В железных лапах мотылька

Надежда Лиманская

Кому первому пришла в голову эта скоропалительная идея: купить, а затем навсегда переехать в этот загородный дом в Правдино? Супругам Крамским уж не вспомнить! Отчего же так необъяснимо тревожно, беспокойно на душе успешной бизнес-леди, примерной жене и матери с редким именем – Филумена? Внезапный приезд пожилых родственников её мужа Ивана изменил их устоявшуюся жизнь до основания. Дядя Ивана и его жена, к счастью, оказались людьми интеллигентными, тонкими, предупредительными. Чудовищная смерть Матрёны – местной целительницы. Смерть Аллы – подруги, однокурсницы их дочери – Маши. Таинственное исчезновение Ольги – близкой подруги и коллеги, которая приехала погостить в дом Филумены, а также молодой жены местного жителя… Цепь загадочных и жутких преступлений происходит в округе тихого курортного посёлка. Распутать клубок зловещих событий, докопаться до истины назначен следователь прокуратуры по особо важным делам Владимир Пырьев. Ни Иван, ни Филумена не подозревают, в каком доме они поселились. Ещё одна странность. Недалеко от местной реки Мирки за несколько лет образовалось настоящее болото. Феномен природы? В подземном лабиринте, обнаруженном в собственном доме, Филумена находит человеческие останки детей и взрослых, а также лёгкий шарф Ольги. Филумена даже не подозревает, что жизнь её в буквальном смысле, висит на волоске…

Глава 2

Филумена, вдруг, сама удивилась внезапному настойчивому желанию съездить в тот самый дом. Ещё ранним утром планировала совершить шопинг по мебельным магазинам, строительным супермаркетам. Только представив всё это, застонала. Суета, толпы раздражённых, взмыленных от жары, людей. А вот дом! За городом! В общем, призналась себе, — совсем неплохая идея. Побродить по дому, в очередной раз осмотреться. Подумать, что упущено, чего не хватает, всё ли она, как хозяйка «поместья», предусмотрела. В конце концов, везде сама, всё сама. А там! Там природа! Глотну свежего воздуха, отдохну немного. Взглянула на светофор, затем по сторонам. Вот этого мне и не хватало! Поток автомобилей стал неотвратимо уплотняться. Опустила стекло, высунув голову, посмотрела вперёд. Ничего себе! Попала? Лентяйка! Всё утро себя жалела! Выехала бы раньше, наверняка, проскочила, а теперь? Усмехнулась, подтрунивая над собой: — Вот «бы», да «кабы»! — Услышала резкий сигнал сзади. И снова удивилась. Вокруг образовалось пространство. Казалось, недвижимый поток автомобилей встал надолго, а тут. Пришлось прибавить скорость, чтобы догнать по своему ряду последнюю машину. Ещё двести метров. Наконец, полный прорыв. Филумена понеслась по трассе. Свернула на дорогу, с обеих сторон которую, обступил густой лес. Отключив кондиционер, опустила стекло. Лесная свежесть ворвалась в салон. Не выдержала. Выйдя из машины, с удовольствием расправила спину, вытянула руки, разминая шею, покрутила головой. Осмотрелась. Вдали, сквозь чащу виднелись дома. Среди них находилось и её новое пристанище.

Внезапно кусты зашевелились. Показалась тёмная, ниже среднего роста, фигура. Сложно было определить: мужчина это или женщина. На человеке был мокрый плащ цвета хаки с капюшоном, охотничьи резиновые сапоги, в руках большая корзина. Выходя на дорогу через кусты, фигура собрала на себя всю густую влагу с кустарников и листьев высоких трав. Только сейчас Филумена поняла: здешним жителям повезло больше, нежели городским. Сырые деревьям, кусты, а главное — свежая лесная прохлада, — чувствовалось — природа умылась густым, проливным дождём. Потому так остро — пронзительно в воздухе стоял пряный аромат листвы и полевых трав.

Фигура приблизилась. Из-под капюшона выглядывал клетчатый платочек.

— Доброго дня! — улыбнулась незнакомка, сняв капюшон, притопнула, стряхнула остатки воды. Поправляя платок, пожилая женщина обратила к Филумене ясный пристальный взгляд. Смуглое приятное лицо прорезали мелкие морщинки. Филумена не смогла сдержаться, улыбнулась в ответ.

— На отдых, дочка? — спросила женщина. Филумена неопределённо кивнула головой. Затем, неожиданно для себя, добавила: — Собираемся вот, перебраться всей семьёй, окончательно. — Показала рукой. — Во-о-н! В тот дом!

Лицо незнакомки стало серьёзным, улыбка сошла, опустив глаза, произнесла:

— Хороший дом, что и говорить! Да вот… Из города? Сюда? Не забоялись? Хотя, говорят, десять минут лёту, — кивнула на машину, — и центр города!

— Конечно, не десять, но не так уж далеко! Вы правы! — повеселела Филумена.

— А вот, ежели молочка там, картошечки, зелени, милости прошу! Живу я от вашего дома в противоположной стороне, изба моя на самом краю!

Филумена непроизвольно заглянула в корзину. Ни грибов, ни ягод. Какие-то корешки, вязанки травы.

— Да не грибница я! Травница! — засмеялась женщина. — Ну, да ладно! Будем знакомы! Матрёна Яковлевна я! Меня здесь все знают! А вы, барышня?

— Филумена!

— Вот это имечко! — чему-то обрадовалась женщина. — А ты, дочка, крещёная будешь? — Строго посмотрела в лицо.

Филумена замялась в ответ. Стоило ли признаваться незнакомому человеку — к этой мысли, о крещении, — она пришла в зрелом возрасте. Да и в церковь стала ходить лишь года три назад.

— Можешь не говорить. Вижу! Всё равно, молодец!

О чём-то подумав, Филумена, стесняясь, всё же спросила: — Могу ли я прямо сейчас купить у вас немного молока? — Растерянно оглянулась. — Только, во что? Заодно подвезу вас!

— А давай! Ко мне! Не переживай, Фенюшка! — Женщина улыбнулась. — Можно тебя так звать? А молоко куда? — улыбнулась. — Да у меня чего только не найдётся! И баночка тоже!

«Вот те раз! — усмехнулась про себя Филумена, — с лёгкой руки незнакомки, теперь ещё и Фенюшка!». Ехать пришлось совсем немного. Благо, что, наконец, как сообщила Матрёна Яковлевна, к их небольшому поселению, — «то ли пригороду, то ли посёлку», — проложили хорошую дорогу. Ведь в особняки, что строились здесь быстрыми темпами, надо было подвозить стройматериалы, да и сами хозяева этих «замков», вроде как, по слухам, стали инвесторами строительства этой самой дороги. Кто ж не захочет в собственные владения добираться с комфортом.

На противоположной стороне поселения, считавшегося когда-то дачным, расположились старые, обычные избы местных жителей. На самом краю, прямо возле леса одиноко стояла аккуратная изба Матрёны Яковлевны, рядом небольшой сарайчик. Оттуда доносилось голодное мычание. — Проходи, располагайся, дочка! — Хозяйка отрыла дверь ключом, достав его из-под половика у двери. Филумена шагнула внутрь. Мощный аромат сухих трав, пряный, странным образом соединивший и горечь, и сладость, слегка закружил голову. Пучки всевозможных трав были развешены под самым потолком. Особый, лесной запах и чистота двух небольших комнат поразили её. — Присаживайся к столу, — хозяйка кивнула на стул. — Сейчас я! Чайку попьём, чуть отдохнём, а там я и молочка налью, и травы свои соберу для тебя, чтобы голова не болела, чтобы спалось хорошо! Согласна? — Матрёна Яковлевна засуетилась, куда-то выбежала.

Филумена осмотрелась. Чувство покоя, умиротворения тихо подкралось, разлилось по всему телу. Умиротворение. Старое, хорошо забытое слово.

В очередной раз за день, гостья удивилась, заметив микроволновую печь на полке, электрочайник. Вдруг что-то мягкое и тёплое коснулось ног. Взгляд Филумены упал вниз. Пушистый рыжий кот пытался устроиться у неё в ногах. Провела рукой по шёрстке.

— А ну, Баюн, брысь! — нарочито грозно пыталась прогнать Матрёна. Потом ухмыльнулась. — Чуть свет поднялась, и в лес. Сейчас корову подою, да и кота покормить надо.

Включив чайник, Матрёна Яковлевна сунула в микроволновку что-то в прозрачной кастрюльке.

— Пироги вчера пекла, разогрею, чтобы тёплые, — стала объяснять, затем снова пристально взглянула на гостью. — Года два назад внук из города привёз всю эту радость. Электричество, слава тебе богу, теперь постоянно подают, а раньше, — махнула рукой, вздохнула. — Нашим, местным не понравилось, конечно, поначалу, что развезли тут стройку эту, окаянную! А потом и дорога тебе, и всё остальное. Маршрутки, вон, ходят! Наверное, для прислуги ихней! Помещиков этих новоявленных! — спохватилась. — Ой, простите за язык мой, совсем уж я… Раньше-то, из достопримечательностей, только дом этот, профессорский, который вы купили, и стоял-то здесь, в посёлке нашем! А теперь вон, понастроили замков, ещё немного и пригородом столичным станем!

Филумена почти не слушала женщину. Все эти запахи, звуки отчего-то всколыхнули память. Умиротворение. Жизнь, казалось, выбросила из памяти значение этого слова, да и само слово. А запахи из прошлого попали сюда, в будущее, вот так, случайно, соединив собой время, неожиданно пробудив воспоминания. Приезд к бабушке, когда ей было всего шесть лет. Вот почему, войдя сюда, так тревожно и сладко забилось сердце. Запах трав, особой, деревенской чистоты, скоблёного пола. Внезапно, обоняние присоединило, вырвав из памяти, аромат свежеиспечённого хлеба. Бабушка пекла его в русской печи. Такой печи, жаль, у Матрёны не было.

Неожиданно стали слипаться глаза. Матрёна, поставив на стол молоко, взяла её за плечи, приговаривая:

— Давай, детка, вот сюда! Поспи! Устала, заездили тебя, бедную!

Филумена пыталась сопротивляться, стряхнуть дрёму. Напрасно. Всё поплыло кругом. Последние крупицы сознания, казалось, с удовольствием таяли. Тёплая, воздушная пелена захватила, настойчиво обволакивая, погрузила, наконец, в неожиданно сладкий глубокий сон.

Раздался грохот. Филумена резко вскочила. Неловко чувствуя себя, огляделась вокруг, с трудом соображая, где она? Вспомнила. Хозяйский рыжий кот, сидя на столе, изогнул спину. Затем настороженно, не моргая, какое-то время смотрел на неё жёлто — зелёными глазами. Его усы были испачканы чем-то белым. Довольно мурлыкая, продолжил на миг прерванное занятие: ещё активнее принялся облизывать лапы. Филумена увидела на полу керамическую миску с расплёсканными остатками творога и сметаны.

— Ах, ты ж, паразит! — Влетев в комнату, воскликнула Матрёна Яковлевна. Видимо, услышав грохот. — Негодник, ишь, что натворил! И человека хорошего разбудил!

Хозяйка повернула голову к Филумене: — Извини, Фенюшка! Проказник! Сил нет! — Затем с участием: — Немного отдохнула? А я собрала тебе и молочка, и вот!

При этом развернула бумажный кулёк: — На ночь заваривай, как чай! Вижу, женщина ты серьёзная! Как теперь говорят, деловая! А здоровье, всё одно! Следить надо! Особенно нервы, ох, их беречь-то особенно надо!

Присев напротив, Матрёна Яковлевна, неожиданно глубоко вздохнула, посмотрела гостье в лицо.

— Солнце заходит! Может, останешься? Поговорим, почаёвничаем?

Филумена тревожно глянула в окно. Достала из кармана мобильный телефон. Панель высветила время.

— Вот это я… Господи! Нет! Нет! Спасибо вам! Пора мне!

— Ну и ладно! Езжай с богом! — кивнула хозяйка. — А кто там, что говорить тебе будет, байки разные выдумывать, не слушай!

Филумена равнодушно пожала плечами: о чём это она? Не до этого. Чувствовала себя в этот миг себя круглой идиоткой. Виновной, безответственной и глупой бабой. Одна мысль сверлила мозг. Ну, как? Как она могла вот так просто уехать, никого не предупредив.

Водрузив в машине между спинкой переднего и задним сиденьем дары травницы Матрёны, пыталась дозвониться своим.

— Не отвечают? — туже повязав платок, с участием спросила женщина. — Не переживай! Звони ещё! SMS-ки попробуй, разошли!

Филумена обескуражено уставилась на Матрёну. И то, правда! Отстучала сообщения, опустив голову, Филумена прислонилась к открытой дверце автомобиля. Расстроенная, потерянная, дожидалась сигнала. Прошло ещё несколько минут, зазвучала знакомая мелодия.

— Ты где, Меня? — услышала голос мужа. В ответ на объяснения, неожиданно воскликнул, не обижаясь:

— Повезло тебе! Ты на воздухе! А я вот в пробке торчу! Хочешь остаться? Переночевать? Ну — у, ты хоть знаешь, как включить в доме свет? Воду? Помнишь? Ты не одна? А кто с тобой? — Последний вопрос прозвучал несколько напряжённо. Филумена в ответ хмыкнула. Иван, перекрикивая какой-то шум, громко сообщил: — Подскочу часикам к двум, трём дня! Годится?

Затем, как поняла Филумена, на дороге произошли существенные изменения, бодрый голос мужа продолжил: — Привезу продукты! Кстати, а ты? В доме ничего съестного!

— Не переживай, Ванюша! У меня всё есть! Даже свежее молоко, творог и сметана.

Снова напряжённое: — Откуда? — Молчание. — Хотя! Девушка ты у меня деятельная. — Затем короткая пауза. И снова: — Хорошо тебе! Счастливая ты, мать! Завидую, ей богу!

Прощаясь, супруги послали друг другу словесные поцелуи. Филумена взглянула на свою новую знакомую. Матрёна Яковлевна, прикрывая рот, усиленно пыталась спрятать усмешку в концы светлого платочка.

Филумена задумчиво ещё раз взглянула на женщину.

— Не хотите составить компанию? Что-то такое вы мне сказали напоследок? Я невнимательно слушала, извините!

— Зовёшь меня в свой дом? — вместо ответа, кивнула куда-то вдаль Матрёна. Поджала губы. Потопталась на месте, о чём-то подумала. Неожиданно обронила:

— Прямо сейчас? Ну, давай, попробуем! Только вот кое-что прихвачу.

Филумена заметила, как Матрёна Яковлевна поспешно заворачивала в платок уже на ходу увесистую икону. Женщина, усевшись на переднее сиденье, рядом, вытащила из подмышки тугой свёрток. Развернула его на коленях, — Филумена удивилась в очередной раз, увидев тонкие, тёмно-жёлтые свечи, — такие продают в православных храмах. Матрёна стала быстро их перебирать, подсчитывая количество.

Филумена озадаченно воскликнула: — А это зачем? В доме есть электричество!

Матрёна в ответ, поджав губы, дёрнула головой:

— Хочешь, — выразительно произнесла травница, — чтобы я с тобой поехала? Тогда знай, без этого, — едва коснулась оклада иконы, собрав в горсть свечи для пущей убедительности, подняла руку, — в твой дом — ни ногой!