миллионер, одинокая актриса, богатая вдова – для кого-то из них он станет одноразовым впечатлением, для кого-то – наркотиком, для кого-то – любовью. Для кого-то он – обслуживающий персонал, для кого-то – платный повелитель. Только вот так ли уж это просто – быть беспринципным? И если каждый день продавать себя, то не близок ли день, когда тебя съедят до крошечки и ты закончишься – насовсем? Ранее это произведение выходило под названием «Жиголо, или Сто мужчин для безупречной блондинки».

Глава 2

На следующий день отшелестела вторая глава необыкновенной сказки под названием «Идеальные романтические отношения». Арсений приехал за мной ровно в двенадцать, как и обещал. Выглядел он еще лучше, чем вчера, — на нем были просторные белые штаны и стильная льняная безрукавка. Он словно с подиума сошел.

Поцеловал меня в щеку, приобняв за талию. Вскользь отметил, что в мини-шортиках я смотрюсь божественно (он так и сказал, так и сказал!). Вручил мне огромный букет цветов — чего в нем только не было: и яркие пятна сочных маков, и несколько темных роз, и россыпь каких-то мелких белых цветочков, и темно-зеленые листья папоротника. Букет был обернут в прозрачную подарочную бумагу и выглядел шикарно. Мне даже неудобно стало — такие цветы дарят разве что оперным певицам мировой известности. На одной из розочек болталась визитная карточка, привязанная к стебельку тонкой золотой нитью. Я прочитала: дизайн-студия «Флора». Значит, Арсений заказал букет у дизайнера. Не просто купил цветочки в ларьке у метро, а специально съездил в какую-то студию, чтобы выбрать то, что уж точно сразит меня наповал.

Сказать, что я была польщена, значит, не сказать ничего.

Через несколько часов выяснилось, что он приглашал меня вовсе не на дикий пляж. Оказывается, Арсений арендовал на все лето домик в Серебряном Бору, у самой воды.

— Я приезжаю сюда несколько раз в неделю, — объяснил он. — С удовольствием жил бы здесь все время, но мой офис находится на Маяковке, ехать слишком далеко… Поэтому на Тверской у меня квартира, а здесь что-то вроде дачи.

«Ничего себе дача!» — ахала я, бродя по шикарно обставленному особнячку. В моем понимании дача — это полуразвалившаяся сараюшка на шести сотках (два часа на электричке, еще час в переполненном автобусе), окруженная огородом, на котором произрастают ухоженные картошка и клубника, и все это надо полоть, полоть, полоть… Домик же Арсения ничего общего с данным видеорядом не имел. Располагался он у самой воды, в тени нескольких высоких сосен. Был снабжен всеми удобствами цивилизации — горячая вода (во время торопливой экскурсии по дому я даже приметила джакузи), телевизор со спутниковой антенной, московский телефон.

Весь первый этаж занимала гостиная, обставленная в стиле «минимализм». Пушистый белый ковер, несколько прямоугольных диванчиков, настоящий, не электрический, камин и прозрачный, накрытый к обеду стол. Бегло осмотрев приготовленные закуски, я прикинула, что этого хватило бы на фуршет для компании из десяти человек. Но на столе стояло всего два прибора. А значит, все это Арсений предусмотрительно приготовил для нас двоих.

Признаться честно, я немного растерялась. Мне показалось, что мой легкомысленный наряд дачницы здесь неуместен. Я-то надеялась провести день на залитом солнцем пляже, а попала чуть ли не на званый обед.

— Что-то не так? — Арсений заметил, что я поскучнела.

— Что ты! Все замечательно!

— Извини, я с тобой не посоветовался… Заказал еду на свой вкус. Здесь устрицы… И лягушачьи лапки. Авокадо, фаршированные крабами. Икра, ты же любишь икру, да?

— Кто ж не любит! — резонно заметила я.

А он все перечислял деликатесы, и скоро от незнакомых названий у меня закружилась голова. Честно говоря, я не гурман. Предпочитаю еду простую и функциональную — овощи, куриное филе, сыр… Хотя лягушачьи лапки — это, наверное, тоже не так плохо… Хорошо, что ему не пришло в голову заказать в ресторане излюбленный деликатес испанских провинций — сырые бычьи яички.

— А еще у меня для тебя сюрприз! — вдруг торжественно сказал он.

— Вот как? Обожаю сюрпризы.

— Тогда садись за стол. — С приглушенным щелчком он открыл бутылку шампанского, которая ждала нас в специальном серебряном ведерке со льдом. — Я хотел бы сделать тебе небольшой подарок, — сказал Арсений, когда золотистая жидкость была разлита по бокалам.

— Подарок? — недоуменно переспросила я.

— Так, ничего особенного. Сувенир. Знаешь, мне просто хочется, чтобы ты запомнила нашу первую встречу. — С этими словами он вручил мне характерную бархатную коробочку.

Я изумленно на него уставилась. Что бы это могло значить? На первом свидании не принято дарить ювелирные украшения.

Но коробочку все же пришлось открыть — он нетерпеливо ждал моей реакции. В ней было не кольцо. Браслетик золотой, с несколькими сапфировыми подвесками. Изящная вещица и дорогая.

— Арсений, но я не могу это принять. Это совсем не обязательно, наверное…

— Послушай, я просто хочу, чтобы ты носила это и вспоминала о том, как мы случайно встретились в том клубе, — перебил он. — Ну что в этом такого? Мне было очень приятно выбирать это для тебя. Давай, я помогу тебе застегнуть, а то ногти сломаешь.

Браслетик и впрямь смотрелся на мне так, словно был для меня создан. Откуда он узнал, что я люблю именно голубые камни? Вообще вся эта история попахивает мистикой. Случайно встретились, он выглядит как идеал и сразу же одаривает золотыми сувенирами… Но все же… Что-то здесь не так. Так не должно быть.

А может быть, он просто принял меня за девицу легкого поведения? А браслетик — это своеобразный аванс?! Ведь тогда, в клубе, я сидела одна, на мне было черное коктейльное платье…

— Тебе не понравилось? Если хочешь, можно съездить в тот магазин и поменять на что-нибудь другое…

— Нет, он прекрасен, просто… Просто я так не привыкла.

Он вскочил со стула и, обойдя вокруг стола, старомодно припал на одно колено. Если бы вы видели, как смотрел он на меня в тот момент! Будь мы знакомы немного дольше, я бы точно решила, что он собирается сделать мне предложение.

— Маша, я же тебе все объяснил. Этим подарком я ничего не имел в виду. Возможно, у нас будет серьезный роман, а возможно, через три дня мы навсегда расстанемся. В любом случае я хочу, чтобы ты носила этот браслет и иногда обо мне вспоминала. Вот и все…

А потом, потом был длинный летний день, золотой, томный. Мы загорали на пустынном пляже, с визгом бросались в не прогретую еще воду, играли в бадминтон, подобно чинной супружеской паре со стажем. Ходили на пляж смотреть на виндсерферов. Босиком гуляли по берегу. Над чем-то смеялись, как старые друзья. Задумчиво молчали — это хорошо, когда людям есть о чем помолчать вдвоем. В общем, это был замечательный день. И браслет с сапфирами так пригрелся на моем запястье, словно я носила его с детства.

Той ночью я долго не могла уснуть. Арсений доставил меня домой за полночь, а на прощание трогательно поцеловал в висок. Его старомодность показалась мне милой. Он даже не пытался настаивать, чтобы я осталась на ночь в его домике в Серебряном Бору.

— А может быть, ты ему просто не понравилась? — ехидно предположила Ольга, когда я поведала ей всю эту историю.

— Но такого просто не может быть! — горячо возразила я. — Ты не понимаешь! Ты не видела, как он смотрел на меня! Как со мной говорил! Нет, я ему понравилась, это совершенно точно. И потом, послезавтра он пригласил меня на джазовый концерт.

— Тогда странно, — помолчав, констатировала она. — Нет, правда странно… В наше время владельцы особняков так себя не ведут… Слушай, а может быть, он импотент?

— Нет!

— Откуда ты знаешь?

— Какие глупости! Так не бывает.

— И так, как ты рассказываешь, тоже не бывает. Если бы я не знала тебя столько лет, ни за что не поверила бы.

— Сама верю с трудом. Жалко, Вике нельзя позвонить, она что-нибудь точно придумала бы.

— Ты с ней так и не помирилась?

— Вот еще! Если она хочет помириться, ей придется просить прощения.

— И все-таки этот Арсений ведет себя странно… — снова переключилась Оля. — Подарить полузнакомой девушке дорогой браслет… Непонятный тип.

— А может быть, мы просто к такому не привыкли, — робко предположила я. — Ведь не на каждом же шагу нам попадаются идеальные мужчины.

С Викой я так и не помирилась. Честно говоря, на это просто не было времени. Я была настолько увлечена развивающимися отношениями с Идеальным Мужчиной, что почти позабыла о том, что у меня есть подруги. Да и они меня не тормошили — понимали, наверное, что связываться со мной, почти влюбленной, бессмысленно.

А наш роман стремительно набирал обороты. Мне даже страшно становилось — уже почти месяц прошел, а Арсений продолжал казаться мне совершенством.

Он работал, все время упоминал какие-то контракты и сделки, поэтому видеться каждый день мы не могли. Зато, если уж виделись, это был праздник. Недолгие встречи, яркие, как романтические кинофильмы. Кино, камерные концерты в полупустых закрытых клубах, ночные купания в прохладной и грязноватой Москве-реке.

Конечно, были в нем некоторые странности… Деньги. Он болезненно относился к деньгам — казалось, для него было важно потратить как можно больше. Я не понимала, что это — показуха, ребячество? Мы обедали и ужинали в самых дорогих ресторанах города, Арсений уговаривал меня заказывать самые дорогие (притом не обязательно самые вкусные) блюда в меню. Он без всякого повода заваливал меня подарками, а если я говорила: «Не надо», — обижался, как ребенок, у которого отняли игрушку.

— Почему ты на метро? — спрашивал он. — Это так некомфортно, я не был в метро уже несколько лет. Давай, я подарю тебе машину. Главное — скажи, какой цвет ты предпочитаешь.

Или:

— У меня нет времени на отпуск, но почему бы тебе не съездить отдохнуть одной? Давай, я оформлю для тебя тур на Бали. Тебе там понравится, вот увидишь.

Но деньги — не самая раздражающая странность. Была и еще одна. Женщины.

Признаться, я не сразу это просекла. А потом заметила, конечно, уж слишком много знакомых женщин у моего Арсения. Он постоянно с кем-то здоровался, с извинениями оставлял меня одну на несколько минут — например, для того чтобы поприветствовать какую-нибудь томную мымру, сидящую за соседним ресторанным столиком. И потом эта мымра весь вечер чересчур пристально на меня поглядывала. Его мобильный телефон не умолкал ни на минуту. Иногда Арсению даже приходилось отключать назойливый аппарат.

— Партнеры по бизнесу трезвонят, — ясно улыбаясь, говорил он.

Но иногда мне слышался в трубке женский голос.

Встречались мы примерно три-четыре раза в неделю. Все остальные дни, подобно прожорливому червяку, точила меня мысль о том, что, возможно, мой Арсений сейчас кормит устрицами и черной икрой какую-нибудь другую восторженную идиотку.

С одной стороны, я была рада свалившемуся на голову бесшабашному счастью, с другой — напряженно ждала подвоха. И дождалась-таки.

Это было ужасно. До сих пор, когда вспоминаю тот вечер, по спине волной пробегают мурашки. Никогда раньше не доводилось мне видеть такой некрасивый скандал…

Между тем начинался тот вечер волшебно. Арсений заехал за мной около восьми, предупредив заранее, чтобы я надела вечернее платье. Вечерних платьев у меня нет, зато есть знакомый модельер с несерьезной фамилией Муськин, который по-дружески выдает их напрокат для особо торжественных случаев.

На всех парах рванула я в мастерскую Муськина, занимающую чердачные помещения одного из элитных домов на Сретенке. Муськин был мне рад, напоил зеленым чаем и заставил примерить отвратительный наряд цвета подгнившей морковки — платье переливалось от ярко-оранжевого к буро-желтому. Было оно длинным, блестящим, на попе вызывающе торчал огромный шифоновый бант.

— Ты ничего не понимаешь! — отчаянно жестикулировал эмоциональный Муськин. — Маша, это же кич! Через пять лет так будут одеваться все! Все!

— Не хотелось бы опережать моду так надолго, — деликатно отказалась я.

— Ну и одевайся тогда, как лохушка с деревенской дискотеки, — поджал губы модельер, и я была допущена к огромному шкафу с раздвижными дверцами.

Муськин мечтает прославиться, как, впрочем, и все творцы. На мой взгляд, шансов у него мало — любимые платья Муськина выглядят, мягко говоря, диковато. Невообразимые сочетания цветов — красного и зеленого с золотым, например. Но вместе с тем предприимчивый Муськин шьет так называемые коммерческие модели — обычные платья и костюмы, имеющие вполне социально спокойный вид. Выкройки он берет в никому не известных западных каталогах, иногда украшает модель деталями собственного изобретения и непременно пришивает к каждому платьицу броскую серебристую этикетку с собственным логотипом — Musskin Production.

Одно из таких платьев, нежно-розовое, длинное, он с большим неудовольствием и выдал мне в тот вечер.

— Ты выглядишь скучно, — констатировал он, глядя, как я радостно верчусь перед зеркалом. — Давай, я хотя бы дам к нему шаль из моей основной коллекции!

— Нет! — перепугалась я.

Но Муськин уже исчез за бумажной ширмой в японском стиле. Вернулся он через несколько минут оживленный, бережно обнимая ворох каких-то блеклых перьев.

— Вот. Ты выступишь в образе падшего ангела, — вдохновенно сказал он, формируя перья на моих плечах.

Я промолчала — в конце концов, если я возьму перья, то это не значит, что они этим вечером действительно окажутся на моих плечах. Тоже мне нашел падшего ангела! Я позволила подвести себя к зеркалу. Скептически посмотрела на себя, готовая ужаснуться молча, и глазам своим не поверила.

То, что на первый взгляд показалось мне скомканными перьями, на деле оказалось нежным боа из гусиного пуха. Белый пух был выкрашен в ненавязчиво розовый цвет, как раз в тон платья. Конечно, гламур уже не в моде, но в данном случае я, что называется, «попала в образ». Я была похожа на голливудскую актрису тридцатых годов и поняла, что ни за что не сниму эти перья, даже если Муськин потребует их обратно, угрожая разделочным топориком.

…У Арсения даже взгляд потеплел, когда я вышла к нему навстречу в платье и боа. Мои волосы были собраны в высокую прическу, в ушах поблескивали крохотные жемчужинки.

— Ты прямо как какая-нибудь европейская принцесса, — похвалил он. — И потом, ты угадала мои мысли.

— Что ты имеешь в виду?

— На тебе жемчуг… — Он загадочно улыбнулся и жестом фокусника выудил из внутреннего кармана вечернего бархатного пиджака небольшой футлярчик. Я сразу поняла: опять что-то подарить хочет.

— Арсеник, мы, по-моему, договорились.

— Не понимаю, что тебя смущает. Вот, посмотри. — Он сам открыл футляр и приложил к моей шее отливающую бледным закатом прохладную жемчужную нить. — Как специально к платью выбирал.

Я мельком глянула в боковое зеркальце и не нашла аргумента против. Это и правда выглядело мистическим совпадением. Арсений ведь действительно не знал, в каком платье я собираюсь выйти. Да я и сама не знала об этом еще утром. Волшебство! Судьба!

— А куда мы, кстати, едем? — спросила я, когда он лихо гнал кабриолет по Кремлевской набережной.

— Мы едем на теплоход! — объяснил Арсений. — Приглашает один мой знакомый. Он устраивает прием по случаю дня рождения его дочери.

Мы немного опоздали и оказались последними гостями, вступившими на борт. Еще бы пару минут — и переливающийся сверкающими электрическими гирляндами теплоходик отчалил бы от скромной пристани без нас.

Арсений представил меня хозяину торжества. Хозяина же представлять не было необходимости, потому что им оказался весьма известный политик, к тому же ведущий известной публицистической телепередачи.

— Дмитрий Веденеев. — Он мягко пожал мою протянутую ладонь. — Арсений, где ты берешь таких красавиц?

Это явно был комплимент, но его слова безжалостной пчелкой укололи меня. Он сказал «красавиц» — по всему выходило, что я не первая в длинной веренице тех, кто появлялся в обществе под ручку с Идеальным Арсением. Конечно, глупо было бы думать, что человек с его данными ведет пуританский образ жизни, но я бы предпочла, чтобы эта информация осталась за кадром.

И еще мне показалось, что этот Веденеев смотрел на меня с явной неприязнью. Уж не знаю, чем я это заслужила, мы и знакомы-то были всего несколько минут. Его внимательный взгляд, как назойливый репейник, цеплялся к моему платью, украшениям, волосам, туфелькам. Сканировал, приценивался. Может быть, я просто напомнила ему кого-то?

— Не обращай на него внимания, — шепнул Арсений, тихонько сжимая мой утонувший в перьях локоть. — Дмитрий вообще-то меня немного недолюбливает.

— Зачем же мы тогда сюда приперлись?

— Расслабься. Веселись. Ешь, танцуй, общайся. Извини, но мне просто надо было сюда попасть — по стратегическим причинам, — туманно объяснил он. — Я тебя оставлю ненадолго. Я мигом.

Я пожала плечами и отправилась на открытую палубу, где толпилась основная часть гостей. Трио набриолиненных мулатов в пижонских белых смокингах ненавязчиво играло джаз. Тонкокостные официантки (наверное, это были переодетые манекенщицы) подиумной походкой дефилировали взад-вперед, поднося гостям огромные подносы с бокалами, миниатюрными пирожными, канапе и фруктами. Я польстилась на кусочек творожного торта. Честно говоря, я немного обиделась на покинувшего меня Арсения. Зачем он вообще меня сюда привел? Я здесь никого не знаю, никто мной не интересуется, ни с кем мне не хотелось заговорить…

— Привет! — Звонкий девичий голос прозвучал над самым ухом.

Я обернулась, предварительно осенив лицо доброжелательной, светской улыбкой американской бизнес-леди — чии-и-и-з!

Девушка, остановившаяся передо мной, была мне незнакома. Хотя и очень хорошенькая, просто картинка. Пусть у нее и была скорее не природная, а вымученная в дорогих салонах красота — какая разница? — главное, что радовала каждая ее черточка, за которую цеплялся взгляд. Волосы цвета горного меда. У челки чуть светлее, на затылке почти каштановые. Гладкая, умело припудренная кожа. Блестящие перламутром, четко прорисованные губки. На ней была серая юбка от «Вивьен Вествуд» — не так давно я видела аналогичную в витрине в Столешниковом и едва в обморок не упала, поинтересовавшись ценой. И черный бархатный топик, приподнимающий ее круглую загорелую грудь.

— Привет. Мы знакомы?

— Пока нет. Меня зовут Таня. Таня Веденеева.

Я поняла, что это дочь нелюбезного Дмитрия, кажется, именно она и является хозяйкой сегодняшнего вечера. Я смутно припомнила: Арсений говорил что-то о ее дне рождения.

— С днем рождения! — улыбнулась я.

— Спасибо.

Девушка улыбалась и в упор, не стесняясь, меня разглядывала. Мне стало неловко — под пристальным взглядом холеной дочери политика вдруг захотелось суетливо пригладить волосы или поправить боа на плечах. И чего она вытаращилась? Глаза, что ли, на мне забыла?

Глаза, кстати, у нее были не такие уж и красивые — выпуклые, бутылочно-зеленые и какие-то пустоватые.

— Прохладно, — сказала я, чтобы сказать хоть что-то.

— Есть немного.

— Мы раньше не встречались?

— Думаю, нет.

— Просто вы так на меня смотрите… — не выдержала я.

— О, простите! — Она не к месту рассмеялась, и только тогда я заметила, что девушка слегка пьяна. — Простите, но просто мне так любопытно.

— Любопытно?

— Любопытно, кто это с ним пришел. С Арсением. На этот раз.

Начинается! Я вздохнула обреченно — этого следовало ожидать давно. Значит, зеленоглазая Танечка — одна из бывших пассий моего Идеального Мужчины. Вот почему ее папаша так неодобрительно на меня смотрел.

— А ты ничего. Хотя и не топ-модель. — Она говорила это спокойным дружеским тоном, улыбалась даже. И в уголках губ танцевали трогательные детские ямочки.

— Ты тоже. Не топ-модель.

— Знаю. Но я богата, — возразила она, на мой взгляд. совершенно не к месту. — А вот ты не очень. Судя по задрипанным перьям и уцененным туфелькам.

Мне стало обидно — да за кого эта толстоватая Танечка себя принимает? Допустим, она тоже не так богата, просто удобно устроилась за спиной своего могущественного отца. Да, ее жизнь проста и предсказуема, как диснеевский мультик, — престижная школа, какой-нибудь полузакрытый европейский колледж, курсы МБА, потом либо уютная роль беззаботной жены, доктора наук по трате чужих денег, либо тепленькое местечко в одной из папочкиных контор. Например, на телевидении. А что, мордашка у Танечки смазливая, из нее выйдет великолепная ведущая. А я на свои, как она заметила, уцененные туфельки (и правда купленные на рождественской распродаже), между прочим, сама заработала.

— Это не задрипанные перья, а наряд от известного модельера Муськина. — Я с достоинством поправила на груди боа. — Впрочем, вряд ли ты разбираешься в современном прет-а-порте.

— Верно. А зачем мне? У меня стилист.

Мы стояли друг напротив друга, нахохлившись. Как две деревенские бабы, честное слово. Вот-вот упрут руки в крутые бока и пойдут друг на друга. Как стыдно, как неприятно.

— Не понимаю, не понимаю: чего он в тебе нашел? — нахмурилась Танюша. — Впрочем, это не важно. Значит, есть в тебе что-то, раз нашел. — Она неожиданно примирительно улыбнулась. — Главное, сейчас здесь будет скандал.

— Ты хочешь устроить скандал?

— Я? Ни за что! — пропела она. — Для этого есть специально приглашенные люди.

— Что ты несешь? — разозлилась я. — Это угроза?

— Видишь, баба стоит, в зеленом?

Я проследила за направлением ее взгляда. На корме и правда одиноко стояла женщина лет пятидесяти в изумрудном бархатном комбинезоне. Она держала в ладонях запотевший бокал с шампанским и задумчиво слушала джаз.

— Баба как баба.

— Скажешь тоже! — фыркнула Таня. — Сейчас наш Арсюша появится, она его увидит и такое начнется!

— Почему?

— Увидишь, — загадочно пообещала Таня. — Ну, готовься, красавица, он идет… А ему хорошо в смокинге, не находишь? — Теперь она говорила так, словно мы были светскими подружками. Только улыбка ее казалась нервной. Но к тону не придерешься.

Действительно, на палубе показался Арсений. Да, черный смокинг с широким атласным поясом и впрямь был ему к лицу. Почему-то в тот момент мне подумалось, что он похож на исполнителя роли Джеймса Бонда.

Он остановился, поискал глазами меня, нашел, заулыбался. Я отметила, что он прекрасно видел вышеупомянутую даму в зеленом и не придал ее присутствию ровно никакого значения. Поверхностный такой взгляд — как равнодушно смотрят друг на друга люди в полупустом вагоне метро.

— Вот вы где, — заулыбался Арсений. — Вы подружились? С днем рождения, Танечка! — Он поцеловал ее смуглую щечку, а меня приобнял за талию.

— Да уж, подружились, — усмехнулась Татьяна. — А где подарок? Или ты ничего для меня не приготовил?

— Обижаешь! — Он протянул ей бархатную коробочку — такие вот коробочки я почти привыкла получать из его рук.

Танечка с жадностью избалованного малыша схватила подарок. Распахнула коробку и даже раскраснелась от удовольствия, на минуту забыв о том, что когда-то была смертельно обижена пренебрежением дарителя. Еще бы, кому не приятно получить на день рождения миниатюрный круглый медальон с инкрустацией из крошечных бриллиантов. Украшение смотрелось необычно и изящно.

— Ух ты! — Танечка примерила кулончик к своей загорелой щеке.

— Это медвежий глаз, — объяснил Арсений, — в языческой мифологии символ жадности.

Я думала, что Таня обидится, но она лишь понимающе улыбнулась. Они явно говорили на каком-то своем, неизвестном мне языке.

Я отвернулась — мимо проплывали пыльные летние набережные. Зачем я здесь? Зачем я с ним? Надолго ли? Почему я такая непутевая? Может быть, права была моя экс-подруга Виктория? Может быть, надо было бежать от него в самом начале? От него, от Идеального, от обманщика и бабника, от самого лучшего и самого лживого мужчины на земле? Обо всем этом я думала, а рядом обнимавший меня Арсений весело болтал с загорелой кокетливой Танечкой.

И в этот момент та женщина подошла к нам.

Женщина в зеленом комбинезоне. Красивая, хотя и слегка полноватая. Я заметила, как побледнел Арсений, когда ее увидел. Побледнел под своим безупречным солярийным загаром, честное слово!

— Привет, — сказала она.

— Отвяжись, — разлепил он губы.

— Я просто хотела… — замялась она, — просто хотела напомнить.

— О чем?

— Чтобы ты не болтал лишнего. А то у тебя будут проблемы. Ты знаешь, чем занимается мой муж?

— Твой бывший муж, — насмешливо поправил Арсений.

— Пусть бывший, но он меня до сих пор любит. — Ее накрашенные губы задрожали. — Я знаю, что ты всем об этом рассказываешь.

— Если ты сейчас же не уйдешь, я расскажу обо всем прямо в микрофон, — усмехнулся он.

— Все уже и так об этом сплетничают, — невозмутимо продолжила женщина в зеленом. — Так вот, я тебя предупредить хотела. Если какая-либо порочащая Карину информация проникнет в газеты…

— Что тогда? — Он, казалось, совершенно не испугался. А вот дама была на грани истерики.

— Подлец!

— На том и держимся! — подмигнул он и отвернулся.

Не знаю почему, но в тот самый момент Идеальный Арсений перестал казаться мне красивым.

Словно кто-то между нами стекло кривое установил. Он остался прежним — те же глаза, те же полные темные губы и четко прорисованные брови. Те же сахарные зубы и те же длинные, как у королевы красоты, ресницы. По отдельности все это выглядело красиво, но вместе — собравшись вместе, его безупречные черты производили какое-то отталкивающее впечатление — странно, что я раньше этого не замечала.

Почему я сразу встала на сторону скандалистки в зеленом? Я же даже не знала, в чем суть их спора, а Арсений был так рассудительно-спокоен! Может быть, меня покоробило, что он вот так, походя, оскорбил женщину, которая в матери ему годилась, — пусть справедливо, но все же оскорбил. Она выглядела не в пример ему такой расстроенной, такой жалкой. Лет пятьдесят ей было. Не красавица, но лицо приятное, умело подкрашенное, немного усталое. За дорогими очками в оправе от Кардена прячутся умные серые глаза. Красивые полные губы дрожат от негодования, к щекам прилил яркий румянец.

— Маша, мы уходим, — сказал Арсений, крепко сжимая мой локоть.

— Почему это? Ты должен объяснить.

— Да ничего я тебе не должен! — вдруг зло сказал он. И так это было непохоже на того Арсения, которого знала я, светского, мягкого и обходительного. — Как хочешь. Можешь остаться в этом гадюшнике. Я — пас.

Уехали мы вместе. Он отвез меня домой. Молчали — за всю дорогу он не проронил ни слова. Гнал, как ненормальный, игнорируя правила дорожного движения. Мне было все равно. Я устала.

…Тем вечером мне неожиданно позвонила Вика. Я не поверила даже, когда трубка заговорила ее низким певучим голосом.

— Все дуешься на меня? — спросила Вика.

— Дуюсь, — честно призналась я.

— Прости меня.

Это было что-то новенькое. Вика слыла девушкой заносчивой и прощения никогда не просила. Я даже растерялась.

— Слышишь? Я прошу меня извинить… Что с тобой?

— А что не так?

— У тебя голос какой-то странный…

И я выложила ей все — про странный скандал на теплоходе, про истеричку в зеленом бархате и стервозную Танечку, получившую в подарок медвежий глаз, языческий символ жадности.

— Я же тебя предупреждала, — вздохнула Викуля. — Я виновата, прости. Я должна была все сразу объяснить.

— Что объяснить?

— Про твоего Арсения.

— Он уже не мой.

— Слава богу… Просто я была шокирована, обескуражена, когда ты о нем вдруг заговорила. Арсений на серебристом кабриолете, похож на Клуни. Я так сразу и поняла, что это он, слишком много совпадений.

— Тебе не надоело говорить загадками? Может быть, объяснишь наконец? Что ты о нем знаешь?

— Знаю, — усмехнулась Вика. — Надо же, какой изобретательный! Символ жадности подарил.

— Может, эта Танечка — жадюга?

— Да нет. Он себя имел в виду. Ладно, не буду больше тебя мучить. Арсений — жиголо.

— Что? — Я ожидала услышать от нее что угодно, только не это. Ну, может быть, что-то вроде «он мой бывший любовник», или «он сидел за распространение наркотиков», или, наконец, «да он бисексуал». Но только не то, что сказала Викуля. — Как?! Как жиголо?

— Так. Профессиональный потаскун, вот он кто. Я об этом узнала случайно. Одна знакомая показала его на вечеринке и все про него рассказала. Она-то им пару раз пользовалась.

— Но как же… Но что же он… Вика, это неправда!

— Продолжаешь его защищать?

— Нет, но это просто невозможно. Он ведь дарил мне украшения, он платил за меня, он не пытался…

— А по-твоему, у жиголо не может быть личной жизни? — усмехнулась Викуля. — Ты ему понравилась просто. Кстати, я тебя разочарую — таких, как ты, у него десятки.

— Все равно не понимаю.

— А что тут понимать? Заводя очередной роман, он пытается реабилитироваться, вот. Доказать самому себе, что он еще мужчина.

— Спасибо за объяснение, доктор психологических наук. Но так нечестно, ты должна была раньше сказать.

— А ты бы стала слушать?

Я вздохнула. Она права. Конечно, не стала бы. Не стала бы ни за что. Весь этот месяц он был для меня Идеальным.

Признаться, это был шок. Я повесила трубку и долго еще сидела у письменного стола, бессмысленно вертя в руках ручку. Арсений — жиголо. Любить — его профессия. Я представляла себе платных любовников совсем не такими. А какими? Смазливыми тупоголовыми юнцами с безволосой розовой грудью? Потасканными донжуанами с голодным блеском в глазах и наметившейся лысиной? Но это же карикатурно, так не бывает.

И все-таки что заставляет мужчин этим заниматься? Красивых, образованных мужчин, таких, как он, Арсений? Он не просто смазливый манекен, он с одинаковой непринужденностью рассуждает о Густаве Климте и об играх на бирже «Форекс». Доволен ли он? Или, как утверждает Вика, комплексует? Как вообще с ним могло произойти такое? И собирается ли он завязывать?

В общем, когда поздно ночью Арсений все-таки позвонил, чтобы извиниться за инцидент на теплоходе, я сразу же раскрыла перед ним карты. Да и не рисковала я ничем. После того, что я о нем узнала, едва ли он мог считаться Идеальным. Поэтому даже если он бросит трубку — что ж, я прекрасно его пойму.

Трубку он не бросил. Молчал долго — я даже решила, что нас разъединили. А потом, к моему удивлению, предложил встретиться.

— Раз уж ты интересуешься… — Я не видела его лица в тот момент, но готова была поспорить, что он кривовато усмехается, — я была знакома с этой его ухмылкой, немного искажающей безупречное лицо в те минуты, когда Арсению было сложно о чем-то говорить. — Раз тебе интересно, могу рассказать. Тем более если ты, как утверждаешь, писательница… Ты не бойся, зря время не потратишь. Такое расскажу, волосы дыбом встанут. И про себя, и про русский модельный бизнес, и про ненормальных миллионеров, которые покупают красоту. И про эту суку, которая подошла к нам на теплоходе.

— По-моему, ты ее чем-то обидел.

— Скорее она меня.

— И про Карину? — вставила я, вспомнив истеричные обвинения скандалистки в зеленом.

— И про Карину, — снова усмехнулся он. — Между прочим, Карина — это не просто Карина. А актриса Карина Дрозд.

— Да ты что? — выдохнула я.

Карина Дрозд была по-настоящему знаменита.

На следующий день мы встретились в какой-то небольшой кофейне. Я невольно залюбовалась им.

Честно говоря, я никогда не верила в существование настолько красивых людей. При этом следует учесть, что я и сама работала манекенщицей. Считается, что заподиумный мир — это волшебное королевство, населенное исключительно прекрасными златовласками и мужественными принцами на белых конях. На самом деле все далеко не так красиво. Златовласки, смыв грим, превращаются… не в монстров, конечно, но во вполне обычных девчонок с обычными, простыми мордашками. А у модельных «мужественных принцев» на самом деле зашкаливает уровень женственности. Хотя вопреки сложившемуся мнению среди профессиональных манекенщиков не так уж много «голубых». Однако представьте себе парня, который спит в бигуди и озабочен серьезной проблемой: каким бы цветом оттонировать челку.

Арсений был на них так не похож. Он и понравился-то мне тем, что выглядел мужчиной на все сто. Мне не верилось, просто не верилось, что подобная красота может оказаться червивой. Он ведь казался таким искренним, у него так горели глаза, когда он на меня смотрел. Этот блеск — блеск голодной юности и ожидания счастья — ни за какие деньги не купишь, ни в каком салоне красоты не приобретешь.

— Это правда? — решилась спросить я. — То, что мне про тебя рассказали?

— Правда, — подтвердил Арсений, ничуть не смутившись.

— Поверить не могу. Наверное, мне стоило бы разозлиться. Но ничего подобного со мною просто не происходило никогда. Я даже обидеться на тебя не могу, потому что не могу придумать, на что конкретно обижаться.

Вы не поверите, но я нервничала больше, чем он!

— И не стоит.

— Но… зачем? С твоими данными ты мог бы…

— Мог бы что? Знаешь, сколько я зарабатываю?

— Догадываюсь, — вздохнула я, вспомнив шикарный особняк с джакузи и потрясший меня серебристый кабриолет.

— Ни о чем ты не догадываешься. На самом деле не так уж и много. Домик я арендую, а тачку мне подарили. Но иногда получается неплохо — несколько тысяч долларов в день. Конечно, редко бывают такие дни…

Он просигнализировал официантке. Она тотчас же заменила кофейник с остывшим кофе на свежий. При этом кокетливо состроила Арсению глазки, а на меня взглянула с неприязненным любопытством. Знала бы она…

— Понимаешь, я же не на Тверской стою за три копейки. Я работаю в элитном агентстве, попасть в которое сложнее, чем в Голливуде пробиться.

— Лучше бы тогда ты пробился в Голливуде, — пробормотала я.

— Знаешь, сколько я к этому готовился?! Штудировал какие-то дурацкие книги, на диетах сидел, как малахольная барышня. Не поверишь, даже экзамены сдавал! Но об этом я потом расскажу. Давай по порядку.

— Ты говорил что-то о Карине Дрозд, — напомнила я. — Что с ней случилось? Почему на тебя набросилась та тетка на теплоходе? Почему Карина Дрозд так резко выпала из тусовки? Давай начнем с этого. С ума сойти, ты был знаком с самой Кариной Дрозд!

Арсений скривился:

— Это для тебя она «сама Карина Дрозд». А на самом деле обычная баба.