Инга как и все хотела счастья, любви и семью, но не всегда все складывается так, как мы того хотим. Теперь за ее плечами болезненный развод, а на руках мать, которая нуждается в дорогостоящей операции. На что способен пойти человек в состоянии острого отчаянья?
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Ставка на вылет» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 4
Аудиенция была закончена, адрес и номер телефона Куликова мне скинули сообщением сразу, как я покинула кабинет. Вышла на улицу и остановившись на крыльце реста, закурила, все еще не веря, что у меня появился шанс. Вызвала такси. Дома не теряя времени, собрала все имеющиеся у меня на руках документы и результаты обследований мамы и поехала к Куликову.
Внутри все еще пел страх, страх, что встреча с врачом не принесет ничего, что все окажется зря и страх того, что я могу потерять самого близкого и родного мне человека, ради которого я и в ад спущусь, если понадобится.
Я шла по длинному коридору клиники, стук собственных каблуков бил стальным молотом по нервным окончаниям, а внутренняя молитва с каждым шагом становилась все неистовей, яростней, отчаянней.
Медсестра постучала в дверь кабинета и открыв ее, пригласила меня пройти внутрь.
— Доброе утро, Андрей Владимирович! Я Инга Аверина от Колесникова.
— Здравствуйте! Проходите, присаживайтесь. Мне сообщили о вас, — Куликов указал на стул напротив своего стола.
Пока он просматривал принесенные мной бумаги, я молилась всем богам и не только им. Тишина и его молчание душило, перекрывая дыхание. Я пыталась быть объективной и трезвомыслящей, мне хотелось быть более хладнокровной и способной принять любой итог, но я не могла. Это как в падающем самолете не остается атеистов, все становятся неистово верующими и молят лишь об одном — чтобы выжить. Моя жизнь была этим падающим самолетом.
— Инга Аркадьевна, — прервал поток моих мыслей Куликов, — скрывать не буду состояние вашей матери тяжелое. И при проведении операции при таких показателях существующие риски увеличиваются…
— Андрей Владимирович, простите, что я вас перебила. Я за эти месяцы выслушала огромное количество мнений и прогнозов. Никто не дал нам шанса даже на операцию, а без операции речь уже не о рисках, ибо итог только один. Меня волнует единственный вопрос: возьметесь ли вы оперировать?
После заданного мной вопроса повисла пауза. Куликов снял очки, положил руки на стол и смотрел на меня, будто взвешивая все «за» и «против» на своих внутренних весах.
— Я возьму вашу мать на операцию, если ее показатели будут в пределах допустимого. Сегодня можете переводить ее в нашу клинику, сделаем свежие анализы, проведем все необходимые процедуры и если все будет стабильно, будем готовиться к операции, — эмоции словно волной окатили мое тело, вызывая поток мурашек и дрожь от захлестнувшей меня благодарности к этому человеку.
— Спасибо вам, — горло сдавило спазмом, а к глазам подступили слезы, на мгновение сжала веки, не давая им пролиться. Шанс был, он есть, и мы обязательно его используем, мам.
— Пока еще рано благодарить, Инга Аркадьевна, — грустно улыбнувшись одним уголком губ, произнес Куликов.
— Вы дали надежду, это уже немало, поверьте мне.
После встречи с Андреем Владимировичем я летела будто на крыльях в клинику, где лежала мама. Переговорив с недоайболитом, отправилась в палату к маме. Кстати, недоайболит на радостях, что в скором времени от нас избавится, пообещал, что уже сегодня подготовит все необходимое для перевода, и даже помощь с транспортировкой предложил. От последнего отказалась, забирать будет машина и врачи центра Куликова.
— Доброе утро! — произнесла, тихо заглядывая в палату, боясь потревожить, вдруг мама спит. Но она не спала. Света помогала ей с завтраком после того, как начался сильный тремор в руках, ей стало тяжело самой принимать пищу.
— Инга, доченька, — ее голос был слаб, да и она сама сильно похудела, мне в последнее время отчего-то всегда хотелось плакать, когда я видела ее, но я держалась. Улыбалась ей, не давала возможности расклеиться и потерять веру. Это тяжело видеть, как самый близкий тебе человек буквально тает на твоих глазах, как жизнь, что всегда била в ней ключом, утекает будто песок сквозь пальцы. Это невыносимо, это больно, и не только из-за понимания возможной потери, но и от осознания собственного бессилия.
— Как ваше самочувствие сегодня, Александра Юрьевна, — я улыбнулась, присаживаясь на стул рядом с кроватью.
— Все так же. Я боялась, что ты не придешь ко мне больше.
— Мам, что за ерунду ты говоришь, — я накрыла ее руку своей, сжала, пытаясь дать хоть частицу своей силы и жизни ей. Если бы так можно было сделать на самом деле, я бы сделала. — Я прихожу к тебе почти каждый день, иногда попадаю в то время, когда ты спишь.
— Разбудила бы.
— Зачем я буду беспокоить твой сон, я пришла, убедилась, что все у тебя хорошо и поехала на работу.
— Вам, что-нибудь необходимо? — спросила Света, убирая тарелки после завтрака.
— Нет, спасибо, Свет, — ответила мама, и Светлана, взяв поднос, скрылась за дверью, оставив нас одних. — Дочь, ты не трать на меня деньги, пожалуйста, тебе, наверное, и так очень сложно, ты столько работаешь, а тут еще я на тебя свалилась. И Свете платишь и клинике.
— Мам…
— Дослушай, пожалуйста, — она попыталась сжать своей рукой мои пальцы. — Мне недолго осталось, врачи говорят, что опухоль растет, да и я сама чувствую, что с каждым днем только хуже становится. Забери меня домой. Я хочу хоть перед смертью в родных стенах побыть, надоели эти больничные палаты. И тебе расходов будет меньше. Оставишь Свету, что бы я тебя не беспокоила сильно, я к Свете привыкла уже, — она говорила тихо, смирено, но ее слова резанули нутро, словно острой бритвой.
— Мам, я была сегодня в другой клинике, тебя берут на операцию, — произнесла, и слезы подступили, застилая глаза, и я уже была не в силах с ними справиться. Сжала ладонями мамину руку и улыбалась сквозь слезы. — У тебя есть шанс, мам. Документы о переводе уже готовят. Сегодня тебя перевезут в центр Куликова, сделают анализы и если все в норме назначат дату операции.
Она заплакала, и я поднялась, обняла ее и слезы полились по моим щекам, впервые за все это время я позволила их себе.
Успокоившись и успокоив маму, передала ее в руки Светланы и вышла из палаты. На часах было без пятнадцати одиннадцать, мне надо было спешить.
Поправив потекший макияж, вырулила с парковки, вливаясь в поток машин, почти ежеминутно посматривая на часы, опаздывать в первый рабочий день было нельзя ни при каких обстоятельствах.
«Сегодня была арестована Светлана Каримовна Велькер» вдруг донеслось до моего слуха, и я потянулась к панели, чтобы сделать мурлыкающее радио громче. «Против нее возбуждено уголовное дело за превышение должностных полномочий, а также Велькер обвиняется…» дальше уже набрасывался целый список прегрешений, не факт что ею совершенных. Но раз так широко придают огласке, значит, маховик уже запущен и двери в ад со скрипом отворяются, готовясь выпустить своих псов.
Остановившись на светофоре, выудила из пачки сигарету, закуривая, и едва загорелся зеленый, сорвала машину с места, прибавляя скорость.
Глава 5
Без одной минуты одиннадцать я вошла в кабинет Колесникова. Его люди сидели за столом, и по-видимому докладывали о состоянии дел, свита, как и в прошлый раз занимала место на кожаном диване в углу кабинета. Кроме меня, ни одной женщины не было. На мое появление они никак не отреагировали. Заняла свободное место, вслушиваясь во все разговоры, в каждое прозвучавшее в этих стенах слово. Колесников говорил редко, в основном молчал, изредка давал какие-то указания или задавал дополнительные вопросы, но вместе с тем чувствовалось, что он был основным механизмом регулирования действий и любой активности этих людей, его полная заинтересованность в происходящем ощущалась на каком-то энергетическом уровне вне зависимости от количества сказанных им слов.
— Гаврилову набери, — обратился Колесников к одному из мужчин, — филиалы на Вавилова и Павлова ликвидируем. Сжимай все до минимума. Потоки раскидай на дочерние.
— Понял, — отозвался его собеседник и начал убирать принесенные документы. — Людей куда?
— Тупых увольняй. Если есть стоящие кадры, перекинь куда-нибудь без ущерба по зарплате, — его глубокий обволакивающий голос с нотками металла заставлял сжиматься от беспричинного импульса страха, и судя по тому, как восемь мужчин за этим столом опускали взгляды и нервно начинали сжимать пальцы, в то время когда Кирилл Константинович начинал говорить, такая реакция была не только у меня.
— Проект на Мирошина?
— В заморозку. Там юристы готовят доки в суд.
— Я думал, со Степановой договорились.
— Думать надо было раньше, когда вы тут х*евертили в мое отсутствие, — резко обрубил Колесников и за столом воцарилась звенящая тишина. — На сегодня свободны.
Мужчины поднялись со своих мест и направились к двери. Колесников сделал знак кивком головы Юре, и тот сорвался с места. Кирилл Константинович подойдя к окну, закурил.
— Построили, мы, значит два многоквартирных дома, Инга Аркадьевна и территорию облагородили, и площадку детскую поставили. А оказалось, что есть у нас такая Степанова в городе, которая, обладая участком земли, решила в какой-то момент открыть производство бетона. Пять лет назад согласовала в Роспотребнадзоре санитарно-защитную зону вокруг своего предприятия. Дальше по всем правилам эту ССЗ зарегистрировали в Росреестре. Но вот моментик один интересный, почему-то никто не обратил внимания, что санитарная зона наложилась на зону жилой застройки.
Позже Степанова прекратила свое производство и обратилась в Роспотребнадзор, чтобы отменить ССЗ. Ведомство официально отменило санитарную зону три года назад. После этого Степанова должна была снова обратиться в Росреестр, чтобы и там убрали сведения об ССЗ. Но вот этого она почему-то не сделала.
Мне как застройщику эту ситуацию никто не потрудился разложить, или умышленно не стал об этом информировать, поэтому мы спокойно получили разрешение на строительство, только вот теперь наши дома частично оказались в границах бывшей ССЗ. Когда мы собрались вводить здание в эксплуатацию, нам отказали. Ведь по данным Росреестра, тут формально всё еще зарегистрирована санитарно-защитная зона бетонного производства, значит, никакого жилья по закону быть не должно.
— Договориться не получается? Степанова может пойти в Регпалату и снять со своего участка ССЗ, — Колесников повернулся и смотря мне в глаза, как-то зло усмехнулся, затягиваясь сигаретой.
— А некому идти и не с кем договариваться. Степанова Нина Михайловна существует только на бумаге.
— А земельный участок вы получали по протекции Велькер.
— Бинго.
— Надо узнать, кому на самом деле принадлежат эти мелкие ипэшки. Каримовна не могла в одного это все проворачивать, какой бы талантливой и алчной она не была. Кстати, Велькер арестована и судя то тому с какой скоростью начинает работать карательный маховик, времени у нас остается очень мало.
— Ваши предложения?
— Вам надо по максимуму подчистить все теневые хвосты, заморозить на время потоки на отмыв, если это возможно. Все, за что можно вас подтянуть к статье раскидать так, чтобы вы на бумагах не имели к этому отношения. Мне нужны все документы, что есть по объекту на Мирошина, я найду ниточки.
В этот момент в кабинет вернулся Юрий, за ним вошло две девушки с подносами, которые быстро сервировали стол и незаметно вышли за дверь.
Юрий, Алексей — который всадник и Степан, кратко отчитавшись и получив новые задачи от руководства, вышли вслед за девушками, оставив меня наедине с Колесниковым.
— Присаживайтесь Инга Аркадьевна, вы явно не успели позавтракать. Составите мне компанию, — улыбнулся одним уголком губ Кирилл Константинович, а у меня от одной этой перспективы похолодели пальцы до онемения. Какая к черту еда, мне кусок в горло не полезет, если он рядом сидеть будет. Но обед был явно предлогом. Только к чему, предстояло еще узнать.
— Вам предоставят документы, но сомневаюсь, что вы найдете там что-то способное вывести вас на необходимую информацию, — произнес Колесников, принимаясь за свой обед.
— Надо узнать, кому еще Велькер помогала с получением земли, потом посмотреть, через какие ипэшки и компании шло оформление и с кем сотрудничали, возможно, есть одинаковые фигуранты в сделках, от этого уже можно будет оттолкнуться.
— Какое количество времени это у вас займет? — в тоне его голоса звучал неприкрытый скептицизм. Увеличивая и без того мой страх не справиться со всем этим.
— В лучшем варианте развития событий шесть — семь часов.
— А не в лучшем?
— Около двенадцати.
— Ну, дерзайте, — и снова на его губах промелькнула холодная улыбка, от которой дрожь пробежала по коже. А сделанный глоток кофе встал в горле. — По всему необходимому обращайтесь к Алексею, если он что-то не сможет достать или ответить на ваши вопросы, ко мне. Лишнего не болтайте, никому вопросов больше не задавайте. Помните, что и у стен есть уши.
— Даже вашим сотрудникам?
— Им тем более. Ситуация Инга Аркадьевна патовая, меня не было в городе чуть больше четырех месяцев, у руля на это время вынужденно оставался мой брат Игорь, который не справился с управлением, я, конечно, предполагал, подобное развитие событий, но не на столько и помимо этого, вернувшись, обнаружил, что меня сливают. Где-то завелась крыса. Поэтому будьте начеку. Я и Алексей единственные у кого вы можете брать информацию и что-то рассказывать.
— Я вас поняла.
— Замечательно. Не стесняйтесь, — он повел головой в сторону расставленных на столе тарелок, — впереди тяжелый рабочий день, вам необходимо поесть.
Насчет тяжелого рабочего дня он не слукавил. К четырем часам я чувствовала себя выжатым лимоном, пропущенным через мясорубку и собранным обратно.
Объем информации, которую мне приходилось обрабатывать, был настолько огромен, что начинало казаться, что я переоценила свои возможности. От этого становилось страшно, я боялась не справиться, не оправдать выданный со скрипом кредит доверия и я начинала нервничать. А это плохо. Когда я начинаю нервничать, мозг работает плохо. Выданный же мне в распоряжение всадник, без какого-либо напряжения доставал все необходимые данные, документы, справки, выписки, сводки, и большую часть времени расслабленно восседал в выделенном кабинете, на диване, роясь в своем телефоне. И с каждой минутой я завидовала ему все больше, ибо уже который раз заходила в тупик и выстроенная мной схема рушилась.
На исходе седьмого часа работы пазл начинал складываться, еще не четко, но у меня уже было пять фамилий и пятнадцать компаний, включая мелкие ипэшки которые фигурировали в сделках, которые сто процентов были заключены с подачи Каримовны.
— Попроси, чтобы принесли кофе, — бросила Алексею, не отрывая взгляда от исписанных листов, пытаясь нащупать ту саму ниточку.
— Что-то еще, кроме кофе, нужно?
— Нет, спасибо.
Всадник вышел из кабинета, а я откинулась на спинку стула, в мозгу отчетливо зудело, что вот-вот и я пойму, ухвачу тот конец, за который можно потянуть, что он у меня перед глазами, но отчего-то я не могу его увидеть.
В кабинет вместе с Алексеем вошла официантка с подносом, принесла кофе и какой-то десерт, хотя о последнем я не просила. Поблагодарив ее, дождалась, пока за ней закроется дверь и повернулась к всаднику, который уже занял свое насиженное место.
— Юнион-инвест чья? Не номинал, а реальный управленец кто? — бросила, задумчиво грызя кончик карандаша.
— Елисеевская контора, — отозвался тот, не отрываясь от телефона и прихлебывая свой кофеек.
— Это который порно, порно, весело, задорно?
— Он самый, — скрыв улыбку, всадник сделал очередной глоток и поднял на меня взгляд. А у меня в этот момент встали все пазлы на свои места.
— Нашла, — улыбка невольно растеклась по моим губам. От осознания, что я все еще могу, что не растеряла былой хватки, даже принесенный десерт съесть захотелось. — ИП Степановой это Елисеевская шарага.
— Через двадцать пять минут — всадник бросил взгляд на часы, — Кирилл Константинович будет на Разина, собирайтесь, поехали.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Ставка на вылет» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других