Я все знаю

Мэттью Фаррелл, 2019

Детективу Сьюзен Адлер поручают непростое дело: наследница многомиллионного состояния и глава крупной благотворительной организации попадает в аварию, но, по словам криминалистов, причина ее смерти кроется совсем не в этом. Полиция прилагает огромные усилия, чтобы найти убийцу, но почти не обращает внимания на то, что мужу погибшей, известному психиатру Рэндаллу Броку, не дает покоя таинственный незнакомец в надвинутом на глаза капюшоне. У Рэндалла есть свои тайны и жестокое прошлое, о котором он не хотел бы вспоминать. Единственное, в чем Рэндалл уверен, – он не убивал свою жену. Незнакомец в капюшоне предлагает психиатру сделку: он раскроет личность убийцы в обмен на то, что Рэндалл поделится с ним секретами, которые скрывал годами.

Глава 3

Рэндалл оглядывал просторный приемный зал. Он видел множество сгрудившихся в тесные кучки людей — они улыбались и обменивались шутками, блистая безукоризненными нарядами. Каждый смокинг был подогнан с точностью, которой мог добиться лишь портной наивысшего разряда; каждое платье переливалось всеми цветами радуги; с каждого женского запястья и ушка свешивались нитки драгоценностей, на каждой шейке блистали бриллианты.

Рэндалл опустил глаза и сцепил руки на животе — он мог быть в гораздо лучшей форме, если бы более прилежно посещал спортзал. Его бледная, как и у большинства ирландцев, кожа практически сливалась с седеющими волосами. Его туфли были должным образом отполированы, и смокинг сидел как надо, однако он никак не мог избавиться от мысли о собственной неуместности. Люди, пришедшие поздравлять его жену, были наследниками многомиллионных состояний. Все они владели огромными деньгами, которые им предстояло впоследствии передать своим еще не родившимся детям; эти деньги вкладывались в великолепные родовые поместья и платились верным адвокатам, бухгалтерам, управляющим и финансовым советникам, эти деньги двигали масштабные проекты, влияли на итоги выборов и держали на коротком поводке любого, кто только мог понадобиться их обладателям. Собравшиеся в этом зале люди повелевали миром. По сравнению с ними Рэндалл, чьи родители были самые обычные фермер и домохозяйка, казался поистине незначительным персонажем.

Они с Амандой были женаты всего два года. Их знакомство произошло в баре — как ни странно. Она зашла туда с несколькими меценатами, провожавшими ее после благотворительного бала, а он в полном одиночестве сидел за стойкой. Их дороги пересеклись у музыкального автомата, из которого лился чарующий голос Рэя Чарльза; не прошло и нескольких минут, в течение которых они жали друг другу руки и обменивались ничего не значащими репликами, как она сказала, что чувствует в нем родственную душу. Он не мог не согласиться, так на самом деле и было. Его серьезность уравновешивалась ее чувством юмора, ее беззаботность — его внимательностью. Порой, когда ему хотелось провести весь день дома, она вытаскивала его куда-нибудь развеяться; а иногда, когда она планировала поужинать с друзьями, он убеждал ее посвятить вечер отдыху наедине. Они представляли собой идеально сбалансированный союз людей, по удивительной и счастливой случайности лишь сейчас нашедших друг друга.

Отец Аманды, Клиффорд Стерджесс, блистал на Уолл-стрит. Два десятилетия напролет, с начала восьмидесятых до конца девяностых, он загребал миллионы долларов и вкладывал их в состояние, которое намеревался передать своим отпрыскам. На мировом рынке он был и ведущим игроком, и главой своеобразной команды лучших банкиров. Заключенные им крупные сделки следовали одна за другой: в 1986-м объединились «Кэпитал Ситиз» и Эй-Би-Си, в 1989-м «Сони» и «Коламбия», в 1994-м — «Виаком» и «Парамаунт», в 1999-м — Эм-Си-Ай и «УорлдКом». Впрочем, вечно так продолжаться не могло; Клиффорд скончался весной две тысячи первого года в результате обширного инфаркта, и дело в свои руки взяла Аманда. На тот момент она уже возглавляла общество манхэттенских филантропов, а после смерти отца, завладев половиной его состояния, основала один из крупнейших в стране некоммерческих фондов. Вторая половина миллионов Клиффорда отошла матери Аманды, вот уже около тридцати лет уединенно проживавшей на Западном побережье. Иными словами, все, чем владели Рэндалл и его супруга, было оплачено деньгами последней — но сами их отношения не имели и не могли иметь какой бы то ни было цены.

Рэндалл забился в угол, одной рукой держась за ворот парадной рубашки — слишком тугая и чересчур накрахмаленная, она сдавливала ему горло, — а в другой сжимая бокал красного вина. Он бросил взгляд на часы: до того как он сможет вернуться в университет и приступить к заданию Лайнхарта, оставалось еще несколько часов. Над ним нависала тонна дел, справиться с которыми за недолгие праздники практически не оставалось надежды. Поэтому он только посмотрит, как Аманде вручат награду и как она произносит речь, а потом поедет обратно в кампус.

К нему через переполненный зал пробирался также вооруженный бокалом Питер. Рэндалл отметил идеально сидящий на его поджаром теле смокинг. С Питером они встретились в самом начале обучения в Нью-Йоркском университете — и больше никогда не расставались. Им обоим уже стукнуло по сорок пять, но Питер выглядел значительно моложе. Он еще не начал лысеть, а волосы у него были насыщенного каштанового оттенка; его голубые глаза все еще притягивали внимание женщин, а очаровательная улыбка заставляла их улыбаться в ответ. Питер женился сразу после выпуска; все эти двадцать с лишним лет он провел с одной и той же женщиной, и, даже несмотря на пару случившихся у него за это время интрижек, их брак можно было назвать счастливым. Рэндалл и Питер слишком долго были вместе, слишком часто соревновались за удачное место в университете, слишком многое знали друг о друге. Их дружба была для Рэндалла чем-то большим, чем, пожалуй, даже отношения с Амандой. Питер Римс был для него всем.

— Доктор Римс! — произнес Рэндалл, поднимая свой бокал.

— Доктор Брок, — в свою очередь, поприветствовал его Питер.

— Благодарю за посещение.

— Ты шутишь? Я бы ни за что такое не пропустил.

— Я знаю, но после того, что сегодня произошло, у тебя были все шансы остаться погребенным под бумагами в офисе.

— Неправда, только не сегодня. Это слишком важное событие.

— Спасибо. — Рэндалл пригубил вино. — Мне правда жаль, что произошла эта история с Лайнхартом.

— Не надо, — ответил Питер, — если уж кому и следовало бы извиниться за разведение паники после ухода старикана, так это мне. Не вини себя в этой заминке; ты же знаешь, такое случается. Мы все еще понятия не имеем, как каждый из пациентов отреагирует на методику. Мне и раньше следовало бы это понять. Джерри устроил нам сюрприз, но мы ведь ставим эксперимент — ожидать можно чего угодно. То, что произошло сегодня, совершенно нормально; я не должен был так реагировать. Это было абсолютно непрофессионально.

— Мы со всем справимся, — подбодрил его Рэндалл, — с методикой, с пациентами, с лечением, со всем. Мы сможем. Мы должны.

— Эй, Рэндалл!

Рэндалл поднял глаза и увидел направляющихся к ним с Питером Чарльза Лейбла и двух незнакомых ему мужчин. Чарльз был одним из региональных менеджеров «Хрупких сердец» — так назывался фонд Аманды — и управлял четырьмя приютами для бездомных. Худощавый и невысокий, он тем не менее носил окладистую бороду, занимавшую почти половину его длинного лица.

— Привет, Чарльз, рад снова тебя видеть. Как ты?

— Восхитительно! Дети привыкают к новой школе, это большой плюс. Обустраиваемся после переезда, так сказать, все замечательно.

— Мэри тут?

— Нет, она сейчас по ту сторону океана, но передает вам горячий привет.

Рэндалл повернулся к Питеру.

— Вы знакомы с доктором Римсом?

— Конечно, — ответил Чарльз, пожимая тому руку. Он указал на сопровождавших его мужчин. — Я хотел бы представить вам Александра Деллиума и Феликса Хатчинсона. Они возглавляют наиболее тесно сотрудничающие с нами фонды. Алекс отсюда, занимается страховым бизнесом, а Феликс прилетел из Сан-Франциско, он занимает пост исполнительного директора в «Скиз», где сейчас активно работают над облачными технологиями.

Рэндалл выжал из себя все необходимые кивки и рукопожатия. Он изо всех сил старался как следует играть роль мужа женщины, которую собрались поздравить все эти миллионеры. Руку потверже, улыбку пошире — что угодно во имя Аманды.

Алекс, высоченный длинноволосый блондин, выглядел так, как будто только что сошел на берег с круизной яхты. Феликс был его полной противоположностью — низенький, почти одного роста с Чарльзом, обладатель небольшого животика, который он тщетно пытался спрятать под широким поясом.

— Сан-Франциско, — повторил Рэндалл, пожимая ему руку, — далековато же вас занесло.

— Это все ваша жена, — ответил Феликс, — не могу перестать восхищаться тем, как много она делает для нуждающихся. Хотел бы я, если честно, быть настолько же увлеченным своим делом, так же добиваться справедливости! К сожалению, все, что я могу ей предложить, — это деньги. Впрочем, не сомневаюсь, что она найдет как их применить. Уж к этому у нее талант.

Чарльз ухватил бокал шампанского с проплывавшего мимо подноса:

— К слову, Рэндалл и доктор Римс работают над крупным проектом по психиатрии в Кваримском университете.

— В самом деле? — спросил Алекс. — Меня всегда поражали те, кто изучает человеческое сознание. Я бы сказал, вам повезло с работой.

— Вы преподаете? — поинтересовался Феликс.

— Питер — да, — покачал головой Рэндалл, — а я пока что просто помогаю ему в работе над проектом. У него довольно плотное расписание, поэтому я занимаюсь документацией и сбором данных, — ну а на большее пока что не остается времени.

— Расскажите про ваше исследование, — попросил Чарльз, — над чем вы сейчас трудитесь?

— Это можно назвать клиническим экспериментом, — ответил Рэндалл. — Мы изучаем бихевиоральные аспекты сознания и их влияние на физическую сторону происходящего с человеком.

Питер кивнул и сделал шаг вперед. Он выглядел как торговый агент, приготовившийся как следует что-нибудь разрекламировать.

— Можно сказать, что мы с Рэндаллом находимся в преддверии разработки новейшего метода исцеления людей, имеющих гомицидальные наклонности. Мы разрабатываем стратегию, которая позволит нивелировать подобные психические проявления и вернуть демонстрировавших подобное поведение в лоно общества. Эти люди снова обретут способность вести совершенно обычную жизни — такую же, как и у нас с вами.

— Вы избавляете людей от гомицидальных наклонностей?

— Именно так.

— Это как вырезать раковую опухоль?

— Потрясающее сравнение, — улыбнулся Питер. — Да, можно сказать, так мы и поступаем, не считая операции, разумеется. Исцеление происходит в пределах сознания. Мы используем исключительно терапевтические методы.

Мужчины продолжали разговор. Рэндалл огляделся вокруг. Питер знал, как подать товар лицом; он умел заинтересовать потенциального мецената, пациента или исследователя, но никогда не выдавал всех своих секретов. Он действовал быстро и точно, будто бы идя по лезвию ножа. Рэндаллу такое никогда не удавалось.

У противоположной стены, между дубовыми колоннами, которые отделяли бар от ресторанной зоны, стоял какой-то человек. Он не двигался, не улыбался и не разговаривал с другими гостями. Когда Рэндалл заметил его и их взгляды встретились, человек не отвел глаз. У Рэндалла в голове застучала приглушенная боль. Он на секунду прикрыл глаза, надеясь, что мигрень не собирается разыграться прямо тут — ну пожалуйста, только не сегодня.

— И как, работает? — спросил Алекс.

— Мы все еще находимся на самой первой стадии исследования, — ответил Питер, — ее можно назвать подготовительной.

Рэндалл повернулся к незнакомцу спиной, изо всех сил пытаясь не замечать нараставшие приливы боли.

— Позвольте заметить, что мы весьма вдохновлены полученными на данный момент результатами. Впрочем, к сожалению, мы не можем распространяться относительно всех деталей. Боюсь, Питер уже сообщил вам больше, чем ему следовало.

Феликс выудил из нагрудного кармана визитку.

— Тем не менее, похоже, вы предпринимаете нечто грандиозное. Господи, сколько жизней вы можете сохранить, скольких людей спасете от верной смерти! Если все и вправду так серьезно, джентльмены, вы меня не на шутку заинтересовали. Я знаю многих, кто с удовольствием посодействовал бы вашему исследованию. Вы также можете обратиться ко мне, если вам потребуется дополнительное финансирование. Буду счастлив узнать, как продвигается эксперимент, когда вы сможете мне об этом сообщить.

Рэндалл взял визитку:

— Разумеется.

— Дорогой, ты не можешь весь вечер сидеть в углу. У нас же праздник!

Окружавшие Рэндалла и Питера мужчины расступились, пропуская Аманду. В своем длинном черном платье, усыпанном сверкающими серебристыми блестками, она выглядела просто божественно. Темные волосы волнами спускались ей на плечи, большие карие глаза смотрели прямо и живо, тело было сильным и подтянутым. Все в ее облике — макияж, прическа, маникюр, украшения — было элегантно и демонстрировало безупречный вкус.

Аманда обвила Рэндалла рукой и притянула его к себе.

— Полагаю, мой муж и Питер как раз демонстрировали вам свои академические изыски? — спросила она, одаряя всех улыбкой.

— Так и было, — подтвердил Феликс, — мы разговаривали об их последнем эксперименте.

— В самом деле?

— Да, и он потрясающ.

— Кое-кто решительно не умеет хранить секреты, — Аманда поцеловала Рэндалла в щеку. — Надеюсь, вы заставили их подписать документы о неразглашении! Если честно, я бы не стала доверять им такую важную информацию.

Все засмеялись. В этот момент у Аманды зазвонил телефон. Она взглянула на экран и быстро отклонила звонок.

— Кто это? — спросил Рэндалл.

— Да так, никто, один меценат. Мне весь вечер звонят с поздравлениями, просто замучили.

Краем глаза Рэндалл уловил какое-то слабое движение. Он повернул голову и увидел нескольких официантов, возвращавшихся на кухню с пустыми подносами. Когда они прошли мимо, он снова заметил того же молчаливого гостя. На этот раз он стоял ближе, неподалеку от входа в уборные, и неотрывно смотрел на Рэндалла. На нем, как и на остальных, был смокинг, в руке он держал бокал, но ни с кем не разговаривал — и этот взгляд… он пронизывал насквозь.

— Послушай, а кто это? — спросил Рэндалл, притягивая к себе Аманду.

— Где?

Перед ними промчалась еще одна стайка официантов. Наконец они исчезли в кухне, но вместе с ними исчез и странный человек.

— Где, дорогой? — повторила Аманда.

Рэндалл огляделся по сторонам. В висках снова начинала пульсировать боль.

— Я потерял его из виду, но он стоял вон там и пялился на меня. Сначала он был около бара, а потом переместился к уборным. То еще зрелище, если честно.

Аманда вытянула шею и пригляделась к толпе:

— Как он выглядел?

— Не помню. Обычный мужчина.

— Высокий? Низкий? Какой у него был цвет волос? Я уверена, что знаю его; я могу вас познакомить.

— Да ничего особенного в нем не было, я никогда раньше его не видел. Примерно среднего роста, светлые волосы непонятного оттенка. Он был в смокинге и особо не выделялся, но мне не понравилось, как он на меня смотрел.

Аманда нахмурилась.

— Враждебно? Мне позвать охрану?

Рэндалл покачал головой:

— Нет, не важно. Не беспокойся, не надо охраны. Мне просто показалось.

Аманда еще раз осмотрела присутствующих. У нее на лбу залегла глубокая морщина.

— Ты уверен?

— Да, все хорошо. Я не хотел тебя пугать.

— Ты побледнел.

— Кажется, у меня начинается мигрень.

Из расставленных по периметру зала колонок послышались три громких удара. Толпа повернулась к сцене, на которую вышел пожилой человек с микрофоном.

— Леди и джентльмены, я бы хотел поблагодарить всех вас за то, что вы присоединились к нам, — начал он. — Этим вечером мы чествуем Аманду Брок, основательницу фонда «Хрупкие сердца». Этой женщине обязаны тысячи оказавшихся в затруднительном положении людей. Неисчерпаемая энергия, с которой Аманда занимается делом всей своей жизни, и ее готовность прийти на помощь всем нуждающимся доказывают, что в мире и по сей день существуют истинные доброта, сострадание и самопожертвование. Сегодня мы чествуем Аманду и с большой радостью думаем о всех тех, чьи жизни она изменила к лучшему!

Зал взорвался аплодисментами. Аманда похлопала Рэндалла по груди, поцеловала кончики своих пальцев и приложила их к его щеке.

— Мне надо идти, — проговорила она, — пообещай, что ты будешь в порядке.

— Обещаю.

— Попроси у официантов аспирин или что-нибудь в этом роде. Не надо себя мучить, если у тебя болит голова.

— Все будет хорошо, — отозвался Рэндалл. — Иди и получи то, что тебе причитается.

Телефон Аманды снова зазвонил. Она попыталась выключить его.

— Хочешь, я подержу его, пока ты будешь произносить речь?

— Нет, все в порядке.

— Может быть, тогда стоит включить беззвучный режим?

— Марш за аспирином!

Аманда улыбнулась и стала прокладывать себе дорогу в ликующей толпе. Рэндаллу показалось, что у нее на лице отразилась едва заметная паника. Он задумался, кто мог ей звонить. Аспирин следовало принять как можно быстрее, пока не усилились боли, но он не смог не последовать за Амандой к сцене, на которой ей должны были вручить награду и с которой она должна была произнести ту самую речь, над которой так упорно работала весь последний месяц. Смешавшись с остальными гостями, Рэндалл еще раз поискал глазами странного незнакомца, но всюду наталкивался лишь на знакомых Аманды. Да, они ей почти как большая семья, единодушно ее поддерживающая, они любят ее так же сильно, как и он сам. Стиснутый этой бушующей веселящейся толпой, он внезапно подумал о словах, которые совсем недавно произнес Джерри Осборн.

Бывает темнота, в которой тени густеют, понимаете, о чем я? В такой темноте думаешь, что там, где горит свет, будет безопасно. Только никакая это не безопасность, а обман. Свет в такой тьме — это ловушка.