Отражение

Михаил Блехман

Первый из романов дилогии о главныХ вопросах в жизни человека: счастье и любви, вере и познании. Этот роман – о семье Блехманов, действие происходит в 30-40 гг XX века в Украине, в Харькове, и – параллельно – в XIX веке – в еврейском местечке Речица в Белоруссии. "Есть ли счастье?" – Задается вопросом героиня романа Клара. Роман доказывает, что, несмотря на все проблемы, счастье – возможно.

VIII

Владимир Фёдорович и Клара шли в зоопарк.

Их вела губернская Сумская — мимо детского садика и необъятной площади Дзержинского, мимо горделиво глядящего поверх всех голов здания военной академии, мимо пытающегося взлететь над площадью светло-жёлтого, словно ещё не успевшее как следует проснуться солнце, Дома проектов, где работала Мария, мимо пасмурно торжественного Госпрома, потом Дворца пионеров и памятника Шевченко.

Владимир Фёдорович крепко-накрепко держал Кларину руку, потому что если Клару не удержать, попробуй уследи за ней и догони. На нём был летний белый костюм, а на голове, конечно, соломенная шляпа. Они шли не спеша, и Клара рассказывала о сенсационном открытии, сделанном ею сегодня перед гулянием: о том, что российский царь Николай, которого Владимир Фёдорович называл Николашкой, как две капли воды похож на британского короля — Эдуарда или Георга. Да какие там две капли — самая настоящая одна-единственная капля, только король — на марке, а царь — на монете. Владимир Фёдорович улыбался, пытаясь перевести разговор на марки, посвящённые Папанинской экспедиции, но Клару, как и Марию, отвлечь от красной линии было невозможно.

— Владимир Фёдорович, вы только послушайте, — говорила Клара, перебивая и его, и всех на свете. — У них же борода одинаковая! То есть бороды. И усы, — ну, всё одинаковое, всё! Ну, скажите, как это может быть?

— Почему тебя так заинтересовали их бороды? — улыбнулся Владимир Фёдорович, весело глядя на прохожих и гордясь тем, какая у него эрудированная и наблюдательная дочь.

— Здравствуйте, Володя! Здравствуй, Кларочка! — подошёл к ним Зиновий. — О чём так оживлённо беседуете?

— Папка, ты представляешь, наши цари — наш и английский — это, наверно, один и тот же человек! — сообщила Клара главную, сногсшибательную новость.

Зиновий поцеловал её в обе щёчки с ямочками и пожал руку Владимиру Фёдоровичу.

— Ну, что за ребёнок, — закуривая папиросу из красивой, диковинной, деревянной коробочки, улыбнулся Владимир Фёдорович. — Какие же они наши? Нашего Николашку, ну его к аллаху, давно, так сказать, свергли.

— У них там, — добавил Зиновий, угощаясь из красивой коробочки Владимира Фёдоровича, — не царь, а совсем даже король. Как ваши дела, Володя, что новенького?

— Вот идём в зоопарк, Зиновий, — сказал Владимир Фёдорович. Мария работает, а я сегодня взял отгул. Хотели ещё вчера сходить, но погода помешала.

— А я, — рассмеялся Зиновий, — погоду любую люблю. Какая бы ни была — лишь бы была, хоть какая-нибудь.

— Я с вами полностью согласен, Зиновий, — кивнул Владимир Фёдорович. — Но всё-таки в зоопарк лучше посуху идти, чем по лужам шлёпать.

— Так-то оно так, — вздохнул или затянулся Зиновий, Клара не разобрала. — Но мы-то с вами знаем: придёт время, когда уже не будет совсем никакой погоды…

Он снова рассмеялся и добавил:

— Так что пусть уж будет, какая угодно!

Владимир Фёдорович снова кивнул. Зиновий пожал ему руку, поцеловал Клару.

— Папка, ну ты пойми, — попробовала Клара убедить его то ли понять, то ли не спешить, — какой же он король, если вылитый царь?

Зиновий прижал её к себе и, подмигнув Владимиру Фёдоровичу, решил задачу по-Соломоновски:

— Любой король, заинька, в душе царь, а любой царь мнит себя королём. А вот ты у нас — лучше любой царевны и королевны. Правда, Володя?

— Конечно! — подтвердил Владимир Фёдорович. — Иногда немножко непослушная, но это царевнам и королевнам полагается по штату.

Зиновий улыбнулся, помахал им рукой и пошёл в противоположную от них сторону, наверно, к себе на Маяковскую.