Гости полуночные. Русское фэнтези

Наталья Аннеева

В уездном городе начала 20 века происходят странные события, объяснить которые с материалистической точки зрения невозможно. В их центре оказывается молодой врач Александр и красавица Анна, его возлюбленная, одна из героинь мистической повести «Гость издалека».

Глава 6

К сожалению, жизнь внесла коррективы в намерения Александра Михайловича. В уезде неожиданно началась вспышка тифа, и в последующие недели у медиков было столько работы, что об устройстве личной жизни не могло быть и речи. Доктор приходил домой очень уставшим. Анна чуть не насильно кормила его, и он проваливался в сон. Ночью он просыпался, и они до утра любили друг друга…

Утром ни свет ни заря Саша, как звала она его с первого дня, убегал в больницу или уезжал в очередную деревню, где люди метались в тифозном бреду. Иногда он уезжал на несколько дней, и Анна оставалась в доме одна. Она переносила такую жизнь с терпением, необычным для молодой и красивой женщины, чему в душе удивлялась сама. Что за нежданная любовь к человеку, которого она и знает-то всего ничего, поразила ее? Чем он смог так привязать ее к себе? Было в этом нечто, ускользающее от ее сознания. Да, он молод, хорош собой, умен, порядочен — ну и что? Разве мало она встречала таких? Он искренне любит ее, — это Анна определила безошибочным внутренним чутьем, свойственным ей с детства. Но еще чуяла она: есть нечто, занимающее в его душе почти такое же место, как и любовь к ней, и это не работа.

Доктор успел снять новую квартиру и в помощницы прислуге и стряпухе Матрене нанял горничную из обедневших мещан, Феню. Квартира была большой и удобной. Она занимала половину двухэтажного кирпичного дома, принадлежащего разбогатевшему на военных поставках купцу Егорову. Вторая половина стояла запертой, так как хозяин с семьей в настоящее время жил в Москве. Матрена вечером рано укладывалась спать, Феня коротала вечер в своей небольшой комнате по соседству с комнатой Анны.

Днем Анна с ними вместе занималась обустройством квартиры, вникая в разные мелочи хозяйства, чем несказанно удивляла прислугу. Иногда она ездила к портнихе и по магазинам или, оставаясь дома одна, много читала. Читать она пристрастилась в доме у генеральши Стаховой, которая любила книги, требовала, чтобы Анна то и дело читала ей вслух и даже нанимала бывшую учительницу из пансиона благородных девиц, пожилую даму-петербурженку, чтобы придать своей компаньонке необходимый лоск и знание французского языка.

Свадебное платье было уже готово. Мадам Витольди, портниха, примеряя его на Анну, восхищенно говорила, что среди ее заказчиц еще не было девушки прелестнее. Анна смотрела на себя в зеркало и в душе соглашалась с нею. Госпоже Стаховой она отправила письмо, в котором сообщала о скором замужестве. Ответа еще не было, да Анна не особенно и ждала его. Вся прошлая жизнь вдруг словно отодвинулась от нее куда-то. Она даже о дочке почти не вспоминала, хотя девочка жила с ней в одном городе. Но однажды, выходя из модной лавки, она увидела подъехавшую коляску, из которой вышли красивая нарядная барыня и девушка-горничная. Горничная, шедшая впереди, несла на руках хорошенькую, разряженную в кружева и шелк девочку лет четырех-пяти, в которой Анна узнала дочь. От неожиданности она остановилась и выронила из рук сумочку. Горничная нагнулась, с улыбкой подняла ее и подала Анне. Девочка засмеялась и, обняв девушку за шею, спрятала личико у нее на плече.

— Ну, что ты, Любочка, лучше поздоровайся с тетей! — произнесла ласково дама, подходя к ним и гладя ребенка по голове.

Девочка, не оборачиваясь, замотала кудрявой черноволосой головкой.

— Простите ее, она у меня еще такая дикарка! — обратилась дама к Анне.

Та только молча поклонилась, не в силах выдавить из себя ни слова. Она до полусмерти испугалась, что дочка узнает ее. Но ребенок, обернувшись наконец-то, только скользнул по ней взглядом и отвернулся.

«Не узнала — и слава Богу!» — думала Анна, быстро шагая прочь. Но в душе ей было так обидно и горько, что, вернувшись домой, она заперлась в своей комнате и почти до вечера проплакала.

«Вот поженимся с Сашей, и я заберу мою Танюшку, — мечтала она. — Он меня любит и сделает все, что я ни попрошу». Каким образом сможет доктор забрать у Гуриных ребенка, она решила пока не думать.

***

В тот вечер она не ждала Александра Михайловича домой, — он днем раньше уехал в отдаленную деревню и должен был вернуться в воскресенье. После обеда Феня отпросилась у нее на несколько дней, чтобы съездить к родственникам. Что-то у них случилось, — то ли брат помер, то ли другой кто. Анна ее отпустила, и та, быстро собравшись, уехала со случайными попутчиками. Матрена, только стемнело, отправилась спать в свою комнатушку рядом с кухней. Анна осталась наверху одна. Думы ее были невеселы. Она вспоминала прошлое и опять плакала. Незаметно наступила ночь…

Не зажигая огня, Анна долго сидела в комнате, которую они с Сашей именовали гостиной. За окнами плыла лунная ночь. Снег еще не выпал, но листья с деревьев давно облетели, и тени от обнажившихся ветвей печально ложились на ковер. На душе у Анны было тоскливо, и она не могла понять причин этого. К отлучкам Саши она относилась с чисто крестьянским фатализмом. Ее любовь к нему была простой и спокойной. Мысли о дочке она гнала, твердо решив со временем вернуть девочку себе. Как воспримет это госпожа Гурина, ей дела не было. Воспоминания о прошлой жизни, о сестре, о Марко она не допускала в свое сердце, — они были слишком тяжелы.

В какой-то момент ей пришла на ум мысль о госпоже Стаховой и людях из ее окружения, именующих себя спиритами. Общаясь с ними на протяжении почти двух лет, Анна восприняла от некоторых из них кое-какие знания и навыки, которые смогла удачно совместить с тем тайным, что узнала в юности из колдовских книг деда и бесед с умиравшим Петром, еретником и оборотнем. Она помнила, как были поражены спириты, когда господину Кроули, другу и любовнику госпожи Стаховой, по какому-то наитию вдруг вздумалось использовать ее, молоденькую горничную, в качестве медиума на одном из своих сеансов. Анна вспомнила их изумленные лица и усмехнулась. Открывать этим господам все, что умела, она конечно же не собиралась, хватило и того немногого. Нина Сергеевна ее сразу зауважала, полюбила и произвела из горничных в компаньонки, почти подруги. Да, вероятно, Стахова будет сильно раздосадована, узнав о предстоящем замужестве Анны. Где еще они найдут себе такого медиума? Но проблемы Стаховой и ее друзей теперь не особенно волновали девушку.

Тягостно, томно было ей отчего-то. Что это? Почему не сидится, не лежится, не спится, не читается? Словно какая-то тайная сила зовет ее, но куда, зачем?

Она встала, потянувшись всем своим стройным, гибким телом, прошлась по комнате легкими шагами… Мадам Штиль, бывшая преподавательница института благородных девиц, учила ее держаться, двигаться и говорить, как подобает настоящей даме. Старуха была весьма довольна ученицей. Однажды Анна случайно слышала, как эта особа уверяла Стахову, будто ее компаньонка является, вероятно, внебрачной дочерью какого-нибудь аристократа. Иначе откуда, дескать, в простой девушке такие достоинства? На лету все схватывает, обаятельно, красива, к тому же умна, — все при ней, большего не надо и желать!

Анна недобро усмехнулась: ну и понятия у господ! Они не допускают мысли, что простые люди могут быть не хуже них!

Мелодичный металлический звон разорвал тишину, — это часы в гостиной пробили полночь. За окном внезапно прошумел ветер, вскрикнула какая-то ночная птица, где-то стукнуло, прошелестело… Что это? Может, ветка бьется о стекло?

Девушка быстро подошла к окну и глянула вниз: перед домом копошились какие-то тени… Вернулся Саша? Но отчего нет радости в ее душе? Уж об его-то возвращении она всегда узнавала заранее по охватывающему ее теплому чувству. Сейчас же томит душу тягостное, властное что-то, пугающее, как бездна, когда стоишь над нею, а она манит, манит… в покой и смерть… Голова Анны коснулась холодного стекла, девушка вздрогнула, отшатнулась от окна и тряхнула головой, прогоняя морок…

— Матрена! — крикнула она, выглянув на лестницу. — Узнай, пожалуйста, кто пришел?

За время их совместной жизни с Александром Михайловичем она привыкла не удивляться поздним визитам. Доктора часто звали к больным, и он по доброте душевной никому не отказывал.

В ответ не раздалось ни звука.

— Уснула старая — не добудишься! — мелькнуло в голове девушки. — Сама пойду, узнаю!

Опять что-то стукнуло. Теперь Анна отчетливо слышала, что стучат внизу. Засветив лампу, она сбежала по лестнице и распахнула дверь.

Две мужские фигуры выступили из темноты. Первый, молодой, почти мальчишка, искательно улыбался. Стоящий за ним, высокий, статный, кутался в башлык, лицо его терялось в тени крыльца. Оба молчали, передний переминался с ноги на ногу, как норовистый конь.

— Если вы к доктору, господа, то он в отъезде, — сказала Анна.

Полуночные гости продолжали молчать.

«Робкие какие! Наверное, из какой-нибудь глухой деревни приехали», — подумала девушка.

— Ну, что же вы молчите? Говорите, коль пришли! — улыбнулась Анна.

— Нам бы войти, барышня! Обогреться! — наконец выдавил из себя стоявший впереди, продолжая улыбаться. — Продрогли мы — страсть!

— Так войдите! — посторонившись, она пропустила их в дом.

Мальчишка скользнул мимо нее и исчез, словно растворился в темноте дома. Второй вошел следом, откинул башлык, и Анна узнала в нем русоволосого парня, спасшего ее в лесу.

— Говорил ведь — свидимся! — произнес он глубоким, низким голосом и с силой вдруг притянул девушку к себе. Она почувствовала на губах его жадный, жгучий поцелуй, попробовала вырваться из крепко держащих ее рук, но голова закружилась, все поплыло, и она потеряла сознание…

***

— Барышня, барышня! Да живы ли вы, миленькая моя?

К голосу Матрены, долетавшему словно через слой ваты, примешивался то ли шум волн, то ли гул многолюдной толпы. Перед закрытыми глазами мерцал желтый туман. Анна застонала, попыталась шевельнуть рукой, открыть глаза — и в следующее мгновение очнулась. Она сидела на маленьком диванчике в прихожей. Перед ней на коленях стояла Матрена, смертельно бледная, с провалившимися глазами, в одной рубахе, на груди и у ворота густо испачканной красным.

— Как вы, барышня? — тормошила ее взволнованная Матрена.

— Все нормально, жива я… А с тобой-то что такое? Ты как смерть бледна! — хотела сказать Анна, но губы словно одеревенели и с трудом повиновались ей.

— Ох, видать, это мы угорели! — продолжала Матрена. — Говорила ведь я намедни этому идолищу, печнику, что тяга в печи плохая! Иной раз как ветер задует, так угар в дом идет. Вы, видать, барышня, угар-то раньше меня почуяли, раз открыли дверь. Настежь ведь она была!

— Смотри, Матрена, что это? — слабым голосом проговорила Анна. — Никак, кровь у тебя на рубахе?..

— Да какая ж это кровь, барышня? Морс клюквенный! Видать, вырвало меня… Уж так плохо мне было, так плохо! Но, слава Богу, живы мы с вами остались! Пойдемте-ка, я вас в спальню провожу.

Матрена помогла Анне встать и, тяжело ступая, охая, жалуясь на головную боль, повела ее наверх. В спальне она уложила Анну, уселась напротив кровати и долго сидела так, не в силах подняться. Язык у нее порой заплетался, глаза были мутные, красные, с набрякшими веками. Анне с трудом удалось отправить ее вниз, чтобы отлежаться и прийти в себя…

***

Оставшись, наконец, одна, Анна попыталась вспомнить, что произошло. В памяти сохранились только какие-то смутные образы, ощущения, не дающие полной картины случившегося. Вот она спускается по лестнице… Стук в дверь, улыбающееся лицо мальчишки, темная фигура за его спиной, и тягостное, томящее чувство какой-то неотвратимой жути, а потом внезапная темнота, провал в памяти…

Анна встала, подошла к зеркалу и посмотрела на себя: бледное лицо с горящими глазами, запекшиеся, синеватые губы, растрепавшиеся пряди волнистых волос… «Краше в гроб кладут! — мелькнула мысль. — Саша расстроится, если увидит меня такой». Она взяла с туалетного столика умывальный кувшин, плеснула воды в ладони и стала умываться. Провела рукой по лицу, шее, снова по лицу… И, холодея, выронила кувшин: за пальцами тянулась темно-красная, почти черная полоса… Она взглянула на ладонь: кровь! Откуда она взялась? Медленно поворачиваясь перед зеркалом, Анна оглядела себя и увидела два маленьких багровых пятнышка на боковой поверхности шеи…