В бою антракта не бывает

Михаил Нестеров, 2007

Спецагент ГРУ Костя Романов, он же Румын, попал в опалу. После того, как его попытались убить, он всерьез обиделся и «зачистил» покушавшихся по полной программе. Четыре года он был вне закона. Наконец руководство ГРУ столкнулось с мощной законспирированной организацией, изготавливающей фальшивые доллары в таких масштабах, что они могут подорвать экономику страны. Вот тогда-то Румыну простили все грехи и отправили на Дальний Восток – спасать ценную свидетельницу по делу о фальшивомонетчиках. А это люди серьезные, они ни перед чем не остановятся. Костя не раз оказывается в шаге от смерти, да еще его мучают сомнения: ведь свидетельница была когда-то среди тех, кто пытался его ликвидировать. Так спасать ее или тоже «зачистить»?

Глава 1

Адресная поставка

1

Москва

«Адресная поставка головной боли», — сморщился полковник Михеев, усмехнувшись над этим определением. Его он примерял на каждого, кто не мог выразить свою мысль четко, понятно, как учили в школе.

В очередной раз окинув взглядом отзывчивое тело официантки, он заказал себе еще пива.

— Есть что-нибудь полегче? — спросил он.

Она улыбнулась и показала игривым взглядом: сейчас что-нибудь придумаем. Едва Александр Михеев появился на пороге этого заведения, как весь обслуживающий персонал ресторана предупредили: «Контора. Шеф управления МВД по ценным бумагам. Будьте повнимательнее с клиентами». И официантка в течение получаса изучала полковника, чья должность официально звучала намного длиннее: начальник отдела по прогнозированию преступлений в сфере экономики, связанных с подделкой и распространением поддельных ценных бумаг. Она даже перебросилась парой фраз с подругой:

— Мне кажется, его воротит от нашего рагу. Отказался от коньяка, давится пивом.

— Не хочет обидеть своего приятеля, — ответила более наблюдательная подруга. — Потому что приятель заказал рагу и коньяк.

Алексей Страхов походил на адвоката. Причем, заметил Михеев, защищающего самого себя. Михееву пришла мысль: как-то не в духе времени они рассуждают, не как устроиться в этом мире, а как он устроен. И решил взять эту фразу на вооружение.

Он в очередной раз пропустил начало выступления майора Страхова, видимо, готового пожизненно таскать на своих плечах одинокую звезду.

— Конечно, я работаю за тридевять земель от столицы — чего толкового ждать от провинциала? Ты уверен, что в том же Благовещенске люди мыслят по-другому. Там если и ругаются, то по-китайски, если и пишут на заборах, то нецензурными иероглифами.

— Куда это тебя занесло? — опешил Михеев — О чем мы говорим? Я могу пофилософствовать, но только за рюмкой хорошей водки, а не под это пойло. — Без пяти минут генерал-майор, уже получивший представление на звание, скривился на кружку пива, где пена пробрела тошнотворный желтоватый оттенок.

— Сам выбрал.

Михеев выругался и постарался вернуться к началу разговора: витиеватость и утомительное многословие Страхова начинали выводить его из себя.

— Леша, представь, что я — скандальноизвестный полковник, — сделал он ударение. — Так вот, делай мне любое предложение в лоб. В лоб!Представь, что у тебя такой узкий круг знакомых, что, кроме меня, тебе и поговорить-то не с кем.

— Я тебя не тороплю, — как сквозь толщу стен камеры-одиночки доносился до Александра Васильевича голос человека, который настаивает, что их объединяет крепкая студенческая дружба. — В Москве я пробуду еще пару дней. Вот мой номер сотового. Надумаешь, сбрось мне сообщение.

— Типа «меня зарезало на Патриарших прудах?» — Михеев коротко хохотнул. — Ей-богу, что-то подобное произошло совсем недавно. Моя соседка замучилась подбирать мусор за неряшливыми соседями — баки стоят напротив ее коттеджа. И вот она попросила меня отпечатать на принтере: «Пожалуйста, не сорите». Напиши, говорю, от руки. И она написала: «Перестаньте мусорить, сволочи!».

— Так это вложено в мое предложение. Прими его и больше никогда не увидишь соседей по коттеджу, отгрохаешь себе виллу.

— Начни сначала, — попросил Михеев. — Ты что-то говорил о том, чтобы я повлиял на следователя, который в незапамятные времена работал под моим началом.

— В Благовещенске он работает следователем всего третий месяц, — подхватил Страхов. — Еще не сошелся с людьми, которые подсказали бы ему, от кого можно получить взятку. Вот ты и намекни ему, что за закрытие дела по подделке акцизных марок он получит столько-то. Пойми, мне необходимо сохранить цех, где налажено производство не только поддельных «акцизов». Ты даже не представляешь, какая перспектива нам светит.

— Перспектива у вас одна, — непрозрачно намекнул Михеев. — А тебе дам совет: пока начальник типографии ходит под подпиской о невыезде, договаривайся с ним. Пусть берет на себя не только незаконное производство акцизных марок, но даже организацию вывоза продукции с секретного объекта. Предлагай ему все, что у тебя есть. Продай квартиру.

— Какую квартиру, о чем ты говоришь?! Счет идет на виллы! В Подмосковье, в Испании.

— Это вы на марках так поднялись?

— Марки — ерунда, это начальный капитал, китайцы хватали их тоннами. — Алексей придвинул к полковнику стодолларовую купюру. — Посмотри на основную работу. Это полтора года напряженной работы. Отдай эту купюру на экспертизу или попробуй обменять в банке. Это не чеченские фантики, в нее вложено много труда. Кто лучше тебя знает, в какой точке можно сбросить подделки? Давай взглянем на это из окон твоего двухэтажного коттеджа. На одни только эти окна с твоей-то зарплатой нужно горбатиться всю жизнь. Короче, Саня, я предлагаю сработать по правилу: «Если ты хочешь чего-то, готовься заплатить за это».

— Сполна.

— Чего?

— «Готовься заплатить сполна». Я знаю это правило.

Короткая пауза, и полковник Михеев спросил:

— Как насчет объема продукции?

Страхов с облегчением вздохнул:

— Бумагу для подделок я могу заказывать тоннами. Из тонны получается миллион банкнот.

— Знаю. Дальше.

— К тому же купюры изготавливаются не в подвале, а на производственной линии, — закончил Страхов. — Дай мне надежного человека, с которым можно поговорить более откровенно, нежели с тобой.

«Он заранее строит пирамиду, — одобрительно подумал полковник. — Практичный человек. Наверное, еще в годовалом возрасте распознал в докторе Айболите обычного ветеринара».

— Банкноту забери. — Опытный полковник не стал брать фальшивку в руки, но на взгляд она показалась ему качественной. — Покажешь ее специалисту из моего ведомства. Где он сможет найти тебя, скажем, через час?..

2

— Очень чистые деньги, очень.

Полковник Михеев отметил, что его помощник «по щекотливым вопросам» в звании капитана был сейчас похож на дегустатора нового наркотика, вкатившего себе приличную дозу. Олег Симагин даже плечами повел, будто по его телу прошла волна кайфа.

— В пунктах обмены валюты такие доллары пройдут со свистом, — закончил он.

Когда капитан Симагин сообщил, что отданная им на проверку стодолларовая купюра аутодентичная, то есть подлинная, изумлению Михеева не было предела. «Как же так», — думал он, заведомо зная, что это подделка.

— Кто проверял? — живо поинтересовался он.

— Варенцов из управления по экономическим преступлениям, — объяснил капитан, помня наказ начальника: в своем ведомстве эту купюру не светить. — Пощупал, понюхал, посмотрел на свет. У него особый нюх на фальшивки.

— А теперь пусть отдаст в лабораторию.

И вот долгожданный ответ:

— Олег, а как ты объяснил Варенцову происхождение этой купюры?

— Поймал бомжа, незаметно сунул ему в карман фальшивку, в отделении ее нашли, оказалась то, что оказалось.

— Варенцов сообщил «наверх»?

Олег помотал головой:

— Я попросил его не торопиться.

— Меня сейчас мучают два вопроса. — Полковник пристально вгляделся в подчиненного. — Что лучше, официально выйти на подпольный цех Страхова или пойти другим путем?

— Прикрыть производство, но прежде выжать из него максимум полезного?

— Да, — кивнул шеф.

— С такой чистотой банкнот можно поломать голову, — откликнулся Олег. — Детали проработаны один в один: наименование эмиссионного банка, номера и серии. Достоинства цифрами и прописью, основной рисунок — то есть портрет, лицевой и обратной стороны и — что больше всего взволновало нашего друга Варенцов, — стопроцентно выполненная защита от подделок.

— Водяной знак и магнитные метки?

— Плюс цветные волокна, внедренные в бумагу, включая и те, что видимы в ультрафиолетовых лучах, — добавил Олег. — Конфетти, защитные нити, микротекст, люминесцирующие рисунки, защитная нить и подпись. Страхов и его парни постарались на славу. Даже бумага, как и положено, содержит до семидесяти процентов чистого хлопка — не деформируется, не вытягивается. Только в лаборатории указали на несущественные детали, по которым и сделали заключение: банкнота фальшивая.

— Копия этого заключения должна лежать у меня на столе уже завтра, — потребовал Михеев. — С ее помощью Страхов сможет внести окончательные изменения в технологию.

Вот тебе и Леша. Сволочь! — добродушно выругался полковник, думая о майоре, как о талантливом сценаристе. Он грамотно построил предварительный разговор с полковником-режиссером, на чью долю выпадал подбор актеров. Продавал свою продукцию так, чтобы Михеев взял пьесу-подделку, как не берут в руки туалетную бумагу, а потом еще и выразил дикий восторг: бумажка оказалась под рукой вовремя.

С такими чистыми подделками опасно влезать на рынок фальшивых бумаг, какого бы достоинства они ни были: те же доллары, акцизные марки или акции крупных финансово-промышленных компаний.

Сегодняшний день на вкус напомнил Михееву черную икру, но лишь при закрытых глазах, — стоило открыть их, и взору представала бутафория из балтийской селедки, лука, яиц.

«Тороплюсь», — подумал полковник, оглядывая будто впервые тощую, неспортивную фигуру Симагина и его ушастую голову двоечника. «Двоечник» отделывал сейчас свою трехкомнатную квартиру на европейский манер — издержки бурлацкой работы в отделе по ценным бумагам. Парень в икре по уши.

— Плутать по собственным извилинам не вредно, — вслух высказался Михеев. — Нужно смотаться в Благовещенск, переговорить со следователем и снять обвинения с начальника типографии. Для нас он — одна из двух частей матрицы.

Помощник ушел. Михеев, оставшись в своем кабинете один, включил фонограмму разговора между Симагиным и Страховым, сделанную капитаном по приказу начальника.

* * *

Страхов: Идею мне подкинул коммерческий директор бумажно-целлюлозного комбината. Дело было так. Одна очень крупная нефтяная компания, планируя выпуск своих акций, решила установить на них высокую степень защиты наряду с художественным оформлением. Для этого необходимо было, во-первых, определиться с качеством бумаги. За основу взяли состав долларовых банкнот, где хлопок составляет до семидесяти процентов. Так высоко лезть они не стали, в технологическом обосновании записали пятьдесят процентов, а пилотный заказ отдали обнищавшему Артемовскому целлюлозному комбинату. Сам процесс изготовления акций планировали передать швейцарским специалистам. В типографию ЗАО «Торговый дом „Багратион“ бумага поставлялась именно с Артемовского комбината. А начальник „багратионовской“ типографии был хорошо знаком с коммерческим директором Артемовского комбината. Они долгое время прокручивали простую операцию: бумажный комбинат отписывал сто тонн бумаги, а на „Багратион“ приходило на порядок больше.

Симагин: Я понял: разница делилась согласно договоренностям. А как ты попал в долю?

Страхов: Как начальник охраны объекта. К тому времени начальник типографии уже начал штамповать у себя в цехе фальшивые «акцизы» и толкать их косоглазым — японцам, корейцам, китайцам. И чуть не погорел, наткнувшись на моих бдительных подчиненных.

Симагин: Он пробовал откупиться?

Страхов: Я прикрутил его и вошел в долю. Потом взял на себя поставку сырья, наладил контакт с коммерческим директором Артемовского комбината. Затем произошло значимое для всех событие. Представитель целлюлозного комбината проговорился о пилотном заказе нефтяной компании. После они у себя на комбинате немного изменили технологический процесс, подняв уровень хлопка до семидесяти процентов, сменили валики и еще что-то, точно не знаю. Для того чтобы невозможно было установить происхождение бумаги. И вот на «Багратион» пришла первая партия сырья — тонна, будем говорить, «хлопка». К этому времени в типографии появились штампы, краски и прочее.

Симагин: Пару слов о «Багратионе».

Страхов: «Багратион» — предприятие оборонки. Выпускает продукцию по рассекреченным технологиям.

Симагин: Вернемся к производственному процессу.

Страхов: Пока шла отладка оборудования, запороли три четверти сырья, зато оставшаяся часть… Результат всех наших усилий у тебя в руках. Не достает основного — рынка сбыта. Идти с предложением в криминальную среду — тут же приберут к рукам все производство и производственников, а руководителей подпольного цеха окунут с головой в темные воды Амура. Для чего? Для того, чтобы поставить во главе цеха своих людей и контролировать все до единой бумажки. И вот теперь, я думаю, обвинение, предъявленное начальнику типографии, нам всем на руку. Осталось только общими усилиями снять с него это обвинение и возобновить процесс.

* * *

Прежде чем окончательно скрепить сделку рукопожатием и вылететь в Благовещенск для встречи со следователем, Михеев спросил Страхова:

— Объясни, как ты собираешься поставлять продукцию в Москву. Я не хочу привлекать сюда еще и транспортников — к работе я привлек людей из трех отделов МВД.

— Нужно открыть три или четыре фирмы-однодневки, на чьи адреса и будет производиться адресная поставка.

При этих словах полковник улыбнулся, вспоминая унылое утро и внезапный приступ мигрени.

— Договорились. Поставка лежит на тебе.

— Равно как и производство, — усмехнулся Страхов.

«Как-то сумбурно все получилось», — подумал Михеев. Однако первая же поставка фальшивок из Ленинска-18, где на оборонном предприятии Страхов и начальник типографии «Багратиона» наладили серийный выпуск подделок, резко изменила ход его мыслей.