Турисаз. Путь Воина

Настасья Гопанчук (2024)

Однажды в жизни обычного программиста Марата появляются Норнны — богини, плетущие человеческие судьбы. Теперь ему предстоит не сломаться в закрытой мужской Академии — Вальхалле, приручить свой тотем — огромного серебристого волка и заслужить доверие своей Валькирии. Получив распределение в чертог Берсерков, парень и не рассчитывал, что будет легко. Но как сдержаться и не уничтожить зарвавшегося тёмного мага, который наложил смертельное проклятие на его невесту? Ведь Берсерки — это воины, не знающие страха и не ведающие сомнений, идущие напролом во славу богов. Без кольчуги и шлема, не чувствуя боли и усталости. В состоянии боевого транса сливаясь с самим Тором, неся смерть и разрушение тем, кто посягнул на святое. Продолжение книги «В плену огня», можно читать, как самостоятельное произведение.

Глава 3

За окном догорала ночь, когда Турисаз открыл глаза. Вчерашний день под завязку был нашпигован впечатлениями, поэтому как только схлынула первая волна усталости, организм скомандовал побудку. Мужчина потянулся до хруста в суставах, выбрался из кровати и выглянул в окно. На рябине, росшей под окном, задумчиво раскачивался угольно-чёрный ворон. Одним глазом он косил на неспящего адепта, вторым куда-то вглубь зАмкового двора. Затем скрипуче каркнул и, сделав круг над полосой препятствий, исчез за зубцами башенок, венчавших здания чертогов.

Сосед по комнате, перевернувшись на другой бок, с головой замотался в одеяло и сладко засопел. Его бесценный череп немо таращил глаза и переливался всеми цветами радуги, как-будто трещал по швам от обилия писем. Скорее всего, так и было. Весь вечер Эд обменивался посланиями со своей некроманткой и, даже засыпая, берсерк видел, как тот запихивает в пасть черепа очередную записочку. По просьбе Турисаза, влюблённые перешли на молчаливые разговоры.

Бесшумно одевшись, мужчина преодолел пару лестничных пролётов и вышел во двор. Чернильная синева слегка посветлела, но продолжала цепляться за макушки заснеженных вековых сосен. На улице существенно похолодало и уши пощипывал мороз. Призвав стихию, мужчина побежал по, усыпанной снегом, знакомой дорожке. За пару дней, вместивших в себя, по ощущениям, пару жизней эта полоса препятствий и притоптанные тропинки стали родными и близкими и были его персональными точками опоры. Что бы ни происходило на парах, как бы ни заканчивался день, с утра берсерк выходил на пробежку и это давало иллюзию контроля, помогало не рехнуться в череде незнакомых и непонятных навыков и знаний. А если у него был хоть один узелок среди сумасшедших будней, значит, со временем он навяжет ещё и будет крепко стоять на ногах. Если он сумел это в той, прошлой жизни, значит, сумеет и здесь.

Зимний воздух бодрил, пробираясь в каждую клеточку. Организм всё больше насыщался кислородом, а мышцы наливались силой. Тело подобралось, движения стали пружинистыми и взвешенными. Скрипел снег под ботинками, эхом раскатываясь по двору. Голова была лёгкой, а мысли в ней — чистые и ясные. И это было маленькое ощущение счастья: от победы над собой, от вдохновляющего одиночества, от предвкушения будущих вершин.

Через несколько кругов его догнал Веймар и протянул ладонь:

— Привет ранним пташкам!

— Я — не пташка, я — жареный гусь со вчерашнего дня. — рассмеялся берсерк и пожал его руку. А затем показал запястье с руническим символом. На удивление знак за ночь не только зажил, но и почти зарубцевалось место ожога.

— Нифига, у тебя скорость регенерации! — обалдел ярл. — Я вот свою неделю ношу, но она, к сожалению, пока, как новенькая.

— Сам удивлён. — хмыкнул мужчина.

— Мы, кстати, с тобой на кухне дежурим, видел расписание? — продолжил Веймар.

— Честно говоря, ещё не успел. Что за дежурства?

— Грязную работу обычно делают те, кто проштрафился: чистят, моют, разделывают, нарезают. Наша задача поддерживать пламя под кастрюлями, помешивать, следить за готовностью. Рецепты несложные, потом в бесконечных походах и вылазках можно будет повторить. Наши хоть и возмущаются, что не аристократическое это дело, за горшками следить, однако мэтр Торбранд другого мнения.

"Воин обязан уметь всё, военачальник — и подавно, никогда не знаешь, как распорядится жизнь. К тому же, лучший руководитель тот, кто знает всю работу с низов."

— И он прав. — согласно кивнул берсерк.

На кухню, правда, Турисаз входил с некоторой опаской, неизвестность — она такая. Но, оказалось, ничего сложного. Ему досталось варить перловую кашу. Двадцатилитровая кастрюля приткнулась на крайнем горячем камне, нагрев которого осуществлялся магически.

Вокруг очага толпились ещё с полдесятка ребят, каждый был занят своим делом. На соседних конфорках кипели густая пшённая похлёбка с салом, жарилось мясо, варились овощи, гречневая крупа, уха, мясной бульон и компот из клюквы.

Мужчина осмотрелся.

Серые стены и пол были забраны плоской галькой, как на ней никто не скользил — оставалось загадкой. Импровизированная плита находилась в центре помещения, справа от неё были окна, под которыми стояли ровным рядком мешки с овощами и крупами, солью и сушёными ягодами, сухариками и сушёной рыбой. Слева были морозильная и холодильная клети, откуда с каждым хлопком дверей вылетали клубы пара. Между дверями стояли три разделочных стола. Прямо — было несколько напольных каменных чаш, где мылись овощи, котлы и можно было набрать воды. По краям от них снова столы, занятые теми, кто резал, чистил, разделывал. Штрафниками, как сказал, Веймар. Тому, кстати, досталось варить компот и он самозабвенно насвистывал какую-то мелодию, закидывая в кастрюлю палочки корицы и помешивая половником, размером с голову.

Берсерк не медля ни минуты, принялся за дело.

Добавил в свой котёл полтора ведра воды, ловко всыпал крупу, посолил и, немного приноровившись, сделал средний огонь.

— Недурно. — похвалил его дирижёр кухонного безумия, с важным видом подкрутив усы. — Есть опыт?

— Да, было дело. — не стал вдаваться в подробности Турисаз. — Что-нибудь ещё нужно будет добавить?

— Масло, как только каша сварится.

— Мэтр Васанти, а в крупу волокна отварного мяса вы не добавляете?

— Как-то нет… А что, так можно было?

— Ну, это удобно: мясо сразу с гарниром.

Главный повар поскрёб затылок, подумал, а потом выловил из соседнего котла увесистый кусок говядины.

— Действуй.

Турисаз взял тесак, попробовал остроту пальцами и принялся за дело. Поделил кусок пополам, потом ещё пополам, нарезал брусочками со спичечный коробок, а затем их все растрепал на волокна. Получилось подобие тушёнки. Загрузил всё это в варившуюся крупу, добавил несколько черпаков жирного бульона и оставил доходить на медленном огне.

Через час мэтр Васанти явился с проверкой. Сунул нос в кастрюлю, шумно втянул воздух ноздрями. Следом сунул ложку, зачерпнул немного и подул. А ополовинив её, принялся обстоятельно жевать.

— Гениально! — через пару минут резюмировал кухонный дирижёр, облизнув ложку. — Любую крупу так можно варить?

Турисаз кивнул, радуясь, что смог быть полезным. Затем загрузил своё детище в большой каменный мармит на раздаче и принялся наблюдать. На новое блюдо посматривали с любопытством, только вот брать не решались. Подходили, принюхивались, но набирали мясо и гарнир отдельно. Тогда мужчина вышел в зал и первый набрал себе диковинной каши. Затем добавил миску нашинкованных овощей, заправленных маслом и компот. И заняв место за столиком в первом ряду принялся с аппетитом есть, демонстративно причмокивая и облизывая ложку.

Народ сначала с недоверием, а потом всё шустрее потянулся с новому блюду. Накладывали по паре ложек, по пол тарелки, задумчиво пробовали, обсуждали, но, в конечном итоге, смели всё подчистую.

Мэтр Васанти показал ему большой палец со стороны кухни.

Окрылённый успехами, Турисаз помчался на следующую пару, судя по табличке — Паутина Вирда. Название ему не говорило вообще ни о чём.

К глубочайшему удивлению берсерка, в аудитории его встречала самая старшая из Норнн. То же коричневое шерстяное платье, подолом метущее пол, тот же чёрный дорожный плащ, перекинутый через спинку стула. Молочно-белые волосы, собранные в высокую причёску, лицо, покрытое рябью морщинок, губы — тонкая нитка, взгляд серых глаз, в котором застыла вечность.

— Меня зовут мэтресс Скульд и я буду преподавать вам Паутину Вирда. Вирд — это судьба. Это те события и те люди, которые так или иначе встретятся на вашем пути. Когда говорят, что судьбу не выбирают — имеют ввиду именно эти пятнадцать процентов, в которые входят род, родители, родина, несколько родных душ, которые будут рядом с вами и несколько вершин, которые вам предстоит взять в обязательном порядке. Всё остальное можно и нужно корректировать, но чтобы это сделать, нам нужна полная картина опытов вашей души. Отсюда следует, что придётся изучить паутину прошлых жизней, чтобы точно знать: какими знаниями и навыками уже обладает ваша душа, что ей даётся легко, а что сложно, какие родственные души переходят с вами из воплощения в воплощение и как они выглядят сейчас. Всё это нам необходимо с одной целью: присвоить предыдущие опыты и обрести цельность. Ведь если мы когда-то умели рисовать, то с лёгкостью научимся снова, причём легко, без особых усилий, словно освежая в памяти чуть подзабытые действия. И, наоборот, если мы будем знать о прежних ошибках, мы сознательно подойдём к похожим ситуациям и будем во всеоружии. Это называется осознанность и это важнейшая черта магического сознания. Человеком, который таким образом подходит к своей жизни, управлять невозможно, а значит, он становится творцом своей реальности и фигурой, на которую боги могут положиться.

— То есть, мы могли бы здесь не оказаться? — спросил рыжий парнишка с нашивкой Ярлов.

— Могли, — согласилась мэтресс Скульд. — но оказались. И это результат ваших выборов, благодаря которым вы оказались здесь. Зная карту воплощений вашей души, вы сможете не только предвидеть, что вас ждёт за тем или иным поворотом, но и сами выбирать оптимальные тропы на череде жизненных развилок. Вы будете знать наперёд, где лучше свернуть, а где обойти, кого взять в попутчики, а кого высадить на очередном повороте. Вы будете видеть многомерность будущего и выбирать для себя лучший вариант.

Преподаватель подошла к окну, задумчиво глядя поверх заснеженных сосен, а потом продолжила с какой-то затаённой грустью.

— А ещё, вы сможете увидеть, как далеко вам позволено зайти, если на вас больше не влияют опыты прошлых воплощений. Ведь зачастую именно получив один раз по рукам, мы боимся протянуть их снова.

— А как же, не протягивай руки, а то протянешь ноги? — послышался смешок с дальних рядов. И Турисаз узнал голос знакомого выскочки из чертога Ярлов.

— Адепт Торстен, я полагаю. — чуть склонила голову мэтресс Скульд. — Вы сейчас сделали мощное пророчество касательно вашей Паутины Вирда. Единственное, рекомендую держать его в голове ежедневно, чтобы не ошибиться с поворотом, который может стать роковым.

Татуированный открыл рот, собираясь как-то ответить, но в последний момент мудро его захлопнул.

— А вы видите вирд каждого из нас? — спросил Ивар, подперев ладонью рыжие кудри.

— Каждого. — кивнула женщина. К финишу придут всего двадцать три человека.

В аудитории повисла оглушительная тишина, даже по самым скромным подсчётам народу здесь было под сотню.

— Но не забывайте, что вы пришли ко мне, чтобы научиться читать свою паутину. А значит, однажды сможете менять свою судьбу и много-много раз прыгните выше своей головы.

Я хочу вам дать небольшое практическое задание, чтобы вы понимали, как влияет на вас Паутина Вирда. За стенами Вальхаллы в глубине леса есть небольшой колодец с покатой крышей. Вода в нём непростая, там живёт Зеркалица. Она ведает человеческие души и показывает их в своём отражении. Ваша задача простая — принести дары, увидеть послание и подумать, как это может быть связано с теми опытами, которые вы проживаете сейчас. Реферат жду почтовой шкатулкой, личной либо Вальхаллы, которая находится в фойе административного чертога.

Удачи! И не забывайте, что самые большие наши поражения — это самые большие победы, просто иногда мы не сразу это понимаем.

Было в словах преподавательницы что-то такое, что зацепило да так и не отпустило, ни до конца этой пары, ни на следующих. Зудело в глубине души смутным предчувствием, медленно поднимающим голову и пристально косилось глазами чёрного ворона, который раскачивался на сосновой ветке.

По сравнению с предыдущим разом Боевая магия прошла тихо-мирно. И больше напоминала секцию по рукопашному бою, где адепты, разбившись на пары, отрабатывали связку нападение-оборона. Турисазу достался Ивар и, как выяснилось, напарником он был не только ловким, но и хитрым. Берсерк ювелирно разгадывал все его выпады и атаки, молниеносно уходил от захватов и, отвлекая внимание, переходил в наступление.

Оказавшись в очередной раз на лопатках, Турисаз скрипнул зубами от досады.

— Ты прёшь напрямую, а потому проигрываешь. — улыбнулся рыжий. — Этот подход хорош для открытого поля, когда идёт волна атаки. Если сражаешься один на один, надо уметь почувствовать соперника. Ты же работаешь в моём поле, призови тотем и попробуй перейти на звериное чутьё.

— А как это сделать? — спросил волк, скрывая растерянность за усмешкой.

— Закрой глаза, представь зверя и помани за собой. Его присутствие ни с чем не перепутаешь, уверяю. И как только он встанет за спиной, нападай.

Турисаз, блуждая в собственных ощущениях, с какой-то там попытки всё же дозвался Ральфа. Перепутать, действительно, было сложно. Как только они объединились, мышцы, казалось, налились невероятной силой и мощью, расправились плечи и вытянулся позвоночник, добавляя роста. Движения стали осторожными, крадущимися, обострились интуиция и обоняние. В ноздри ударил запах пота, сырого песка и крови. Голову сначало повело с непривычки, но потом накрыла необычайная ясность и зверь стал рваться наружу, подгоняемый адреналином, гуляющим по венам.

Схватка с Иваром теперь больше напоминала захватывающий боевой танец. Соперники приближались и расходились, лёгкими ударами прощупывая друг друга. Захваты перетекали в подножки, но у самого пола поверженный ловко уходил вверх и всё повторялось. Крепкие разгоряченные тела то схлёстывались лицом к лицу, то отразив атаку, перекатами уходили в стороны. Обманчивая простота взаимодействия требовала кропотливой внутренней работы и огромной концентрации. Вскоре пот лился градом, мышцы зазвенели от напряжения и голову заволокло туманом.

Спустя пятнадцать минут, тяжело дыша, соперники замерли посреди зала и услышали апплодисменты.

— Браво! Первый зачёт. — подмигнул мэтр Сторн лису с волком.

Это была крошечная, но победа. Говорившая, что не всё так безнадёжно, что упорство и труд решают, если не всё, то многое и Турисаз немного воспрял духом. Очень тяжело идти вперёд, всё время только спотыкаясь и ошибаясь, очень тяжело только проигрывать. Путаться в незнакомой информации, ползти наугад и чувствовать себя пассажиром корабля, плывущего в неизвестном направлении. Маленькие ежедневные свершения нужны каждому человеку, чтобы не растерять веру в себя, в собственные силы, в свою нужность и ценность для этого мира. И как бы ни хотелось однажды проснуться уже умным и опытным, но даже в магическом мире это было невозможно. Приходилось падать, ошибаться, набивать шишки, а потом, отряхнувшись, идти вперёд. Ведь нет ничего более важного, чем опыт, который ты получил ценою собственных ошибок.

Дальше по расписанию была Стихийная Магия, которую, судя по карманной табличке, вела жена ректора и идти надо было в административный чертог.

Алисандра оказалась высокой стройной женщиной, с синими глазами и пшеничными волосами, струящимися почти до колена. Голубое шёлковое платье в пол с длинными рукавами и золотым орнаментом, серьги и кулон в тон отделке подчёркивали её безупречный вкус. А высокий лоб, точёный нос, пухлые губы придавали образу аристократичность и утончённость. От неё исходила невероятная гармония и умиротворение, словно все четыре стихии действительно находились в ней в абсолютном балансе.

Занятие проходило в кабинете женщины, больше напоминающем личную библиотеку. Прямоугольное помещение с огромным витражным окном, набранным из цветных стёклышек, с длинных сторон представляло собой стелажи под потолок, доверху забитые книгами. Возле окна стоял круглый журнальный столик из матового тёмного дерева и два красных кожанных кресла, забранных каретной стяжкой. Тёмный дубовый паркет и три магических светляка, замерших над подоконником на разной высоте, дополняли картину.

— Добрый день, меня зовут Алисандра Торбранд. — как давнему другу, тепло улыбнулась стихийница. — Мы не на парах, поэтому давай на"ты"и по имени. Представься, пожалуйста.

— Меня зовут Турисаз, чертог Берсерков.

— Очень приятно. Я немного расскажу о смысле наших занятий, а потом мы перейдём, непосредственно, к твоей ситуации. — и дождавшись кивка, женщина продолжила. — Магия Стихий представлена четырьмя компонентами: воздух, вода, земля и огонь. Именно в таком порядке они просыпаются в природе. Судя по тому, что у тебя ведущая стихия — огонь, ты обладаешь огромной личной силой, энергией и жаждой жизни, но без предыдущих трёх всё равно никак не обойтись. Это как попасть сразу на выпускной курс, пропустив программу предыдущих двух.

— Примерно так я себя сейчас и чувствую! — рассмеялся мужчина.

— Правильно, наша задача за отведённое время исправить ситуацию. Я помогу тебе подружиться с остальными компонентами, от тебя требуется только одного: беспрекословно выполнять мои инструкции.

— Да будет так. — склонил голову берсерк.

— На последнем курсе в Вальхалле, у всех чертогов без исключения, преподают Арихтектуру Миров. Там подробно объясняются роли всех стихий, даются формулы и заклятья. Сегодня я расскажу только основы, чтобы ты понимал, как это работает, а главное, зачем тебе нужно.

Присаживайся. — Алисандра указала жестом на кресло, а сама опустилась в соседнее. — Итак, если мы говорим о создании миров, воздух отвечает за идею, за то неуловимое предчувствие, которое заставляет нас перерывать тонны информации, в поисках нужных образов. Затем в действие вступает вода — это синоним слова творчество. Она отвечает за процесс обработки найденного и попытки собрать из этого всего, какое-то личное, неповторимое, следуя своей интуиции. Словно мы отыскали краски нужных нам оттенков, а теперь пытаемся выразить на бумаге то, что живёт внутри нас. Как только творчески обработанная идея материализуется, значит, вступила в свои права энергия земли. И последний штрих — огонь, то что оживляет любое гениальное творение. Это та стихия, которая отличает твой мир из тысячи других, делает его видимым и делает живым. Заставляет людей тянуться к тебе. Только тот, в ком горит огонь, может светить другим, может вести их за собой, может обогреть и исцелить.

Потом, немного подумав, Алисандра уточнила:

— Как ты ощущаешь свою стихию?

— Как тепло в руках, как ярость, как пожар в солнечном сплетении.

— А воздух?

— Ветер в лицо, полупустые помещения, глоток свежего воздуха после толщи воды.

— Попробуй нащупать и призвать эти потоки.

Берсерк, тяжело вздохнув, заглянул внутрь себя. Там закипало глухое раздражение, приправленное лёгким чувством голода. И ни намёка на нужную стихию, запросто опять ничего не случилось.

— Как это сделать? — задал мужчина наводящий вопрос.

— Найди моменты, которые помогут освежить воспоминания и шагни в них с головой. Магия стихий, самая простая и самая доступная, потому что все её элементы окружают нас на пути от рождения до смерти. Надо просто немного наблюдательности и всё получится.

Он порылся в памяти, вспомнил лёгкость и свободу во время утренней пробежки. Ощущение внутреннего подъёма, вдохновения, теснящего грудь и морозный ветер в лицо. На плечах зашевелилась полупрозрачная ещё, но всё-таки мантия, синего цвета.

Турисаз ещё глубже нырнул в своё зимнее утро. Тело потянулось встать с кресла, по позвоночнику пробежал холодок, стекая на пол. Затем обнял мужчину и вокруг него, словно кокон начали закручиваться потоки воздуха, всё больше и больше добавляя яркости мантии. Заметались магические светляки, взметнулись вверх волосы Алисандры, подхваченные порывом ветра, закружились по комнате листы бумаги, сорвавшиеся с подоконника, упали несколько тонких книг с полок, с грохотом захлопнулась дверь. Пламя, до этого ровно горевшее в глазах берсерка, вдруг вспыхнуло столбом за его спиной и с яростным потрескиванием начало набирать силу.

Мэтресс Торбранд жестом погасила стихии и адепт, как болванчик брякнулся на пол. Женщина протянула ему руку и помогла подняться.

— Будь осторожен. И огонь, и воздух — это мужские энергии. Их девиз — быстрее, сильнее, выше. Их смысл существования — экспансия, движение, развитие. Без доступа кислорода искры потухнут, но могут и разгореться, если ветер будет достаточно сильным. — на секунду задумавшись, Алисандра продолжила. — Твоя мантия будет с тобой до тех пор, пока ты не научишься виртуозно справляться с воздухом. Как только это случится, она сама растает и ты призовёшь следующую стихию.

Мужчина кивнул и потрогал затылок, на котором явно наливалась шишка.

Заглянув после ужина в библиотеку, Турисаз увидел стол"цветочной феи"пустым. Под потолком заполошно метались магические светляки, коллекция фиалок, оказавшихся поющими, дружно выводила какую-то минорную мелодию, сквозь приоткрытое окно струился морозный воздух.

Мужчина побродил между стеллажами, рассматривая корешки книг, заглянул зачем-то под стол, послушал цветы, а потом не выдержал и позвал:

— Сурья! — тишина была ему ответом. — Сурья, ты где?

Вдруг из глубины зала послышался тихий шорох и берсерк двинулся туда, ориентируясь на слух. В дальней стене обнаружилась глухая металлическая дверь без ручки, с замочной скважиной. Именно туда он и заглянул: по помещению, забитому доверху книгами и напрминающему архив, ходила женщина. Руки были сложены на груди, движения рваные, на каждом повороте волосы, блестящие, как вороново крыло, взлетали и опускались, обхватывая точёную фигурку в алом платье. Такого же цвета была помада на губах.

— Сурья? — не особо веря, спросил мужчина.

— Турисаз! — библиотекарь, бросаясь к двери. — Вытащи меня отсюда!

— Есть ключ где-то?

— Нет, я его потеряла… — покаялась женщина.

— Сейчас придумаю что-нибудь. — берсерк огляделся, в поисках подсказки.

Правда, в библиотеке с этим было негусто: столы, стулья, стелажи с книгами да завывающие фиалки. Под потолком раздражающе метались магические светляки, словно испытывая его терпение. И тут в голове вспыхнула занимательная идея. Мужчина призвал стихию, ладони зачесались и по ним побежал огонёк. Затем, норовя сорваться с пальцев, потёк в сторону замочной скважины. Заполнил собой всё пространство и через секунду на пол закапал жидкий металл, некогда запиравший дверь. Турисаз дёрнул её на себя прежде, чем лужа успела намертво схватиться. Сурья, звонко цокая каблучками, бросилась ему на шею:

— Я думала, что умру здесь молодой и красивой.

— Слушай, а почему ты всё время по-разному выглядишь? — спросил мужчина, аккуратно спуская её на пол.

— Ты меня так видишь. — пожала плечами библиотекарь.

— А с чем может быть связано?

— Ну, внутренее всегда определяет внешнее.

— Любишь ты говорить загадками! — засмеялся берсерк.

— Потому что ты любишь их разгадывать, только и всего. С чем пожаловал сегодня?

— Расскажи ещё какое-нибудь полезное заклятье.

— Хорошо, давай разберём осушающее.

— Как оно должно работать?

— Подумай сам, по аналогии с предыдущим, которым ты мыл ботинки.

Турисаз замер, покусывая губу, и попытался честно уловить связь, но она рассыпалась алыми бусинами, едва появившись. Тело словно налилось свинцом и голова соображала с трудом. Продираясь сквозь дебри крайне порочных мыслей, сказал, как есть:

— Не могу.

— Или не хочу? — уточнила Сурья, облизнув губы. — В тебе говорит земляная руна, которую тебе вживили, поэтому ты видишь меня такой яркой и притягательной. А ещё, я знаю, о чём ты думаешь. — кокетливо добавила она.

Мужчина покраснел чуть ли не впервые в жизни.

— Думаю. — признался честно.

— Осуши это чувство.

— Оно сжигает меня изнутри, как его можно осушить?

— Тогда развей, ты же призвал сегодня воздух.

Берсерк нащупал горящий внутри костёр и призвал ветер. Тот, как молодой безбашенный повеса, пронёсся по всей его сути и пламя взметнулось вверх. Обжигая губы, опаляя пах и закручиваясь вдоль позвоночника неистовым желанием. Виски сдавило и потемнело в глазах.

— У тебя огонь в зрачках пляшет. — невинно выдала Сурья, пятясь назад. — Ты призвал не просто воздух, а тот, которому задали направление. Коснись не ветра, а первородную стихию, она может быть и плотной, и тяжёлой, в зависимости от намерения.

Турисаз, отходя от женщины последним усилием воли, попытался выполнить её инструкции, но это оказалось не так-то просто. Молодой повеса оказался неуловим в своей беспечности и он алчно требовал жертву, положенную ему по праву. Глаза застилал туман, голова оказалась набита ватой, причём, как попало. Алые губы манили за собой, от Сурьи пахло настоявшимися луговыми травами и сладким мёдом. В серых глазах с рыжими искрами не было ни капли страха, только лукавое любопытство.

— Уйди от греха подальше. — прохрипел мужчина, теряя контроль и опираясь рукой на первый попавшийся стол.

— Призови земляную руну, она погасит всё. — прошептала девушка, прячась от него за книжным стелажом.

Берсерк вспомнил начертание символа и он ярко проступил на запястье, пригвождая его к полу. Ветер стих, угли костра подёрнулись пеплом, голова прояснилась и там зазвенела манящая тишина.

— Это тоже бытовое заклятье? — хрипло спросил мужчина, переводя дыхание.

— Ну, да, ты же в Вальхалле три года безвылазно, сам понимаешь. — развела руками Сурья.

— Ты не в обиде на меня? — уточнил Турисаз.

— Нет, приятно чувствовать себя всё ещё желанной, даже если тебе пару тысяч лет. — кокетливо улыбнулась девушка.

— Сколько? — поперхнулся на вдохе мужчина.

— Ой, ладно, ты этого не слышал.

— Но как это возможно?

— Возможно всё, для невозможного требуется просто больше времени. — а затем добавила, словно погрустнев в секунду. — Счастливый ты, столько всего не знаешь и не ведаешь, всё для тебя свежо и в новинку. Береги в себе это ощущение, оно открывает многие двери и многие сердца. Тот, кто не растерял с годами природное любопытство, всегда будет до краёв наполнен жаждой жизни. И колечко-то всё-таки принеси, обещал.

— Конечно. Благодарю тебя! — берсерк аккуратно прикрыл за собой дверь библиотеки и вышел в анфиладу темнеющих в зимнем сумраке комнат.

Удивительным образом после встреч с Сурьей его накрывало какое-то благостное равновесие. Если утренняя пробежка давала ощущение контроля над своей жизнью, то встречи с этой девушкой давали веру, что однажды он сможет стать своим в этом странном мире. Она вроде и не делала, и не говорила ничего особенного, просто была рядом. Да видно не просто.

Она принимала его ошибки и неудачи так же спокойно, как не замечают в январе идущего за окном снега. Даже когда мужчине было стыдно за своё поведение, как сегодня, она стояла, не дрогнув, полная чувства собственного достоинства и привычной доброжелательности. Он знал, что не одобряла, но и не осуждала, и уж тем более, не воевала с ним. И будто не липло к ней всё тёмное и грязное, низкое и мерзкое. Сурья жила словно в другом измерении, была соткана из других нитей, соединяющих в себе будничное и таинственное. А ещё было в ней что-то такое земное, женское, древнее, встающее из глубины веков и заслуживающее уважения просто по праву рождения."Солнечная" — и не было в этом солнце ничего яростного и опаляющего, яркого и ослепляющего, только глубокое ласкающее тепло августовского вечера, с тонким ароматом спелых яблок, нагревшегося за день деревянного сруба да лёгкой речной свежести, стелющейся по земле. И дурманил, словно наяву, запах трав с сеновала, духовитого и забористого кваса, приправленного мёдом и румяного пирога со сладкой малиной.

Турисаз сбежал по ступеням чертога, но замер и присел на последнюю. Лёгкий ветерок шевелил отрастающие волосы и непривычно плотная мантия укрыла плечи. Мигали на дворовых дорожках магические светляки в чёрных кованых фонарях, полосу препятствий снова засыпали лёгкие хлопья снега. В голове стояла блаженная тишина после сложного, наполненного различными испытаниями, дня. И закрадывалось в душу хрупкое ещё ощущение надежды — ведь если хотя бы один человек верит в то, что ты справишься, невозможно позволить себе сломаться. А Сурья верила. Рассказывала, показывала и ждала его действий, как-будто даже совсем не сомневаясь, что он обязательно одержит свою маленькую, но значимую победу. И эта вера грела и заставляла срываться с места и пробовать снова и снова. До победного конца.