Счастливая дорога!

Наталья Маковецкая (2024)

Записки о путешествиях по Греции, Черногории и России молодой многодетной матери и воспоминания о ее детстве. Фото для обложки сделано автором книги и изображает меня и мою семью.

Серфинг

В компании спортсменов, горнолыжников, серферов, и туристов я чувствую себя свободно и как-то… по-настоящему. У них все по-настоящему. Взрослые работают вместе: кто-то занимается едой, кто-то готовит доски, все делят все поровну. Все подшучивают друг над другом, а вечерами поют песни у костра. Детвора дружной веселой гурьбой шастает вокруг — в воде, у воды. Ребята постарше берут доски и сами выходят в море; малышня виснет, будто гроздья облепихи, вверх ногами на деревьях и лазает по крутым острым скалам, прячась в пещерах. Никто за детьми не следит — старшие присматривают за малышами.

В такой компании я никогда ничего не боюсь. Хотя тут, пожалуй, совершенно безбашенный народ: могут сорваться купаться ночью или вдруг рвануть куда-нибудь за десятки километров, потому что там ветер круче, взлететь со своим кайтом на скалы или заплыть на середину озера на серфе при стихнувшем ветре. Жди или выплывай — как знаешь.

Однажды на берегу, когда я несла серф к воде, мне в ногу воткнулся через ботинок старый шприц с ржавой иглой. От тяжести доски я укол, к своему ужасу, даже не сразу почувствовала. И незнакомые люди, серферы и обычные отдыхающие, отвезли меня на мотоцикле в травмпункт, подождали там, вернули обратно, а мои дети, оставленные на это время на берегу, спокойно тусили, принятые в стаю «облепихи».

Тут всё делают от сердца, делятся всем, умножая добро и радость, так понимая жизнь. Мне это нравится больше, чем выгода, расчет, манипуляции и жлобское — втихомолку, под одеялом — «поедание печенья».

Серферы и кайтеры — обеспеченные люди. Они приезжают на дикий берег моря в одиночку, парами или с семьями на больших дорогих машинах — в другие не поместится все их оборудование, доски, паруса, метеостанции. Но общение тут самое простое и искреннее, без оглядок на бренды и достаток, и тут тоже бывают щеголи, простаки или ловеласы.

Мне больше нравятся такие, как Коля.

Чтобы не путать двух Коль, мы с детьми придумали им прозвища: наш папа — это Коля «добрый», а второй Коля — он «злой». При этом «злой» Коля — никакой не злой, он катает нас по всей Евпатории на машине, все время что-то готовит: то делает плов «с дымком» на костре, то заворачивает суши; то вытаскивает из Толиной ноги колючки, а то два часа спокойно отскребает зеленку с окна тети Тани — ровным слоем в редкий оттенок бриллиантового зеленого его покрасили ловкие ручки того же Анатолия. А Коля «добрый», как вы понимаете, добрый только на словах и в нашем воображении.

И вот этот Коля, который «злой», проделав путь на мотоцикле от Москвы до Евпатории, никогда и никуда не торопится. Ни-ко-гда. И эти его неторопливость и выдержка нам очень нравятся. Я люблю часами наблюдать за методичным складыванием паруса, когда «злой» Коля расправляет каждый шнурочек и складочку. Дети помогают ему очистить парус от песка и грязи и аккуратно упаковать всё в специальные чехлы. И все это лишь для того, чтобы, приехав домой, тут же развернуть, опреснить и развесить парус на весь двор тети Тани. Для этого он обстоятельно освобождает нужное ему пространство, аккуратно выгоняя со двора на улицу все машины — от Сашиного микроавтобуса до форда Андрея.

Сначала он расстилает парус на земле, протягивает через весь двор шланг от колонки — вода там холоднющая, зубы стынут, но дети тут как тут, это очередная забава для них. И тогда Коля, опресняя поочередно все швы, командует детворой, показно «злясь» на то, что они не помогают ему, и отчитывая их, что веселятся и брызгаются сами, включая без его разрешения колонку.

Наконец парус поднимают над землей, и он еще долго сохнет, заменяя тент и создавая тень и прохладу на дворе. Коты не смеют лазать по нему, собаки — гавкать в его сторону, а голуби — сбрасывать на него свой груз.

А Коля уже не «злится» — он спит на матрасе на улице под своим парусом, а доска и мотоцикл стоят рядом и ждут своего часа.