Черная дыра, или Три часа ночи

Наталья Анатольевна Лигун

Книга написана сердцем, эмоциями. Исповедь: настоящая, голая. Для тех, кто любит подглядывать в замочные скважины – проходите, открыто. Для тех, кто умеет учиться на чужих ошибках – берите, все по полочкам. Берегите любовь! Вгрызайтесь зубами, когтями… Ошибочка! Мы так пробовали – расстались. Берегите по другому – умащивайтесь всеми шероховатостями до полного слияния. Качайте кровь любви общим сердцем. Грех не использовать свой дар. Взаимная любовь – дар. Так что ступайте и не грешите.

МЫ 2

Легко с сарказмом писать о чужой боли. Взял и вывалил неприглядную правду. Голую, неприкрытую, извращенную, изнасилованную. Вывалил, загреб ногой в кучку, стоишь, смотришь.

— Ну мусор же все это! Где они любовь-то находят.

А они находят. Они не знают, что бывает иначе. А может быть, у них и было иначе, а мне, как Вальке с пятого этажа, все видится именно так, как ей судачится обо мне?

Свою боль лелеешь, сдуваешь пылинки и возводишь в ранг святости. Она чистая, ведь она — изнанка любви. А значит, тоже отстиранная от колких взглядов социума, отутюженная лаской нежного сердца, выстраданная и данная в награду за годы без любви.

Я тобой не болела. Это не болезнь. Я тобой выздоравливала. Упорно и легко шла на поправку с каждым нашим поцелуем. Зачем искать смысл жизни, если он не прятался? Что за «салочки» мы устраиваем всю жизнь? Догоняем, ищем, застукиваем и снова прячемся.

Нашел — ухватил ручками и держишь, пока ангел смерти с прищуром не спросит:

— Ну что, надержалась? Отпускай. Нам пора.

— Дай мне еще чуток. Тебе что, жалко? Возьми Косячок, покури на дорожку.

Я тоже была зависимой. Ты ушел, а зависимость осталась. Но мы так не договаривались! Забрал свои вещи, надо было хоть Косячок оставить! Нет же, ты забрал все до последней щепотки. Я судорожно перебираю все загашники, нычки и секретные места. Где-то же должно хоть что-то остаться! И порой мне удается найти. Вот на днях мне сказали, что видели тебя в городе. Ты шел такой грустный и печальный. И — о, благодать! Последовательность и правильность алгоритма была аксиомой. Значит, ты печален. А какие у тебя причины для печали? Правильно, только наш разрыв. Печалишься, значит любишь. Любишь — вернешься. Такие затяжки входят мгновенно, легко, и растекаются по всему сердцу. А потом опять ломка. Тебя видели, но ты не вернулся, неделю, две, три…

Опять по сусекам — должно же хоть что-то еще остаться. Мысль материальна. К сожалению, у меня сей механизм работает как-то выборочно. Наматериализовать себе виртуальный Косячок получается, а тебя обратно в свою жизнь — нет.

Недавно снился сон. Обычная жизнь обычных людей. Жареная картошечка с салом, выжаренное — для меня, на дне сковородки, и пропаренное — для тебя, сверху… Я тебя не видела, но знала, что ты рядом. Мое сердце не колотилось. Была уверена, что это обычный день в нашей обычной бесконечной совместной жизни. Проснулась и затянулась. Хорошо-то как!

Ты это помнишь? Помнишь нашу картошку, рыбу в фольге и свои миксы? Ты делал миксы из всего подряд. Смешивал несочетаемое и придумывал свои рецепты. А я рядом была ленивой жопой. Не все время, но частенько. Уходила к тебе в подмастерье и спрашивала обо всем: какой толщины резать морковь, как шинковать лук и хватит ли соли? Ты так и не узнал, что я хорошо готовлю. Четыре года ждала нашу квартиру и жила у мамы, как на вокзале. Нет, мама отдала нам лучшую комнату и создала все условия для хорошей жизни. Но мне хотелось своего! Свой мир, свой уголок, где ты — хозяин, а я — хозяйка. Тем более что мне должны были вот-вот вернуть деньги на квартиру, вот прямо сейчас. Вот! По сей день не вернули…

Так часто представляла, как ты приходишь после тренировки домой и в коридоре сбрасываешь с плеча большую синюю сумку, чтобы поскорее прижать меня к себе. Порой удавалось даже представить, как из другой комнаты, опережая меня на крутых поворотах, бежит наш сын, обхватывает твою ногу и спрашивает: «Че купил?».

И думала: «Какой смысл раскладываться поудобней на перроне, если скоро придет поезд?» Мечтала, как в нашей квартире на кухне буду порхать бабочкой и колдовать над очередным шедевром. Мне хотелось удивлять и баловать тебя.

— Но не на перроне же! Давай доберемся до места. Еще пять минут и поезд придет. А там наш дом! И все-все у нас будет отлично.

Не добрались… Не успели…

А надо было там, на вокзале, на асфальте разложить полевую кухню и порхать. Тебе же не мешало удивлять меня на вокзале?

Жаль, что многое понимаешь лишь со временем. Начинают всплывать те мысли и фразы, которые мы давно знаем, но почему-то не пользуемся их сутью. «Нет ничего более постоянного, чем временное» или «надо жить здесь и сейчас». Эх… А я, как идиотка, ждала скорого рассвета, забыв (отбросив этот факт, как несущественный), что началась полярная ночь.