Холодные тени

Мила Бачурова, 2023

Спрятать на изолированной антарктической станции потенциальную жертву, регулярно получающую письменные угрозы от неизвестного, – разве можно найти идею удачнее? Так думал и Неон, которого попросили разоблачить анонимного преследователя. Но даже он не мог предположить, что в герметичном пространстве посреди Антарктиды начнется настоящий кровавый кошмар. И пусть оставленная маньяком подсказка ведет в далекое прошлое, заставляя вспомнить, как самого Неона обвиняли в убийстве, это не повод оставить без внимания то, что происходит здесь и сейчас, среди витающих на станции холодных теней.

16

— Вот, — сказала Габриэла, торжественно положив перед Вероникой простенький планшет. — Это программа-переводчик. Она распознаёт речь, переводит ее в текстовый формат, а здесь, внизу, появляется перевод на русский. Я подумала, что будет невежливо разговаривать при тебе на немецком.

Они обосновались в гостиной дома фрау Бурлакофф, матери Тима. Фрау Бурлакофф уехала по делам, оставив на столе блюдо с овсяным печеньем, которое грызла только Вероника. Габриэла избегала перекусов между приемами пищи, а Тим был просто Тимом, как и всегда.

Вероника, держа в руке надкушенное печенье, прочитала перевод на экране планшета, кивнула и что-то сказала.

— Если хочешь говорить, просто нажми сюда, и он будет работать в обратную сторону, — сказала Габриэла и потянулась к экрану.

— Она сказала: «Спасибо, очень мило с твоей стороны», — мрачно ответил Тим, и рука Габриэлы замерла на полпути.

— Ну да, — рассмеялась Габриэла. — Тим, ты специально так делаешь, чтобы все в твоем присутствии чувствовали себя глупо?

Вероника, прочитав перевод, оживленно закивала, а Тим, чей взгляд блуждал по разложенным на столике листам, сказал:

— Нет. Не специально. Здесь все письма, которые были получены?

Его грамматика была безупречна. Далеко не все уроженцы этой страны говорили так дотошно правильно. В отличие от произношения — оно было просто чудовищным. Но все-таки Габриэла прекрасно его понимала. А когда-то в детстве, помнится, она не замечала акцента вовсе. Дети многого не замечают, когда сосредотачиваются на главном.

— Вот эти листы — фотокопии, — сказала Габриэла, показав пальцем. — Я отфотографировала их и распечатала…

— А где оригиналы?

— В полиции, как улики. Полиция ведь тоже занимается расследованием этого дела, Вернер постарался подключить все свои связи.

— Понятно. Какое письмо было получено первым?

— Вот это. — Габриэла вытянула распечатанный на принтере листок из-под других.

— «Желаю тебе сдохнуть в страшных мучениях, тупая шлюха», — прочитал Тим.

Переводчик, видимо, был в чем-то похож на ребенка. Он тоже без проблем разбирал слова, произнесенные Тимом, и, соответственно, переводил.

Вероника хмыкнула. Нажала на экран и что-то спросила. Габриэла посмотрела на немецкий текст на экране: «Так написано в письме или он просто рад тебя видеть?»

Тимофей резко ответил по-русски, и к переводу добавилась еще одна строчка: «В письме».

Вероника ответила возмущенной интонацией. «Хорошо, чтобы нарушить общение девушек», — прочитала Габриэла.

Похоже, Вероника опасно близко подошла к пределам возможностей машинного перевода. Сопоставив прочитанное с услышанной интонацией, Габриэла заключила, что Вероника попросила Тима не вмешиваться в их разговор.

Однако Тим эту просьбу проигнорировал.

— Я правильно понимаю значение слова hure? — спросил он. — Женщина, ведущая беспорядочную половую жизнь?

— В общих чертах — да, — кивнула Габриэла.

— Ясно. Это слово часто повторяется, значит, выбрано не случайно. Возможны два варианта, и оба они связаны с сексом. Вариант первый: письма шлет парень, который влюблен в Брюнхильду, но не получает взаимности.

Вероника что-то сказала, Габриэла прочитала перевод и возмущенно откашлялась. Там было написано: «Это может быть и не парень. Мы в Европе».

— Может быть, — невозмутимо согласился Тим. — У Брюнхильды есть отношения с кем-либо? С парнем или с девушкой?

— Да какие отношения? — вздохнула Габриэла. — Она почти не выходит из дома. Если с кем и общается — так только в Сети. Она… очень замкнутая. Всегда такой была.

Вероника фыркнула и выразительно посмотрела на Тима. Тот проигнорировал подначку, а вот Габриэла улыбнулась. Да, в чем-то они были похожи — Тим и Брю. Может, поэтому тогда, в детстве, Габриэла так легко с ним и подружилась. Просто восприняла его как младшего брата.

— Второй вариант, — сказал Тим, — письма шлет девушка, у которой Брюнхильда отбила парня.

— Тим, — покачала головой Габриэла, — это всё не то. Полиция уже проверяла эти версии. Но у Брю нет никаких отношений, ни с кем. Честное слово. Я живу в родительском доме уже почти месяц, и за это время к ней никто не приходил.

— А Брю? — спросил Тим. — Выходила?

— Ну, мы с ней несколько раз выбирались в город…

— Ты видела ее все время? Она не оставалась одна?

— Я не помню точно. Может, и оставалась.

— В этот момент она могла с кем-то встречаться.

— Зачем ей скрывать такое?

— Габриэла. — Тим впервые за встречу поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. — Я здесь, потому что полиция не может раскрыть это дело. Полиция не может его раскрыть, потому что они — люди. И мыслят человеческими категориями. С их точки зрения, нет смысла скрывать отношения, если речь идет о твоей безопасности. Эта точка зрения завела их в тупик. С моей точки зрения, человек — это хаос. Установить закономерность в этом хаосе — моя работа. Мне нужно осмотреть комнату Брюнхильды, когда ее там не будет. Она не должна знать, что я буду ее обыскивать… Точнее, не я. — Руки Тима, сжимающие письмо, дрогнули, и он быстро опустил взгляд. — Вероника, ты этим займешься. Мне понадобятся фотографии с места и всё, что покажется тебе подозрительным. Всё, что хоть косвенно сможет указать на возможность отношений Брюнхильды с неким неизвестным человеком.