Ищу того, не знаю кого

Наталья Филимонова (2024)

Ох и удружил мне родной батюшка — царь Кощей! Велел отправляться буквально туда, не знаю куда — и не возвращаться без жениха! А где я ему жениха возьму? Только и остается, что искать совета у мудрой лесной колдуньи… так, а ты еще кто такой? Что значит Яги нет — ты за нее?!

5

— Ж-женишки! — я неторопливо прохаживалась вдоль строя дюжих молодцев, меряя их взглядом и поигрывая топором в руках. Все-таки нравится мне этот аксессуар! Сразу уважение вызывает.

Хотя и глазами посветить всегда полезно, конечно.

Молодцы смотрели в землю, переминались с ноги на ногу и шумно сглатывали, стоило мне напротив остановиться.

Женихи из погребов оказались как на подбор: все высоченные, крупные, румяные, точно по одной мерке скроенные. Помятые только малость. Все ж погреба у местных мелковатые для такой богатырской стати.

Чуть в стороне толпились родственники и сочувствующие (не говоря уже о невестах). Матери жалостливо всхлипывали, отцы стискивали зубы. Сочувствующие смотрели кто злорадно, кто с жадным любопытством. Кто-то шепотом спорил на полмешка муки. Ставили, кажется, на Ганьку. Местные красавицы прожигали меня злющими взглядами — вот так и разорвут сейчас на сорок Еленок! А говорят еще, это я злая колдунья.

— Жениться будем? — с интересом спросила я. Женихи дружно икнули. А я невозмутимо продолжила, — ну нет так нет. Идите!

Я махнула рукой.

— К-куда? — рискнул поднять голову Ганька — и тут же втянул ее в могучие плечи.

— По домам, — я, в свою очередь, пожала плечами. — Можно, конечно, и обратно — по погребам, но я б на вашем месте прежде хоть поела. Голодные ж, поди.

В чьей-то утробе согласно заурчало. Эк они, бедолажные… со вчерашнего вечера же таятся, нос высунуть не рискуют. Не евши, не пивши.

— А жениться? — изумился Ганька.

А смелый парень, я посмотрю!

— А жениться не будем, — я покивала. И вздохнула даже.

Ну как, в самом деле, на таких жениться? То есть — тьфу! — замуж выходить? Так, попугать больше…

Да я, откровенно сказать, и не рассчитывала в первой же деревне кого найти. Да и вообще… все ж я как-никак царевна, не абы кто. И муж мне нужен, чтоб делами управлять, а не дрова рубить да грядки полоть.

Нет, если, конечно, как батюшка надеется, замуж идти исключительно с целью обзаведения наследником… оно-то дело нехитрое. Тут любой сгодится.

А с другой стороны, ну как дитятко мозгами не в деда да мамку, а в папашу пойдет? Кощеев посох да в руках этакого вот Ганьки — оно ж и представить страшно…

*

— А сказывали, черная колдунья за женихами едет! — это осмелевший Ганька говорил уже за столом, уплетая за обе щеки мамкины пироги. Старостиха только умиленно наблюдала за дитятком, подперев щеку. — Как кого, говорили, углядит, так его и… того!

Я хмыкнула.

— Больно надо! Вообще-то — за женихами, конечно… а только уж не такими!

— А чем наши-то не угодили тогда? — кажется, детинушка отчего-то слегка обиделся. Даже жевать перестал. — Коли так невтерпеж уж!

— Сам ты невтерпеж! — я даже поперхнулась от возмущения. — А мне батюшка велел без жениха не возвращаться. Поглядела бы я, как ты моему батюшке — царю Кощею возражать бы стал. Откуда хочешь, говорит, жениха вынь, а вот сюда положь… но не из погреба же!

— Ну, — Ганька чуть смущенно потупился. — Подумаешь, погреб. Спужались! Бывает. Так зато у нас парни справные все. Хоть куда женихи!

— Да ты мне никак своих сватаешь? — изумилась я. — Дурак ты, Ганька. Вот вы все тут дружно попрятались — будто я старуха какая али вовсе уродина. Не обидно мне? Али думаешь, у колдуний и чувств никаких нет? И замуж мне по любви, как всем девкам, не хочется?

Ганька поскреб пятерней шевелюру. Видно было, как в голове детинушки тяжко ворочается мысль — да все никак не родится. Да уж… женишок!

…Родилась мысль, когда я уж и собралась, и за околицу выехала. Гулкий топот за спиной заставил оглянуться, а Игрунку — еще и прянуть испуганно в сторону.

Тяжело бухая сапогами, за мной мчался пеший Ганька. Одной рукой он придерживал на плече мешок, другой размахивал, потрясая топором.

Я придержала поводья, с любопытством наблюдая этакое диво. Надо же, и сапоги сыскал на свою лапищу! По селу-то в лаптях ходил. Приличная обувка, видать, для особых случаев. И куда это он, интересно, собрался тогда такой красивый?

— Ты это! — молодец остановился, переводя дыхание. — Топор забыла!

— Ага, — я кивнула, продолжая выжидательно смотреть на парня. А он отчего-то смешался.

— А я это… провожу тебя, стало быть. Вот. С тобой пойду! — тут он с вызовом голову вскинул.

— Да на кой ты мне сдался-то? — я изумленно моргнула. — Сказала же — в женихи не возьму!

— Да я это… я ж не в женихи! — показалось, богатырь едва удержался, чтоб обережный знак не сотворить. — Я ж того! Ну, ты это… негоже девке-то одной по дорогам разъезжать! Колдунья — не колдунья, а ты вон какая… хлипкая! Всякий обидит!

— Да-а? — я изумилась еще больше. И на всякий случай, чтоб в память парня вернуть, сотворила на ладони туманный шар.

А тот только плечами могучими пожал и набычился.

— Негоже!

Я только головой покачала. Защитничек!

Ну… коня-то все равно не взял. Да и вовсе — конь в селе не для того, чтоб по дорогам почем зря кататься, а для дела. Рабочая лошадка — кормилица в семье, вот и не стал забирать. А пешком все одно далеко не уйдет. Я-то хоть и неспешно еду, шагом, а все не на своих двоих. Пусть себе, коли желает, прогуляется, авось отстанет скоро.

— В мешке-то что у тебя? — тронув поводья, я чуть повернула голову. А Ганька неожиданно бодро зашагал рядом с моей кобылой.

— Дык это… мамка поесть собрала в дорогу-то…

Ну ясно. Родители наверняка тоже не верят, что дитятко далеко уйдет. Но голодным оставлять не стали. Ясное дело, такую тушу хорошо кормить надо.

Вот одно меня только смущает. Пока ехала, нет-нет да слышала карканье — то с одной, то с другой стороны. Потом тихо стало, пока говорили. А теперь по кустам будто… хохочет кто? Да так знакомо, хрипло — будто тоже каркая…

Прищурившись, я внимательно огляделась — и сорвала шишку с ближайшего дерева. А потом, будто и не глядя, швырнула ее в самые заросли. Чуть-чуть разве чарами усилила.

Из кустов возмущенно каркнули, и тут же черная птица порскнула прямо перед моим носом. Ганька шарахнулся, а я, вскинув руку, выпустила плеть зеленого тумана, опутывая крылатого незваного гостя. Побарахтавшись в воздухе, черный ворон в конце концов смирился — и уселся прямо на макушке моей кобылы. Привычная Игрунка только ушами прянула.

— Так-тааак… шпионим, значит? — прошипела я.

— Пррррисматррриваем! — гаркнул ворон.

— Батюшка послал?!

— Кррр… крр… перрреживает царррь!

В этот момент позади снова послышался заполошный топот, и я уже утомленно обернулась. Да они всей деревней за мной собрались никак?

По дороге к нам мчалась, подобрав подол и сверкая тощими коленками, девчонка… хм, да нет, пожалуй, девица. Вполне себе уже и на выданье. Разве что росточком мелкая да худовата по местным меркам. А еще рыжая, чисто морковка, и до того конопатая, что аж в глазах рябило. Сейчас, впрочем, девица была красной в самом что ни на есть прямом смысле — лицо так густо раскраснелось от бега, что могло и со свеклой посоперничать, а коса растрепалась. Подол запачкался, а на мелькающих коленках виднелись ссадины — похоже, на бегу девчушке и падать довелось.

Конец ознакомительного фрагмента.