Илиади (Джуга 2)

Мераб Георгиевич Ратишвили, 2013

После того как герои романа «Джуга» узнают об общей родственной связи со Сталиным, они переходят в другую фазу доверительных отношений. Главный герой Илья Горели в резиденции Джуги под впечатлением полученной информации о гуманоидах и происхождении человека, о тайном оружии и древних кристаллах, начинает писать рассказы о великих исторических личностях человечества – Иешуа бен Иосифе, Чингисхане, Леонардо да Винчи и других, и их генетической связи с ними. После чего значительно возрастает их ответственность перед человечеством в принятии решений.

Задача писателя — говорить правду.

Его уровень верности правде должен быть настолько высок,

что придуманное им на основании его опыта

должно давать более правдивое изображение,

чем любое описание фактов.

Эрнест Хемингуэй

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Шел 5622 год от истоков. Человечество еще не проложило межу между старой и новой эпохами, оно все еще не определило новую эру и летоисчисление в развитии истории. Это случится позже. А пока все происходило в соответствии с порядками и подсчетами, установленными древними людьми на протяжении многих веков. Все новое с большим трудом приживалось в жизни людей и государств. Но в те времена уже существовали небольшие группы развитых личностей, которые были готовы и способны донести до людей новые знания, новое мировоззрение, создать условия, которые в корне изменили бы их бытие, религиозное, политическое и научное мышление.

Как древняя, так и новая история наглядно показывает и учит: эволюционному развитию человечества всегда предшествовали процессы исторического масштаба, которые определяли географию, историю и динамику последующих событий. Из истории также видно, что только люди с особыми данными, талантами, везением и историческими масштабами могли дать толчок началу событий, дающих новый вектор и стимул существованию и развитию человечества.

Очень часто такие люди были детьми малочисленных народов, которые с течением времени по значимости вышли за рамки своих стран и народов и сформировались как Люди Мира, благодаря мифам и летописцам приобрели увенчанные легендами биографии и стали для истории комфортно подогнанными портретами. Ведь людям свойственно мечтать — или выдавать желаемое за действительное — и, если результат их удовлетворяет, они и не пытаются его менять.

История также ясно показывает, что большие народы часто стараются уменьшить или совсем свести на нет роль малочисленных народов, присвоить их достижения, заслуги и исторических деятелей. Таких фактов множество, хотя ни эти деятели, ни их достижения не теряют своей исторической значимости. Все это указывает на то, что история не всегда справедлива к тем народам, в недрах которых зародилось зерно эволюционного развития рода человеческого, родились и сформировались личности, которые помогли духовному и культурному миру людей взойти на новую ступень развития.

Сама история настолько же ясна, насколько справедлива. Ведь о реальности того времени нам известно гораздо меньше, чем это отражено в исторических источниках. Многие значительные события не нашли объективного отображения. Огромное количество исторических трудов не дошло до нас или по злобе времен, или из-за жестокости вандалов. Еще больше фактов скрыто в недрах земли, и они ждут своего времени, чтобы хоть в будущем открыть глаза людям.

Многие легенды, сказания, литературные произведения не дошли до нас, а если и дошли, то стали непоняты нашим современникам или же совсем утратили свое первоначальное предназначение. К сожалению, мы часто довольствуемся тем, что лежит на поверхности. По чьей-то воле навязанные нам мифы и приукрашенные истории десятки лет не меняются в нашей памяти. Вероятно, мы сами не пытаемся разбить эти мифы, т.е. убрать все лишнее, что откладывалось веками и окаменело. Для того чтобы по-другому оценить какую-либо эпоху, нужно свежим взглядом посмотреть на те немногие данные, которые сохранились. Может быть, попробовать найти корни, ухватиться за них, последовать по реальному повороту истории и при помощи фантазии и воображения за искусственно созданной картиной увидеть нечто более близкое к истине. Давайте представим, как мог развиваться тот или иной процесс. Может быть, на самом деле все было именно так, а не в соответствии с проповедями исторических источников, которые, не забывайте, принадлежат перу таких же людей, как мы, с такой же, как и у нас, фантазией и воображением, и возможно, даже более примитивными. Вместе с тем они могли быть менее информированными и свободными в своих суждениях, чем мы, предвзятыми или вообще заинтересованными в том, чтобы история дошла до нас именно в том виде и той форме, которую мы получили в итоге.

Попробуем заглянуть при помощи нашего воображения за установленные догмы, увидеть конкретную эпоху и события другими глазами и представить, как мог развиваться конкретный исторический процесс, свяжем реальных персонажей с новыми фактами и по-новому увиденными событиями, приправим это все сознательно замолчанными и присыпанными пылью фактами и превратим все в одну логическую комбинацию.

Можем сказать заранее, что получится абсолютно иная картина, которая будет иметь такое же право на собственное место в исторической галерее, как и уже существующие полотна, которые со временем теряют свое первоначальное лицо и выцветают. На них постепенно исчезают засохшие краски, и под ними последовательно оголяются реальные пейзажи и портреты, и наконец, когда со всех картин сойдет искусственно нанесенная краска, возможно, они своими цветами и сюжетами окажутся более похожими на нашу картину, чем те, которыми веками любовались поколения.

Сама же история приняла свое современное лицо только тогда, когда шумеры передали письменность другим народам, что, в свою очередь, дало тем возможность перенести на бумагу ранее существовавшие исторические факты, легенды и мифы. Насколько заслуживают доверия описанные «факты», зафиксированные много веков назад — прежде, чем народы научились читать и писать? Вы никогда не задумывались, почему события одной эпохи, жизнь одного и того же человека у соседних народов, а иногда у одного и того же народа описаны по-разному? Например, почему трактуют по-разному свою и чужую историю египтяне, греки, римляне и другие народы? Какие из описаний более достоверны: те, которые писались по горячим следам событий в реальное время, или те, которые были написаны спустя десять, пять или хотя бы один век после возникновения письменности? Это касается не только египтян, евреев и греков, но и всех народов в до исторический и последующие дописьменные периоды.

Наши современники и сегодня не могут договориться об объективном, согласованном описании того или иного факта новейшей истории. Это происходит потому, что мы, люди, субъективно оцениваем события. Значит, не удивительно, что заинтересованный летописец с учетом политической или религиозной, культурной или социальной конъюнктуры сознательно искажал факты. Возможно, иногда кругозор летописца не позволял ему заглянуть в глубь конкретных событий.

Но давайте не будем приуменьшать или сводить на нет их труд, их попытку хотя бы в приукрашенной форме донести до нас свою эпоху. Наоборот, спасибо им за это, ведь эта попытка часто стоила им жизни.

Договоримся, что история — это сказка, где иногда проставлены даты, сказка, часто созданная наемным сказочником с красивыми или не очень персонажами и периодически, от случая к случаю вставленными реальными фактами. Так что нам мешает не отставать от них?

* * * * *

Итак, шел 5622-й год от истоков — вероятнее всего, это был 18-й год нашей эры.

Стояла середина весны, когда небольшой караван вошел на территорию Эгрисского царства в Иберии. Несколько дней спустя он приблизился к Дворцу просвещенных, где вместе с семьей жил потомок шумерских мудрецов, верховный жрец древнейшего братства Гоны.

В караване было всего 14 человек. Двое из них были ученые колхи, посланные в родственные братства, находившиеся в Египетском и Вавилонском царствах. В качестве проводников они в целости и сохранности, без лишних приключений, привезли в Колхиду гостей с Мертвого моря. По дороге они останавливались, чтобы повидаться в монастырях со своими просвещенными духовными братьями. На пятый месяц путники дошли до колхского города Айя.

Шестеро из них сидели на нагруженных дорожной кладью верблюдах, остальные восемь ехали на лошадях. Судя по внешности и одежде, это были арамейцы. На плечах у них были накидки из верблюжьей шерсти — традиционный для путников балахон с капюшоном. Колхи отличались от спутников белыми головными уборами и плащами.

С караваном ехало трое юношей 16–17 лет, которые за всем внимательно наблюдали и все изучали.

Чем выше поднимались они к северу, тем больше менялись природа и люди, их речь, внешность, орудия труда. Обилие обработанной земли также бросалось в глаза, но, когда караван вошел в Колхиду, гости увидели абсолютно другой народ, другую страну. Несмотря на след, оставленный римскими завоевателями, люди, живущие здесь, не потеряли своего достоинства и внутренней свободы. Это чувствовалось в их речи, улыбчивых лицах, гордом взгляде. Воины, мастеровые и простые крестьяне вели себя и разговаривали со знатью так же, как с родными братьями.

Когда гости вышли из царства Понто и подошли к южной части Иберийского государства, двое членов братства были узнаны местными жителями. С уважением их вместе со спутниками проводили до ближайшего города и щедро угостили едой и вином. Гости с удивлением и восхищением наблюдали, как в середине весны в садах, виноградниках и на полях суетились взрослые и дети, с каким удовольствием они трудились. Оросительные каналы, дамбы, мосты — все выглядело ухоженным, — пересекая овраги и реки, гости ни разу не промочили ноги. Так они добрались до престольного города Айя.

«Вот благодать, вот страна! Вот каким должен быть правитель», — думали гости.

Правда, на этой земле после вторжения обосновались римляне, но по всему было видно, что непрошеных гостей, которые не спешили отсюда уходить, здесь не жаловали. Они были инородными телами среди местных жителей. Захватчики были как терновник на этой чудесной земле, но люди их ни во что не ставили, и поэтому те не чувствовали себя спокойно и свободно. Иберийцы и колхи всегда были заняты своим делом, чем выражали безразличие, отвращение к завоевателям и демонстрировали свое стремление к независимости.

Ворота дворца оказались открыты — приближающихся гостей заметили издали. Путники спешились у ворот, где их радушно встретили привратники и староста, отвечавший за прием гостей.

Дом просвещенных представлял собой грандиозное сооружение из пиленого белого камня. Он был построен с большим мастерством и смыслом. «Домом» его называли хозяева, однако на самом деле в проекте зодчего были соблюдены все каноны построения крепости. Об этом свидетельствовала и планировка двора, и каменные стены с отверстиями для наблюдения и лучников. Трехэтажное просторное здание с флигелями и покрытой красной черепицей крышей своим видом не подавляло, а, наоборот, приводило гостя в приятное расположение духа и даже заочно внушало доверие и доброжелательность по отношению к хозяевам. Формами и обстановкой этот дом, или крепость, не походил ни на одно здание в Эгрисском царстве, а возможно, и во всей Иберии.

Вот уже четвертое столетие стояло это творение зодчего как новое, не теряя своего первозданного вида, — казалось, будто и четырех лет не прошло после его построения. Во всем чувствовалась умная и рачительная рука хозяина, который не обделял вниманием Дом знаний и мудрости.

Месторасположение также было выбрано очень удачно: отсюда одновременно просматривались дороги двух долин. С восточной стороны протекала река Риони, названная в древние времена в честь жреца братства по имени Рио. С западной стороны свое начало брала Цхенкури, которая впадала в реку Цхенисцкали, как и сейчас. Через двор по каменному устью протекал родник с чистейшей водой, который потом спускался вниз по склону и с журчанием сливался с Риони.

Внизу с юга простиралась великолепная равнина. Как грозный страж, взирающий на окрестности, с северной стороны возвышалась лысая гора Гона. Тогда эту гору называли «Зубом мудрости» — в древности слово «гони» было равнозначно слову «мудрость».

Если пойти вверх на север, к устью рек Ладжанури и Рицхоури (сейчас Рицхоула), то можно было дойти до продолжения горного массива Гона — горы Таригони, которую тогда называли Верхняя Гона. Здесь у древних шумеров были железные, золотые, серебряные и медные рудники, где они с давних пор занимались добычей и обработкой ископаемых.

Возле этой горы, неподалеку от реки Ладжанури, был монастырь братства Гоны, члены которого в то время достигли вершин науки и на века обогнали в развитии остальное человечество.

С древних времен все вокруг связывалось с именами шумеров и Гона. Много мест, населенных пунктов, гор, рек и оврагов назывались Ури или Гона. И сегодня во многих географических названиях встречаются эти два слова, что не удивительно — ведь эта страна еще с древних времен, в раннем бронзовом периоде, была основана и изучена Гоной и его потомками. Если с грохотом прокатывалось колесо, встречалось кирпичное здание, слышался лязг железа или попадалось железное орудие, можно было с уверенностью утверждать, что все это создано ими. Если писался «Карабадин» (научная книга здоровья), выводились новые сорта фруктовых деревьев или винограда, если кто-нибудь обучился писать и читать — за все это нужно было благодарить братство Гоны; и вообще все чудеса, научные или духовные, с древних времен связывались с первыми шумерами и их потомками.

Позже в древней Айе, Колхиде и Иберии появились чудодейственные идолы Гоны, с помощью которых обычный смертный достигал чуда, исцеления и избавления от проблем. Это было чудом — после молитв Гоне человек достигал ясности разума и становился более открытым для знаний, мог познать и постичь многое. Возле идола Гоны молились все: взрослые и дети, цари и князья, воины и ремесленники, крестьяне и рабы, мужчины и женщины.

Идолы Гоны еще многие века существовали на этой благодатной земле. Разоренные командующим Александра Македонского Азоном гонийские идолы, разграбленные стоянки братства, разоренные дома и святилища их семей были большим ударом для потомков Гоны и всех просвещенных братства. Это было равносильно удару меча прямо в сердце, потому что с именем Гоны были связаны душа и разум страны, ее история, культура и наука. Похищение тысяч свитков, папирусных фолиантов, глиняных и бронзовых табличек, золотых и серебряных изделий, которые создавались тысячелетиями, практически стерли историю страны, и теперь разве что в легендах и сказаниях распознает наблюдательный глаз существование огромной цивилизации.

Однако тогда несколько выживших братств все равно не сдались захватчикам, сохранив небольшие хранилища и просвещенных в пещерах горы Гона. Они вооружили царя Парнаваза и его войско оружием, какого еще никто не видел, благословили и отправили в путь. Парнаваз был их ветвью, поэтому его поддержка была залогом победы и спасения. Парнаваз благодаря новому оружию поразил Азона и в течение трех лет очистил страну от грабителей, вернув потерянные территории и раздвинув границы на многие километры. Вот этот дом, или крепость, был восстановлен именно тогда, только уже по-новому, более разумно и красиво, назло врагам.

После этого дворец Гоны был еще раз разорен рукой Помпея. Вероятно, он не смог вынести вида Дворца просвещения, который принизил его мышление и сущность; возможно, ему не понравилось и то, что сооружения, возведенного с таким разумом и размахом, не было даже в Римской империи. Однако когда Помпей покинул Иберию и оставил после себя наместником командующего Аристарха, дворец начал вновь возрождаться, как Феникс из пепла, собирая вокруг себя разрозненное братство и возвращая в разграбленные монастыри сохранившиеся книги и свитки. И вот — дотянул до начала новой эпохи.

Тогда еще никто не знал, что время, когда к этому дворцу подъехали гости, будет названо новой эрой. Тот, с чьим именем будет ассоциироваться эта эра, тогда был юношей 17 лет из Кумранского братства ессеев, находящегося вблизи Мертвого моря, назаретянином Иешуа Бен Иосифом, в будущем ставшем Иисусом Христом. Вместе с просвещенными гонийскими братьями он приехал в Колхиду для получения знаний.

И назаретяне, и иберийские просвещенные братья по происхождению были мосхами, теми же месхинцами. Как египетские фараоны и жрецы, они происходили от древних шумеров и поэтому старались соблюдать установленные в древние времена традиции и поддерживать друг друга. Они не спеша продвигались на север, останавливаясь по пути у своих просвещенных братьев. Из Кумрана вышло восемь человек — остальные шестеро присоединились к ним из разных братств. Выехавшие в декабре путники добрались до Эгрисского княжества только через пять месяцев.

Ученик Кумранского братства ессеев юноша Иешуа Бен Иосиф по дороге знакомился с неведомыми ему народами и странами, наблюдал за их характером и укладом жизни.

В братствах, в которых они останавливались, местные просвещенные поздравляли Иешуа, поскольку ему и двум его спутникам выпала большая честь учиться в братстве Гоны, что уже было залогом их будущего успеха. Однако у Иешуа цель была намного больше, а путь гораздо дальше, о чем не говорили ни он, ни члены братства. Для него это было время собирать камни. Он старался не отличаться от остальных, не проявлять свои таланты и способности, свое видение и свою особенность — это могло помешать ему в выполнении своей миссии. Иногда, когда он присутствовал при спорах своих товарищей или обсуждении с учителями какого-либо вопроса, молодость брала свое, и он вставлял несколько фраз, обычно не оставлявших возможности для продолжения спора, что приводило в замешательство и старших, и младших. В Кумране многие восхищались его особенностью и умом, но были и те, которых переполняли злоба и зависть — такие, когда Иешуа отправился в Колхиду, вздохнули с облегчением.

Вроде бы ни внешностью, ни чем–либо другим не отличался Иешуа от окружающих и все же выделялся, но что это было и в чем заключалась его особенная сила, никто понять не мог. Его друг Иосиф тоже как будто ничем от него не отличался, они даже были похожи внешне, но было что-то таинственное, что отличало их друг от друга. Оба юноши были одного возраста и сложения, с каштановыми локонами, высоким лбом и карими глазами. Человек, не знавший их, мог подумать, что они братья, однако в завораживающем взгляде Иешуа была космическая сила, мудрость и глубина. Этот взгляд было трудно забыть. Младший брат Иаков внешне очень походил на него, но сильно отличался другими природными данными, характером и целеустремленностью. Эти отличия с годами проявились еще сильнее, хотя Иаков полностью признавал особенность и первенство старшего брата. Через годы он одним из первых стал его последователем, но оказался отвергнутым и забытым догматиками. Все это произойдет только через годы, а до того много воды утечет.

Долгое путешествие всегда наводит на мысли, и Иешуа всю дорогу был погружен в раздумья. Он покинул родной дом и землю, с тяжелой душой взял курс на новую жизнь и пошел длинным путем, конца которому не ведал. До того, еще в 12-летнем возрасте, Иешуа пытался постичь смысл учений известных просветителей, что вызвало в нем внутреннюю борьбу. Наверное, если бы не его божественный генетический код, он не выдержал бы психологически, поскольку такое сложное и отягчающее душу учение не могло пройти бесследно. Когда он слушал противоположные мысли, интерпретации Ветхого Завета, то вступал в дебаты с учителями, чем вызывал их удивление и порицание, но в тот период он еще находился под влиянием идей и толкований просветителей. Внутренняя борьба привела его к выводу, что старые учения и возведенные на их основе аргументы, которые учителя часто использовали в спорах, не были вне сомнения. Он ясно видел, что в споре они часто грешили и ошибались, особенно когда говорили о традициях и приведенных в Ветхом Завете текстах. Ему было больно осознавать это. Иешуа переживал, что в такой тяжелой атмосфере от Бога не приходило небесное вдохновение, которое он чувствовал с самого раннего возраста и которое указывало ему дорогу.

В результате всего этого он замкнулся в себе и больше не принимал участия в спорах. Трудно проходил его переломный период, в который, кроме юношеской, на него давила и духовная ноша.

С раннего детства он чувствовал особое внимание книжников, которые с надеждой смотрели на молодого Иешуа. Однако его отступничество вызывало недоумение учителей и родителей, ведь великие благовестники — волхвы — объяснили им, что на земле появился сильнейший аватар, как одно из олицетворений Бога, а также то, как он должен быть воспитан. Поэтому его и отдали в тайную школу Гермеса, которая была основана еще последователями Пифагора.

Отступничество Иешуа все воспринимали очень болезненно, и после длительного совета было решено послать его в путешествие, чтобы он познал мир, выучился и набрался собственного опыта, чтобы раскрылся его феномен, на который так надеялись просветители. Его решили послать на обучение в монастырь братства Гоны, что было бы для него самой лучшей подготовкой для более дальнего пути. Для того чтобы ему было легче преодолеть дорожные сложности и расставание с домом, вместе с ним послали его брата и друга.

Путешествие до Иберии было для Иешуа очень интересным, но оно не облегчило его душевного состояния, пока они не добрались до места назначения. Это путешествие прибавило ему переживаний, когда он познакомился с разными языческими культами и храмами. Он и раньше был поглощен культом Заратуштры, ведь у него от природы была способность познавать глубину любого культа, что для других было или вовсе непостижимо, или доступно только ценой больших усилий. Во время этого путешествия он смог осознать то, чего другие не замечали и не осознавали.

Все увиденное и перенесенное до глубины души поразило Иешуа. Особенно ритуалы жертвоприношения, которые он считал проявлением демонических сил при помощи и посредничестве жрецов, которые, неосознанно для себя, становились апостолами Люцифера. Он ясно увидел, что их ритуалы не были символами добра и духовности. Поэтому юноша с еще более тяжелым сердцем продвигался на север, в овеянное тайнами братство Гоны, где он должен был достичь духовного покоя, познать новое учение и вернуть себе божественное вдохновение.

Путешествие в Иберию показало ему борьбу добра и зла под другим углом зрения, помогло ему достичь мудрости в созерцании светлого пространства. Болезненный период духовного перелома и обретенный в Иберии покой, который определило полученное в братстве абсолютно новое знание, вооружили его необычайно глубокой способностью для понимания новых событий. Особенные таланты и способности позволяли ему понимать глубину увиденного, услышанного, прочитанного или снизошедшего. Ни у кого не было такой способности познавать тайны бытия. Ни до его появления на свет, ни после никто на Земле не смог понять и прочувствовать искушения человеческие так, как переживал и чувствовал их Иешуа.

В период обучения у Гоны произошло его перерождение, которое позволило Иешуа окончательно избавиться от влияния языческих учений и постулатов и дало возможность полного освобождения. Уже в юношестве он победил Люцифера и Ахримана, освободился от всего, под впечатлением чего он находился с детства. Заратуштра, Митра, Аттис, Яхве и Ветхий Завет уже устарели для него — уже тогда он почувствовал, что при помощи этих учений и проповедей он не сможет достичь людских сердец. Все эти боги были такими же детьми космоса, он был согласен с их мудростью и учениями, но когда увидел, в какую темноту погружали народы «призванные» богами собратья, то изменил свое отношение к их культам. Он увидел и то, что боги полностью потеряли прежний блеск и уважение в глазах народа, они не были вечными, а были приспособлены к взглядам ограниченных людей и мешали их духовному росту. Их учения и ритуалы не могли вести по тому пути, которого требовали время и новая духовность для формирования новой эпохи и нового человека. Люди уже не прислушивались к древним пророкам и просветителям, потеряли к ним интерес, но это не было виной человеческой. Виноват был тот голос, который не достигал их души, их сознания, ведь человек веками развивался и рос. Слова, которые когда-то могли направлять мышление людей, сейчас опустились до уровня быта. Это отделяло людей от космоса, и чем больше времени проходило, тем больше росло расстояние между ними.

Вернемся к дому хозяина, куда никто не мог попасть без разрешения царя или эгрисского князя. Незваные гости не могли не только постучаться в ворота, но и даже ходить мимо территории дворца, здесь имели право передвигаться только местные жители. По современным понятиям, это место было закрытой зоной, потому что здесь были сосредоточены особенные для страны знания и промыслы, которые всегда вызывали острый интерес незваных пришельцев. Вот почему во время любого нашествия в первую очередь подвергалось нападению это здание.

Вокруг обширного двора, вдоль крепостных стен, располагались хозяйственные и подсобные помещения: кухня, лечебница, баня, прачечная, столовая, кузница, амбар, погреб, сеновал, коровник, птичник, мастерская и молельня с пристроенными шестью большими и шестью маленькими кельями. В центре двора находился разделенный надвое украшенный бассейн в форме подковы, с проточной родниковой водой. Во дворе росли яблони, груши, сливы, айва, деревья были аккуратно обложены камнем. За стенами дворца были сады, а на склоне разбиты виноградники. Дальше, в окружении хлебных полей со множеством пасек, шли деревни. Дворец с окрестностями и деловой суетой напоминал античный город-государство.

Гостей с улыбкой встретил светловолосый кареглазый юноша, поприветствовал всех на арамейском языке и повел гостей в сторону келий. Утомленные дорогой путники с большим воодушевлением последовали за юношей. Своих сверстников — Иешуа, Иосифа и Иакова — он поместил в одной келье, размещением остальных гостей занялся распорядитель по гостям.

В келье был очаг, стояли широкие кушетки, стол, полки, на которых размещалась глиняная и керамическая посуда, в углу — умывальник с пемзой и кувшином с высоким узким горлышком. На каменном полу лежали овечьи шкуры.

Вошел маленький мальчик. Блестя от радости глазами, он почтительно поздоровался с гостями и принялся разжигать огонь.

Для гостей была приготовлена баня. Они смыли дорожную пыль, вытрусили одежду, привели себя в порядок и уже через два часа после приезда сели за дружеский стол в трапезной дворца. Молодой хозяин сидел за столом рядом со своими сверстниками и ухаживал за ними. Они уже более-менее узнали друг друга, а тем для разговоров было множество — впечатлений от путешествия было хоть отбавляй.

Гости были очень довольны таким гостеприимством.

Хозяином был семнадцатилетний Илиади Гона — племянник верховного жреца, будущий верховный жрец. Светловолосый, с умными карими глазами, он был на голову выше своих гостей. Мудрый не по годам, Илиади был правой рукой и надеждой своего любимого дяди.

Верховный жрец тоже посетил дружескую трапезу. Это был мужчина за пятьдесят, выше среднего роста, с длинными седыми локонами, высоким широким лбом, живыми карими глазами на бледном лице и чуть с горбинкой носом. Жрец был облачен в черную мантию, на груди его висел серебряный медальон.

Радушно поздоровавшись со всеми, верховный жрец расспросил гостей о дороге и дорожных впечатлениях, об их жрецах и мастерах. Гости передали ему несколько книг и свитков, посланных их братствами. Передали ему и письмо Иахина Иаханны из Кумранского братства ессеев, с которым он тут же ознакомился. Верховный жрец обращался к гостям по-арамейски, что придавало беседе душевности. Он познакомил их с семьей и членами братства, по иерархии представил всех, кто присутствовал во дворце. Сказал и то, что с остальными братьями они познакомятся, когда будут гостить в монастыре.

Гости тоже представили друг друга, включая учеников Кумранского братства. Жрец с удовольствием воспринял стремление юношей приобщиться к учению и мудрости Гоны и похвалил их. Он еще раз представил своего племянника, которого все уже знали, и призвал учеников Кумранского братства дружить с ним, чтобы быстрее привыкнуть к новой обстановке. После этого он опять заговорил со старшими гостями.

Верховный жрец сразу же заметил отличный от остальных юношей взгляд Иешуа и почувствовал исходящую от него энергию. Во время разговора он несколько раз посмотрел на них и еще лучше разглядел Иешуа. От младшего брата жреца — Ивера, отца Илиади, не ускользнуло его внимание к юношам. Верховный жрец перевел взгляд на старших гостей и тихо сказал, чтобы молодые люди не услышали:

— Братья мои, мне кажется, что эти юноши все пастыри, но тот, что сидит посередине, больше, чем пастырь.

— Почему вы так думаете, учитель? — спросил гость средних лет из Кумрана.

— Раздумья на этот счет не дадут ничего путного, это нужно почувствовать своим телом, существом и его энергией. От него исходит такая сила, что, если последуешь за ней, превратишься в птицу и полетишь. Присмотритесь, как движется и переливается воздух у него за спиной. Видите за его плечами и над головой сиреневое сияние? Он сам создает собственной энергией магнитное поле.

— Я ничего не замечаю, учитель, — шепотом сказал седой вавилонянин средних лет.

— И я не вижу! — воскликнул кумранец.

Другие тоже отрицательно покачали головами.

— Ничего, на этот раз доверьтесь мне. Всевышний и к вам будет милостив, и вы многое познаете.

— Что вы еще видите, учитель? — спросил кумранец.

— Ему трудно будет жить в мире с людьми, несмотря на то что он постоянно будет заботиться о них. Он будет жить мало, но успеет много. Зависть, злость и страх — это будет то, что принесет его в жертву в его же доме, — спокойно ответил верховный жрец.

Все пристально смотрели на Иешуа, стараясь за словами жреца тоже познать его будущее, однако для них это было недосягаемо. Они не могли видеть и того, что им сказал Гона, но, безусловно, верили его словам.

После трапезы Илиади, не теряя времени, показал юношам дом и двор и познакомил с остальными его обитателями, потом опять вернулся с ними во дворец. Они осмотрели зал для совещаний, книгохранилище и мастерскую, где увидели много незнакомой им посуды для проведения опытов, гости такого еще нигде не видели.

Верховный жрец отозвал племянника в читальню. Илиади извинился и, оставив гостей в зале, вышел.

— Хорошо, что ты взял на себя заботу о них, — сказал жрец. Илиади со склоненной головой слушал дядю. — Какого ты о них мнения?

— Они мне кажутся хорошими ребятами, учитель, внимательно присматриваются ко всему. В пути они много видели такого, что их удивило. Они много слышали и даже кое-что читали, но то, что они увидели здесь… они не скрывают восхищения, — с удовольствием ответил племянник.

— Неудивительно. Они ведь путешествуют впервые. Больше ничего не заметил, чего-нибудь более существенного?

— Да, учитель, — с поднятой головой ответил Илиади, — я чувствую, что Иешуа необычный юноша. Он все оценивает верно, хорошо говорит, и еще… — Он остановился, вновь опустил глаза и задумался, потом опять посмотрел на дядю: — Я думаю, что он… От него исходит что-то странное.

Верховный жрец удовлетворенно улыбнулся.

— Выходит, я не ошибся. Значит, они скоро появятся. Если это так, покажи ему наш алфавит, научи грузинскому. Подними его наверх и покажи ему все.

Увидев удивленный взгляд племянника, он добавил:

— Не удивляйся, он все быстро изучит. Когда поведешь его наверх, убедишься в своем предположении. Не давай ему понять, что мы все знаем, расспроси не спеша, отдельно от других, возможно, его брат не знает.

— Когда показать?

— Не надо откладывать. Сегодня хороший день для того, чтобы увидеть знамение. Сегодня же начни знакомить его со всем. Помоги и остальным, не проявляй особенного внимания только к Иешуа. Их жрец Иахин Иаханна пишет мне, что Иаков — его брат и через год или когда я сочту возможным, нужно послать его в Хинду.

— В Хинду?! — с блестящими глазами воскликнул Илиади. Ему стало неловко за свою нетерпеливость, и он снова опустил голову.

— Да, в Хинду, — с улыбкой сказал жрец племяннику, — может, и тебя пошлю, только не нужно об этом никому говорить.

— Спасибо, учитель! — взволнованно сказал Илиади. — А сам Иешуа знает, что должен ехать в Хинду?

— Знает. Это и есть причина его приезда к нам. Он должен подготовиться к поездке. Иди присмотри за гостями, помоги им побыстрее привыкнуть к новым местам и освоиться.

Илиади удовлетворенно кивнул головой и вышел из читальни. Он вернулся к новым друзьям и тотчас отвел их в учебную келью. Там он достал книгу, написанную на асомтаврули — шумеро-грузинским алфавитом, и положил перед ними.

— Предлагаю вам начать изучать нашу письменность и грузинский язык. Это поможет вам многое понять и узнать в будущем. Позже, если не устанете, я покажу вам еще кое-что.

Юноши, довольно посмотрев на него, согласились, а Илиади взял уголь и начал писать на доске. Возле грузинских букв асомтаврули писал финикийско-семитские. Друзья с радостью окунулись в учебу. Уже через две недели Иешуа свободно писал и понятно говорил по-грузински — этот язык был очень похож на мосхский, на котором говорили назаретяне. Этим Иешуа удивил всех и во дворце, и в монастыре — Иосифу и Иакову для этого понадобилось более трех месяцев. Илиади оказался хорошим учителем, и его ученики оказались на высоте. Верховный жрец был доволен их достижениями.

Иешуа изучил за три месяца все местные языки и диалекты. Древнешумерский язык тоже был похож на мосхский, поэтому для всех троих было несложно изучить его. Они легко осваивали все предметы, но Иешуа отличался от остальных особенными способностями — он необыкновенно быстро усваивал любой предмет, за который брался. У жрецов возникало впечатление, что он не изучал предмет, а вспоминал уже изученное. К тому же он делал это с таким удовольствием и готовностью, что все пришли в азарт.

«А это сможет, неужели и этот предмет освоит быстро?» — шептались в монастыре очарованные жрецы и ламы.

Со дня приезда у них не было ни одного свободного дня. Они изучали географию, геологию, ботанику, алхимию, математику, философию, астрономию — как тайное знание. Эти юноши, в отличие от других людей, на пятнадцать веков раньше узнали, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. После учебы они обязательно заходили в мастерскую монастыря, где наблюдали за работой мастеров Джуги. С горящими глазами они смотрели, как заливали в болванки горячую сталь. Потом заходили к ботанику, смотрели, как скрещивают растения и выводят новые сорта. Оттуда шли в лабораторию алхимика, и так целый день. Два раза в день шли к ламам, занимались медитацией, йогой, психологией и телепатией. Йога Гоны — это было то тайное метафизическое знание, которое открыло им дверь к постижению Вселенной и познанию наук.

В тот день, когда юноши оказались в доме верховного жреца, в жизни Иешуа произошло еще два важных события. После занятий грузинским алфавитом все четверо вышли во двор и направлялись к своей келье, когда им навстречу вышла младшая сестра Илиади Иамзе. Четырнадцатилетняя красавица блеснула изумрудными глазами и смущенно потупилась, со стеснением кивнула и попыталась уступить им дорогу, но гости невольно остановились. Им тоже было неловко от неожиданной встречи — по правилам их братства, они должны были избегать встреч с женщинами. Однако Илиади остановил любимую сестру, поцеловал ее в лоб и познакомил со спутниками.

— Это моя сестричка Иамзе.

Юноши смотрели на девушку со стеснением, однако глаза Иамзе и Иешуа на мгновение встретились.

Бледные щеки светловолосой Иамзе вспыхнули, огонь пробежал по всему ее телу, она, постояв в замешательстве, извинилась, сказала, что спешит, и торопливо ушла.

Это был мгновенный проблеск, и он был похож на чудо — единственный взгляд Иамзе пленил Иешуа. Такой красавицы, в которой чувствовалась небесная чистота и энергия, он ранее никогда не видел. Илиади, который наблюдал эту сцену, улыбнулся и направился к келье.

С этого дня для Иешуа все вокруг стало еще более привлекательным. Он часто думал об Иамзе, и когда возвращался из монастыря во дворец, его сердце бежало впереди него с на — деждой увидеть ее.

Иамзе тоже ждала. Она часто выходила во двор в надежде встретить Иешуа. О его успехах во дворце знали все и часто говорили и сплетничали про него, и все почему-то старались, чтобы эти разговоры услышала Иамзе. А у нее и так огонь пылал в сердце. Ее душа висела на волоске в ожидании, когда закончится месяц и Иешуа появится. И без того воздушная и гибкая, как тростник, она почти летала на крыльях. Иамзе всегда находила дело или причину, чтобы выйти во двор, а вечером вместе со своей молочной сестрой Иридой гуляла вокруг дворца.

Только на третий месяц они впервые встретились лицом к лицу. Когда они увидели друг друга так близко, их сердца затрепетали, и они еле перебороли волнение, чтобы заговорить друг с другом. Они смогли сказать только несколько слов, но и этого было достаточно, чтобы понять, что они безгранично влюблены друг в друга.

Это произошло возле лечебной кельи, куда лекарь поместил заболевшего Иакова. Иешуа пришел навестить брата, а Иамзе и Ирида принесли больному еду. Оба были благодарны Иакову за то, что он дал им повод встретиться и поговорить.

Было бы чудесно видеть волнующую сцену встречи этой необыкновенной влюбленной пары, но, к сожалению, у нас нет такой возможности, и мы должны довольствоваться только добрым воображением.

Иешуа был бесконечно удивлен отношением к женщине в этой стране. На его родине и в странах, которые ему удалось повидать, женщины, как неполноценные и нечистые существа, были очень ущемлены в правах. У мужчин мог быть с ними контакт только по обязанности, для продолжения рода, с последующим тяжелым очищением. То, что Иешуа увидел в Иберии, показалось ему удивительным — права женщин не только не были ущемлены какими-либо унизительными законами, наоборот, женщин обожествляли.

В отношении к женщине проявлялись особенное уважение, забота и внимание. И в этом увидел Иешуа преимущество учения Гоны перед другими религиями. Через годы, после его путешествия по Индии и Тибету, это преимущество проявится еще сильнее. Этот опыт значительно обусловил в будущем видение Иешуа роли женщины, что проявилось и в его учении.

В первый же день пребывания во дворце Илиади повел друзей на гору Гона. Они надели на ноги теплые носки и легкоступы для ходьбы по горам, взяли немного провизии, факелы и двинулись в путь.

Уже смеркалось, когда юноши подошли к подножию горы, откуда низвергался прекраснейший водопад, от шума которого у них заложило уши. Висящие в воздухе брызги окутывали туманом подножье горы, скрывая от посторонних глаз вход в пещеру. Илиади осторожно перешел поток по скользким камням и помог перейти друзьям. Сделав несколько шагов, они оказались за пеленой водопада, один прыжок — и вошли в расщелину. Посреди глухой пещеры юноши увидели огромное блестящее зеркало озера. На покрытых инеем стенах отражались его мерцающие блики. По оставшейся между озером и стеной пещеры узкой тропинке они шаг за шагом прошли, прижавшись к стене, до маленькой площадки. Свет едва пробивался сюда, и они достали факелы. Илиади зажег один факел, передал Иосифу, второй взял сам.

Все вокруг осветилось. Они увидели, как отражения языков пламени заиграли на поверхности озера, создав в пещере сказочную картину. Очарованные, они смотрели на сверкающую поверхность озера.

Полюбовавшись немного игрой бликов на заиндевевших стенах пещеры, друзья последовали за Илиади в туннель, который вел наверх. В нескольких местах им пришлось на корточках переползать из туннеля в туннель.

Вскоре они подошли к узкой лестнице с высокими ступеньками, долго поднимались вверх и уже достаточно утомились, когда подошли к глухой стене. Дальше пути не было.

Илиади передал факел Иешуа, нагнулся и просунул руку под основание стены. Друзья не видели того, что он делал, и терпеливо ждали. Послышался щелчок, Илиади привстал, отступил в сторону и толкнул нижнюю часть стены. Стена со скрежетом двинулась вовнутрь, ее верхняя часть подалась в их сторону, повернулась и остановилась в горизонтальном положении. Приглушенный проблеск заката прорвался на лестничную площадку и осветил ее. Слегка пригнувшись, они вошли в небольшую пещеру, затем перешли в помещение, за которым открывалось огромное пространство.

Это была овеянная тайной пещера горы Гона, с высеченными в скале семью комнатами. В эту пещеру постороннему человеку попасть было невозможно — по крайней мере, до сих пор никому из врагов не удавалось проникнуть в тайное хранилище, хотя его можно было видеть издали со скалистой стороны, примерно в пятидесяти метрах от подножия.

Неприступную со всех сторон пещеру не раз пытались захватить враги, но, потерпев неудачу, уходили ни с чем. Однажды греки даже сделали огромную лестницу, но кто-то поджег лес, вместе с которым сгорела и лестница, а все жители ближайшей к нему деревни ушли в горы. После этого захватчики близко не подходили к этому месту.

Когда они вошли внутрь, Илиади закрыл вход и подошел к друзьям, которые зачарованно смотрели на покрытую сумерками долину, откуда хорошо был виден и дворец Гоны с красной черепицей… Великолепное зрелище представляло собой окутанное в сумерках Эгрисское княжество.

Эта комната соединялась еще с шестью смежными комнатами низкими арочными проходами. В каждой комнате стояло множество поставленных один на другой деревянных ящиков.

— Это наше тайное хранилище, но верховный жрец велел мне показать его вам, — сказал Илиади, когда увидел удивленные лица друзей, — он верит вам и надеется, что вы сохраните эту тайну.

Друзья с довольной улыбкой посмотрели на Илиади и кивнули. Это доверие говорило о том, что верховный жрец принял их как своих и возлагал на них ответственность.

— Что здесь хранится? — не выдержал Иаков и показал рукой на ящики. Илиади улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:

— А как ты думаешь?

Иаков смутился, а Иешуа подошел к ящикам, положил на них руку и спокойно сказал:

— В этих ящиках находится самое большое сокровище, — затем посмотрел на Иакова и добавил: — Это история нашего неба и земли, история рода человеческого; здесь все, что изучено, увидено, услышано или придумано, — и он посмотрел на Илиади.

Все трое удивленно смотрели на Иешуа.

— Это так, Илиади? Иешуа говорит правду? — спросил Иаков.

— Чистая правда, — подтвердил Илиади и довольно посмотрел на друзей. — Удивительно, как точно он все описал! Только здесь не все, кое-что находится в других местах. К сожалению, бόльшая часть еще до нас была вывезена сначала эллинами, а затем римлянами, однако сюда они проникнуть не смогли.

— Они не знают об этом? — спросил Иосиф.

— Греки знали, римляне — нет. Наверное, если бы знали, то напали бы на нас. Эти знания интересуют их больше, чем золото, серебро и железо, которое мы им и так даем.

— Тем большая честь для нас быть посвященными в эту тайну, — задумчиво сказал Иосиф, — это повышает мою веру в себя и уважение к Гоне! — прибавил он взволнованно.

— И у меня возникло такое чувство, — гордо сказал Иаков.

Юноши чувствовали себя необычайно возвышенно.

Илиади кивнул. Иешуа с довольной улыбкой смотрел на любимых друзей. Потом, неожиданно для себя, все четверо сошлись, встали в круг и положили руки на плечи друг другу. Так постояли они в полутемной комнате — это была их молчаливая клятва верности.

Юноши еще раз обошли комнаты, осмотрели рисунки и непонятные надписи на стенах. Илиади объяснял значение начертанных на стене знаков, показывал расположение зодиакальных созвездий на небе, рассказывал испокон веков описанное предками.

Пока Илиади рассказывал о поселении в этих горах первых Гона, уже совсем стемнело. Только факел освещал заинтересованные лица друзей. Они вернулись в пещеру-крепость. Илиади опять подошел к стене и просунул руку под основание, только с другого края. Послышался щелчок, и уже с помощью друзей он толкнул дверь.

Дверь открылась подобно входной, и свет факела осветил площадку и лестницу, ведущую вверх. Друзья зажгли еще один факел и прошли на площадку. Выход закрыли, и с возвышенными чувствами и мыслями друзья двинулись вверх по бесконечной лестнице. «Чьими руками это сделано?», «Как они смогли?», «Кто это придумал?» — задавали себе вопросы юноши. Илиади с передышками рассказывал истории, услышанные от старших. Время от времени они останавливались передохнуть — путь был очень долгим.

Когда они дошли до поверхности горного массива, появилась луна и осветила плоскую вершину горы. Юноши прошли еще немного и уставшие, но довольные, присели отдохнуть. Хотя была середина весны, небо было абсолютно безоблачным, оно было усыпано звездами. С юго-востока месяц освещал склоны горы. Настолько огромное пространство открывалось вокруг, что сразу невозможно было и осознать, что находишься на уровне двух тысяч метров над уровнем моря, на самой высокой вершине горы. Освещенный светом луны, мрак ночи делал пространство еще более таинственным.

Юноши собрали хворост и разожгли костер. Илиади расстелил мешковину и достал из дорожной сумки еду.

Была чудная тихая ночь. Весеннее тепло уже набирало силу, только слабый ветерок резвился на склонах горы.

Илиади показал пример и лег на спину — так лучше было видно усеянное звездами небо. Он начал рассказывать интересные истории про небесные тела. Друзья последовали его примеру, легли на землю и с интересом стали рассматривать звезды. Они были заняты разговорами и наблюдениями, когда в небе что-то сверкнуло и оно осветилось голубым светом.

Первым вскочил Иаков:

— Смотрите, смотрите! Что это?

Остальные тоже увидели свечение во всю длину горы. Оно было голубым, тут и там по нему пробегали золотые сполохи. Это не походило ни на молнию, ни на северное сияние — чудесное небесное явление имело ясно очерченные контуры и распространялось точно по длине горы. Оно медленно приближалось к поверхности горы и все сильнее и сильнее светилось насыщенным синим цветом.

Через некоторое время свечение исчезло, но спустя несколько секунд опять появилось — уже более четко и близко к горе. В голубом свечении явно обозначился гигантский золотой крест. Юноши пораженно смотрели на это необъяснимое небесное знамение. Это чудо длилось несколько минут, затем, будто поднявшись в небеса, исчезло.

За все это время никто не проронил ни слова.

Пораженный Иосиф спросил Илиади:

— Ты это видел раньше?

— Да, Иаков, часто.

— Так часто бывает?

— Несколько раз в год, но сегодня было видно особенно ясно. Как говорит учитель, такое свечение бывает только на этой горе и в нескольких местах на земле, что говорит об особенности этого места. Это свечение означает внимание Отца Небесного.

— Это свечение видели и другие, не правда ли?

— Это так, Иаков. Сейчас все жители деревни смотрят на небо. И из дворца все наблюдают, а потом будут молиться.

Молодые люди высказывали предположения, пытаясь понять космическую тайну. Илиади рассказывал им услышанное от учителей, стараясь удовлетворить их любопытство.

Иешуа молчал и смотрел в небо, полное звезд, а потом спокойно сказал:

— Когда ты возьмешь меня, отец?

Его слова были как удар молнии. Юноши прервали разговор и посмотрели на освещенное луной лицо Иешуа. Его брат Иаков смотрел с особенным удивлением. Он и раньше слышал от брата странные слова, но теперь, после этого удивительного зрелища, речь Иешуа пробудила в нем другие эмоции.

— Там, наверху, — мой отец, и, наверно, когда придет время, он возьмет меня к себе, — так же спокойно продолжил Иешуа.

Иаков хотел сказать, что их отец в Иерусалиме, но, пораженный, ничего не смог произнести.

Наступила тишина. Долго молчали утомленные впечатлениями и эмоциями юноши. Потом достали из сумы подстилки из валяной шерсти, одну подстелили, а другой накрылись. В разговоре они задремали и уснули.

Уставшие, они крепко спали. Костер уже погас, восход был близок, ночь покрывалась серебром, когда послышался сильный свист и все вокруг осветилось. Илиади и Иешуа вскочили на ноги и увидели, как с небес к ним спускается светящееся сферическое тело, величину и точные контуры которого трудно было определить. Когда оно приблизилось к поверхности горы, стало видно, что это не сфера, а светящийся диск.

Иосиф и Иаков, поднявшись, присоединились к друзьям. Ни один не вымолвил ни слова. Пораженно смотрели они, как примерно в пятидесяти шагах от них на землю опускался светящийся предмет, похожий на тарелку.

Юноши стояли неподвижно. Только Илиади смотрел на диск взглядом опытного человека — для него это уже не было новостью. Краешком глаза он наблюдал за Иешуа — ему было интересно, что тот чувствовал.

Лицо Иешуа выражало спокойное ожидание. Для него это было первой встречей с неземным, космическим телом. Он в первый раз видел его так близко, однако, в отличие от окаменевших и ошарашенных брата и Иосифа, не проявлял удивления.

Когда дисколет, примерно двадцати метров в диаметре или чуть больше, опустился на землю, свист прекратился. Сияние исчезло, горели только несколько огоньков сверху диска, в ночной тишине слышалось легкое жужжание.

С южной стороны аппарата на землю выдвинулась лестница, и через две минуты на землю ступила сначала одна фигура, затем другая, которые легкими шагами сразу же направились к юношам. Фигуры были намного ниже среднего роста, худые, с продолговатой, абсолютно лысой головой и широким лбом. У них были непропорционально большие, по сравнению с головой, миндалевидные глаза.

Илиади издали ответил им, что идет, однако ответа не было слышно, и они не сделали ни одного жеста.

— Подойдем ближе, — сказал Илиади друзьям и пошел вперед.

Иешуа сразу последовал за ним, Иаков и Иосиф, справившись с потрясением, тяжелым шагом двинулись за ним.

Люди и появившиеся из дисколета фигуры остановились примерно в двух метрах друг от друга. Свет с дисколета бил в спину пришельцам и оставлял тени на груди юношей. Иосиф и Иаков на всякий случай встали за спиной Илиади и Иешуа. Космические гости положили правую руку себе на грудь и что-то прожужжали — видимо, поздоровались. Илиади тоже положил руку на грудь:

— Мы рады встрече с вами, Айязеты!

Иешуа сделал то же самое. Оба гостя слегка кивнули.

Молодые люди удивились тому, что речь Айязетов была хорошо понятна, хотя из их уст доносилось только жужжание.

Гости спросили, как поживает Великий Гона и его семья, затем пригласили Илиади и Иешуа в дисколет.

Юноши без промедления проследовали за ними, Иаков и Иосиф же остались стоять, как окаменелые статуи. Они посмотрели друг на друга только тогда, когда Айязеты, пропустив вперед Илиади и Иешуа, скрылись в дисколете. Обескураженные, Иаков и Иосиф даже слегка испугались, как бы их не оставили одних.

В дисколете светил сиреневый свет. В овальной кабине находился мерцающий разными цветами пульт управления и стеклянный монитор во всю округлую стену. Рядом с пультом управления стояли три высоких кресла для пилотов, сделанные из непонятного материала — такого же, как и весь дисколет со всем его оборудованием. С противоположной стороны был примерно такой же пульт управления с тремя креслами. На мониторе были ясно видны Иаков и Иосиф с окаменевшими и пораженными лицами.

Между пультами управления неслышно отворилась дверь, и в кабину вошел обыкновенный человек выше среднего роста, со светлыми волосами, который ничем не отличался от Илиади и Иешуа, более того, он даже чем-то походил на Илиади. У него были длинные светлые волосы, зеленые, с длинными ресницами глаза, открытый высокий лоб, прямой нос, чуть бледное, может быть, от сиреневого света лицо, четко очерченные губы, массивный подбородок без усов и бороды, развитые руки и плечи. На нем, так же как и на гуманоидах, был облегающий серо-зеленый комбинезон с овальной эмблемой на груди. Возраст человека определить было трудно — скорее всего, он был среднего возраста, хотя кто знает?

Мужчина, чуть заметно улыбнувшись, поздоровался на арамейском языке. Иешуа и Илиади, ничуть не удивившись, ответили ему и тоже улыбнулись. Незнакомец спросил сначала про Великого Гону, потом про жрецов, а затем сообщил, что они прибудут за грузом на третье новолуние, но за каким именно грузом, не сказал. Потом он взял у стоящего рядом гуманоида плоскую платиновую пластину и протянул ее Илиади.

— Эту книгу передай Великому Гоне, — сказал незнакомец.

Илиади, склонив голову, почтительно принял пластинку.

Гость обратился к Иешуа:

— Вижу, дорога не утомила тебя, мы ждали тебя еще раньше. Хорошо, что ты сблизился с Илиади, возможно, в дальнейшем вам предстоит путешествовать вместе.

Иешуа в ответ только кивнул.

— Иешуа, меня зовут Хидон, мы будем часто встречаться, но лучше, чтобы твой брат и друг не знали о нашем контакте.

Иешуа опять кивнул.

Хидон коротко расспросил его о впечатлениях от путешествия и попрощался.

Когда они вышли из дисколета, Иаков и Иосиф все еще стояли, словно окаменев, на месте. Лестница сложилась, и через несколько минут опять послышался свист. Дисколет снова осветил все вокруг и поднялся в воздух. Набрав высоту, он резко рванул на восток, затем вверх и исчез, будто его и не было.

Иаков и Иосиф только сейчас пришли в себя. Илиади сунул пластину в суму и сказал, что можно еще немного поспать — возвращаться домой лучше после восхода солнца. Иаков и Иосиф согласились, хотя вопросы крутились у них на языке.

Когда юноши проснулись, уже давно рассвело.

Обратно к дворцу возвращались тайными тропами в обход деревень. Когда они дошли, был уже полдень. Иаков и Иосиф ничего не помнили, приговаривая, что видели странный сон, на что Илиади и Иешуа только тихо смеялись — Илиади потому и предложил поспать, чтобы они забыли происшедшее.

Как только они вошли во двор, Илиади послал мальчика к распорядителю по гостям с просьбой приготовить баню, а сам сразу же направился к верховному жрецу, чтобы передать пластину, врученную ему Айязетом, и подробно рассказать о происшедшем, о реакции и эмоциях юношей, обо всем увиденном и прочувствованном.

— Иешуа и вправду один из них, учитель. Айязеты пригласили на встречу только его. Хидон знал, что он был у нас, сказал, что его ждали раньше и что они будут часто встречаться, — Илиади слово в слово повторил то, что сказал Хидон.

— Значит, все подтвердилось… — сказал верховный жрец.

— Да, у него на все была очень естественная реакция, как будто он все это знал и видел раньше. Когда прекратилось свечение, Иешуа сказал: «Там мой отец, в свое время он меня заберет», чем привел в замешательство своего брата Иакова.

— Неудивительно, что он не знает. Возможно, с сегодняшнего дня он поверит его словам. Хотя… В каком они были настроении после увиденного?

— Иаков и Иосиф сначала остолбенели, как в забытьи. Утром мы заснули, а когда проснулись, они ничего не помнили. Думают, что видели все во сне. Мы с Иешуа над этим посмеялись, и после этого они больше ни о чем не говорили, всю дорогу шли молча. Заговорили только, когда приблизились к дому.

— Сейчас не помнят, но придет время, и эта встреча всплывет в их памяти. А про хранилище они не расскажут?

— Нет, они благодарны вам за доверие и чувствуют большую ответственность.

— Хорошо, иди присмотри за ними; искупайтесь и поешьте, потом опять вернитесь к учебе. Вечером я позову тебя.

Через час уставшие от дороги и впечатлений друзья уже отдыхали в горячем бассейне. Сняв усталость, они вышли из воды.

Вдруг Иаков воскликнул:

— Иешуа, Иешуа, смотри, у него ноги такие же, как у тебя! — и показал на ноги Илиади.

Иешуа и Илиади посмотрели на пальцы ног друг у друга. У обоих юношей были сросшиеся третий и четвертый пальцы.

— Мама говорила, что такие пальцы — знак свыше и он есть только у тебя, а смотри — у Илиади точно такой же знак свыше!

Илиади и Иешуа с теплой улыбкой смотрели друг на друга, они чувствовали, что стали еще ближе. Иаков и Иосиф смотрели на их ноги и смеялись.

* * * * *

Верховный жрец Гона только через месяц пригласил Иешуа для разговора. Иешуа был уже совсем другим. Дорожные впечатления были в прошлом, и он полностью погрузился в учебу. Новые эмоции и переживания перекрыли прежние впечатления, глаза его были спокойны и полны любознательности, в нем чувствовались внутреннее спокойствие и уверенность в себе, его аура сияла еще сильнее. Успехи в учебе тоже радовали и воодушевляли его. Такого тепла, веры, сочувствия и любви он не ощущал нигде: ни на родине, ни в школе назаретского братства, ни в собственном доме. Братья с завистью смотрели на проявление его выдающихся талантов, на особое внимание к нему просветителей.

Долго слушал Гона рассказы о дорожных впечатлениях и переживаниях, он видел, что беспокоило юношу, куда нужно было его вести, какая дорога соответствовала его таланту. Иешуа говорил о том, что увидел и изучал в монастыре. Верховный жрец остался доволен его искренней речью и оценкой. Он сказал:

— Сын мой, Иешуа, разум — это не только знание. Если знанию не сопутствует энергия, приводящая его в действие, оно мертво так же, как брошенная книга, которую никто не перелистывал. Однако для того, чтобы направить и использовать энергию правильно, нужны и разум, и смелость. Если ты будешь жить со страхом, что твои знания и мысли не будут поняты, что им будут противиться, ты никогда не выйдешь за темные стены, твои познания никогда не осветят тьму. Знаешь, Иешуа, многие члены братства погибли на глазах своих учеников во время проведения опытов, когда соединение двух неизвестных вызывало взрыв или приводило к болезни или смерти. На все Божья воля, но они не прекращали опытов, не переставали углублять и передавать знания. Для того чтобы донести до людей твое слово, знания, мысли, тоже нужны энергия и смелость. Ты приобретешь много врагов, когда твои знания и вера столкнутся с чьими-нибудь интересами. Будь готов к тому, что их будет много. Недостаточно быть сыном Господа, их много вокруг нас, главное, как ты выполнишь Его волю. Ищи истину во всем, что увидишь здесь, Бог во всем, и эту истину ты должен передать людям.

Иешуа, опустив глаза, внимательно слушал верховного жреца, лишь изредка поглядывая на него и кивая головой. Ему нравился верховный жрец — он не походил ни на одного из тех жрецов, которых доводилось встречать юноше, ни учением, ни речью, ни стилем жизни.

— Сын мой, Иешуа, наше предназначение — весь период своего существования помогать людям, однако мы не предлагаем себя для поклонения. Сами люди склонны создавать себе кумиров и поклоняться им, потому и созданы идолы Гоны. Пришедшие завоеватели навязывают людям своих идолов, которые по существу не отличаются от остальных. Они не служат повышению человеческой духовности, не помогают людям в просвещении и познании окружающего мира. Их суть основана на приземленности и быте, они сковывают свободу мышления и направлены на порабощение, а не на освобождение. Ни Заратуштра, ни Аттис, ни Митра не отличаются высокой духовностью, они не могут изменить духовный мир человека, наоборот, люди изменяют их. Культ, который потерял свое предназначение, не может принести людям добро, напротив, он сеет зло. Ты должен это предусмотреть.

Жрец сделал паузу.

— Иешуа, твое призвание — дать людям свет, но не забудь дать им средство защитить его, сохранить и передать потомкам. Силы зла попытаются опять заменить свет тьмой, поскольку зло всегда будет существовать рядом с добром и светом. Не давай возможность исказить твое слово, патриции способны выпотрошить все разумное и оставить от него только оболочку, а в дупле опять поселятся Люцифер и Ахриман и будут проповедовать оттуда голосом Разума…

Иешуа с удовольствием слушал учителя, который коснулся именно тех струн его души, которые несколько лет назад заставили его замкнуться в себе.

— Иешуа, сын мой, ты видел, что достаем мы из земли?

Иешуа кивнул.

— Золото, серебро, хлеб насущный, все идет от земли, но это пробуждает в людях зависть, злобу, эгоизм и сближает их с Ахриманом, битва за спасение их душ длится вечно. Ты должен принести из космоса новую Мудрость и новое Слово, чтобы спасти их. Человек потерял предназначение, данное ему Создателем. Еще немного, и никакая сила не сможет подчинить его себе, ни один пастырь не сможет направить человека к добру. Люди больше не понимают древней мудрости и слова, им нужны новые. И принести их должен ты. Можно познать мудрость разных учителей и жить этой мудростью, но для того, чтобы донести свое Слово, нужно иметь свою мудрость, нужно исполниться собственной мудростью. Мое предназначение не в том, чтобы дать тебе Слово, которое ты донесешь до людей, я должен показать тебе путь, которым ты дойдешь до своей мудрости и найдешь свое Слово. Сегодня главная проблема человека — отяжеленная грехами душа. Когда хетты отреклись от посланцев космоса, а затем убили их, хеттская столица Хатуса была доведена грехами до уничтожения. Хетты вызвали гнев космоса, и на их головы снизошли ярость и уничтожение. Их кирпичные дома превратились в жидкую массу, а люди в пепел. С тех пор там ничто не росло, и земля, и вода были отравлены. Те, кто выжил тогда — и люди, и животные, — потеряли свое лицо и рожали двуглавых потомков.

— Когда это произошло, учитель? — ошеломленно спросил Иешуа.

— Источник рассказывает, что это произошло около 1500 лет назад. Грехи, совершенные в Хатусе, свойственны многим, потому наказания нужно ждать вновь. Однако это вина не только людей, виноваты их жрецы. Они сами живут в грехе, поэтому их слово не доходит до людей. Боги и идолы не могут достучаться до человеческих душ, служители культов ограничиваются лишь жертвоприношением. Иешуа, ты должен проложить людям дорогу к духовному миру, дать им направление. В первую очередь в нашем грешном мире должна наступить новая эпоха, и в эту эпоху ты должен научить людей мыслить по-новому, дать им новые молитвы, чтобы они обращались к одному духовному отцу. Иначе человечество погибнет…

За один год учебы в братстве Гоны молодой Иешуа полностью изменился, изменились его видение и мышление. Он опустошил свое тело, душу и разум, очистил их так, как очищают сосуд, чтобы наполнить его новым содержимым. Он освободил душу и разум для нового учения и воистину божественной духовности. Это дало ему возможность оздоровления и осознания своего истинного предназначения, своей миссии.

После этого магическая сила, которая и раньше исходила от него, возросла в десять раз. Это окрылило его и придало уверенности. Уже через несколько месяцев, когда он покинет братство Гоны и Иберию, на пути в Индию он сможет попробовать свои силы, проповедуя как апостол космоса и мессия. Иешуа еще не был Христом, он был еще на полпути, освободился от старого и наполнялся новым — это и было сутью учения Гоны. Это учение так и осталось в тайне, как и страна, в которой он получил ее.

Через год Илиади, Иешуа и Иосиф выступили в направлении Индии. Иаков не смог поехать с ними из-за болезни и продолжил учебу в братстве. Когда юноши оставили Эгрисское царство и перешли в восточную часть Иберии, на несколько дней они остановились в Уплисцихе, в братстве Гона.

Когда Иешуа и Иаков увидели Уплисцихе, они почувствовали себя как в Кумране — о нем напомнили города, высеченные в камне. У шумеров в строительстве таких городов был свой стиль. Из Уплисцихе они отправились в Мцхету, где увидели величественную статую Армазского идола. Взволнованные новыми впечатлениями, на второй день они направились на юг.

Верховный жрец Гона передал Илиади книгу и письмо, которое тот должен был отвезти в Персию, в город Персеполис к волхвам Хоре, Луне и Мере, которые по звезде на иерусалимском небе предсказали рождение мессии.

Когда юноши приехали в Персеполис, им встретился Каспар — мудрый учитель страны волхвов, вместе с ним были мудрецы Зара и Мелзон. Они приняли молодых людей и вместе с ними провели ритуал молчания, принятый в братстве Шамбала, который длился семь дней. Семь дней они ничего не ели и не разговаривали. После семидневного пребывания в молчании мудрецы благословили юношей и отправили в путь.

С их помощью молодые люди присоединились к каравану индийского принца Раваны, который, посетив Египет и Иудею, возвращался в Индию. Принц был доволен знакомством с юношами и особенно беседами с Иешуа. Несколько месяцев спустя они переправились через Инд и добрались до Орисы, где находился дворец принца.

Жрецы-брахманы с радостью и уважением встретили принца и его гостей. После беседы с юношами они приняли их учениками в храм Джаганатха.

Жрецы были поражены познаниями гостей. В храме друзья сблизились с молодым брахманом по имени Ламаас Брам.

Год прожили юноши в храме у брахманов, после чего вместе с Ламаасом вышли в долины Ориса и Ганга. Они дошли до города Бенареса, находящегося на берегу Ганга, который славился своей высокой культурой, знаниями и учеными. Здесь молодые люди посетили знаменитого индийского йога и целителя Удрака, у которого обучались приготовлению лекарств и лечению. Удрака учил их использовать во время лечения воду, растения, землю, жар и холод, солнечные лучи и тень, свет и тьму. Удрака поведал ученикам закон здоровья и сказал, что тот, кто живет по этому закону, никогда не болеет. Нарушение этого закона — грех, и тот, кто грешит против природы, — болеет. Кто соблюдает законы, тот сохраняет равновесие праны во всех органах, только так устанавливается истинная гармония. Уравновешенная в организме энергия ян и инь — здоровье, нарушение равновесия — болезнь.

Юноши удивились тому, что такое же объяснение они слышали от ламы, который обучал их йоге и медицине в братстве Гоны. Особенно удивляло их то, что у так далеко живущих друг от друга ученых философия здоровья совпадает.

Конечно, сила воли — самое сильное лекарство, и ее укреплением можно восполнить слабость организма и излечиться. Если человек поверил в Бога, природу и в себя самого, он знает силу слова, и его слово — и бальзам для ран, и лекарство от любой болезни. Целитель тот, кто может внушить веру в исцеление, потому что весь мир ментален… Силен тот человек, чья душа обширна, кто может проникнуть в чужую душу, дать надежду тому, кто ее потерял. Дать веру тому, кто не верит ни в Бога, ни в природу, ни в людей… полные злобы люди не живут долго. Люди Земли часто болеют своими тяжелыми мыслями и эгоистичными желаниями и рано умирают.

Юноши часто путешествовали и встречались с известными мудрецами, йогами и аскетами, а также с разными интересными людьми, факирами и даже с шарлатанами, которые выдавали себя за значительных деятелей. Это было для них большой школой и опытом. Иешуа несколько раз проповедовал на святой земле древней Бхараты и сразу привлек большое внимание народа, так как проповедь этого юноши не была похожа ни на одну проповедь индийских ученых и мудрецов.

После четырех лет совместного путешествия Илиади и Иосиф направились обратно в Иберию, а Иешуа остался в храме Джаганадхаты, где провел еще два года. Он часто спорил со жрецами о разделенном на касты обществе в Индийском царстве. Иешуа говорил им: «Скажите, почему ваши люди разделяются на касты? Разве люди не равноправны перед Богом?» Белобородый брахман отвечал ему: «Первый белый человек произошел от лица Брахмы, поэтому был назван брахманом. Брахману не нужно было трудиться, он был призван служить Богу, быть жрецом и учителем. Второй человек — Кштар — был краснолицым и произошел из рук Брахмы. Он отличался непреклонностью, силой, смелостью. Кштар был создан, чтобы управлять, быть воином, защитником жрецов и святынь. Из внутренних органов Брахмы был создан третий человек, которого назвали Ваише. Он был желтым, должен был обрабатывать землю, разводить скот и птиц, быть ремесленником и торговцем. Из стопы Брахмы произошел четвертый человек — Шудра — черный, ему полагалось служить всем остальным и исполнять тяжелую физическую работу. Шудра должен прислуживать расе людей, у него неразвитое мышление, и поэтому он не имеет права знать то, что предназначено для других…

— Значит, Парабрахман не является богом справедливости, — со свойственной ему прямотой протестовал Иешуа, — потому что собственной рукой одних возвышает, а других унижает. Этим он вызывает только несправедливость, недовольство и беспорядок. Мне кажется, что Всевышний создал всех людей равными.

В таких спорах Иешуа участвовал внутри храма, а за его стенами встречался с простыми смертными и проповедовал им. Очень скоро о нем узнали многие, и со всех концов страны к нему потянулись люди. С каждым днем росла популярность Иешуа и любовь к нему, что не могло не вызвать обеспокоенности жрецов-брахманов.

Во время одного из споров жрецы напали на Иешуа, связали ему руки и пленили его, требуя покарать его смертью за оскорбление Брахмы. Тогда вмешался его друг Ламаас и обратился к жрецам: «Будьте осторожны, жрецы Брахмы! Вы не знаете, что творите, пока не познаете того Бога, которого проповедует этот юноша. Я видел его во время молитвы, его тело светится сильнее солнца. Будьте осторожны! Его Бог может быть сильнее, чем Брахма».

Тогда жрецы были вынуждены изгнать Иешуа из храма. Изгнанного из храма приняли купцы и простые люди.

В городах и деревнях он проповедовал о равенстве людей. Тысячи вайш и шудр восхищенно слушали Иешуа, проповеди которого вскоре распространились по всей Индии. Его непреклонность взволновала простой народ Индии, многие из них группами следовали за ним из деревни в деревню, из города в город.

Жрецы и правители были напуганы тем, что Иешуа проповедовал всеобщее братство, равенство и равноправие, отрицал обязательность жрецов, храмов и жертвоприношений. «Ни один из них не нужен, Бог в нас и с нами — без храмов и жрецов».

Иешуа раскачал основы брахманизма, показал немощность индийских богов, объявил грехом их ритуалы и жертвоприношения. Народ выходил из-под контроля жрецов, отказывался подчиняться их диктатуре.

Жрецы из всей Индии собрались и созвали совет.

Один из жрецов заявил в храме: «Если он так продолжит, начнется бунт, простой народ восстанет, и в урагане этого восстания пропадет все — жрецы и храмы, цари и правители». После этого жрецы устроили заговор — они захотели убрать Иешуа из Индии, а если не получится — убить.

Об этом сговоре узнал Ламаас и посоветовал жрецам прийти в себя, но они избили его и, окровавленного, выбросили из храма. Ламаас сообщил другу о сговоре, о том, что его хотят оклеветать и изгнать из Индии или убить.

Иешуа не испугался, он отказался от требования правителей оставить княжество, чтобы спасти свою жизнь. Тогда к нему послали солдат, но люди, которые были с ним, не дали пленить его. Обстановка в Бенаресе с каждой минутой становилась все напряженнее, правители и жрецы ничего не могли сделать. Тогда за большие деньги они наняли убийцу, чтобы тот убил Иешуа, но Ламаас опять успел вовремя предупредить его.

Ночью Иешуа покинул Бенарес и вместе со спутниками переправился в Непал. По дороге его с радостью встречали простые люди. После многодневного путешествия проводники привели его в город Капилавасту. Здесь он познакомился со жрецами храма Будды, которые с радостью приняли его в своем храме. Он часто встречался здесь с мудрецом Вилиапатом и подружился с ним. С течением времени Иешуа посетил многие города Северной Индии. С рекомендательным письмом Вилиапата он пришел в Тибет, где в Лхасе его приняли в храме великого учителя Тибы. В этом храме хранились рукописи древнейшего тайного учения.

В Тибете Иешуа не проповедовал, только учился. Он изучил тибетский и санскрит, чтобы прочесть древнейшее божественное учение. Иешуа познакомился с величайшим мудрецом Востока Менг-Сте и получил разрешение ознакомиться со всеми тайными рукописями. Они часто беседовали о новой эпохе и о священном служении в новой эпохе. Эти беседы напомнили Иешуа Гону — мысли этих двух людей из разных частей света были очень похожи.

Через год Иешуа отправился в Шамбалу в Гималайском ашраме, где все свое время в течение шести месяцев посвятил изучению крийи-кундалини йоги. Он стал членом древнейшего гималайского братства «Белых братьев», с их помощью еще раз встретился с Хидоном, с которым говорил в дисколете, и на этот раз они беседовали намного дольше.

После этого он отправился на Запад, к Египту. По пути он останавливался в городах и селах, проповедовал и учил. Наконец достиг города Ладакха в краю Леша, где его с большим почетом приняли монахи и простые люди. Он жил и проповедовал в монастыре, после чего опять отправился дальше.

Интересные и трудные годы провел Иешуа в Индии, откуда, полный новой энергии, знаний и опыта, он отправился на родину.

Когда он добрался до Персии, ему было уже около 27 лет, однако строгий образ жизни, голод, медитация, проповеди, мысли о том, чтобы донести до людей божественную правду и свет, отразились на его внешности, и он выглядел намного старше. Иешуа останавливался во многих городах и селах, проповедовал, учил и лечил людей.

Правители и жрецы и здесь были недовольны, так как Иешуа говорил об их жестокости, а простой народ сопутствовал ему повсюду.

В Персии Иешуа опять встретился с мудрецом Каспаром, который проводил его до долины Евфрата. Спустя несколько недель он переправился через Иордан и вернулся домой, где его радостно встретили мать и сестра, а из братьев — только Иаков.

* * * * *

Друг Иешуа Иосиф был тем юношей, который через годы, после разногласия, происшедшего в назаретском братстве ессеев, оставил братство и вместе с другими членами последовал за верховным жрецом Иахином Иаханной (Иоанном Крестителем). Таким образом, они отмежевались от Иешуа и создали другое братство. В дальнейшем они будут известны как члены мандейского ордена, во главе которого встанет Иахин Иаханна. После его смерти предводителем и верховным жрецом ордена станет Иосиф. В деятельность ордена он внесет строгие правила и философское учение Гоны. С течением времени религиозный орден превратится в тайного покровителя учения братства Гоны, а его члены будут стремиться к повышению только своего философского смысла и духовности.

В ордене между его членами были запрещены разговоры и споры о политике и религии, что способствовало объединению в братстве представителей разных религий и верований. Введенные ими порядки и образ жизни позволяли представителям разных вероисповеданий и принципов жить в мире и согласии. По современным понятиям, они ввели институт примирения. Если в исламском мире до сих пор сохранились небольшие группы христиан и иудеев и их культовые сооружения, то это заслуга философии мандеев.

Большая заслуга ордена мандеев — сохранение древнейших знаний и источников, которых не коснулась рука монархов и их летописцев. Они независимо описывали религию, историю, заслуги и достижения народов и государств.

Иосиф на базе религиозной секты смог заложить основание великого ордена, который сохранился на века. При помощи своих тайных возможностей орден веками оставался центром влияния на мировой уклад жизни.

Несмотря на разногласия с Иешуа, Иосиф оставался его верным другом. До конца жизни он был согласен с космическим значением Иисуса и его божественным происхождением. В современном ордене мандеев и сегодня упоминают Иешуа под его псевдонимом Иши Мшиха, назаретский мессия, мятежный еретик, который отделился от иудейской церкви.

Мандейский орден со своим укладом и ритуалами стал основоположником многих новых тайных орденов, которые существуют и поныне. Ритуалы всех тайных орденов были созданы двумя направлениями назаретян — ессеями и мандейцами.

После пяти лет путешествия с Иешуа и Илиади по Индии Иосиф вернулся вместе с Илиади в Иберию, а затем в Кумранское братство.

Через годы он вспомнит виденный на горе Гона дисколет, их встречу с гуманоидами, что утвердит его в уверенности о космическом происхождении Иешуа и Илиади.

Младший брат Иешуа Иаков из-за слабого здоровья не смог посетить вместе с братом Индию и поэтому еще три года оставался в братстве Гоны. Затем, вооруженный новыми знаниями, он вместе с другими кумранитами вернулся в Кумранское братство.

После возращения Иешуа в Кумран он на какое-то время окажется в рядах противников брата, но вскоре вернется к сторонникам Иешуа. Иаков и Иешуа так были похожи друг на друга, что различить их могли только хорошо знавшие их люди. Когда римляне с помощью фарисеев арестовали Иешуа, многие не верили этому, потому что, замечая Иакова в рядах его сторонников, думали, что это Иешуа.

Уже после распятия и воскресения из мертвых Иисуса Христа Иаков займет его место и встанет во главе Назаретского братства ессеев до его уничтожения. Также он станет главой Иерусалимской церкви и всего христианского учения, которое отделится от церкви сначала как секта, а затем, в семидесятые годы, сформируется как христианская религия.

Он будет во главе до тех пор, пока между последователями Иисуса Христа вновь не произойдет раскол. После раскола братство возьмет на себя роль церкви и станет первой христианской церковью, первыми десятью епископами которой будут члены Назаретского братства.

Во времена Иакова проповеди велись не на иврите, а на арамейском языке, что еще больше отдалило его от иудеев и еще больше увеличило количество последователей Христа. Иакова еще при жизни прозвали Иаковом Праведным, однако история, вероятно посредством теологов Римской церкви, снизила его роль в создании христианской религии. Только ученики Иисуса стали признанными среди христиан святыми, и только их Евангелия изучают современные христиане.

Илиади после своего дяди, верховного жреца Гоны, сам станет верховным жрецом Гоной. До этого он будет путешествовать по Индии с Иешуа и Иосифом. Через пять лет, в 23 года, он вместе с Иосифом вернется в Грузию, а Иешуа останется в Индии и только через пять лет вернется в Кумран, в Назаретское братство. К этому времени и Илиади побывает там, и четверо друзей встретятся вновь. Они будут строить совместные планы одновременного восстания против римлян, однако произойдут разногласия в сроках — Иешуа посчитает, что оно должно произойти в ближайшие годы, остальные будут утверждать, что ни люди, ни братства не готовы к восстанию и ускорение сроков будет невозможным и пагубным.

К тому времени, когда Иешуа возвратился из Индии, в братстве уже насчитывалось около четырех тысяч человек. Своими строгими правилами и принципом строгой таинственности братство больше походило на национально-освободительную организацию, чем на религиозную секту. Позиция Иешуа в связи с тем, что они должны были начать борьбу и повести за собой народ, вызвала разногласия среди членов братства. Иахин Иаханна вместе со своими сторонниками отделился от братства ессеев и создал свой орден, известный под именем Мандейского, большинство членов остались с Иешуа как радикальное крыло братства.

Восстания не произошло, потому что римляне пленили Иешуа и распяли его на кресте. Оставшееся без предводителя и учителя, братство не смогло претворить в жизнь его замысел. Большое восстание произошло только через тридцать пять лет, в 68 году, и длилось до 70 года. Римляне его подавили, жестоко расправившись с восставшими, после чего братство распалось. Некоторые члены братства присоединились к Мандейскому ордену, которым к тому времени руководил Иосиф, некоторые пошли на север и поселились в восточной части Римской империи, в Византии.

Время начала восстания было выбрано правильно, так как и в провинциях, и в самом Риме зрело недовольство правлением Нерона.

После начала восстания в Иудее Нерон послал легион, во главе которого поставил Цестия Галла. Восставшие его жестоко разбили. После этого Нерон послал на подавление восстания Веспасиана Флавия.

В течение двух лет римляне не могли управлять ситуацией в Иудее и Иерусалиме. Этому способствовала напряженная ситуация в самом Риме. Борьба за власть привела империю к гражданской войне.

Нерон покончил жизнь самоубийством. Его заменил Гальба. Преторианцы устроили заговор, убили Гальбу и избрали императором Вителлия. В том же 69 году, вновь при помощи заговора, Вителлия свергли и провозгласили императором Отина. После этого Вителлий ввел в Рим легион германцев. В битве между Отином и Вителлием Отин потерпел поражение, и Вителлий взял власть в свои руки. Однако сохранить власть ему не удалось.

К этому времени Веспасиан добился успеха в Иудее, он не захватил лишь Иерусалим, однако эти успехи способствовали его назначению правителем восточной части империи.

В тот же год Веспасиан поразил войско Вителлия, в результате чего сенат и легионы при поддержке провинций объявили его императором. После утверждения своей власти Веспасиан сумел подавить иерусалимское восстание, после чего сровнял с землей Иерусалим, разрушил храм, а жителей превратил в рабов. Небольшие группы восставших еще некоторое время тщетно пытались сопротивлятся, однако тщетно.

Начатое назаретянами восстание повлияло на всю империю. В тот же период восстания охватили и другие провинции: Галию, Германию, Испанию, Британию — в результате чего Британия отделилась от империи.

В том же 69 году началось восстание и в Иберии, а причиной явилось нападение римлян на братство Гоны, которое готовило народ к восстанию. Время для восстания в Иберии было выбрано не случайно — из Рима пришла весть, что 15 января 69 года преторианцы убили Гальбу и его пасынка, а императором поставили Отина. Этот момент использовал бывший командующий войском царя Парсмана — Аникет, который и начал восстание, закончившееся победой — восставшие даже взяли Трапезунд. Однако Отин послал новое войско и разгромил Аникета, который укрылся в долине реки Хобисцкали, неподалеку от Чхороцку, где предатели выдали его римлянам.

Так плачевно закончилось успешно начатое восстание.

А до этого членам братства Гоны пришлось покинуть Иберию, так как их стоянки и хранилища были разграблены. Часть братьев пошла на юг и присоединилась к родственным братствам, часть объединилась с Мандейским орденом. Сам Илиади Гона, как утверждают мандейцы, отправился к западной звезде Мерика. По некоторым версиям, Хидон переправил его на дисколете сначала в Тибет, а затем в Перу.

По мнению Иосифа, именно Хидон взял Иешуа с Оливковой горы, после того как отнял у римлян его тело и оживил.

О том, что было дальше, история умалчивает. Встретились ли Иешуа и Илиади? Можно предположить, что встретились, поскольку оба были богорожденными и благословенными.

Жизнь Иамзе сложилась не менее странно — после отъезда Иешуа, летом того же года, она забеременела. Во дворце все были поражены этим фактом. Как случилось, что девственница, к которой не прикасался ни один мужчина, забеременела? Только ее дядя Гона знал о том, что случилось и чей ребенок родится у Иамзе.

Он успокоил своего брата и невестку, сказав, что их дочь невинна и родит ребенка от Иешуа. Они любили друг друга, сильные телепатические волны установили контакт между ними, и она родит ребенка от богочеловека, который сам явился в этот мир путем непорочного зачатия. Иамзе родила близнецов, девочку и мальчика, однако их будущая жизнь — уже совсем другая история.