Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля

Наталия Романова (2024)

Валерия если и представляла рядом с собой мужчину, то исключительно гражданской специальности и непременно высоких моральных принципов. И даже в страшном сне ей не мог привидеться рядом красивый наглый бабник, вроде капитана Бисарова. Но…Чего только не случается в этой жизни, особенно когда соглашаешься на «совсем безопасную» авантюру, предложенную сестрой.

Глава 6

— Здоров честной компании, — появившийся на пороге уже знакомый Гусь осветил тусклое помещение широченной самодовольной улыбкой. — Я не с пустыми руками! — движением фокусника вытащил из-за спины тюк светло-бирюзовой ткани. — Сейчас дверь вам сообразим, вернее штору. В медчасти одолжил, весёленькой расцветки, всё же девочки, — подмигнул растерявшейся Ляле.

— Припевочки, да, — нервно хихикнула Славка, Ляля предпочла промолчать.

— Из тебя припевочка, как из меня монашка, — ответил капитан, мазнув смешливым взглядом по Славе. — А вот подружка твоя — настоящая девочка-припевочка.

«Девочка-припевочка» было не сказано, а пропето елейным голосом, всё с той же обворожительной улыбкой, утопив в синем взгляде, таком же бесконечном, как небо в этой стране.

— Это сестра моя, — заливисто засмеялась Слава. — Мы близнецы.

— Да ну, на! — замер Гусь, уставившись на Лялю. — В смысле «близнецы»? — он показал сначала на одну, потом на другую, скосил глаза к носу, кривляясь.

— Монозиготные, — вставила слово Ляля. — Или гомозиготные.

— Гомо какие? Не нравится мне второе слово! — прогремел капитан, оглушая пространство смехом. — Давайте без этих ваших побочек цивилизации.

— Однояйцевые, дурень! — ответила Славка за растерявшуюся Лялю.

— Вы же не похожи, — Гусь внимательно оглядел обеих с головы до ног. — Отдалённо, туда-сюда…

— А так?

Слава подошла к сестре, убрала её распущенные, только расчёсанные волосы назад, затянув в хвост. Приложила ладонь к своей голове, примяв короткий ёжик, встала рядом, чуть выставив бедро вперёд, как неосознанно стояла Ляля.

— Охренеть! Не, ну охренеть же! Слав, помнишь, я говорил, что как женщина ты меня не интересуешь? Беру свои слова обратно. В комплекте с сестрёнкой — ты ж порно-мечта любого мужика!

— Дебил ты, Гусь, и не лечишься! — отреагировала Слава, пока Ляля моргала в попытке прийти в себя, сообразить, что в таком случае полагается отвечать.

— Капитан Гусев, извинитесь сейчас же, — выдала она первое, что пришло в голову.

Не потому что она дочь генерала — это ни причём совершенно. А потому что девушка, и Слава девушка, подобные слова в их адрес недопустимы.

— Чего? — Гусев замер, будто ударился в бетонную стену с разбега.

Уставился на Лялю не моргая, пронизывал бесконечным синим взглядом так, что мурашки рванули по всему телу, оседая в неожиданных местах, под розовым трикотажем с сердечками.

— Гусев? — переспросил он, трижды моргнув.

— Вы же поэтому Гусь? — смутилась Ляля.

Стоявшая рядом Слава перегнулась пополам от смеха, схватилась за живот, издавая надрывные звуки. Она пыталась заткнуть себе рот рукой, но продолжала закатываться в откровенном хохоте.

— Давай, объясни девушке, почему ты Гусь, — выдавила она сквозь собственный гогот.

— Чёт мне кажется, это плохая идея… — с умильной улыбкой проговорил капитан, не отрывая взгляда от порозовевшей от смущения Ляли. — Прелесть какая, я сейчас кончу…

Ляля сама не поняла, как это получилось, почему, чем она мотивировалась. Верней, мотивация понятна, причина тоже ясна, но вот делать этого точно не стоило. Пришла в себя от резкой боли в ладони и звонкого звука пощёчины, которую влепила не иначе, как рефлекторно.

— Во даёт, девчонка не промах! — услышала в дверях громкие одобрительные мужские голоса.

Перевела взгляд на застывшего каменным изваянием капитана, который держал широкую ладонь с длинными пальцами у лица и, не мигая, смотрел на Лялю. Невозможно было прочитать выражение его лица. Зол он не был, удивлён тоже…

А вот Ляле стало откровенно страшно, впервые в жизни она ударила человека, и сразу здоровенного десантника, у которого может быть ПТСР или тревожное расстройство. Маловероятно, но возможно же. Они на войне, каждому штатного психолога не приставишь. Сделала пару шагов назад, обхватив себя руками.

— Что за цирк?! — раздался грозный окрик от дверного проёма.

В помещение зашёл высокий военный лет тридцати пяти — сорока. Худосочный, загорелый до черноты, с полупрозрачными голубыми глазами и короткой, под машинку, стрижкой. В звании подполковника, по всей видимости, командир.

— Бисаров, тебе отдельное приглашение нужно на выход? — рявкнул он на Гуся, показывая взглядом, что его товарищи оказались расторопней — оперативно смылись с глаз начальства.

Капитан развернулся, молча вышел, никак не выразив эмоций. Подполковник остался на месте, окинул тяжёлым взглядом сестёр, от которого даже Слава напряглась, Ляля же была готова разреветься, не сходя с места.

— Сергей Максимович Дудко, — представился он. — Будут проблемы — обращайтесь. Майор передал мою просьбу? — посмотрел он на Славу, мгновенно вычислив «старшую» и потенциальный источник неприятностей.

Слово «просьба» прозвучало как «приказ», Ляля невольно вздрогнула. Не нравился ей Сергей Максимович, и не должен был. Командир не обязан источать благость на всю округу, его авторитет должен быть беспрекословен, приказы выполняться мгновенно и без обсуждений, но неприятный холодок по спине заставил сжаться.

— Передал, — спокойно ответила Слава. — Товарищ подполковник, нам правда жаль, что так получилось… с лейтенантом, — спешно добавила она.

— Жалеть у мамки под юбкой будешь, — коротко ответил он, развернулся и направился на выход.

Ляля обхватила рот рукой, посмотрела на впервые за целый день растерявшаяся сестру, судорожно выдохнула от поднявшихся эмоций. Поспешила за командиром, едва успела догнать на самом выходе.

— Сергей Максимович! — окликнула она.

Тот резко обернулся, сухо, вопрошающе посмотрел. Однако откровенной неприязни во взгляде не было, скорее лёгкая досада от того, что видит, что в принципе вынужден терять время на представшее перед ним недоразумение.

— Сергей Максимович, — спешно проговорила Ляля. — Я, мы с сестрой, хотели бы быть полезны. Приносить какую-нибудь пользу, раз так… так всё вышло.

Она была абсолютно искренна в своём порыве. Им по двадцать два года, никто не обязан носиться с ними, как с писанными торбами — хоть Ляля и привыкла к такому отношению, не стоит лукавить. Они могут быть полезны… в чём-нибудь.

— Какую, например? — ничего не выражающим голосом ответил командир.

— Не знаю, — растерялась Ляля.

Что реально она могла предложить, если опустить пошлые намёки и прямые заявления, которых наслушалась за сегодняшний день с избытком? Она не разбиралась в оружие, и кто её подпустит к нему. В медсанчасти тоже совершенно бесполезна, её тошнит от вида крови, она не расторопная, не быстрая и сообразительная, как сестра. Плакаты рисовать, портреты личного состава?

— Убраться там… на кухне… — пролепетала она.

— Умеешь готовить? — тоном чуть-чуть мягче спросил Сергей Максимович.

— Паназиатскую кухню могу, средиземноморскую… — Ляля и сама понимала, насколько нелепо звучат её слова.

Но если она может приготовить том-ям или паэлью, то и щи получатся. Слава же с походным опытом точно умела приготовить всё из форменного ничего.

— Хорошо, — едва заметно вздохнул командир. — Повару помощь не помешает, только, пожалуйста, никаких инициатив. Договорились, Валерия?

Ляля поспешно кивнула, не сообразив сразу, что командир откуда-то знает, что она Валерия, а не Владислава. Впрочем, наверняка Вячеслав Павлович рассказал, кто из них кто и на что примерно способен.

Славка — на что угодно. Ляля — не впасть в панику, увидев мёртвого таракана, это если повезёт.

Вернулась к себе, там Гусь невозмутимо прикручивал штору на дверь, переговариваясь со Славой. Обсуждали общих знакомых, о которых Ляля ничего не слышала. Слишком разный у них с сестрой круг общения.

Ляля попыталась просочиться мимо незаметно, будто в крохотном пространстве это возможно. Гусь попятился, пропуская, подмигнул, произнёс с улыбкой:

— Не бойся, солдат ребёнка не обидит.

— Я не ребёнок, — себе под нос буркнула Ляля.

— Вот же лялька, — по-доброму усмехнулся он. — Виктор, — протянул он руку.

— Ляля, то есть Лера, но Ляля привычней.

Пришлось ответить на рукопожатие. Её крошечная ладошка утонула в загорелой мужской руке. Твёрдой, мозолистой, тёплой, мягко обхватывающей, несмотря на очевидную силу.

— Пойдёмте, экскурсию вам устрою, с мужиками познакомлю, покажу, что здесь и как, — обратился капитан к сёстрам, когда довольно посмотрел на плод своего труда.

Штора плотно занавешивала вход, закрывая от внешнего мира. Звук, конечно, проходил, но хотя бы они не торчали, как экспонаты выставки народного хозяйства. Можно спокойно отдохнуть, не опасаясь переодеться, если, конечно, здесь вообще возможно не бояться.

Невелико хозяйство оказалось. Комната личного состава с полками вдоль стен, длинным столом, с рядами нар, там, заливисто храпели два бойца. Выделялась одна койка, застеленная по струнке, с головным убором по центру, заставляя содрогнуться всем телом.

Довольно просторная столовая на фоне общей тесноты, там же кухня. Была и полевая, повар, тот самый Алексей с великосветским пардоном, ей почти не пользовался. Лишь когда народа много, сейчас мало, так что кормил «домашним, как у мамки».

В кабинет командира никто не повёл. Гусь лишь показал единственную нормальную дверь во всём устройстве блиндажа.

Брезент в душе в качестве загородки, горячая вода появляется ближе к вечеру, когда нагреется от солнца. Все мыться предпочитали на улице, водой из пятилитровых баклажек, чтобы не засорять сток, не создавать себе проблем, так что помещение с гордым название «баня», о чём свидетельствовала табличка, полностью в женском распоряжении. Хоть залейся! Главное, чтобы вода была, и сток не засорился.

Везде порядок, насколько возможен порядок в походных условиях. Жить можно, если закрыть глаза на тесноту, отсутствие хоть какого-нибудь уюта и капитана Бисарова, который не сводил глаз с Ляли. Разглядывал, как неведомого зверька.

Остальные тоже смотрели не таясь, шутили, откровенно заигрывали, правда, без пошлостей, можно сказать деликатно. Бисаров же, Ляля готова была чем угодно поклясться, мысленно проделывал с ней такое, что даже представить стыдно.

А что скажешь? Не смотрите на меня, товарищ капитан? Он ведь с хорошими намерениями общается. Штору повесил, сказал, что лампочку в их комнате поменяет на более яркую. Раньше помещение в качестве каптёрки использовали, сейчас светлицей девичьей стала — карьерный рост на зависть.

Через час Ляля, под руководством Алексея, помогала на кухне. Ради такого случая повар выдворил дежурного, заявив, что они с Лялей вдвоём справятся, выразительно поведя бровями. Оставалось попытаться сделать вид, что скользкий намёк не слышала, не видела, не поняла. Не переделаешь служивых, она это точно знала.

Поминутно в проёме появлялись мужчины. Предлагали помощь, норовили пройтись рядом, сесть поближе. За пару часов нашлось столько поводов заглянуть, промелькнуло столько лиц, что Ляля даже как-то смирилась со стоящим в атмосфере концентрированным тестостероном и количеством неуместного на её взгляд мужского внимания.

Виктор Бисаров со странной кличкой Гусь не появился ни разу. Ляля поймала себя на подсознательной мысли, где-то на периферии собственного внимания, что начинает беспокоиться о нём. Волнуется, переживает, не произошло ли что-то… где он? С кем?