Измена. Вне зоны действия любви

Надежда Волгина (2024)

Маша верила, что муж ее любит, и всю себя отдавала заботе о любимом, о доме… Она считала себя самой счастливой на свете, пока не встретилась лицом к лицу с сильнейшим потрясением — ИЗМЕНОЙ! Какое страшное слово. А предательство и равнодушие того, кого любила всем сердцем, еще страшнее. Ей не хотелось больше жить, когда она лицом к лицу столкнулась с человеком из прошлого, кого считала отъявленным негодяем, кто причинил ей столько боли… Но он единственный протянул ей руку помощи. Но так ли бескорыстна эта помощь, или жизнь ей готовит новое, еще более суровое испытание?

Глава 11

— Совсем замерзла ты, смотрю, — забрала старушка у Маши пакет и всё так же строго велела: — Разувайся. Вот тебе тапки. И проходи на кухню…

Маша послушно переобулась в тапки и сняла верхнюю одежду. По пути на кухню огляделась. Старенькая хрущевка на первом этаже. Две комнаты, давно не видавшие ремонта. Довольно потрепанная мебель. Полы скрипят… Но очень чисто, аж до стерильности. И нет в квартире запаха старости, который свойственен жилищам сильно пожилых людей.

— Садись за стол. Чай будем пить с пирогом. Вчера вечером спекла, а сейчас вот подогрею, — хлопотала у плиты хозяйка квартиры. — А ты пока грейся. Руки вон к батарее прижми…

И снова Маша послушалась — положила руки на чугунную батарею. Та была горячая, но в меру.

Приятное тепло заструилось по телу, но тягостные мысли мешали насладиться им, даже мгновение. Именно в этот момент она поняла, насколько ей грустно и страшно, насколько она близка к отчаянию.

— А вы одна тут живете? — поинтересовалась Маша.

— А тебе то что? — снова подозрительно покосилась на нее старушка, но сразу же и ответила на вопрос: — С младшей дочкой живу и с внучкой. А на выходные они поехали погостить к моей старшей дочери. Про себя-то расскажешь, или как?..

— Особо и нечего рассказывать, — грустно усмехнулась Маша. — Муж выгнал из дома. Денег у меня нет, идти некуда…

— Это как так — выгнал? — повернулась к ней бабушка всем корпусом, уперев руки в бока. — Ты что же, тумбочка какая? Тебя, что же, можно просто выставить за дверь?

— Получается, что можно.

— Нет, голубушка, нельзя. И за себя нужно было побороться… И за что он так с тобой?

— За то, что застала его с любовницей, — про то, что это была ее подруга, Маша решила промолчать. Она и так уже слишком шокировала добрую душу старушки. Вон как сердито сопит.

— Неслыханно! Он кувыркался с любовницей, а ты еще и виновата??? Это ж что за человек твой муж? И человек ли?..

— Этого и я не понимаю…

— Ну а родня какая у тебя есть?

— У меня есть только мама, но она… в общем, к ней за помощью я не могу обратиться.

— И почему же? Или мать твоя тоже такая?

— Нет-нет, — поспешила заверить старушку Маша, чувствуя, как на глаза снова просятся слёзы жалости к себе. — Мама серьезно больна. И она живет в специальном пансионате.

На это старушка ничего не ответила — вернулась к своим хлопотам. Вскоре перед Машей дымилась чашка ароматного чая, а на тарелочке вкусно пах кусок мясного пирога. Только тогда Маша поняла, как сильно она проголодалась.

— Ешь пока, — велела хозяйка квартиры. — Разговор продолжим потом.

Стоило Маше только расправиться с куском пирога, как на тарелке оказался еще один. У неё и так уже глаза слипались, но из-за стола её выпустили не раньше, чем тарелка снова опустела.

— Сегодня можешь остаться тут. Постелю тебе на диване, а сама лягу в комнате дочери. Завтра к вечеру они вернутся уже. Но к тому времени постараемся что-нибудь придумать.

Маша думала, что предстоят ей расспросы, но повела старушка себя очень деликатно. Застелив диван, она пожелала спокойной ночи и удалилась в другую комнату. Наверное, заметила, как сильно гостья хочет спать. Но вот беда — стоило только оказаться в постели, как сон будто рукой сняло, а голову Маши заполнили мысли.

Говорят, что Бог дает человеку столько испытаний, сколько он может вынести. Так ли это?..

Была ли она счастлива когда-нибудь в своей жизни? Наверное, была. Когда росла с мамой и братом, пусть и в постоянной нужде. Но тогда она была еще маленькой, потом подростком. А не успела повзрослеть, как в её жизни не стало брата. Но зато появился Виктор. И какое-то время у неё точно всё было хорошо.

А как же мама? Вся ее жизнь — сплошное испытание. Одна растила двоих детей. Гнула спину на нескольких работах. Вечная нехватка денег… И потеря горячо любимого сына. За что же её так наказали, раз она не смогла вынести столько горя?

Лёжа в темноте чужой квартиры, слушая тиканье настенных часов, Маша вспоминала то, что уже давным-давно забыла…

— Мам, ну ты бы хоть окно открыла. Дышать же нечем…

С порога в нос ударил запах затхлости и перегара. И грязи… давно немытого человеческого тела.

Маму Маша нашла в кухне. Она сидела за столом и смотрела в окно. Не понятно было, слышала ли она вообще, как вошла дочка.

Раковина до краев была заполнена грязной посудой. Повсюду на полу стояли пустые бутылки из-под дешевого вина, водки и пива. Початая бутылка стояла на столе, рядом с открытой банкой с огурцами.

— Ма-а-ам… — позвала Маша.

Женщина оглянулась, и Маша ужаснулась тому, как она выглядит. Под невидящими глазами синели провалы, делая скулы острыми, а лицо землисто-серым. Но сразу же в глазах проступило узнавание.

— Доча… ты пришла…

— Да лучше бы я не приходила! — зло проговорила Маша, распахивая балконную дверь.

Достав пакет для мусора, она принялась собирать пустые бутылки, швыряя их с остервенением. Как же она была зла тогда на мать!..

— Ты посмотри, в кого ты превратилась. Во что превратила квартиру… Бомжатник какой-то. Ходишь как оборванка, вечно пьяная. Перед соседями не стыдно?

Вот ей было стыдно смотреть в глаза соседям. В каждом ответном взгляде она читала осуждение и жалость.

— Каждый раз одно и то же. Я прихожу, в доме бардак, и ты пьяная в стельку… Может скажешь уже хоть что-то?! — закричала Маша на мать.

— А что сказать, доча? Всё правильно ты говоришь, — встала мать с табуретки и, пошатываясь, подошла к раковине. — Я помогу тебе, посуду вот вымою…

— Да отойди ты! — отпихнула Маша ее от раковины (тогда мама чуть не упала, с трудом удержала равновесие). — Не лезь уже! Сама всё сделаю…

Этот разговор с мамой случился у нее примерно через год после гибели Димы. В то время Маша уже жила в счастливом браке с Виктором, в его большом доме. А мама постепенно опускалась всё ниже и ниже. Маша, конечно, навещала ее, помогала деньгами. Но деньги все мать пропивала, а в душе Маши копилось раздражение и… (сейчас ей даже стыдно было вспоминать те свои чувства) брезгливость.

Маша отчетливо вспомнила, как простилась тогда с мамой, что именно они сказали тогда друг другу.

— Мам, ты же себя гробишь, понимаешь?

Она вышла проводить дочь в коридор. Перед этим Маша взяла с нее обещание, что хотя бы помоется и постирает одежду.

— Дочь, а может так лучше? — посмотрела на нее мама совершенно трезвыми глазами. А ведь она была всё еще сильно пьяна. — Не могу я, как Димочка… Не такая я сильная. А так… может, быстрее получится. У тебя, вон, всё хорошо, и муж хороший. А без него я не могу…

Не единственный такой разговор у них был с мамой. После того случая Маша еще не раз пыталась вразумить маму. И у нее получилось. Но сейчас, лежа в чужой квартире, она вдруг подумала, а надо ли было это делать? Мама бросила пить, но жить без сына так и не смогла. Очень быстро она отказалась от реальности, погрузилась в какой-то свой замкнутый мир, в котором и жила по сей день. Но зато она не пила.

Конец ознакомительного фрагмента.