Шаг в неизвестность

Натали Вебер, 2015

Эта книга основана на реальных событиях из истории семьи самой писательницы Натали Вебер. В основу романа положена история её бабушки, которая, как и тысячи русских немцев, была депортирована с началом Великой Отечественной войны в казахские степи. Главная героиня по имени Лидия является сильной и выносливой, но в тоже время, очень доброй и отзывчивой молодой женщиной. На её долю выпало немало испытаний, но она никогда не сдаётся, героически находя в себе силы жить дальше, при этом, помогая выживать своим близким. Ещё перед войной Лидия теряет двоих детей, и от неё уходит муж, которого она очень сильно любила. Вслед за этим объявление властей о высылке всех русских немцев в Казахстан, где их ждёт холод, голод, грубое обращение со стороны власти и ненависть местного населения. Но женщина находит в себе силы не просто выжить, но и всячески помогать своим родным и близким, делившим с ней горести и лишения. Окончание войны не принесло быстрой реабилитации и практически никак не изменило суровых условий жизни. Но время шло, и дела, пусть и медленно, но начинают налаживаться. Новые знакомства, новое замужество, но вслед за этим последовали и новые испытания. Черпать заряд бодрости и оптимизма уставшей Лидии все эти долгие годы помогала её близкая подруга Нина. Эта неутомимая авантюристка, выдумщица и бойкая девушка, стремящаяся всегда видеть в жизни светлые стороны, много раз развеивала своим живым теплом хмурые тучи Лидиного уныния. Долго искала Нина своё счастье, и не всякий её выбор шёл от сердца. Пришлось через многое пройти ей, дабы написать свою собственную историю любви с молодым пареньком Алексеем. В романе также описываются истории и других людей – сестры Лидии, второй её знакомой и многих других. Кто-то жил как все, кто-то бросал вызов наглеющим мелким властолюбцам, кто-то оказывался трусом или подлецом. Время всех расставило по своим местам, каждому воздав по делам его. Ну а Вы теперь имеете уникальную возможность прочитать прекрасный, жизненный роман «Шаг в неизвестность» от Натали Вебер.

Глава 2

Лидия стояла у маленького запотевшего окна и грустно смотрела во двор. Всё вокруг было покрыто толстым слоем снега, разметаемым не на шутку разбушевавшейся пургой, от воя которой всё просто застывало внутри. Траншеи, с огромным трудом прорытые к сараям, уже снова были заметены, а это означало, что скоро вновь придётся чистить снег.

Лидия невольно съёжилась и отвернулась от окна, бросив удовлетворённый взгляд на дочь, мирно спящую в левом углу комнаты на стареньком матраце, застланном таким же стареньким тоненьким одеяльцем. Тихо подойдя к девочке, она осторожно поправила на ней фуфайку, которой Эмма была укрыта, и некоторое время любовалась её худеньким личиком, выглядевшим не по годам взрослым. Но это было и не удивительно после всего того, что им пришлось пережить здесь за четыре года.

При распределении, когда их высадили на маленькой пустынной станции Кокчетавского района, её с дочерью отправили в небольшое подсобное хозяйство при бывшем санатории. И хотя там пришлось тесниться в неуютном вагончике, где кроме них жили ещё две семьи, и с огромным трудом зарабатывать свой паёк, но мама с дочерью хотя бы не голодали. У Лидии не болела душа за то, чем накормить Эмму. Единственное, что её тогда беспокоило, были письма матери, жившей вместе со старшей дочерью Диной и её детьми. Им при распределении повезло меньше.

Колхоз, в который они попали, был бедным, паёк выдавали не всегда, да и то только на рабочего. Мать уже состарилась, работать не могла, да и за детьми надо было кому-то приглядывать, так что вся ответственность за пропитание легла на плечи Дины, для которой это оказалось непосильной ношей. Сестра просто не смогла выдержать такого натиска трудностей, а когда ещё начали умирать от голода и болезней её дети, она окончательно сломалась и занемогла. Мать понимала, что без посторонней помощи они пропадут. А так как их отец был репрессирован, а муж Дины находился на принудительных работах, помочь им могла только Лидия. Вот мать и просила младшую дочь с внучкой переехать к ним.

Лидия очень боялась. Здесь она была более-менее спокойна за завтрашний день. А там? Что их ждёт? Сможет ли она взять на себя ответственность за стольких людей? А что, если Лидии не только не удастся помочь родным, но она и себя с дочерью погубит? Все эти вопросы терзали Лидию, не давая ей покоя. Но в то же время она знала, что просто не может, не имеет права оставить в беде своих близких. И после нескольких бессонных ночей женщина приняла решение собираться в дорогу.

Стоило преодолеть много трудностей, чтобы получить разрешение на переезд и выбить у заведующего подводу, однако все эти трудности быстро забылись при радостной встрече с родными.

Но уже вскоре начались новые испытания. Опасения Лидии оказались ненапрасными. Ей пришлось действительно очень тяжело, нужно было работать, не щадя саму себя. Но самым страшным оказался голод. Сколько раз Лидии, вернувшейся домой после изнурительного рабочего дня, приходилось виновато смотреть в глаза голодной дочери, которая так ждала от неё хотя бы маленького кусочка хлеба. А у женщины ничего не было. Как же больно беспомощно смотреть на страдания своего ребёнка! Невыносимо больно.

Лидия делала всё, что было в её силах: подрабатывала у местных после работы, меняла на еду свои лучшие наряды, которые ей удалось привезти с собой, вязала по ночам на заказ… Но всё равно были дни, когда ей было нечем накормить семью, дни, когда они мерзли в своей маленькой землянке из-за нехватки дров. А сколько пришлось перенести оскорблений со стороны местных жителей и издевательств от грубого злорадного коменданта, на которого даже и пожаловаться-то было некому, ведь в этих местах он был единственной и главной их властью!

Лидия подошла к горевшей печи и подкинула в неё несколько поленьев.

«Да, — грустно вздохнула она, глядя на игру пламени, — сейчас мне просто грех жаловаться на жизнь. Хоть и бедно живём, но хотя бы не голодаем. А это самое главное. Вот только дров осталось маловато, — кинула она встревоженный взгляд на дрова, аккуратно сложенные в углу. — Нужно сходить к подружке Нине да предложить ей сделать вылазку в лес», — решила Лидия и уже хотела открыть дверь, как вдруг услышала громкие шаги в коридоре, после чего кто-то настойчиво постучался.

— Да?!? — удивилась женщина.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла высокая черноволосая женщина лет тридцати, на плечи которой был накинут роскошный полушубок.

— О!.. Нинка! — удивлённо воскликнула Лидия. — А я как раз к тебе собралась… — женщина с восхищением окинула внимательным взглядом наряд гостьи: — Ах, ах… красота-то какая! Откуда такая обновка?

Подруга довольно заулыбалась и, поскорее закрыв за собой дверь и демонстративно прокрутившись, похвасталась:

— Подарили! Председатель мой раздобрился! — произнесла она своим громким грубым голосом, но увидев спящую Эмму, извинительно приложила руку к губам и тихо добавила: — За мою любовь преданную отблагодарил.

— Это же хорошо. Проходи, мы сейчас такое событие чайком отметим. Давай к столу. У меня вон чайник горячий на печи стоит. Так что проходи и садись, — указала Лидия подруге на табуретку.

— У меня вообще-то кое-что получше есть, — виновато произнесла Нина, доставая из кармана своего нового полушубка маленькую бутылочку с мутноватой жидкостью. — Я знаю, что ты почти не пьёшь, но думаю, что ты не откажешь мне по такому случаю. В коем-то веке наш кровожадный председатель, мой обожаемый Колечка, расщедрился! Так что поддержи подругу, — поставила Нина бутылочку на стол.

Затем сняла полушубок, небрежно бросила его на пол и села:

— Ну что, Лидусь, давай по одной?

— А давай! — согласно махнула рукой Лидия.

Быстренько открыв тумбочку стола и достав оттуда две алюминиевые кружки и два кусочка хлеба, она проворно поставила всё на стол.

— Хлеб убери, — командным голосом произнесла Нина. — Оставь ребёнку.

— Нет, нет, — запротестовала Лидия. — У меня для Эммы ещё есть.

Нина подозрительно посмотрела на неё:

— Врёшь, наверное, — пожурила она её. — Зная твоё гостеприимство, я не удивлюсь, если ты последнее на стол поставишь.

— Правда есть…

— А остальные члены твоей семьи? — Нина окинула беглым взглядом комнату и, махнув в сторону ширмы, которой был огорожен правый угол, удивлённо спросила: — Где, кстати, Ольга Августовна? Да и твоей больной сестрички что-то не видно? — немного с иронией произнесла она.

— Зря ты так, — спокойно ответила Лидия. — Дина действительно очень слабая и больная женщина.

— Очень удобная, скажу я тебе, позиция. Значит, она больная, а на тебе пахать можно.

— Ну, знаешь, Нина, есть сильные, а есть слабые люди. У каждого своя судьба в этом мире. Кто-то рождается для того, чтобы заботились о них, а кто-то — чтобы помогать другим.

— Ага… — ухмыльнулась Нина, — хорошее у тебя объяснение собственной глупости. Так и скажи, что некоторые дураки позволяют на себе ездить.

— На тебе, по-моему, ездят не меньше, — добродушно улыбнулась Лидия. — И нам нужно быть с тобой благодарными Богу за то, что ещё есть силы возить их на себе.

— Ну, тогда за это и выпьем! Садись, подруга, — разлила самогонку по кружкам Нина, пододвинув одну Лидии, а другую торжественно приподняв: — За нас, несчастных!

— А я думала, что мы пьём за твой подарок, — с задором посмотрела на неё Лидия.

— Не подарок это, Лидусь, — грустно покачала головой Нина, — а платёж. На, мол, Нинка, тебе шубку за твою горячую любовь, и больше ни на что не надейся. Как была я для него просто любовницей, так ей и останусь. Ну и ладно, — равнодушно махнула она рукой. — Ему же хуже будет. Так что, Лидусь, пьём за нас! Чокаться будем?

— Не будем, — скривилась Лидия и немного отпила из кружки. — Какая гадость, — ещё сильнее скривилась она и быстренько закусила хлебом.

— Да… — недовольно покачала головой Нина, залпом выпив всё содержимое кружки, — не умеешь ты пить! Сразу видно, что из интеллигенции.

— Да какая же я интеллигенция? — грустно ухмыльнулась Лидия. — Так же как и ты на телятнике в навозе вожусь.

— Ну, ведь была же когда-то учительницей, — со значением произнесла Нина.

— Вот именно, что когда-то… — задумчиво посмотрела в окно Лидия. — Когда это было?..

— Да… — покачала головой Нина, наливая в свою кружку, — ведь каких-то неполных четыре года прошло, как мы тут оказались, а кажется, что целая вечность пролетела.

— Тяжёлые годы были, Нина, поэтому и показались они нам вечностью. Мне даже иногда чудится, что всё то, что было в Дагестане, вовсе и не со мной происходило. Будто это не я счастливой и свободной бегала по улице с друзьями, будто не я в училище профессию получала, не я работала в школе, не я любила, верила, ревновала, страдала… Всё кажется таким далёким и неестественным.

— Ничего, Лидусь, — ободряюще произнесла Нина, приподнимая свою кружку, — давай выпьем за то, чтобы война поскорей закончилась, и мы снова стали свободными людьми.

Та горько ухмыльнулась:

— Не думаю, что по окончанию войны мы так быстро станем свободными.

Подруга непонимающе уставилась на неё:

— А зачем им нас тут потом ещё держать? Если они гитлеровцев разгонят, то какая им тогда от нас опасность? Они же не могут нас тут просто так оставить. Мы все эти годы честно трудились, законов не нарушали, против страны никаких диверсионных действий не вели. Так что им нет смысла нас здесь навечно поселить, — угрожающе стукнула кулаком по столу Нина. — И вообще, у меня уже рука болит эту кружку держать. Давай, наконец, выпьем. Только чтобы всё допила, — пожурила она подругу. — Давай за нас, красивых!

— Давай! — поддержала Лидия и выпила всё содержимое кружки.

— Вот умница! — довольно улыбнулась Нина. — Так и надо.

Лидия, быстро проглотив кусочек хлеба, недоверчиво посмотрела на оставшуюся в бутылке жидкость:

— Больше я эту гадость пить не буду. А то уже голова закружилась. Я, между прочим, хотела ещё с тобой сегодня в лес сходить. У меня дрова заканчиваются. А зима ещё, как видно, не собирается сдаваться.

— Да… — недовольно покачала головой Нина, — конец апреля, а погода ужасная. Снегу кругом столько…

— Вот именно, что по такому снегу мы пешком в лес не пройдём. А если и пройдём, то много на себе не унесём. Вот я и подумала, что ты, может, попросишь у председателя подводу. Тебе он по-свойски, я надеюсь, даст.

— Ага… — сердито произнесла Нина, — даст он мне. Ты же знаешь, какой он трусливый. Всё боится запятнать себя связью с немцами.

— Ну, его можно понять, — встала на защиту председателя Лидия. — Ведь в нашей стране за одно неосторожное слово могут посадить. Вон у меня отец за какую-то мелочь на десять лет осуждён. В порыве гнева сказал что-то не так о советской власти и сразу загремел за решётку. Понимаешь, — с ужасом в глазах произнесла Лидия, — за какую-то пару слов провести десять лет в тюрьме! Получается, что человеческая жизнь вообще ничего не стоит, раз из-за подобной чепухи из неё вычёркивают десять лет. Мы просто марионетки в чьих-то руках. Эти изверги, сидящие у власти, с лёгкостью распоряжаются нашей жизнью, словно мы букашки…

— Эй… ей… ей… — приостановила её Нина, — что-то тебя не туда понесло. Тебе и в правду больше наливать нельзя. Ты мне сейчас тут такого наговоришь, что завтра и мы где-нибудь не там, где надо, окажемся.

— Но мы ведь только вдвоём! — недоумённо посмотрела на подругу Лидия.

— Ну, знаешь, — с подозрением оглянулась на дверь Нина, — иногда и стены могут подслушивать.

Лидия ухмыльнулась:

— Подслушивать-то они, может быть, и могут, но доносить, я думаю, ещё не научились.

— А вот и зря ты так думаешь, — предупреждающе произнесла Нина, налив себе ещё немного в стакан и поспешно выпив. — Остальное убери, — указала она на бутылку, — мы после проведённой операции выпьем.

— Какой операции? — непонимающе заморгала Лидия.

Нина сделала недовольное лицо:

— Как какой? Ты же подводу хотела! Или тебе уже дрова не нужны? Давай в шесть вечера встретимся возле фермы, возьмём подводу — и в лес…

— Так ты же сказала, что Николай Петрович тебе не даст разрешения. Что, хочешь повторить прошлогоднее? Опять будем воровать с фермы подводу.

— Ну почему же сразу воровать? Брать напрокат. Раз колхоз о нас не беспокоится, что же нам ещё остаётся делать?

— Ну не знаю… я тогда столько страху натерпелась. Я так боялась, что Захар, сторож наш, застукает. Нам бы тогда досталось по полной программе.

— Да… мужик он гнилой. Сам же из высланных, а так наших притесняет! А перед местными выслуживается. Вот что власть с человеком делает.

— Такова человеческая натура — выживать за счёт других.

— Да скотина он просто, — брезгливо ответила Нина. — Вот мой Николаша, хоть и притесняет наш народ, да и меня использует, но в нём осталось ещё что-то человеческое. Он в душе добрый. Его обстоятельства заставляют быть таким суровым. Да и на мне бы он женился, если бы не его мамаша, наша любимая заведующая. Вот уж змеюка! Это единственный человек, которого я боюсь.

— Да она своим взглядом как пронзит, так мурашки по коже, — поёжилась Лидия.

— Вот именно. Она бухгалтершу Екатерину себе в невестки хочет. Говорят, у той с Николаем в молодости любовь была. Только Екатерина потом за его друга вышла, и Николай сильно страдал из-за этого. Так, что до сих пор и не женился. Ну, а теперь у Екатерины-то нашей муж на фронте погиб, вот заведующая и хочет их свести. Только боится, что у сыночка её со мной всё серьёзно. Потому и ненавидит меня так. Поэтому и решила я уйти с фермы.

— Как уйти? Куда?

У Лидии было такое растерянное выражение лица, что Нина громко рассмеялась:

— Ну и вид у тебя, Лидусь. Всё тебе нужно знать!

— Но я и, правда, не понимаю, куда ты можешь уйти.

— Это вообще-то ещё секрет, но тебе скажу, — перешла на шёпот Нина, — меня Николаша отправляет на курсы трактористов.

— А как я одна буду?

— Ну, ты же не одна будешь, там ведь такие классные бабёнки работают. И Клара, и Анька… Они тебя в обиду не дадут.

— С только тобой я себя так уверенно чувствую…

— Но я же не из села уезжаю. Мы будем по-прежнему с тобой часто видеться.

— Да не скажи, — расстроено произнесла Лидия, — мы с тобой живём в разных концах посёлка.

Нина добродушно улыбнулась:

— Ты сейчас похожа на обиженного ребёнка, у которого забрали любимую игрушку. Выше нос, Лидия. Ты ведь сильная!

— Ой, Нин, я, честно сказать, уже устала быть сильной. Я так устала. Мне иногда хочется лечь, закрыть глаза и спать долго-долго…

Нина подошла к подруге и крепко обняла её:

— Перестань хандрить, дорогая. Нам с тобой держаться надо. От нас вон сколько людей зависит. Нам нельзя раскисать, — она крепко обняла плечи подруги.

Лидия закашлялась:

— Да ты меня так задушишь. Ну и силы у тебя!

Нина ослабила объятья и виновато улыбнулась:

— Извини, подружка, это я любя.

— Председателя ты тоже так любя обнимаешь?

— Ну, это уже секрет, — невинно закатила глазки Нина. — Но поверь мне — силой мужиков не возьмёшь.

Лидия с грустью посмотрела на подругу:

— Удивляюсь я тебе. Всё у тебя в жизни как-то легко.

Нина с наслаждением потянулась и самоуверенно произнесла:

— А так и надо. Проще нужно на жизнь смотреть, — подошла она к окну и довольно улыбнулась: — Хорошо-то как, Лидусь!

— Что же тут хорошего? Метёт да метёт. Нужно опять снег чистить.

— А я пойду и завалюсь спать. У меня сегодня выходной, и я ничего не буду делать. Пусть мои племянники чистят.

— Да, достаётся тебе с ними. И мать больная, и четверо племянников.

— А что делать, если они мою сестру в трудармию отправили? До сих пор не забуду, как её на подводе забирали, а детишки за ней бежали и плакали. Ужас просто. Представляешь, что моя сестра чувствовала… Это же вообще бесчеловечно — маленьких детей с матерями разлучать. Чем мы провинились? Чем мы хуже русских женщин, которые могут со своими детьми оставаться, а наших так вот по-зверски разлучают? Если ребёнок старше трёх лет, то его — в приют, а мать — на принудительные работы. Это как же можно до такого додуматься! Ладно мужиков, бездетных, молодых, но матерей… И хорошо ещё, если потом этого ребёнка куда-нибудь определят, а то ведь обычно бросают на произвол судьбы. Я ещё не слыхала, чтоб какая-нибудь страна такое со своими женщинами и детьми делала.

— Ты потише, сама ведь сказала, что и стены всё слышат, — остановила подругу Лидия.

— Да ну их, — отчаянно махнула рукой Нина. — Мы ведь всё равно ничего изменить не можем. Единственное, что я могла сделать для своей семьи, так это завести роман с председателем и остаться благодаря ему дома, а не то бы моя мать с племянниками давно уже померли с голоду. Так что хоть меня все и осуждают, зато моя семья в живых осталась.

— А насчёт осуждения ты не переживай, — спокойно сказала Лидия, — у нас у всех один Судья, — показала она рукой вверх.

— Вот я и буду ждать Его суда, — грустно вдохнула Нина. — А пока пойду я да хорошенько высплюсь.

— Смотри нашу встречу не проспи. Я в шесть буду тебя ждать.

Нина подняла свой полушубок. Горделиво накинув его на плечи, она спокойно протянула:

— Не бойся, подруга, не просплю. До вечера, — махнула она рукой и лёгкой походкой вышла из комнаты.

Лидия с доброй завистью посмотрела ей вслед. «Какая она красивая и смелая. Всё у неё легко и просто. А я такая трусливая и неуверенная в себе. Без Нинки я, наверное, пропала бы в этом аду. Хорошо, что она у меня есть», — подумала Лидия и тёплая волна прошла по её телу.

Улыбнувшись самой себе, она вдруг почувствовала себя столь сильной и полной энергии, что даже испугалась: «Ну вот, даже хороших эмоций я боюсь. Снова этот страх. Как же я устала всего бояться, — горько подумала она. — Ладно, самое лучшее лекарство от страха — это работа. Так что пойду-ка я чистить снег да кормить Бурёнку. Глядишь, затем уже нужно будет бежать на телятник, а там и до шести недалеко…»