Окровавленное знамя. Финальный аккорд

Наталия Хромова (2024)

Светлана Лебедева, в попытках убежать от неприятных воспоминаний, переезжает в новый дом. Былое позади, похититель никогда не вернется. Или же это иллюзия, и ей вновь предстоит столкнуться как со старыми знакомыми, так и с ним?

Глава 4

Напряжение не спадало. Света ощущала его с каждым пробуждением, не забывала при каждом засыпании и в течение дня вздрагивала, как только что-то даже незначительно выбивалось из привычного ритма.

Прошло три месяца. Три длинных месяца, когда каждый день ей вяло преподносили: «Не нашли, но успехи есть». Смысла во второй половине фразы не было — даже ей, отрезанной от новостей, была очевидна эта ложь. Они не знали ничего. Проверили старые места, родственников, приятелей — нигде он не появлялся. Предположили, что он связался с другими преступниками — и тут мимо. Те в какой-то момент возжелали его поимки даже больше, чем все остальные.

Им не за что зацепиться. Им неоткуда взять первую ниточку. Света больше не могла обеспечивать ее — не было ни единого намека, что он появится. Все только говорили за спиной об этом, но все менее и менее уверенней с каждым днем.

Не теряла уверенности только она сама. Она ждала его. Садилась у окна каждый день и наблюдала. За каждым шевелением травы, за каждым движением кустов, за едва приметной тропой, спрятанной в кустах за забором. Он должен был прийти. И что-то внутри подсказывало — его путь был там. Не спереди дома. Не где-то еще. Он появится здесь — на этой тропе.

Она уже ощущала это раньше — когда втягивалась в помощь в деле Меркуловой, когда чувствовала зуд в отношении Мраченко. Все это происходило с ней, и теперь не казалось ошибочным.

Максим периодически вмешивался в ее меланхолию: уводил от окна, закрывал его шторой. Но она быстро избавлялась от него и вновь садилась. И сама не знала, зачем повторяла это снова и снова. Нужно было бежать. Настолько быстро, насколько хватит сил. Он точно найдет ее. Он точно явится к ней. И не стоило искушать судьбу ожиданием.

Но ничего не менялось. Путы сильней стягивались на коже. Все это напоминало жар, бред в бессонную ночь, но продолжало происходить наяву. И чем дольше она сидела, тем меньше боялась. Будто все это — подготовка к борьбе.

Она не ощущала страха, только бесконечное волнение. Не было больше страшных снов, галлюцинаций. Оставалась только глупая надежда — это снова произойдет.

Бежать бессмысленно. Бежать бесполезно. Она делала это так много раз, что давно должна была понять — он вернется. Хватка только ослабла, но никуда не исчезала за эти годы. И даже если сегодня у него не получится, то наступит завтра, и еще одно, и еще. В какой-то момент он появится там, заберет ее, чтобы вновь напомнить — прошлое не осталось в прошлом.

Оно дышало в спину, напоминало кровоточащими ранами. Только она предпочитала не замечать этого.

Единственный способ разорвать путы — встретится с ним лицом к лицу. И неважно, насколько опасно это было.

Перед глазами в очередной раз возникла расшитая красивыми цветами светло-голубая штора. Света лишь выдала недовольный вздох.

— Даже не начинай. Мне в этом сумасшествии не хватало потерять тебя вновь, — Максим присел напротив нее на корточки, с грустью посмотрел прямо в глаза.

Но Света предпочла увести взгляд.

— Знаю. Тебе не о чем волноваться. Меня это успокаивает.

Максим выдал в глазах недоверие. И Света понимала — с каждым днем эта ложь выглядела все более и более подозрительной. Но продолжала говорить это, и теперь даже лечащий врач не знал всей правды.

— Свет, я волнуюсь за тебя, — он взял ее за руку, сжал в своей.

Света ответила легким кивком.

Она ненавидела Константина. Он ворвался в ее жизнь и разломал ее полностью. Все ее идеалы были растоптаны, все мечты и цели разрушены. И во время суда она ощущала это — то пепелище, в которое превратилась ее жизнь. В ней больше не цвела жизнь, не распускались цветы в сказочном саду. Там не осталось ничего. И сейчас был только один шанс вдохнуть новую жизнь — уничтожить того, кто раз за разом разламывал все, рушил и сжигал, причиняя боль. Ведь в этом его смысл — сближаться с ней, чтобы вытягивать из взгляда, выражения лица ее боль и скорбь и питать тем самым свое существование.

И единственный способ…

— Света! — вырвал из раздумий голос мужа.

Писательница подняла глаза на него, улыбнулась вполне искренне. Она чувствовала — скоро этот кошмар закончится.

***

Максим настаивал, чтобы она пошла спасть с ним, но Света уговорила мужа — она осталась внизу. Для виду села читать, пусть время от времени взгляд опускался туда — в темноту улицы. Ночь была безлунной, поэтому она могла разглядеть лишь редкий отсвет фонарей. Тропа полностью была поглощена тьмой. Но Свету это мало волновала, она вновь погружалась в ожидание.

В какой-то момент звенящая тишина врезалась в уши. Света отвлеклась от окна, прислушалась. Действительно, сопровождал ее лишь громкий гул холодильника из кухни. Никто не говорил и даже не шептал. Это было странно.

Света поднялась, прошла в ту комнату, где проводили время полицейские. Внутри горел свет, покачивалась штора, но не происходило ничего. Все, кто находился там, спали: кто-то лежа, накрывшись одеялом, кто-то в полусидячем положении, скрестив руки на груди. Света сглотнула, сделала шаг назад. Так быть не должно. Кто-то из них должен был остаться на дежурстве.

Писательница подошла к одному из них, легонько тряхнула за плечо. Тот даже не поморщился. Она повторила жест сильнее, но никакой реакции. Будто не чувствовал ее прикосновения, призыва проснуться.

Света поспешила в их с мужем спальню, попыталась растолкать Максима. Но картина повторилась — он спал, не реагируя ни на какие попытки разбудить его. Света отшатнулась. Все это не игра ее воображения. Она не спала, не была в бреду, не утратила голоса. Но они по какой-то причине не слышали ее.

Света вновь бросилась в ту комнату, где виднелась тропа. Теперь снаружи горел свет. Писательница подошла ближе, присмотрелась. Там был кто-то, стоял ровно в том месте, где некогда она представляла идущего Константина. Неизвестный поднял фонарь ближе к голове, осветил лицо. На нем мелькнула недобрая усмешка.

Света сглотнула. Это был он! И пусть два года внесли в его внешний вид некоторые изменения, она узнала бы его даже в толпе прохожих.

Лебедева отпрянула от окна, кинулась вглубь комнаты. Думать было некогда. Она подхватила телефон и кинулась к дальнему выходу, туда, куда он не доберется так просто. Ей нужно было время!

Света и не заметила, как оставила обувь где-то у порога, как быстро неслась в противоположную от поселения сторону, сжимала в руках подобранный по пути телефон и думала только о том, чтобы успеть словить сеть. Если побежит к людям, у них будут неприятности. Пока кто-нибудь приедет сюда, он успеет сделать все, что угодно. Нельзя рисковать.

Света остановилась, нырнула вглубь кустарников. Шагов не было слышно. Она активировала телефон, быстро приглушила свет экрана и набрала скорую. Времени говорить было немного, по прикидкам минуты две. Ответ прозвучал быстро.

— В доме отравлены люди, они все без сознания, не реагируют на попытки разбудить их.

Женщина на том конце пыталась уточнить некоторые моменты, но Света совсем не слушала ее, вслушивалась в тишину ночного зноя. Вроде бы никто не шел. Но все временно. Она вновь вжала трубку в ухо.

— Я не могу говорить, меня преследуют. Дом за номером тридцать шесть в селе Павлово. Скорей, пожалуйста, — закончила шепотом и отключила звонок.

Вместе с ним выключился и телефон, но Света не стала бросать его на месте, только вынырнула из кустов, кинулась вглубь леса. Вдоль дороги отчетливо слышались шаги. Света обернулась, когда прилично отбежала — увидела отблеск двух фонарей. Не стала вдумываться, поспешила скрыться в темноте.

Вокруг был лес, и могло показаться — в темноте легко затеряться. Но Света чувствовала — все это эфемерно, на уровне глупых ощущений. Здравый смысл всегда противоречил, когда речь заходила о нем. Он никогда не желал подчиняться хоть какому-то пониманию разумного. И вот, она нырнула в грот, затаила дыхание, а он уже оказался рядом, остановился у нее над головой, светом провел в низине, практически у ее ног. Из всего леса он выбрал ее траекторию, вновь доказал — не сбежать.

Сбоку мелькнул еще один свет фонаря. Первый же не отпускал низину, поэтому Света сильнее вжалась в узкое пространство впадины, схватила лицо рукой, дышала через раз.

— Иди в ту сторону, а я проверю там, — послышалось над головой.

Они отступили, разошлись в разные стороны. Света аккуратно высунулась, взглянула на движение света. Один фонарик удалялся в правую сторону, второй — в левую. Кто из них был Константином сказать было сложно. Возможно, если ей удалось бы побежать в сторону сообщника, то она смогла бы вырваться. Конечно, если он не был похож на Майновича.

Света поежилась. Следовало переждать. Они вряд ли возьмут в расчет этот исход, и тогда возможно действительно появится шанс.

— Шанс… — прошептала она.

И сама ужаснулась сказанному. Не было у нее шанса. Бороться, а не бежать — вот, что ей действительно нужно.

И сам собой появился план.

Света поднялась, выбралась из укрытия в то место, где когда-то стоял Константин. И в это мгновение у лица промелькнул свет фонаря. Она не сомневалась, что так произойдет. И даже не удивилась в эту заминку заметить его лицо. Она кинулась прочь, но почувствовала резкую боль в спине и не удержалась на ногах. В следующее мгновение ее перевернули и попытались завязать руки. Она опомнилась, со всей силы дала в ненавистное лицо раскрытой ладонью, но вторую попытку перехватили и вывернули руку так, что она вскрикнула от боли. Попыталась ударить в ответ ногой, но их будто пригвоздили. И тогда Света заметила — рядом был еще кто-то, молодой паренек. Видимо, сообщник.

Сопротивляться смысла не было, но она не уступала. Знала, если не убедит его, что не попалась добровольно, не выживет до утра. Если только он поймет…

Сообщники подхватили ее, как пушинку, оторвали от земли и понесли в сторону дороги. Вокруг мелькали ветки, отблески света, слышался далекий крик ранних птиц и гул редких машин. Но Света чувствовала лишь равнодушие. Все это более не имело значения для нее.