Забытые подвиги в переводе Мемуариста

МемуаристЪ, 2022

Мы выросли на книгах о пионерах-героях и подвигах фронтовиков. Сегодня вместо этого, в лучшем случае, две строчки в учебнике про подвиг Матросова. Который вылетает из головы школьника с первым же звонком на перемену. Эта книга – про людей. И этим она мне дорога. Простых и великих в своих свершениях. Не мраморных памятников, а совершенных детей. Кого ни возьми из героев Советского Союза – девятнадцать, двадцать лет. Теперь уже навсегда. И Золотая звезда. Посмертно.

Война дочки Сталинского губернатора

Наткнулся в военно-полевых мемуарах академика Амосова на совершенно поразительную историю. Часто слышу, что чиновники во все времена одинаковые. Что в Советские, что сейчас — умение красиво гнуть хребет перед начальством, стремление оттоптаться на подчинённых и неистребимое шкурничество.

И в чем-то даже про поздних Советских чиновников соглашусь. Было и такое. Но вот Сталинские кадры были совсем другого замеса. Не верите, ну вот послушайте простую житейскую историю от военно-полевого хирурга Амосова. Хирурга, через руки которого прошло за годы Войны население небольшого городка, почти пятьдесят тысяч раненых солдат и офицеров.

В 1941 году к нему в полевой госпиталь, практически на передовую прислали пополнение — девчонок медсестер. Почти без образования, добровольцев, с трёхмесячными медицинскими курсами. Одна из девушек — Лида сначала вызвала у замотанного бесконечными операциями и перевязками хирурга только досаду.

Амосов пишет — хорошее же пополнение прислали. Девушка едва ходит, всё время болеет, голова кружится, на ногах не стоит. Впрочем, девушка на зубовном скрежете работу делала честно и скоро стала одной из лучших хирургических сестёр госпиталя.

Обмороки объяснялись просто. Девушка из городской семьи, студентка, закончила три курса пединститута. К полевой жизни непривычная. И пережила многое.

И фамилия в стране известная — Денисенко. Папа — первый секретарь Смоленского обкома. По нынешним временам власти малость поболее, чем у современного губернатора.

Царь и бог в своей области. Больше того, Василий Денисенко член Центральной ревизионной комиссии при ЦК партии большевиков. Неприметная такая организация. Которая проверяла расходование самого главного — партийных денег. Можете представить масштаб?

Где сегодня окажется дочка такого губернатора в случае, если на горизонте сгустятся тучки? Даже не война, нет, да та же эпидемия или просто очередные корчи экономического кризиса. Подозреваю, на папиной вилле на лазурном бережку в Ницце. Хотелось бы ошибиться.

Никакой нужды Лиде Денисенко уходить из института не было. Но нет, бросила учёбу, курсы медсестёр и на фронт. И не в агитбригаду по тылам генералов развлекать. На передовую, в медсанбат под пули. Не слабо, правда?

Ещё и попала в самую мясорубку начала Войны. До сих пор многие помнят страшные слова"Соловьёвская переправа". Это не ад, гораздо, гораздо страшнее.

Это последняя живая переправа через Днепр, которую держали до последнего. Держали и Лизюков и Рокоссовский. Чтобы фашисты, которые на тот момент были на голову сильнее и числом и по технике, не отрезали наши армии от снабжения.

Битва за эту переправу кипела без передыху с лета по конец сентября. Узкое бутылочное горлышко, в которое стянулись наши войска, — любимый предмет для вражеских бомбёжек. Полегло там наших бойцов под сотню тысяч. Каждый пучок травы под деревушкой Соловьёво солдатской кровью полит был.

А когда нашим пришёл приказ через эту переправу отступать потери и вовсе стали чудовищными. Фашист почуял вкус крови и вцепился зубами в отступающие войска. Побили и технику и людей. Из десяти бойцов через переправу хорошо если один выходил. Не пришло тогда время ещё нам наступать.

И вот в этом кипящем котле из бомб, стонов раненых и гибнущих товарищей и оказалась студенточка Лида Денисенко. Неправильно, не студентка — гвардии медицинская сестра. Пусть и не бывает такого звания, но звали девчонок раненые бойцы именно так.

А после Соловьёво выжившие оказались на Вязьме. И там тоже прорыв фашистов, это октябрь. Там окружение, угроза плена и не прорваться.

И приказ страшный выходить по одному и группами. Всеми вместе не пробиться. Так и выходили из окружения. Больше месяца, без еды, ночевали в лесу, в холодном октябрьском лесу. Теряли людей. Кругом враг.

Это страшнее картонных американских ужастиков. Я как-то после смерти деда нашел истлевшие тетрадные листки. Объяснительная некому майору части, в которую они вышли из окружения.

Вышли с оружием, в форме и с документами. Под видом гражданских не прятались, как генерал Власов. Потому и отправлены были не в лагерь как дезертиры, а воевать дальше как офицеры.

Но суть не в том. Страшная объяснительная."На третий день прибился незнакомый лейтенант. Подошли к деревне. Раскинули кому идти в разведку. Выпало ему. До вечера не вернулся. Погиб или в плену. Обошли деревню".

И вот так сухо и просто на расплывшихся строках. Один отошёл попить воды к ручью, выстрелы. Убит патрулём фашистов. Другой пропал без вести. И так каждый день. Каково было взрослым мужикам? А девушке студентке Лиде?

И девушка Лида из окружения через месяц вышла. В гимнастёрке с красными треугольниками. И с комсомольским билетом. Не струсила, не сбежала, не дрогнула. Только вот голова кружилась и ноги не держали после месяца голодовки.

Обкомовская дочка. Не слабо, да? И снова не домой к папе с мамой, а опять в полевой госпиталь. На передовую, теперь уже к Амосову. По обкомовскому блату, наверное, чтобы по триста новых раненых в сутки на пять врачей. И работа без сна почти.

Отец её, кстати тоже в тёплом обкоме не остался. Ушёл на фронт с полковничьими погонами. И не в штабе отсиживаться и не поближе к Кремлю по старой ревизорской привычке. А на фронт. Там и погиб в сорок четвёртом.

А ведь в те времена при желании мог бы и себе, и дочке может не Ниццу, но уж мирный Цюрих обеспечить-то точно. Но даже мысль не закралась. Советские были люди, Советские и точка.

А девушка Лида всю войну с госпиталем прошла до самого конца. Еще и с японцами в Маньчжурии после повоевать успела. Выучилась после Победы на хирурга, помогала людям.

Тот самый хирург Амосов, которому так не понравилась сначала слабенькая здоровьем медсестра, стал её мужем. И прожили они вместе долгие годы, до конца жизни.

Можете сегодня представить такое? Вот совсем недавно в прессе было. Один из губернаторов соседних большой патриот. Георгиевскую ленточку чуть не круглый год носит. Только отпрыски его живут в Кембридже и позорят покинутую Родину вполне в духе современных мажоров. Деньги безумные, а в голове ничего нет.

Можете ли Вы этих губернаторских деток нынешних представить в полевом госпитале? Там не любовные страдания как в модных сериалах. Там кровь и боль и ужас человеческих страданий. А Лида Денисенко туда сама просилась, потому как иначе не могла.

Сдаётся мне, что-то гораздо более важное и честное потеряли мы с нынешним капитализмом. Потеряли вот таких Лидочек Денисенко. Совсем не то у них в головах теперь, уж у чиновничьих деток-то точно.

А Лиде Денисенко — вечная слава. За труд, за подвиг, за отчаянное желание помогать людям в страшные военные годы. А Ницца, да шут с ней.