Осколки Нашей Реальности

Медина Мирай, 2021

Конфликт между Великобританией и Германской империей начался, и исход его предрешен. Расставание с Каспаром, давление общества, муки совести за грядущие смерти невинных сильно подкосили нового короля Великобритании – Александра Каннингема. Еще и Саша Клюдер пропал сразу после загадочного убийства Делинды. Рядом не осталось никого, кроме телохранительницы и подруги детства Робин. Но и она мечтает уйти, чтобы не участвовать в жестоком кровопролитии, прикрытым местью за смерть королевы. Никто не знает, почему на самом деле Александр, некогда сторонник мира, теперь решительно настроен против Германской империи. Цена правды слишком высока, и имя ей – жизнь. Но стоит ли она жизни миллионов?

3

Откровения

Вот уже три минуты Саша неподвижно стоял под холодным душем. День выдался на редкость паршивым и тяжелым. Умом он еще не до конца осознал произошедшее, но сердце его успело пронзить тяжелое чувство чего-то ужасного и непоправимого. За стеклом люди видели лишь парня, убившего преступницу, но Саша рассмотрел очередной акт разрушения хрупкой личности. Он с холодом вспоминал, как британский король, словно завороженный, а на деле на минуту лишившийся здравого рассудка, повторял: «Они испытывали удовольствие».

Саша коснулся оскверненного чужими губами места на животе, и противная дрожь прошла по его телу.

«Не хочу даже представлять, что ты пережил тогда с няней», — вздохнул он и сменил воду на теплую.

Он осмотрел руки, ноги, туловище, нащупал чуть выпирающие ребра. Все в синяках, ссадинах, царапинах и свежих ранах. Только лицо они не трогали, неоднократно признавая, как будет жаль его уродовать.

Тело его наполнилось усталостью, от которой он мечтал избавиться в мягкой постели, впервые за два месяца предоставленной ему вместо жесткого матраса на полу. Его определили в одну из комнат в подземной казарме. Одежду Саша выбросил в мусорное ведро, заранее не обдумав, что наденет после душа. Он намотал полотенце вокруг бедер и вышел из ванной, впустив в прохладную комнату влажный теплый пар. Александр сидел на кровати, склонившись над коленями, на железном столике с деревянной столешницей лежала стопка вещей. Король поднял взгляд не сразу, словно мысли и волнения, терзавшие его, не желали отпускать Александра обратно в действительность. Он слабо улыбнулся, но глаза казались помутневшими и несчастными.

— Рейн одолжила свою одежду, — заговорил он сдавленным голосом, затем встал и вручил вещи Саше. — Примерь. Должны подойти.

— Рейн?

— Хьюз. Она хорошая.

— Хьюз… Была такая ученая — Моника Хьюз.

— Это ее родственница.

Саша кивнул и подошел к кровати у окна с задвинутыми шторами — они прятали его от сотен любопытных глаз солдат, прогуливавшихся по искусственному дворику перед сном. Он примерил вещи и встал перед высоким зеркалом в железной оправе, стоявшим на полу. Черная обтягивающая майка с высоким воротом была ему к лицу, но не скрывала изувеченные руки, черные узкие джинсы и черные ботинки на шнуровке были непривычны, но все лучше бесформенной футболки и свободных штанов.

— Передай ей от меня благодарность.

— Хорошо, — ответил Александр безучастно.

Саша направился к нему, отмеряя каждый шаг, боясь любым неосторожным движением пробудить в короле неприятные воспоминания. Сочувствие ужалило его в самое сердце, но лицо Саши оставалось непроницаемым, а сам он не спешил говорить. Порой молчание исцеляет куда лучше слов, но оно же открывает темный путь к разрушающим навязчивым мыслям и идеям. И Саша, сев на кровать рядом с королем, заговорил спокойным тоном, которым обычно говорили о повседневных делах, в душе с нечеловеческими усилиями скрывая бурлящую жалость:

— В день ее якобы убийства Делинда позвала меня к себе в кабинет, а Янмей, подкравшись сзади, вколола снотворное и усыпила меня. — Он ухмыльнулся. — Я должен был предусмотреть такую подлость. Признаюсь, с фальшивым убийством она хорошо придумала. Я был уверен, что она хочет завладеть ЗНР с короной на голове, но дико ошибался. Меня привезли сюда и все это время выпытывали информацию о Сердце ЗНР…

— Как ты так можешь? — прошептал Александр. Он поднял на принца пустой взгляд и непонимающе покачал головой. — Тебя едва не изнасиловали два человека на глазах десятков солдат. Ты видел, как я застрелил одного из этих преступников, и остаешься таким… нормальным.

Саша сдержался от желания сглотнуть. Наконец он сдался и ответил размеренным тоном, будто тщательно подбирал слова:

— Это не так. Мне было не по себе, признаюсь.

— Признаешься? Не по себе? До чего же ты гордый.

— Хоть что-то нас объединяет с Делиндой. Я бы давно сломался, не будь я… — Он прикусил язык, но король все понял. — По правде говоря, было страшно. И мерзко. Я боролся, зная, что меня победят. — Он посмотрел в глаза королю. — Спасибо, что вмешался. Ты меня спас.

Александр, опешивший от благодарности, опустил смущенный взгляд:

— Я не мог иначе. Особенно учитывая, что Рейн сунула мне пистолет. Мне не нравятся методы сес… Делинды.

— И все же ты здесь. Рядом с ней. — Саша приблизился: — Она заставила тебя, верно? Как?

Он ожидал недолгого молчания перед ответом, но король тут же отрезал:

— Это неважно.

— Но ведь это «неважное» заставило тебя пойти не только против своих принципов, но и против миллионов людей.

— Что ты знаешь о моих принципах?

— Ты добряк, Александр.

— Я убил троих человек.

— Но не потому что хотел этого. Ты защищался сам и защищал других.

— Ты ошибаешься! — Он вскочил с места, и в глазах его вспыхнула дикая помесь злости и горести. Казалось, еще пара слов, раскрывающих его природу, и он разрыдается. — Я хотел. Потому и сделал это. Я убил няню. Я не помог отцу, наблюдая за тем, как он умирает. И я убил эту насильницу.

— Может, я поверю в то, что ты действительно так видишь свои поступки, — продолжал Саша спокойно, — но знаешь, как вижу их я? Ты закаляешь свой характер, готовишься к чему-то более ужасному, чем смерть троих человек. Ты пытаешься убедить себя в том, что способен на зло ради зла, потому что иначе не сможешь его совершить. И ты пошел на эту сделку с Делиндой ради спасения чьей-то жизни, которая куда дороже всех тех, которые ты можешь отнять… Скажи, Александр, чего ты хочешь на самом деле?

Слова отрицания застряли в горле короля, но он не мог заставить себя их произнести, как и не мог продолжать обманываться. От Клюдера ничего не утаишь. Его умные алые глаза с белой каймой вокруг зрачка смотрели ему в душу, и от этого взгляда Александру не хотелось скрыться. Германский принц во всем его нынешнем поредевшем окружении был единственным, кто мог понять. И король, сев обратно на кровать, заговорил дрожащим голосом, задыхаясь от чувств:

— Я хочу, чтобы война поскорее закончилась. Хочу уехать отсюда далеко, насколько возможно. Хочу стать свободным… Хочу жить обычной жизнью, но я понимаю… после войны у меня ее не будет. Я не смогу просто сбежать. Делинда меня не отпустит. Даже если получит ЗНР целиком, она придумает новый способ держать меня рядом… — Он перевел дыхание и обратил на принца умоляющий взгляд. — Саша, она все равно своего добьется. Прошу, пока еще не поздно, отдай ей Сердце ЗНР!

— Не могу. Хотя бы потому что у меня его больше нет.

У Александра округлились глаза.

— Как так?

— Анджеллина взяла его в руки, и ядро проникло в ее тело через кожу. Я пытался его найти, но обнаружить его теперь невозможно. И я не знаю, как за два месяца оно повлияло на Анджеллину. Я решил жениться на ней только для того, чтобы быть рядом и наблюдать за тем, как ядро влияет на нее. Но это похищение спутало мне все карты. К тому же… Еще месяц здесь я не протяну. Через каждые два-три месяца мне необходима замена искусственных органов, а иначе…

Последняя надежда Александра оборвалась, как цветок во время внезапного урагана. Сценария хуже он и представить не мог.

«Делинда ни за что не поверит в то, что Сердца уже не найти, и продолжит войну. А без Сердца не запустить основной компьютер, а значит, и во́йны в будущем для нее бесполезны».

— Как такое могло произойти?

— Сам не понимаю. Как я и говорил в прошлый раз, Сердце ЗНР состоит из душ невинных детей. Иными словами, из эфира. Эта материя практически не изучена. Неизвестно, что все это время придавало ему форму и почему оно растворилось именно на ладони Анджеллины. К слову, ты не знаешь, как она?

— Не выходит на связь. Ее мать давала комментарии СМИ, якобы Анджеллина решила взять отпуск от светских обязанностей.

— Подозрительно. — Саша нахмурил брови, но тут же вскинул их. — Главное, она жива. Анко и Астра должны были о ней позаботиться.

— Кто-кто?

Саша вздохнул.

— Первую ты не знаешь, но Астра… Это новая Жанна. Твоя Жанна.

Александр смутно припоминал их старый разговор, но мысли о подруге детства успели помучить его недолго: он вспомнил о чипе, вживленном в его тело. Пластинке, не давшей ему когда-то умереть, и отсутствии уверенности в том, что он все еще жив как человек. Предстоящая война на сутки освободила его от размышлений об этом. Он думал о сожженных документах, подтверждавших вероятную искусственность его жизни, и в то же время был невероятно благодарен Саше, что тот их не предоставил.

В уме перечислив все беды, приключившиеся с ним за восемнадцать лет, и представив беды предстоящие, Александр впервые с сокрушением, опустошением и пронизывающей жалостью к себе спросил: «За что мне все это?»

— Вот оно как. — Лишь на мгновение ему стало совестно за то, что уделил словам принца такое скупое внимание. Он продолжил безразличным тоном, словно ответ на вопрос его совсем не волновал: — Значит, тебе нужно выбраться отсюда как можно скорее?

— Именно. — Мрачный вид короля бросился принцу в глаза моментально. — Может, сбежим вместе? Захватим того человека, ради которого ты…

— С чего ты вообще взял, что мое сотрудничество с Делиндой — жертва ради какого-то человека?

— Иных вариантов не вижу.

Саша притих, благодаря бога за свое душевное одиночество; за то, что не было на свете человека, ради которого он, разрываемый совестью и чувством вины, пожертвовал бы всем. Страдать по другому человеку, кем бы он ни был, — как это, наверное, невыносимо! Несчастный Александр. Раб собственных чувств.

— Кстати, а где Каспар?

Александр вздрогнул и сжал кулаки на коленях до побелевших костяшек. Казалось, гримаса отчаяния теперь стала неотъемлемой частью его жизни. Взгляд его стал еще несчастнее, чем прежде, и Саша наконец обо всем догадался.

— Уехал, — глухо ответил король.

Саша кивнул, словно скудное объяснение удовлетворило его интерес.

— Что же ты собираешься делать дальше?

— То, что прикажут. — Александр встал и направился к двери. — Мне нужно идти. Запрись и отдохни.

Он спустился с третьего этажа. На крыльце домика его ждала Робин в новом облике, принятым для каждого, кто превосходил солдат рангом. На ней был брючный костюм виноградного оттенка, ботинки на шнуровке, пояс для оружия поверх короткого пальто на четырех больших пуговицах со свободным широким рукавом, руки скрывали укороченные черные перчатки. Длинные черные волосы были собраны в низкий хвост, челка зачесана вправо. И конечно же, левую руку, как всегда, украшали особенные часы, помогавшие ей менять облик в считаные секунды, — такие предоставлялись лишь выпускницам академии. Алые губы, темные брови и длинные черные ресницы, окаймлявшие большие серые глаза, контрастировали с ее неестественно бледной кожей, списанной королем на холодное освещение в казарме. Еще не отошедшая после жестокого представления в пыточной, Робин улыбалась, будто заставляя себя, однако Александр все же не мог не улыбнуться ей в ответ.

— Тебе очень идет.

— Благодарю, — кивнула она. — Для вас тоже приготовили новую одежду, а после Делинда хотела бы обговорить с вами дальнейшие планы.

Она провела Александра в его комнату на наземном этаже, поразительно схожую с покоями во дворце. У кровати с балдахином его ждала резная деревянная напольная вешалка с несколькими нарядами на выбор.

— Подожду вас снаружи. — Робин удалилась, тихонько прикрыв за собой дверь.

Еще с минуту король стоял лицом к вешалке, а затем неторопливо, оттягивая момент разглашения планов, принялся одеваться. Он надел белую рубашку, черный мундир с серебряной вышивкой, подходящие брюки и классические черные ботинки.

Робин довела его до двери в темный зал собраний, в котором за круглым парящим столом сидели генералы и полковники, среди которых, конечно же, не нашлось ни одного мужчины, а главенствующее место занимала Делинда в черном классическом комбинезоне без лямок. За ее спиной на два метра в высоту и три в длину была развернута виртуальная карта мира с очерченными голубым светом границами стран. До стула ровно напротив бывшей королевы Александра проводили напряженными взглядами. Делинда встала, взяла со стола прозрачную указку и включила на панели внизу красную подсветку. Стук ее шпилек разносился по небольшому полупустому залу, пока она не остановилась у карты. Увеличив ее так, что Великобритания и Германская империя смотрелись крупно, Делинда развернулась к столу и начала торжественным тоном:

— Дамы, Александр, мы вплотную приблизились к одному из самых знаменательных событий в истории нашей страны — к завладению грозным, но гуманным и компактным оружием, каких еще не видел мир. К завладению Зазеркальем Нашей Реальности.

Военные одобрительно кивали, пока Александр тщетно пытался найти во взгляде хоть одной из них задумчивость или растерянность. Неужели они все готовы убивать ради денег?

Делинда продолжила более рассудительным тоном:

— Нам не удалось заручиться поддержкой союзных стран. Они категорически отказываются воевать. Понять их можно. Германской империи тоже никто не спешит помогать.

— После Третьей мировой, хоть она и была короткой, все сыты войной по горло, — заговорила генерал Гомес — британка мексиканского происхождения сорока лет на вид с волнистыми, собранными в высокий хвост волосами и густыми, вечно нахмуренными бровями. — К тому же мир еще не отошел от вспышки мужской болезни.

— И никогда не отойдет. — Делинда понизила голос, и все притихли, чуть отклонившись к своим креслам. — Обидно признавать, но если никто не придумает, как одолеть этот недуг, человечеству конец. Ладно, не будем о том, до чего мы, вероятнее всего, не доживем. — Она развернулась к обратно к карте. — В данный момент мы занимаемся перевозкой военной техники на базу в Грейт-Ярмуте. Это ближайшая и оптимальная точка к Германской империи. Согласно нашим данным, военно-воздушный флот врага мощнее военно-морского флота, и если со вторым мы справимся, то с первым придется попотеть. Лучше всего добираться до них на кораблях и подводных лодках.

— Тем не менее враг может атаковать корабли с воздуха. — Густой голос генерала Бейкер был приятен для ушей, но вызывал о ее обладательнице противоречивое впечатление. Это была крепкая и плотная коротко стриженная брюнетка сорока пяти лет в темно-виноградном мундире с утонченными, почти аристократическими чертами лица и бледной кожей.

— Наш военно-воздушный флот займется ими. У нас есть значительное преимущество: враг, в отличие от нас, не готовился к войне, остался без правящего монарха и представителя на Мировом Совете одновременно. Сейчас управление империей на себя взял Бундестаг.

«В каком же бедственном положении сейчас Германская империя», — терзался Александр.

— Морские силы выдвигаются уже через три дня, то есть в понедельник. Главный и самый ценный груз — партия горгонов и солдаты, которые будут вести бой на суше, управляя ими.

— Они будут сражаться в этих роботах? — неуверенно подал голос король, и одиннадцать пар армейских глаз устремились к нему. — Против обычных германских солдат, которые будут просто на своих двоих?

— Это не роботы, а доспехи. И не стоит недооценивать германцев. У них неплохие танки, однако даже эти железные коробки горгонам будут нипочем. — Делинда повела рукой влево, и перед всеми открылась карта Германской империи с небольшим кусочком моря слева. — Далее, добравшись до сухопутных границ врага, захватим Куксхафен и возведем там нашу базу. После спустимся вдоль реки Эльба прямо к Гамбургу и захватим его. Солдаты должны действовать грубо и быстро. Никого не щадить. Стрелять в любого, кто встанет на пути. Семьдесят процентов захваченных солдат врага и мирных жителей любого пола и возраста отвезти в Куксхафен. Остальных посадить на корабли и привезти сюда. Делайте акцент на молодых людях.

— Зачем? — спросил король тише прежнего.

Делинда ухмыльнулась, смотря на него с наигранным сожалением.

— Испокон веков люди вели войны ради своих жалких целей. Но ЗНР — это настоящий прорыв в науке. Сокровище, каких никогда не бывало и не будет. И я бы с удовольствием предпочла не тратить миллионы фунтов на эту войнушку, если бы Клюдер отдал нам весь проект целиком. Но он упрямец и готов пожертвовать собственным государством, лишь бы… — Она запнулась. Хотя каждый прекрасно понимал, что именно они должны были услышать дальше, Делинда еще не была готова произнести во всеуслышание: «…лишь бы не обречь мир на регулярные войны и потерю сотен миллионов жизней».

«Пожертвовать меньшим, чтобы спасти больше», — осознал король с холодной дрожью.

— Я бы не хотела вести войну долго, поэтому, возможно, Клюдер передумает, когда воочию увидит страдания своих подданных и осознает, что так происходит с тысячами. Быть может, мучительные смерти разжалобят его, и он наконец выдаст ЗНР.

«Он не сможет… — Как же хотел раскрыть правду Александр! — Но она не поверит в то, что Сердца у него больше нет».

— Так вот, — Делинда ткнула красной указкой в Гамбург, — далее по главной дороге, отделяющей регионы, мы доберемся до Берлина. Наши цели — захват Бундестага со всеми депутатами, замка Фельц, в котором жили Клюдеры, и бункера Рейхсбан, в котором находится основной компьютер ЗНР.

— Захватываем города по дороге в Берлин? — уточнила генерал-полковник Вуд.

— Разумеется.

— В какой срок вы рассчитываете захватить его?

Делинда вернулась на свое место.

— Месяц.

* * *

Александр вышел из «исследовательского центра» и сел в машину с чувством неотвратимости предстоящей катастрофы. Это на виртуальной карте с приятной подсветкой захват Берлина выглядел просто. Не увидеть разорванных, расстрелянных, сожженных, раздавленных тел и разрушенных мощью горгонов городов, не услышать истошные крики жертв и их мольбы о помощи, не прочувствовать всего ужаса происходящего будет невозможно.

Во время заседания Делинда не уделила королю внимания, однако стоило ему отправиться в Лондон, как она позвонила ему на выданный центром специальный телефон и велела надеть наушники.

— Завтра утром ты выступишь перед парламентом и огласишь наши планы согласно списку, который я отправила тебе на закрытую почту. Журналюг не будет, так что утечки быть не должно.

— В Германской империи ведь все равно наверняка знают, каким путем ты доберешься до Берлина.

— Разве ты ничего не понял? Дело даже не в плане. Мы сильнее, у нас есть горгоны. Наша армия будет действовать из коммерческих, а не патриотических соображений, что придаст им бо́льшую силу и мотивацию. Но и это еще не все. Как и говорила, я хочу закончить все по-быстрому. Возможно это только в том случае, если армия будет действовать жестко и без лишних эмоций.

Александр сглотнул.

— Хочешь сказать…

— Да, брат мой. Чем больше насилия — тем ближе мы к цели. Просто предупреждаю.

Он стиснул зубы за плотно сомкнутыми губами.

— Насилие? Даже по отношению к детям?

Раздался раскатистый смех.

— Дети — первые в списке жертв. Они как символ мира. И когда германские политики и Саша увидят, как этот символ горит живьем, они быстро сдадутся. Ничто не вселяет такой ужас, как истязания детей.

— Ты чудовище!

Робин, все это время сидевшая рядом, обернулась к Александру. Злость, беспомощность и страх исказили его лицо. Руки до боли сжимали телефон, а глаза поблескивали, словно вот-вот могли заполниться слезами.

Делинда продолжила бесстрастно:

— Вот поэтому ты только лицо этой войны. Действовать же буду я.

Звонок был сброшен. Словно молнией, Александра в приливе ярости поразила мысль выкинуть чертов телефон в окно, чтобы услышать приводящий в оцепенение скрежет стекла. Но он лишь отбросил его и схватился за голову. Едва представив сотни горящих живьем детей, он почувствовал острый ком в горле.

«Нет. Она не может дойти до такого. Это все какой-то кошмар!»

Он бы закричал, не последуй дальше вопросы от Робин, но та, даже если бы услышала его истошный вопль отчаяния, не проронила бы ни слова. Она готовилась стать телохранительницей, но никак не понимающим психологом. Чувства короля ей были понятны, но что делать с ними дальше?

«Был бы здесь Каспар, он бы точно что-нибудь придумал, предпринял, подобрал нужные слова. Был бы здесь Каспар, и не требовались бы даже слова — одно его присутствие успокоило бы короля».

— Робин, — тихо обратился к ней Александр, — завтра утром свяжи меня с главным инженером, отвечающим за строительство баз, включая пыточные. И давай перед возвращением во дворец погуляем немного? Мне нужно… все обдумать.

«Иначе я сойду с ума».

— Конечно, — закивала она, радуясь малейшей возможности помочь ему. Робин взяла телефон, открыла приложение с сообщениями и принялась, не глядя на Александра, что-то печатать. — А куда вы хотите?

— На «Лондонский глаз».

— Хорошо.

Водитель принял задачу. Ближе к одиннадцати часам он отвез их на место и условился, что будет ждать через час там же.

«Лондонский глаз» светился золотом, озаряя немногочисленных жителей, прогуливавшихся вдоль реки. Побывав здесь впервые с Каспаром, Александр уже не придавал значения Биг-Бену на противоположном берегу. Да, в тот раз его волновала скорая женитьба и короткое, быстротечное время свободы, которое ему, рискуя работой, подарил Каспар. Какими пустяками были его проблемы тогда! Споры с сестрой и ограниченная свобода — какая же это ерунда!

— Может, кофе? — спросила Робин, и пар от дыхания мгновенно развеялся у ее румяного от холода лица.

— Да, давай.

— Какой будете?

— Любой.

Она подошла к крохотной кофейне, и за окошком ее поприветствовала девушка, готовая принять заказ.

Александр поднял голову на темно-синее небо с серебряными звездами. Такое изумительное и безмятежное, что на долю секунды, вздохнув, король позабыл о своих беспокойствах. В детстве он боялся ночи, думая, что монстры придут за ним. Став взрослее, он понял, что монстры — это люди. А действуют они в основном днем. Только безопасная ночь отбирала у них силы, но некоторые, все же, пользуясь ее прикрытием, совершали жестокие злодеяния.

Услышав приближающиеся шаги, Александр сразу не придал им значения, решив, что это Робин. Он не заметил, что были они тревожными, но вместе с тем аккуратными, словно его боялись вспугнуть. Все это король осознал слишком поздно. Лишь почувствовав, что сзади него кто-то стоит, он развернулся. От увиденного Александр едва удержался на ногах.