Жиголо для блондинки

Маша Царева, 2004

…Идеальных мужчин не бывает. Кому, как не мне, это знать. Подтверждение тому – многолетний опыт, мой и моих подруг. В каждом мужчине есть какой-то, хотя бы маленький, изъян. Поэтому если вы когда-нибудь услышите: «Я встретила идеального мужчину!» – насторожитесь. Быть беде. Арсений молод, голоден, амбициозен и немного ленив. Мечты его скромны: всего лишь целый мир к ногам. Путь наверх кажется простым – надо продать то единственное, что принадлежит ему безоговорочно, то есть самого себя. Американский миллионер, одинокая актриса, богатая вдова – для кого-то из них он станет одноразовым впечатлением, для кого-то – наркотиком, для кого-то – любовью. Для кого-то он – обслуживающий персонал, для кого-то – платный повелитель. Только вот так ли уж это просто – быть беспринципным? И если каждый день продавать себя, то не близок ли день, когда тебя съедят до крошечки и ты закончишься – насовсем? Ранее это произведение выходило под названием «Жиголо, или Сто мужчин для безупречной блондинки».

Глава 3

Знаменитая киноактриса Карина Дрозд была ослепительной женщиной, которой встречные прохожие неизменно оборачивались вслед. Все при ней — благородно-платиновая блондинка с фигурой топ-модели, умеющая одеваться броско и стильно и при этом не выглядеть жертвой моды.

Никто не знал, что у этой красавицы есть страшная тайна. Пару недель назад ей исполнилось пятьдесят лет.

Пятьдесят.

Если разобраться — не так уж много. К тому же выглядела Карина превосходно — а как еще могла выглядеть женщина, которая добрую половину жизни посвятила работе над собой, напряженной и ежедневной? Диеты, изнурительная гимнастика… За последние десять лет в Москве появились спортивные клубы мирового уровня, и стало куда проще поддерживать безупречную форму. Потанцевать под красивую музыку под руководством милого, вежливого тренера — это даже приятно. А раньше…

Чтобы не поправиться, раньше Карина каждое утро обматывала все тело полиэтиленовыми мешками и полчаса скакала сначала на одной ножке, потом на другой.

Она знала, что в современном мире никто своего возраста не скрывает. Притворяться тридцатилетней, тайно справив полтинник, — это в некотором роде даже моветон. И все же по привычке загадочно улыбалась, когда журналисты пытались ненавязчиво разузнать, в каком году она родилась.

У Карины было все, что делает женщину счастливой. Она была красива и богата, жила в небольшом аккуратном загородном особнячке и водила новенький алый «Мерседес». Готовил для нее повар, проживающий в доме звезды постоянно.

У нее был муж — солидный бизнесмен и двое детей-близнецов, недавно поступивших во ВГИК. Катенька, само собой, на актерский, а куда ж еще податься девушке с ее внешними данными и родственными связями? А Костенька, золотой мальчик, гениальная голова, на сценарный. У нее было несколько десятков восторженных приятельниц, которые отчаянно ей завидовали, но виду не показывали. И несколько близких подруг.

К тому же она была талантлива и востребована. Причем пока никто не смел предложить ей «возрастную» роль. Нет, Карина Дрозд играла только роковых красавиц, причем не молоденьких пустых профурсеток, а сильных, ярких женщин — таких, какой была она сама.

А ее последняя роль — это вообще мечта, сенсация. Карина снялась в сериале, который должен был демонстрироваться в прайм-тайм на одном из центральных телеканалов. Роль выигрышная: сексапильная обаятельная стерва — Карина появлялась на экране в разных париках, которые необыкновенно шли к ее ухоженному правильному лицу, в нарядах от известного брюссельского дизайнера, сшитых специально для нее. Несколько «съемочных» платьев она даже купила в личное пользование — уж больно жалко было с ними расставаться.

В общем, Карина Дрозд находилась на вершине своего заслуженного триумфа, и никто не знал, что на самом деле кинозвезда считает себя несчастной. Несправедливо и больно обиженной.

Главный обидчик — муж, Анатолий. Всегда был смирным, неприхотливым и благодарным судьбе — за то, что в один прекрасный день она свела его с ослепительной Кариной. Он боготворил жену-кинозвезду и гордился ею.

Но всем известно: седина в голову, бес в ребро. Молчаливый, не слишком красивый, измученный работой Анатолий ухитрился завести роман на стороне. Карина прекрасно понимала, что сам Толя ни при чем, по неопытности он просто стал жертвой цепкой, хитрой стервы — двадцатилетней псевдоманекенщицы.

Девица эта называла себя моделью, но вряд ли вообще имела представление о том, что такое подиум. Нет, проституткой она не была — скорее профессиональной любовницей. Причем она была девушкой неглупой и на мелочи не разменивалась.

Когда ей было шестнадцать лет, ею увлекся седовласый телемагнат. Ни на минуту не задумавшись, смазливая девчонка переселилась в одну из его шикарно обставленных квартир. Их отношения длились полтора года. Потом появился крупный американский бизнесмен, за которого девушка даже выскочила замуж. Впрочем, когда браку исполнилось три года, богатый американец куда-то испарился из ее рационально налаженной жизни, уступив место разбитному ресторатору кавказского происхождения.

Вот, пожалуй, и все. С одной стороны, всем было ясно, что девушка существует за счет богатых любовников, с другой — в легкомыслии ее не упрекнешь. Вокруг полно молоденьких красавиц, которые прыгают из постели в постель, зарабатывая себе на красивую жизнь, эта же на их фоне смотрится вполне целомудренно.

Вот на такую особу и запал тихий бизнесмен Анатолий Дрозд. Ладно бы просто запал — полбеды, нагуляется и перебесится. Так нет, Толя, похоже, влюбился. Дома не появляется. Пряча глаза, придумывает небылицы о поздних совещаниях и срочных командировках — классика жанра!

Отвез чертовку к морю, появляется с ней на людях, снял для нее квартирку в центре и частенько остается там ночевать.

А на днях между Кариной и Толей состоялся довольно унизительный разговор, который стал для нее последней каплей и помог осознать, что все на самом деле серьезнее ее опасений.

— Милый, ты помнишь, что послезавтра презентация моего фильма? — напомнила она за завтраком. — Надо договориться об одежде, я сегодня собиралась поехать за платьем, хочу, чтобы мы были одеты как всегда. В унисон…

Карина любила появляться с ним на людях. Физической красотой Толя не отличался, но было в нем что-то — то, что принято называть харизмой. От него веяло успехом.

Анатолий, гордившийся успешной красивой женой, придавал публичным мероприятиям бóльшую важность, чем бизнес-переговорам. Потом он с удовольствием рассматривал фотографии в журналах — те, на которых он был запечатлен рядом с Кариной. Журналисты любили эту пару. В интервью Карина всегда подчеркивала свою неотделимость от семьи. Лицо ее супруга было, пожалуй, не менее знаменитым, чем ее собственное. На всех журнальных разворотах они появлялись вместе. Карине даже сто раз предлагали сняться в «семейном» варианте телерекламы — «Наша семья ест только данный майонез», «Наша семья лечит зубы только в данной клинике!».

— Я как раз хотел тебе сказать, — отодвинул он в сторону чашку с остывающим кофе, — Карочка, ко мне завтра приезжает партнер из Германии, я бы рад пойти с тобой, но и его бросить не могу.

— Пусть тоже приходит! Ему понравится.

— Но у него программа, у нас запланирована встреча с председателями правления, а потом мы все вместе идем в ресторан.

— Ты мог бы подъехать позже. — Она все еще не верила в то, что Толя ее просто-напросто «кинул».

— Кара, ты же понимаешь, работа есть работа. Я не могу бросить партнера ради твоей прихоти.

— Прихоти? — взвилась она. — Это не прихоть, это презентация! Вся Москва будет, все будут спрашивать о тебе. Мы всегда появляемся вместе!

— Скажи, что я болен.

— Уж раз мы об этом заговорили… Никто не поверит, что ты болен, потому что позавчера ты был на премьере в кино с этой крашеной мымрой. Вас сфотографировал один мой знакомый журналист.

— Валечка натуральная блондинка, она… — сказал Анатолий и тут же осекся.

— Ее еще и Валечкой зовут, — сникла Карина, но виду постаралась не показать. Кто такая эта Валечка? Очередная профурсетка, которая на чужое позарилась. Но в данном случае ничего у нее не выйдет.

— Кара, извини меня, — еще раз зачем-то повторил Толя.

— Ну, я понимаю, бизнес… — решила она сбавить обороты. Ей не хотелось ссориться.

— Нет, раз уж ты сама сказала… Кара, мы знакомы почти тридцать лет…

— Двадцать восемь, — машинально поправила она.

— Не важно. Главное, что ты мой самый лучший друг. Поэтому я тебе это и говорю. — Он смотрел куда-то в сторону, и у Карины почему-то тоскливо сжалось сердце. — Карочка, я запутался…

— Расскажи мне. — Она придвинула свой стул ближе и погладила его по руке. Если надо «сыграть» лучшего друга, она сыграет. Она молодец, она справится. И не важно, что ей вдруг стало страшно. Даже спина под платьем вспотела. Он не заметит.

— Кара, ты такая хорошая. — Внезапно Толя порывисто обнял ее, но в этом жесте не было ни капельки страсти. С таким же выражением лица он мог притянуть к себе лучшего друга, чтобы ободряюще похлопать того по плечу. — Я тебя не заслуживаю…

«Начинается, — тоскливо подумала она. — Это опасная фраза… «Я тебя не заслуживаю». Так говорят слабые люди перед тем, как уйти навсегда. Нет, он никогда не скажет: «Ты меня больше не возбуждаешь, ты стала старая и скучная». Я тебя не заслуживаю, и все тут».

— Толик, что ты… Я тебя люблю, ты же знаешь.

— Я тоже тебя люблю, вот только…

— Что?

— Валю я тоже люблю… Кара, я чувствую себя таким подлецом.

На мгновение ей показалось, что он хочет покаяться.

— Я поступаю подло. Я и ее, и тебя обманываю.

Ей вдруг захотелось его ударить. Что значит «и ее, и тебя»? Он поставил их на одну ступеньку.

— Думаю, она понимает, на что шла, — сухо сказала Карина.

— Как тебе объяснить! Валечка — ребенок. Нет, она взрослая девушка, умная, но в душе школьница.

— Она моложе твоей дочери!

— Старше на год. И она меня так любит… И я… И тебя тоже.

— Ты думаешь, что влюблен?

— Я не думаю… Кара, я влюблен, — выпалил он и замолчал.

Она поняла, что весь предыдущий разговор был лишь бессмысленной подготовкой к этой короткой, как выстрел, фразе. У нее давно было плохое предчувствие. Карина боялась этого разговора, и несколько раз он ей даже снился. Она думала о том, что скажет ему в ответ. Как ненавязчиво намекнет, что она никогда не ограничивала его свободу, что она понимает все… Ободряюще улыбнется и убедит его, что такое рано или поздно со всеми случается… Что надо это пережить, перетерпеть — вместе. Не принимать никаких серьезных решений, пока не будешь уверен по-настоящему. А она — да что она, она потерпит вместе с ним… Карина думала об этом, но в глубине души ужасалась — то есть как это потерпит? Потерпит — значит, будет закрывать глаза на то, что ее законный супруг таскается к какой-то Валечке? И не будет иметь права даже его упрекнуть — сама же согласилась…

А что скажут дети? А что скажут журналисты? Что скажут поклонники? Скорее всего не скажут ничего. Но насплетничаются за ее спиною от души. Эти красноречивые сочувственные взгляды, эти ехидные улыбки былых завистниц, эти осторожные расспросы… Идеальная семья распалась.

Она не сможет, сломается…

— И что ты собираешься делать? — спросила Карина, вместо того чтобы «выстрелить» проникновенным монологом о понимании и прощении.

— Карочка… я хочу попробовать пожить отдельно.

— Понятно. То есть вы с так называемой Валечкой решили жить вместе.

— Ну зачем ты так? Ты не волнуйся, материально для тебя ничего не изменится. Я сейчас заключил удачный контракт. Что тебе подарить, Карочка? Хочешь новую машину? Хочешь отдохнуть на Бали?

«Он мой муж. Мой муж предлагает мне отступные. Как будто бы я уволенный сотрудник — и профессионал никакой, и на улицу выкинуть жалко!»

— Спасибо, Толик. — Она заставила себя улыбнуться. — Мне ничего не нужно. Деньги есть. Моя машина мне нравится. А отдыхать я не могу, работы слишком много.

— Понимаю… Кара, но и твоя вина в этом есть! — неожиданно воскликнул он.

— Чем же я виновата, по-твоему?

— Ты иногда бываешь такой странной! Эти твои кукольные домики! Три комнаты забиты кукольными домиками. Как маленькая, честное слово!

— Это меня успокаивает. Когда что-то случается, я сажусь строить домик. Ты же знаешь. Почему-то раньше тебя это не раздражало.

— Раздражало. — Он не выдержал ее взгляда и отвернулся к окну. — Когда мы жили в двухкомнатной малогабаритке, было еще хуже. Ты все равно не хотела выбрасывать эти дурацкие кукольные домики. Извини, но в этом есть что-то… нездоровое.

— Ты хочешь, чтобы я их выбросила сейчас? — устало поинтересовалась она.

— Нет. Не знаю. Извини… Меня всегда раздражало это твое странное хобби. Лучше бы марки собирала или сорила деньгами, как все твои подруги.

— У меня нет подруг, — спокойно улыбнулась она. — У такой женщины, как я, подруг быть не может.

— Да? А эта мерзкая баба, которая у нас постоянно ошивается? — прищурил глаза Анатолий.

Карина старалась быть спокойной. Она нарочито медленно извлекла из буфета нарядную фарфоровую чашку и налила себе холодного мятного чаю со льдом. При этом у нее дрожали пальцы, и чашка тоненько позвякивала на фарфоровом блюдце, словно в поезде.

— Ты имеешь в виду Зойку?

— Да, кого ж еще? Она торчит у нас постоянно. Это же невозможно, как будто у нее дома своего нет!

— Я знакома с Зойкой гораздо больше, чем с тобой. Она не подруга. Что-то вроде родственницы. Да, полуродственница.

— Наверное, поэтому у меня иногда складывалось впечатление, что она для тебя дороже, чем я! А между тем она совершенно отвратительная баба! Как ты ее выносишь, ума не приложу.

Карина отхлебнула мятного чаю. Говорят, мята успокаивает. Что-то не похоже. Наверное, ее сейчас и фенозепам не успокоит.

— Ты все сказал, Толя?

Внезапно он подошел к ней и положил руки на ее тоненькие плечи. Чуть чашку не опрокинул. На, между прочим, светлый ковер.

— Кара, прости меня. Я дурак. Наговорил тебе всего… Но ты должна понимать, я просто нервничаю…

«Ты должна понимать…» И почему это я должна всех понимать? Меня бы кто понял!»

— Карочка, я уже пойду. Ну, если что понадобится, ты мне звони, хорошо? Я и сам буду звонить два раза в неделю.

Вот так все и кончилось. Она долго поверить в это не могла, все ждала, что он одумается. Но нет, Анатолий наскоро собрал вещи в чемодан и уехал. Она осталась в роскошном особняке одна — как принцесса в замке. Пятидесятилетняя принцесса, которую даже некому спасать.

Дети жили в Москве, Толя снял для них квартиру на проспекте Мира, чтобы было ближе ездить на занятия. Карина вообще-то была против — она считала личные апартаменты в восемнадцать лет излишеством. Сама в свое время моталась в тот же ВГИК из подмосковной Балашихи, и ничего, пробилась…

Карина была оптимисткой по натуре. Хотя, сказать по правде, жизнь не давала ей поводов впадать в депрессию. Ей почему-то всегда везло. Везло на людей и жизненные обстоятельства. Все давалось ей легко, даже диеты. И вот на самом Олимпе — такое разочарование…

Несколько часов после Толиного ухода она места себе не находила. Металась по дому, как наркоманка в ломке. Пыталась на что-то отвлечься, но не смогла. То книгу схватит, то тряпку для пыли. Попробовала сесть за новый кукольный домик. Но не смогла даже придумать эскиз.

Кукольные домики, кукольные домики… Каждый упакован в отдельную коробку. В ее доме предусмотрены три специальные комнаты со стеллажами «под домики».

Первый кукольный домик Карина сделала, когда ей было девятнадцать лет. Тогда ей казалось, что она влюблена в одного из лекторов — мрачноватого бородатого бывшего геолога, который казался ей воплощением романтики.

Потом это как-то вошло в привычку — когда она переживала, сразу садилась за домик. Монотонная работа отвлекала, отступала печаль.

Но сейчас Карине не хотелось возиться с бумагой и клеем. Она старалась не задумываться о своем новом статусе — брошенной жены. Одиночество представлялось ей чем-то абстрактным. Более конкретные проблемы не давали ей покоя.

И самая главная печаль: что же делать с презентацией сериала? Прийти туда одной, с гордо поднятой головой? Соврать, что Толя болен? Но все равно рано или поздно все узнают, что Анатолий совершенно здоров и — даже более того — у него настоящий гормональный всплеск, вон какую девчонку отхватил! Вот над нею все посмеются!

Она позвонила одной из своих лучших подруг — бывшей актрисе по имени Зоя. Той самой «полуродственнице», которую, как выяснилось, так не любил Анатолий. Она и раньше об этом догадывалась. Правда, у него до этого самого дня хватало деликатности не указывать ей, с кем следует дружить.

Зойка когда-то была ее однокурсницей. В молодости она была невозможно хороша собой — кудрявые медные волосы, синие глаза, чуть полноватая, но изящная фигурка. Всем казалось, что Зойка непременно станет звездой, в курсовых спектаклях ей нередко доставались главные роли. Ту же Карину преподаватели оценивали куда скромнее. Но получилось по-другому. Двадцатилетней девчонкой, студенткой, Зойка познакомилась с тихим студентом-медиком, будущим стоматологом. Влюбилась, как кошка, выскочила замуж, забеременела, бросила институт и без сожаления променяла возможную славу и свет софитов на бессонные ночи возле кроватки болезненного ребенка и красные от постоянной стирки руки. Тогда Карина Зою не поняла, а потом привыкла — подруга, похоже, была со стоматологом счастлива.

Стоматолога, кстати, приняли на работу в какую-то ведомственную больницу, и он неплохо зарабатывал. А потом, после перестройки, и собственную клинику открыл. Так что Зойка Карине не завидовала — у нее самой все, что пожелаешь, было. Она тоже жила в загородном доме, даже еще более шикарном, тоже колесила на «Мерседесе» и даже располагала штатом прислуги. Причем в отличие от подруги домоседкой она не была. Наверное, насиделась в молодости при стоматологе, а сейчас ей захотелось приключений и ярких впечатлений. Карина знала, что Зоя весьма активно «ходит налево». У нее был мужской подход к отношениям — она вовсе не собиралась бросать мужа, просто время от времени ей требовался допинг.

Карина позвонила Зойке и рассказала ей все. Ничего не стала придумывать, не попыталась оправдать себя или сбежавшего супруга.

— Ну и козел! — сказала Зойка, внимательно выслушав грустную историю. — Я и подумать не могла, что Толик такой козел.

— И что мне делать? Как ты думаешь?

— Радоваться! — гаркнула Зоя.

— Чему? — опешила Карина.

— Тому, что козел достался другой. А ты свободна, молода, красива и богата! Когда муж впервые изменил мне, я сначала переживала, но потом поняла, что все к лучшему. Мне открылись новые возможности. Впрочем, ты же сама знаешь… — Зоя замолчала.

Карина поморщилась. О чем бы они ни говорили, Зоя всегда умудрялась свести беседу к собственному супругу, который сто лет назад изменил ей с красавицей актрисой. Почти четверть века прошла с тех пор, но Зоя никак не угомонится. Карина понять не могла — любит подруга мужа или ненавидит? Или и то и другое одновременно?

— Муж изменил тебе один-единственный раз. По молодости, по глупости. Он тебя не бросал, он не уходил от тебя к молоденькой.

— Ну и что? Все равно я не смогла ему этого простить. Кара, ты же все знаешь сама…

Да, Карина знала. При всей своей видимой оптимистичности и легкости Зоя тоже была склонной к депрессиям натурой. И у нее тоже были сложные отношения с супругом. Отсюда и все эти Зойкины «побеги налево».

— Мне было сложнее, — вздохнула Зоя, — он мне изменил, когда я была влюблена в него, как кошка. Для меня никого, кроме него, не существовало. А ты… Для тебя любовь к твоему Толе стала скорее привычкой. И не спорь. Зато теперь мы сможем гульнуть по-настоящему.

Было у Зои одно замечательное качество — даже самую безнадежную ситуацию она умудрялась повернуть так, что начинало казаться, будто ничего особо страшного не произошло. И даже, наоборот, все сложилось как нельзя лучше. Наверное, поэтому Карина и позвонила именно ей.

— Скажешь тоже! — хмыкнула она. — Это у тебя полно любовников, а я-то что…

— Глупости! Кто из нас известная актриса, секс-символ? Да любой мужик счастлив будет быть рядом с такой, как ты. Тебе только и остается, что выбирать.

— Что толку от того, что тебя любит весь мир, если ты засыпаешь на пустой кровати? — вздохнула Карина. — Кто это сказал? По-моему, Софи Лорен.

— Теперь мы можем чаще видеться. Бывать где-нибудь. Вечеринки, тусовки.

— Неугомонная. Пятьдесят лет, а все одни вечеринки на уме.

— Кому это пятьдесят? Не смей произносить при мне этого слова — пятьдесят. Лично мне вряд ли больше тридцати…

— А мне семьдесят, — вздохнула Карина. — Ничего, не обращай внимания, это я так, депрессирую. Скоро успокоюсь.

— Склей кукольный домик.

Практичная Зойка относилась снисходительно к хобби Карины. Она была единственным посторонним человеком, которому позволялось рассматривать многочисленные Каринины домики. Журналистам их не показывали. Карина Дрозд боялась прослыть городской сумасшедшей.

— Возможно… Честно говоря, мне не хочется даже домика.

— Тебе просто надо разгуляться, войти во вкус… с чего-то начать.

— И желательно сделать это побыстрее, — вздохнула Карина. — Послезавтра презентация. Я должна явиться со спутником. Так рассчитаны места за столиками. Я не могу появиться одна, понимаешь? Это будет провал.

— Знаешь, вообще-то есть у меня одна идея. — Зоя замолчала, словно что-то мешало ей продолжить мысль.

— Что за идея? — жадно спросила Карина.

— Не уверена, что тебе понравится… И вообще, не хотела об этом рассказывать… Но раз уж ты в такой ситуации…

— Да говори уж, не мнись! Ты хочешь предложить мне своего мужа в аренду?

— Почти в точку! Только не своего мужа. Кому он нужен, муж мой? Если бы я впервые увидела своего мужа сейчас, то даже не посмотрела бы в его сторону. Хочешь верь, хочешь нет… Кара, помнишь, в прошлом году на юбилее профессора Заславского я была с молодым человеком, Игорь его звали…

— Как же не помнить! На вас там все так смотрели. Этот Игорь — просто Аполлон Бельведерский. Я еще спросила, где ты его откопала, а ты сказала, что это курортный роман.

— Я соврала.

— Как? И кто это был?

— Да ладно, не прикидывайся святошей. Как будто не понимаешь.

— Но я не… Постой, это что, был платный мальчик?

— Именно, — усмехнулась Зоя.

— Проститут? Жиголо?

— Можно сказать и так.

— Но, Зоя… зачем… Ты заплатила деньги за секс?!

Зоя расхохоталась, у нее был гулкий заразительный смех, правда, чистоту голоса несколько испортило многолетнее курение.

— Дурочка. Вот еще, буду я за секс платить. Игорь просто сопровождал меня на мероприятие. Я тогда с мужем поссорилась, и хотелось ему насолить. Вот я и заплатила Игорю, чтобы он со мной появился.

Карина нахмурилась. Она смутно помнила тот вечер. Профессор Заславский отмечал шестидесятилетний юбилей в ресторане «Шинок». Гуляли шумно, с размахом. Кажется, она тогда выпила немного лишнего. Карина обычно почти не пила, но Заславский был ее старым другом, вот и расслабилась. К тому же она была с Толей, с ним она всегда чувствовала себя уверенной.

Но она обратила внимание на Зойкиного кавалера. Все обратили на него внимание — он был моложе ее лет на двадцать и красив, как греческий бог. Кудрявые каштановые волосы, зеленые глаза, смуглый румянец… Обращался он с Зоей, как с красавицей королевских кровей. Поправлял модную пашмину на ее груди, подливал ей вина и следил, чтобы Зойкина тарелка не пустовала. Карина еще подумала — вот какая молодец ее подруга! Не тушуется никогда, несмотря на солидный возраст. Вот, очередного мальчика в себя влюбила. Он, бедный, голову потерял, по всему видать. И вот теперь выясняется, что мальчик этот — альфонс, жиголо.

— Зоя… Но если кто-нибудь узнает… Это же позор!

— А кто узнает? — беспечно хохотнула подруга. — Я никому, кроме тебя, не рассказала. Надеюсь, ты меня не выдашь… Кстати, у меня сохранился телефончик того агентства, через которое я нанимала Игоря.

— Ты мне предлагаешь… Нет, Зойка, я поверить не могу!

— Да что в этом такого-то? — хмыкнула Зоя. — Честное слово, ты какая-то несовременная. Ты же не в постель его приглашаешь, а всего лишь на презентацию. Можно, кстати, не совсем молоденького взять. Там есть и седовласые импозантные мужчины. Есть даже иностранцы.

— Это, наверное, дорого…

— Недешево. Есть, наверное, и более дешевые агентства, но где гарантия, что после мероприятия тебя не будут шантажировать?

— А здесь? — Карина поймала себя на мысли, что начинает поддаваться. Она уже несмело обдумывала детали авантюры, на которую пыталась ее подбить неугомонная подруга. Так, как будто бы вопрос с жиголо был уже решенным.

— Здесь работают солидные люди. Это филиал известного международного агентства. Туда попадают только элитные мальчики, лучшие. Каждый хорош в своем роде. Есть, конечно, те, кто выглядят как модели и классно трахаются. Но есть и солидные мужики, профессора даже. Те, которые способны развлечь любое общество интеллектуальной беседой.

— Зачем же они тогда этим занимаются?

— Глупенькая, а много ли зарабатывает, например, университетский преподаватель?

— На Западе очень даже много, — резонно возразила Карина.

— А если я тебе скажу, что один час в обществе одного из этих мужчин стоит не меньше пятисот долларов? Да кто откажется от перспективы заработать за вечер тысчонку-другую? Иностранцы, ясен пень, стоят дороже… Знаешь, Кара, я бы и сама не отказалась так вот поработать, — вдруг мечтательно призналась Зоя.

— Кто же тебе мешает? Пошли в это чудесное агентство свое резюме.

— Да кому я нужна, — хохотнула она. — Девки там тоже есть, но они все до тридцати лет. Либо обладающие исключительными качествами. А я и языка ни одного иностранного не знаю. Вот тебя бы, кстати, приняли, ты же звезда…

— Заткнись. Ладно, Зой, диктуй телефон. Я подумаю — может, и правда приглашу мальчика.

— И думать тут нечего! В любом случае это лучше, чем появиться на презентации совсем одной!

Зоя положила телефонную трубку и отпила большой глоток молока прямо из пакета, который держала в другой руке. Над верхней губой появились белые молочные усы, и она небрежно вытерла их тыльной стороной ладони. Зеркало безжалостно отражало ее со всеми ее морщинками, шероховатостями и складками. И, глядя на себя, она опять невольно подумала о Карине. Вот уж кто в свои пятьдесят выглядит так, словно всю жизнь провел под стеклянным колпаком. Да, молодец Кара, во всем себя ограничивала, старалась, вот и осталась молодой. Она бы, кстати, ни за что не позволила себе пить молоко трехпроцентной жирности.

А вот она, Зоя, мямля еще та. Бешеные тысячи тратит на косметологов, а на диету сесть не может. Ну не может, и все! Держит под подушкой шоколадку, как маленькая. А вот собственному мужу она кажется красавицей. Муж и такой ее любит — немолодой, усталой, со складками жира на талии. Он всего этого просто не замечает, смотрит на нее, а видит юную смешливую пышечку, какой была она тридцать лет назад, когда они только познакомились.

Муж. Глаза бы на него не глядели. Опостылел, уже столько лет назад опостылел. И ради чего она притворяется? Ради ребенка? Но сын взрослый уже, у него давно своя жизнь. Ради денег? Ну вот уж нет.

Никто не знал, что Зоя была давно влюблена.

И терпеливо дожидалась своего времени. Такая уж у нее судьба, или, как сейчас модно говорить, карма.

А Карина уставилась на криво нацарапанный на первой попавшейся бумажке телефонный номер. Судя по первым цифрам, офис расчудесного агентства располагался в самом центре Москвы.

«Неужели я и правда собираюсь это сделать? Я? Карина Дрозд, восемь журнальных обложек разного калибра за последний год? Звезда, любимица публики? До недавнего времени примерная жена? Я, я собираюсь воспользоваться услугами «продажного» мужчины… Как пошло, как пошло! Нет, не смогу!..»

Она решительно порвала бумажку на мелкие клочки. Вот так-то лучше. Теперь пути назад нет… Ну разве что перезвонить Зойке и попросить продиктовать номер еще раз. Но она, Карина, даже думать об этом не будет.

Она подошла к зеркалу. Хороша. Ничего не скажешь, хороша. Не располнела с годами. В отличие от той же Зои. Зоя была женщиной холеной и, бесспорно, красивой, но у нее не хватало силы воли сидеть на диетах и ежедневно заниматься спортом. Зато несколько раз в неделю она ходила в лучшие салоны красоты. Но салоны салонами, а все-таки выглядела Зоя лет на пятнадцать старше Карины.

Лицо гладкое, в интимном полумраке Карина легко за двадцатипятилетнюю сойдет. Никто (в том числе и Зойка) не знает, правда, что пять лет назад Карина Дрозд была замечена в безлюдной части Швейцарских Альп, в одной крошечной дорогой клинике, — вышла она оттуда только через четыре месяца, зато помолодев на двадцать лет. Та же Зоя, конечно, допытывалась, что случилось с Кариной, откуда такая чудесная метаморфоза. Но та молчала, как партизан на допросе. Уклончиво говорила:

— Ты же знаешь, я долго отдыхала на природе… И потом, Зоинька, ничто так не красит женщину, как влюбленность.

— Ты влюблена? — оживилась подруга. — Наконец-то свершилось.

— Наверное, я тебя разочарую: я влюблена в собственного мужа.

— Фу, какая ты скучная! Я думала, что на отдыхе ты подцепила нордического блондина.

— Мой Анатолий любому нордическому блондину сто очков вперед даст, — рассмеялась тогда Карина.

Прошло пять лет, а ей почему-то вспомнился тот легкомысленный разговор. Такая счастливая была она тогда, такая красивая и желанная, уверенная в завтрашнем дне. «А ведь у меня и правда полно поклонников, — подумала Карина, перекидывая ухоженные пшеничные пряди на косой пробор. — Любой из них будет танцевать от счастья, если я приглашу его на презентацию». Один поклонник готов жизнь за нее отдать.

Карина подошла к письменному столу, приютившемуся на уютной веранде. Столом почти никогда не пользовались. Карине рабочий стол ни к чему, Толя тоже не любил работать дома. В ящиках стола она хранила старые журналы. Выдвинув верхний ящик, Карина небрежно вытряхнула журналы и газеты на пол. Никто, кроме нее, не знал, что в верхнем ящике было двойное дно. Тайники ей были ни к чему. Нечего прятать. Толя настоял, чтобы драгоценности она хранила на западный манер в банковском сейфе. Дневников она не вела. Наркотики не принимала. Но все равно почему-то было приятно иметь тайник.

В тайнике лежал лишь тоненький конверт. Карина подцепила его наманикюренным пальчиком, и на ее обтянутые кожаной юбкой колени выпал тоненький листок.

«Моя милая. Ради тебя я пойду на все. Умру за тебя, если надо будет. Все отдам тебе. Я тебя люблю».

Она наизусть эти слова выучила и повторяла их, как магическое заклинание. Карина прекрасно знала, кто автор этих слов. Нельзя сказать, чтобы ей был совсем безразличен этот человек. Но и влюблена она не была.

— Вот возьму и отправлюсь на презентацию с автором письма! — сказала она вслух, сама понимая, что у нее никогда не хватит смелости это сделать. Слишком пострадает незапятнанная репутация, слишком необычен человек, написавший ей эти трогательно искренние строки. Это был бы настоящий скандал.

А может быть, стоит пригласить кого-нибудь из категории «просто друзей»?

Но она тут же оставила эту мысль. Пригласить на такое важное мероприятие полузнакомого человека? Неизвестно, что ему взбредет в голову, как он себя поведет. Карина была всегда уверена в Анатолии. Что он не напьется, не поссорится ни с кем, не будет умничать или отмалчиваться в углу. Он был идеальным спутником, что и говорить.

Был.

Друзья? У нее было много друзей-мужчин. Режиссеры, сценаристы, писатели. Они, конечно удивятся, но вряд ли откажут. И что потом? Дразнящие газетные двусмысленности, ехидные расспросы знакомых.

А если она появится с нанятым мальчиком, то есть мужчиной (разумеется, у Карины не хватит смелости заказать себе молоденького Аполлона вроде Зойкиного Игоря)? Зоя говорит, что все они вышколены и могут похвастаться безупречными светскими манерами. И потом, никаких обязательств. Не надо ничего придумывать, интриговать, играть какие-то роли. Купленный мужчина будет вести себя так, как захочет она.

И она решилась — в конце концов, обстоятельства можно было считать форс-мажорными. Карина была уверена, что воспользуется услугами сомнительного агентства только один-единственный раз. И она подняла телефонную трубку.

— Зоя? Это опять я. Прости ради бога, не могла бы ты еще раз продиктовать мне номер того агентства? Да, бумажка куда-то запропастилась… Да, вот такая я рохля.