Счастливая дорога!

Наталья Маковецкая (2024)

Записки о путешествиях по Греции, Черногории и России молодой многодетной матери и воспоминания о ее детстве. Фото для обложки сделано автором книги и изображает меня и мою семью.

Утро в Греции

Утром в Греции необыкновенно нежные розовые и голубые краски неба. Оттенки — невесомые, палитра — самая изысканная, плюс эфирные облака, которые закрывают благоухающее небо от жирной черной земли. Солнце отражается в море, золотит зеркало воды, и свет бежит к берегу, попадая прямо в глаза. А навстречу небу с поверхности моря поднимаются мельчайшие капли воды, и это дымчатое покрывало тумана, едва различимое на берегу, делает греческое утро сказочным.

У горизонта смутно вырисовывается контур острова. Самого острова не разглядеть за облаками и туманом, но можно представить, что он будто стоит над водой. Дымчатый, как Авалон, остров предстал во всем пудрово-розовом величии и теперь тихо исчезает, отступая на задний план, а лучи солнца косо перечеркивают его из-за облаков. Через четверть часа острова совсем уже не видно, и только редкие солнечные блики отражаются от того места, где он был.

А облака гонятся друг за другом по небу, время от времени цепляясь хвостами за горы, останавливая свой бег, выстраиваясь в цепочки, потом опять бегут, гоняясь за кораблями. Сегодня сильный ветер, я так радуюсь ему. Он дует с моря, заряжает энергией, наводит свой порядок, наполняет паруса, шляпы и пляжные зонты, гонит море на берег, и оно тоже радуется, такое иссиня-синее, глубоко-васильковое, индигово-нежное. Белые его барашки гонятся друг за другом, соревнуясь с облаками, подражая им или просто отражаясь в небе. Временами они исчезают, зарываясь в синеву, с головой ухая ко дну, в жидкие васильки, но тут же выскакивают назад, играя в пятнашки.

Утро в Греции — это продолжение вчерашнего заката, только форте и в мажоре. Хотя случаются и пасмурные утра, когда небо струится на землю, выплакивая свои переживания в коротком и мощном ливне. Он всегда внезапно заканчивается, и небесные слезы сбегают по глинистой земле, возвращаясь обратно в море. Вода к воде.

Но сегодня утро кристально чистое, завораживающе прозрачное, как будто вымыли и море, и воздух, и дороги, и дома с черепичными крышами. И кота, что вылизывается возле кухни. Вымыли — и как следует пропылесосили.

И несется в этой чистоте воскресный звон колоколов соседней церквушки, созывая паству к молитве. И идут, отзываясь на зов, текут ручейки людей — благодарно поклониться, сказать спасибо за то, что живы, что наслаждаются каждым новым чистым днем у моря под облаками, на островках света и тепла.

После молитвы греческие семьи выходят из церкви: деды в пиджаках и галстуках, отцы в белых рубашках и брюках, женщины в длинных платьях, девочки в панамках и расшитых розовым платьицах; мальчикам позволено быть в шортах и рубашках с короткими рукавами. Взрослые принимают дары — ломоть свежеиспеченного хлеба и стаканчик вина — на дворике перед церковью. В тени под навесом стоит женщина в длинной юбке цвета сухой земли, в переднике и косынке, трогательно заботится о хлебах, заворачивая грубую черную ноздреватую их плоть в расшитое крестиком белое полотенце. Руки ее двигаются плавно, немного скованы в суставах уставшие от работы пальцы — и лучезарна приветливая улыбка; челка закрывает глаза, выбиваясь из-под косынки, когда женщина наклоняется над своими корзинками.

Здесь, на церковном дворике, начинается неторопливая беседа мужчин о сущем; отдельной стайкой чирикают женщины. Дети сосредоточенно послушны и тихо ждут от взрослых свободы.

После все выходят за ворота. Несколько шагов вдоль заборчика вокруг церкви — и вся семья — девочка с мамой, бабушка с дедушкой — уже дружно собирает выброшенные морем ракушки. Неторопливо в сандалиях с толстыми подошвами они бредут по песчаному пляжу, время от времени останавливаясь, нагибаясь и поднимая с песка добычу, хвастаясь друг перед другом находками.

Солнце входит в свои права, и семейство, напуганное наступающей жарой, неспешно удаляется. Мужчины снимают пиджаки и закатывают рукава.

После полудня с каждой минутой становится все жарче. В своем небесном горне Гефест сжигает земное греческое утро — вместе с бытом, традициями, эмоциями и страхами. Только море остается неизменным исключением, не попадая в переплавку. Так создается послеобеденный слой реальности, которая готовится к мягкому морскому вечеру, обдуваемому легким ветерком.

Когда жара спадает, жизнь возвращается постепенно и медленно, выплескивается сначала во дворы, затем, с открытием кафе и магазинчиков, перетекает на улицы. Но еще до прихода желанной вечерней прохлады ненавязчиво и исподволь наступает закат.

Закаты в Греции — это неземное суфле, чистейшая, взбитая с божественными сливками любовь. Что-то настолько нежное и невесомое, голубовато-розовых тонов, поданное изысканно и спокойно, с маревом дымки, с солеными оттенками моря и взбитыми облаками, с веточками зелени кипарисов и финиковых пальм. Только боги могут создать его и лакомиться им.

Ночь приходит быстро, со звездами, которые светят всю ночь тем, кому по силам не спать и любоваться небом.

А затем… затем опять наступает утро в Греции.