Гости полуночные. Русское фэнтези

Наталья Аннеева

В уездном городе начала 20 века происходят странные события, объяснить которые с материалистической точки зрения невозможно. В их центре оказывается молодой врач Александр и красавица Анна, его возлюбленная, одна из героинь мистической повести «Гость издалека».

Глава 5

Утром Игнат Петрович напрасно ждал своего молодого коллегу. Тот явился на работу только после полудня, бледный, осунувшийся, но до неприличия счастливый.

Игнат Петрович, с профессиональным интересом ожидавший от него патанатомическое заключение о смерти больного Семичева, с удивлением убедился, что Александру Михайловичу не только глубоко безразлично, что послужило ее причиной, — нет, он даже не уверен, имела ли она место! Из его отчета о поездке в Черногузовку можно было понять, что вышеназванный парень вообще жив и занят на лесоповале, а вот его отец точно погиб под действием некоей «непреодолимой силы», и тут уж ничего поделать нельзя. Впрочем, это не шло в противоречие с рассказом бедной Марьи Григорьевны, еще не полностью пришедшей в себя после того, как вышеупомянутый Семичев явился на сестринский пост среди ночи в одной простыне, с биркой на ноге и потребовал у нее свою одежду…

По словам Марьи Григорьевны, она сначала вовсе не испугалась, когда увидела Семичева. Во время учебы ей приходилось слышать о людях, впавших в состояние летаргического сна, о том, что иногда летаргия почти неотличима от смерти. Первой ее мыслью было, что как раз такое у них здесь и произошло. Хорошо еще, что больного не успели отвезти в мертвецкую! Сейчас ей нужно успокоить его, уложить в постель и послать за Игнатом Петровичем. Марья Григорьевна была доброй девушкой и то, что парень жив, ее искренне обрадовало.

Спокойно заговорив с Семичевым, она попыталась усадить его на топчан. Он повиновался, хотя и медленно, сел… Марья Григорьевна взяла его за запястье, желая проверить пульс. Рука больного была холодна как лед и тверда, как дерево, пульс не прощупывался. Семичев не шевелился и молчал. Глаза его были полузакрыты. Марья Григорьевна приложила пальцы к его сонной артерии — пульсации там не было. Она удивилась, и ей вдруг стало страшно… Она машинально потянулась к лампе, желая добавить света, но Семичев быстрым движением перехватил ее руку и сжал, словно тисками. Девушка взглянула ему в лицо и обмерла: оно было мертвенно-бледным, и на этом белом, как простыня, лице чудовищными пятнами выделялись красные, обведенные темными кругами глаза.

Это было так необычно и жутко, что девушка с несвойственной ей силой вырвала руку из ледяных пальцев «покойничка» и, не помня себя, выскочила в коридор. Он был пуст, больные и дежурный персонал спали. Марья Григорьевна захлопнула дверь сестринской, быстро закрыла ее на ключ и принялась звать на помощь. Несмотря на ее отчаянные крики, из палат никто не вышел. Между тем Семичев начал толкать дверь изнутри. Толчки следовали один за другим со все нарастающей силой. Еще один, другой — и заскрипели, ломаясь, дверные петли, дверь качнулась и упала. Семичев вышел в коридор. Он улыбался, длинные нечеловеческие зубы сверкали между его красных, как кровь, губ. Марья Григорьевна в ужасе закричала и бросилась бежать вглубь темного больничного коридора… Что было дальше, она не помнила.

— Ерунда какая, — рассеяно сказал Александр Михайлович, выслушав все это в пересказе Игната Петровича. — Никакой он не вампир и не вурдалак. Просто интересный случай глубокой комы. Или летаргии… Наша ошибка, одним словом. А сестра перепугалась, вот ей и померещилось бог весть что. Видел я этого Семичева, вот как вас сейчас вижу, Игнат Петрович. Ну, бледный он был, не спорю! Но никаких красных глаз, никаких «нечеловеческих» зубов. Человек как человек. Лошадей на скаку остановил, спас девушку от верной смерти…

— Какую такую девушку?

— Попутчицу нашу. Староста из Черногузовки попросил подвезти ее до города, — на лице Александра Михайловича заиграла какая-то детская, счастливая улыбка. — Ах, Игнат Петрович! Как я вам благодарен, дорогой, что вы послали меня в эту деревню!

— Уж не влюбились ли вы в нее, коллега? — почему-то шепотом спросил изумленный доктор. — Возможно ли это?

— Возможно, милый вы мой Игнат Петрович! Еще как возможно! Анечка согласилась выйти за меня! Будете моим посаженным отцом?

— Извольте! Но как же так, скоропалительно-то? Кто она, эта Анечка? Откуда?

— Она изумительная! Красавица! Вы полюбите ее, я уверен! Ее невозможно не полюбить!

— Хм! Это так не похоже на вас, мой друг! Но если вы решили, то я что ж… Я рад буду за вас! А скоро ли свадьба?

— Мы планируем на следующей неделе. Надо бы скорее, но необходимо купить платье, кольца… Квартиру найти получше… Но давайте теперь работать, Игнат Петрович! Вы ведь отпустите меня сегодня пораньше?

— Ну, если ничего экстренного не будет, конечно же отпущу. А что, кстати, наш урядник?..

Но Александр Михайлович не слышал своего коллегу. Напевая что-то под нос, он уже спешил к своим больным.

***

Через пару дней окончательно пришедший в себя урядник, уездный следователь и отряд хорошо вооруженных стражников в числе пятнадцати человек выехали в Черногузовку…