Развод. Я не приму вторую!

Мила Реброва (2025)

— Ты… ты собираешься на ней жениться? — в полном шоке спрашиваю я. — Я мужчина, нам это дозволено, — с чувством собственной правоты заявляет муж. — И как ты себе это представляешь? — Всё останется по-прежнему, твоя жизнь никак не изменится. Я купил для неё квартиру, она будет… — Нет уж! — вдруг заявляю я. — Решил жениться? Приводи её сюда! Я достаточно жила с твоей семьёй, исполняя долг жены и невестки. Теперь пора и мне насладиться жизнью! Мой муж после двадцати лет брака решил взять вторую жену. Молодую и красивую. Решил, что после сорока жизнь только начинается и он имеет право… А на что имею право я? Может, хватит быть бесправной домохозяйкой и идеальной женой? Может, и мне пришло время пожить для себя? Главное — не думать о той боли, что тлеет внутри от предательства…

Глава 2

Марьям

С утра всё началось, как обычно. Я встала пораньше, заварила чай для свекра и сварила рисовую кашу для младшего. Запах свежего хлеба наполнил кухню, когда я достала тосты для Ахмеда. Всё было как всегда: беготня, хлопоты, но в этом было что-то привычное, даже успокаивающее.

Адам, как всегда, спустился вниз поздно. Всё-таки суббота, и он считал, что имеет право выспаться. Сел за стол, потянулся к чаю.

— У меня день сегодня загруженный, — сказал он, как будто оправдывался за то, что снова не проведёт время с семьёй.

Я промолчала. Что ещё сказать? У него всегда день загруженный.

Телефон, который он положил рядом с тарелкой, вдруг завибрировал. Экран зажёгся, и я краем глаза заметила имя, которое мне ничего не сказало. Одно короткое сообщение:

“Ты сегодня самый лучший)).”

Я замерла на секунду. Буквально миг — но в этот момент сердце пропустило удар. Женщина. Кто ещё мог отправить такое сообщение?

Адам быстро схватил телефон и нажал на экран, чтобы сообщение исчезло. Его лицо оставалось спокойным, даже равнодушным, но я заметила, как он чуть отвёл глаза в сторону.

— Это кто? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— По работе, — коротко ответил он, не поднимая головы.

Я смотрела на него, пытаясь понять, врет он или нет. Но на его лице была такая непроницаемость, что я поняла: он не собирается объяснять.

— Что-то срочное? — спросила я, не отпуская тему.

— Нет, — сказал он чуть резче, чем обычно. — Просто уточняли детали.

Я снова замолчала. Внутри всё будто закипало. Это было сообщение явно не от коллеги. Но я не могла доказать ничего.

Он быстро допил чай, бросил:

— Я в офис, — и вышел.

Телефон он забрал с собой.

Оставшись одна, я почувствовала, как пустота внутри меня вдруг начала заполняться. Нет, не обидой — этим я жила уже давно. Это было что-то другое. Страх.

Я всегда знала, что он стал другим. Отдалился, перестал уделять мне внимание. Но я убеждала себя, что так бывает в браке. Время уносит эмоции, оставляя только привычку. Но теперь… теперь это больше не казалось чем-то естественным.

Сообщение мелькало перед глазами. “Ты самый лучший ” Эти слова разъедали меня.

Кто она? И что это значит?

Чтобы отвлечься, я вышла в огород. Свекровь давно настояла, чтобы мы завели грядки, хотя вся эта идея — свежие овощи, зелень, свои фрукты — в итоге легла на мои плечи. В руках у неё был только указательный тон.

Я сорвала пару листьев салата, поправила грядки с укропом. Пока я поливала клубнику, мысли снова вернулись к тому, что я видела.

“Может, я всё придумала?” — подумала я. “Это просто коллега. Наверняка ничего особенного.”

Но голос внутри не утихал. Интуиция, которой я привыкла доверять, нашёптывала другое.

Когда Адам вернулся вечером, он выглядел усталым. Но это была какая-то другая усталость. Не физическая. Скорее отстранённость, которая только усилилась за последние месяцы.

Я накрыла на стол. Плов с мясом, немного овощей. Как обычно.

— День прошёл хорошо? — спросила я, подавая ему тарелку.

— Угу, — коротко отозвался он, даже не поднимая глаз.

Дети сидели за столом, обсуждая что-то своё. А я снова оказалась наедине с мыслями. Я искала повод заговорить о том сообщении, но не могла найти слов.

После ужина он поднялся в спальню. Я снова мыла посуду, смотрела на свои потрескавшиеся руки и думала: “Если я его спрошу, скажет ли он правду? Или снова отмахнётся, как от чего-то незначительного?”

Когда я поднялась наверх, он уже лежал в кровати с ноутбуком. Свет экрана освещал его лицо. Телефон лежал рядом, но он так крепко держал его в руках, будто боялся, что я случайно загляну в него.

Я легла рядом и отвернулась. Сказать что-то или молчать? Этот вопрос кружил в голове, но я знала, что ответ всё равно один: я скажу, а он отмахнётся. Как всегда.

Адам вернулся домой поздно. Дети уже разошлись по своим комнатам, а я, измотанная за день, всё ещё возилась на кухне. Ужин давно был готов: плов, овощной салат, немного супа — стандартный набор для обычного вечера.

Он вошёл на кухню, глядя на стол. Я обернулась.

— Ужинать будешь? — спросила я.

— Что есть? — отозвался он, устало снимая пиджак и бросая его на спинку стула.

— Плов.

Он замер на секунду, а потом с раздражением бросил:

— Почему опять плов? Ты не могла что-то другое приготовить?

Эти слова прозвучали так буднично, так равнодушно, что я едва сдержалась, чтобы не выронить тарелку, которую держала в руках. Внутри у меня всё кипело.

— Если не нравится, можешь сам себе приготовить, — сказала я тихо, но голос дрогнул.

Адам посмотрел на меня так, словно я сказала что-то абсурдное.

— Я работаю, Марьям. Твоя задача — заботиться о доме. Или ты забыла?

— Забыла? — я почувствовала, как голос срывается. Я не выдержала. — Ты думаешь, я ничего не делаю? Ты вообще понимаешь, сколько я на себе тяну?

Он нахмурился, скрестив руки на груди.

— О чём ты? У тебя есть всё. Дом, дети, деньги. Чего тебе не хватает?

Эти слова стали последней каплей.

— Не хватает уважения! — выпалила я, забыв о том, что дети могут услышать. — Ты считаешь, что твоя работа — это главное, а всё, что делаю я, — просто ерунда? Да, у нас есть дом, деньги, но кто за этим всем стоит? Кто готовит, убирает, воспитывает детей?

Он смотрел на меня, нахмурив брови, словно я говорила на чужом языке.

— Марьям, ты живёшь в своём доме. У тебя всё есть. Я даю тебе деньги, — холодно ответил он. — Ты только об этом должна думать.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Эти слова звучали, как приговор. В его глазах я действительно была всего лишь частью этого дома, дополнением, которое должно выполнять свои функции.

Я отвернулась, чтобы он не видел, как слёзы навернулись на глаза. Я вытерла руки о фартук и стиснула зубы, чтобы не дать себе разрыдаться.

— Конечно, — сказала я тихо. — Конечно, ты прав.

Он молча сел за стол, начал есть. Даже не заметил, что я больше ничего не сказала.

Я поднялась наверх в спальню раньше обычного. Вода в ванной была ледяной, но я даже не почувствовала холода. Всё внутри меня выжгли его слова.

Я подошла к зеркалу, глядя на своё отражение. Растрепанные волосы, уставшее лицо, руки, которые давно забыли, что такое уход.

“Вот кто я для него,” — подумала я. — “Просто часть мебели. Женщина, которая должна делать всё, чтобы ему было удобно. А я? Разве я существую для себя?”

Впервые за долгое время эта мысль не отпустила меня.

Когда я вошла в спальню, Адам уже лежал с ноутбуком на коленях, рядом вибрировал телефон. Он даже не взглянул на меня, когда я села на свою сторону кровати.

Внутри было тихо, но только снаружи. Внутри я чувствовала, как загорается что-то новое. Что-то, что я раньше не позволяла себе чувствовать. Это было начало. Я ещё не знала чего, но одно стало ясно: так больше жить нельзя.

В ту ночь я не могла уснуть. Слова Адама продолжали звучать в голове, словно эхо. “Ты живёшь в своём доме. У тебя всё есть. Чего тебе не хватает?”

Чего мне не хватает? Сначала я думала, что ответа нет. Но чем дольше я лежала, уставившись в потолок, тем яснее понимала: мне не хватает самой себя.

Вспомнила, как несколько дней назад пришло сообщение от Айгуль, моей школьной подруги. Она поздравляла меня с праздником. Обычно я отвечала дежурными фразами, что-то вроде: “Спасибо! Тебя тоже!” Но на этот раз… на этот раз её предложение пообедать в ресторане вдруг зацепило.

Айгуль была полной моей противоположностью. После школы она не вышла замуж сразу, а уехала учиться, потом сделала карьеру, а только потом встретила своего мужа. Она всегда казалась мне свободной, лёгкой, уверенной. Мы переписывались редко, но её сообщения всегда были дружелюбными, немного настойчивыми.

“Марьям, давай встретимся. Поговорим, посмеёмся, как в старые времена. Ты же не откажешься, правда?”

В тот момент я впервые за долгое время решила сказать “да”.

На следующий день я, как обычно, занималась домашними делами. Но в голове было только одно: как сказать всем, что я уйду. Это казалось невероятным. Я никогда не уходила “просто так”. У меня всегда была причина: пойти за покупками, отвезти детей, сделать что-то для семьи. Но сейчас… сейчас я хотела выйти из дома для себя.

Я написала Айгуль:

“Я свободна завтра. Куда пойдём?”

Ответ пришёл почти мгновенно:

“Я знала, что ты согласишься! Давай в ресторан, я забронирую столик. Только не отмазывайся в последний момент!”

Я улыбнулась.

— Мам, ты мне купишь новые кроссовки? — Иса зашёл на кухню, не отрываясь от телефона.

— После завтра, — сказала я спокойно.

Он удивлённо посмотрел на меня, словно я сказала что-то неправильное.

— Не завтра? Ты же всегда сразу идёшь, — пробормотал он.

Я пожала плечами:

— Завтра у меня свои планы.

На следующее утро я встала раньше обычного. Все спали, а я стояла у зеркала, глядя на себя. Прическа, одежда, макияж — всё казалось мне чужим. Я уже и не помнила, как это делается.

Я достала с полки старый платок, который надевала всего пару раз. Накинула на голову, посмотрела на своё отражение. Лицо было уставшим, но что-то в глазах ожило.

“Хватит,” — подумала я. — “Я должна что-то менять.”

Когда я вышла из дома, сердце колотилось. На меня никто не обратил внимания: ни дети, ни свекровь, ни Адам. Они привыкли, что я всегда где-то рядом, готовая всё сделать. Но я оставила их с обедом, который приготовила накануне, и ушла.

Айгуль ждала меня у входа в ресторан. Она была такой же, как я её помнила: уверенная, улыбчивая, немного громкая.

— Марьям! Я думала, ты в последний момент скажешь, что не можешь, — сказала она, обняв меня.

— Нет, я решила… я решила, что хочу встретиться, — ответила я и почувствовала, как из меня уходит напряжение.

Ресторан был уютным, со светлыми столиками и мягкими креслами. Мы сели у окна. Айгуль сразу начала рассказывать о своей жизни, а я слушала её и думала: почему я не могу так же?

— А ты как? — вдруг спросила она.

— Я? — я замялась, не зная, что сказать. — У меня всё как всегда. Дом, дети, Адам.

— И тебе этого хватает? — её вопрос был прямым, но не осуждающим.

Я задумалась. Впервые за долгое время я позволила себе спросить это у самой себя.

— Наверное, нет, — ответила я тихо.

Айгуль кивнула:

— Тогда меняй это, Марьям. Никто за тебя этого не сделает.

Эти слова прозвучали, как удар молнии. Я смотрела на неё и понимала: она права.

Я вернулась домой поздно, но впервые за долгие годы я чувствовала себя по-другому. Это была лишь встреча с подругой, всего один обед, но он стал началом. Началом чего-то нового.

Адам

Воскресенье. Я редко ждал этот день, но сегодня всё было иначе. У меня не было ни встреч, ни стройки, ни звонков. Полный выходной.

Я проснулся позже обычного, когда солнце уже заливало комнату светом. Встал, потянулся, спустился на кухню в предвкушении горячего завтрака. Обычно Марьям в это время уже суетилась у плиты, но сейчас кухня была пустой.

На столе стояла тарелка с остывшим хлебом и остатки вчерашнего чая. Это сразу насторожило.

— Марьям! — позвал я, но в ответ только тишина.

В голове мелькнула мысль, что она, наверное, в огороде. Или с мамой. Я сам налил себе чай, но странное ощущение не отпускало.

Прошёл час, другой. Я обошёл дом, заглянул в огород, но её нигде не было. Тогда я написал:

“Ты где?”

Ответа не было.

Я пытался отнестись к этому спокойно. Ушла куда-то по делам, значит, вернётся. Но это было странно. Марьям всегда говорила, куда идёт. Даже если шла просто в магазин или отвезти что-то своей матери.

Я снова написал:

“Почему не отвечаешь?”

Ещё через час пришло короткое сообщение:

“Ушла по делам. Скоро приеду.”

“По делам?” Какие у неё дела? Она ведь никогда не уходит без предупреждения. В голове закрутились вопросы. Я чувствовал, как раздражение поднимается всё выше.

Было уже за шесть, когда я услышал, как хлопнула входная дверь. Я вышел из гостиной и увидел её. Она выглядела спокойной, будто ничего необычного не произошло.

— Ты где была? — спросил я, стоя в дверях.

Она сняла платок, положила сумку на тумбочку.

— По делам, — ответила она безразличным голосом.

— Это я понял из твоего сообщения, — сказал я, чуть повысив голос. — Но какие дела? Почему ты ушла без предупреждения?

Она обернулась, посмотрела на меня с усталой улыбкой, в которой не было ни капли извинения.

— А ты заметил, что меня не было? — спросила она.

— Конечно, заметил! — ответил я раздражённо. — Ты ушла без разрешения, даже не ответила на первое сообщение.

Жена нахмурилась.

— Разрешения? — переспросила Марьям. — С каких это пор мне нужно твоё разрешение, чтобы выйти из дома?

— Мы семья, — начал я, пытаясь вернуть контроль над разговором. — Ты не можешь просто так уходить.

Она усмехнулась.

— А ты можешь? Сколько раз ты просто исчезал, даже не сказав, куда пошёл? А когда я звонила, ты отвечал, что “занят”?

Её слова были как пощёчина. Я попытался найти оправдание.

— Это другое. Я работаю.

— А я живу, — перебила она. — Ты сам говорил, что у меня всё есть. Дом, дети, кухня. Разве этого недостаточно? Почему тебя вдруг стало волновать, где я?

Я смотрел на неё, не находя слов. Передо мной стояла не та Марьям, которую я знал. Она не оправдывалась, не извинялась. Её голос звучал твёрдо, а взгляд был решительным.

— Не делай так больше, — сказал я холодно.

Она кивнула, словно соглашаясь, но в её глазах было что-то новое. Что-то, чего я не мог понять.

— Хорошо, — ответила она. — Тогда не спрашивай, где я.

С этими словами она развернулась и пошла на кухню. А я остался стоять, чувствуя, что что-то изменилось. В Марьям. В нас.

Марьям

Когда я вернулась домой, я ожидала, что Адам будет злиться. Он никогда не любил, когда что-то выходило за рамки его привычного уклада. Но, к моему удивлению, я не чувствовала страха перед этим разговором.

Впервые за долгие годы я сделала что-то для себя. И теперь мне хотелось сохранить это чувство — ощущение, что я не только жена и мать, но ещё и человек.

На самом деле, я была готова к этому разговору. И он меня не задел. Всё, что он говорил, уже давно не касалось меня по-настоящему.

Когда он повторял свои обвинения я почувствовала, как внутри у меня поднялась волна протеста.

— Разрешения? — переспросила я. — С каких это пор я должна спрашивать разрешения?

Его лицо помрачнело.

— Мы семья. Ты не можешь просто так исчезать.

Я улыбнулась. Горько, устало.

— Ты серьёзно? Сколько раз ты сам уходил, ничего не сказав? А я даже не спрашивала. Ты просто исчезаешь, потому что “работа”, а я должна угадывать, что у тебя на уме.

Он нахмурился, но не ответил.

— Почему ты думаешь, что мне нельзя выйти из дома просто так? — продолжила я. — Почему ты думаешь, что меня не может быть своих дел?

— У тебя есть всё, — сказал он после паузы. — Дом, дети, деньги. Чего тебе не хватает?

Эти слова были как нож в спину. Они звучали так знакомо, но теперь я услышала их по-другому.

— Чего мне не хватает? — повторила я. — Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.

Я видела, как его лицо стало напряжённым. Он не ожидал этих слов.

После этого разговора мы почти не говорили. Я ушла на кухню, чтобы убрать остатки ужина. Посуду я мыла медленно, машинально, но в голове всё ещё звучали мои собственные слова: “Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.”

Это была правда. Я сказала это вслух впервые.

Когда я поднялась наверх, он уже лежал в кровати, уткнувшись в телефон. Я переоделась, легла на свою сторону и отвернулась.

Он ничего не сказал.

Я лежала, смотря в темноту, и думала: Что дальше?

Адам

Я не мог уснуть. Её слова не выходили из головы.

“Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.”

С каких это пор она начала так говорить? Марьям всегда была тихой, покорной. Она никогда не спорила, не высказывала недовольства. Я привык считать, что она довольна своей жизнью, что ей достаточно того, что я обеспечиваю её и детей.

А теперь она говорила так, словно я для неё ничего не значил.

Я вспомнил, как она посмотрела на меня. В её глазах не было обиды, не было слёз. Только усталость и что-то ещё — решимость.

“Она что, правда думает, что ей чего-то не хватает?” — думал я, лёжа в темноте.

Я перевернулся на бок, посмотрел на её силуэт. Она лежала неподвижно, будто её здесь и не было.

Мне стало не по себе. Может я просто устал и накручиваю? Ну чего может ей не хватать?

Утро началось с тишины. Когда я спустился на кухню, Марьям уже была там. Она разливала чай и ставила на стол завтрак. Всё выглядело привычно, но в её движениях чувствовалась какая-то холодная отчуждённость.

Она даже не спросила, чего я хочу, как делала это всегда. Просто поставила передо мной тарелку с кашей.

— Ты рано встаёшь, — заметил я, пытаясь завести разговор.

— У меня много дел, — коротко ответила она, даже не взглянув на меня.

Я почувствовал раздражение. Она словно нарочно избегала меня.

— Мы вчера не закончили разговор, — сказал я, откладывая ложку.

— Мы всё сказали, — ответила она спокойно. — У тебя есть работа, у меня — дом.

— Не нужно снова начинать, — перебил я. — Я просто хочу понять. Тебе чего-то не хватает?

Она остановилась, повернулась ко мне, и её глаза встретились с моими.

— Ты правда хочешь знать?

Я молчал. Она редко так смотрела на меня — прямо, не отводя взгляда.

— Мне не хватает себя, — сказала она тихо. — Ты всегда думаешь, что всё вращается вокруг тебя. Но у меня тоже есть жизнь. Или должна быть.

Эти слова прозвучали, как удар. Я хотел ответить, но не успел. Она повернулась и вышла из кухни, оставив меня одного.

Весь день я не мог избавиться от странного ощущения. Марьям вела себя по-другому. Не так, как я привык.

Я вспомнил, как она ушла вчера, ничего не сказав. “По делам,” — её слова продолжали крутиться в голове. Какие ещё дела могут быть у неё?

Я взял телефон и написал ей:

“Что ты делаешь?”

Она ответила быстро:

“Дома. Убираю.”

Её сообщение не успокоило меня. Что, если она что-то скрывает? Эта мысль не давала покоя.

Когда я вернулся домой, Марьям снова была погружена в свои дела. Она готовила ужин, дети сидели за столом, болтая о чём-то своём.

Я сел за стол, пытаясь поймать её взгляд, но она словно нарочно избегала его.

— Как прошёл день? — спросил я.

— Обычно, — ответила она.

— О чём ты думала утром? — решил я пойти в лоб.

Она посмотрела на меня с лёгкой улыбкой.

— О том, что мне нужно больше думать о себе.

— Это значит, что ты будешь снова уходить из дома без предупреждения? — спросил я с упрёком.

Она пожала плечами.

— Адам, я не обязана объяснять, где я.

Я сжал кулаки. Её тон, её уверенность выводили меня из себя.

— Мы семья, — сказал я строго. — Ты должна думать о том, как твои поступки влияют на всех.

— А ты? — вдруг спросила она.

Её вопрос заставил меня замолчать.

— Ты думаешь, что твои поступки никак не влияют на меня? — продолжила она. — Всё, что ты делаешь, всё, что ты не замечаешь, — это разрушает нашу семью.

Я хотел возразить, но слова застряли в горле. Впервые за долгие годы она говорила то, что думала, и я не знал, как на это реагировать.

Поздно вечером я лежал в постели, уставившись в потолок. Марьям уже спала или, по крайней мере, притворялась.

Её слова звучали в голове снова и снова.

“Ты думаешь, что твои поступки никак не влияют на меня?”

Что-то в её поведении изменилось. Она больше не была той женщиной, которая всегда молчала и всё терпела. Это злило меня, но одновременно вызывало беспокойство.

Я почувствовал, что теряю контроль над ситуацией.

“Что, если она уже что-то решила, а я даже не знаю?” — эта мысль не давала мне покоя.

Я закрыл глаза, но сон не приходил. Впервые за долгое время я чувствовал, что всё может измениться. И не в мою пользу.