Моя случайная

Наталья Шагаева (2018)

Говорят, одна случайная встреча может изменить всю вашу жизнь. Моя случайная встреча состоялась тогда, когда я ее совсем не ожидал и даже наоборот, бежал от всех встреч. Но ОНА все же настигла меня. И ОНА тоже не ожидала меня встретить. А может и нет никакого случая? Ведь все для чего-то происходит?Серия «По краю» (про разных героев) 1) Книга По краю безумия (Тимур Таисия) 2) Книга Моя случайная (Сергей Серов Яна)Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Сергей

Она хмурится, глубоко вдыхает, постоянно поправляет спутанные холодным ветром волосы, и иногда посматривает в мою сторону с опаской. Сам себя узнаю с трудом. Мне на дорогу надо смотреть, на которой и так видимость плохая, а я все время возвращаюсь к ней взглядом. Дышу украдкой, глубоко вдыхая исходящий от нее сладкий, ягодный запах, и моментально пьянею от него. Как мальчишка ей Богу! Я даже имени ее не знаю, а меня тянет к ней как маньяка. Что за черт со мной творится?! Никогда не был так сильно падок на женщин. Чтобы вот так, с первого взгляда хотелось узнать ее полностью. Мне всегда нужно было время, чтобы присмотреться, пообщаться и узнать лучше человека. А кареглазая словно околдовала меня одним своим взглядом.

Заезжаю во двор, паркую внедорожник, выхожу из машины и открываю двери для кареглазой, а она не решается выходить.

— Ты будешь в машине ночевать? — иронично спрашиваю я, протягивая ей руку, чтобы помочь выйти. А она глубоко вдыхает, будто собирается с силами, выходит из машины, игнорируя мою руку. Пропускаю ее вперед, указывая на крыльцо и входную дверь.

— Быстрее кареглазая, холодно, — поторапливаю ее, смотря, как она нерешительно оглядывается по сторонам, осматривая темный двор. А потом так мило вздергивает подбородок и гордо идет вперед. Открываю двери, слыша, как поскуливает Альф, и несется к нам. Кареглазая вскрикивает и отскакивает от меня. А я понять ничего не могу, но по инерции и старой профессиональной мышечной памяти, резко хватаю ее за плечи, отодвигаю ее себе за спину и хватаюсь за ствол, который всегда ношу с собой, тоже по привычке. Включаю свет, и не могу понять, что так сильно ее напугало.

— Кареглазая, ты что? — спрашиваю, поворачиваясь к ней. Хорошо хоть ствол не успел вытащить, а то напугал бы ее сильнее.

— Собака…, — выдыхает она, указывая на пса. — Он потерся об мою ногу, и я испугалась в темноте. Я просто не ожидала. Извините, — оправдывается она.

— А все от того, что ты слишком напряжена. И ищешь во всем подвох. Расслабься, мы не кусаемся, — усмехаюсь я. — Это Альф, — присаживаюсь, треплю пса за ухо, и ловлю красивую, мимолетную улыбку на ее губах, когда она смотрит на пса. — Проходи, располагайся. А я за дровами. Камин надо разжечь. Греть тебя будем, а то губы уже синие.

— А где у вас ванная? — тихо спрашивает она, отводя от меня глаза.

— По коридору направо, белая дверь, — отвечаю я, и кареглазая быстро убегает, скрываясь от меня в ванной.

— Дааа, сам в шоке, — усмехаюсь я псу, продолжая его гладить. — Красавица, да? — Альф соглашается со мной, виляя хвостом. Поднимаюсь, иду чистить камин. Дверь ванной открывается, и кареглазая довольно быстро из нее выходит, держа в руках белый, теплый комбинезон. На ней простые светло-голубые джинсы, соблазнительно обтягивающие ее бедра, и тонкая белая водолазка с серебреным рисунком на груди. Заставляю себя так явно не пялиться на ее фигуру, но ничего не могу с собой поделать. Она не худая, как сейчас, принято. Все при ней, округлые бедра, пышная грудь, круглолицая, такая, какая должна быть нормальная женщина с пышными формами, а не тонкая, костлявая анорексичка, как сейчас, модно. До которой боишься дотронуться, чтобы не сломалась. Кареглазая мнется на пороге, не решаясь проходить в комнату.

— Одежду можешь повесить в шкафу на входе и проходи, не стесняйся, — говорю я, буквально заставляя себя от нее отвернуться.

— А где у вас… туалет, — с запинкой спрашивает она. Ах, вот оно что.

— Напротив ванной, — отвечаю я. Закусываю губы, чтобы не засмеяться. Девушка не отвечает, быстро входит в туалет, так и не оставив свой комбинезон. Мы еще и стеснительные. Иду на кухню, кормлю пса, ставлю чайник и иду на улицу за дровами. Погода все хуже и хуже. Ветер ледяной, снег закручивает большими, белыми хлопьями и просвета не видно. Если так будет продолжаться, дороги не скоро откроют, и меня почему-то в данный момент это радует. Не потому ли, что кареглазая в твоем доме Серов? Усмехаюсь сам себе, набираю побольше дров, и спешу греть незнакомку.

Прохожу в гостиную, замечая девушку на диване с телефоном в руках. Вся натянутая, скованная, сидит, ровно держа спину, и не прекращает хмуриться.

— Не грусти кареглазая, сейчас камин разожгу, чаем горячим тебя напою и все будет хорошо, — подмигиваю ей, складывая дрова возле камина.

— Меня зовут Яна! — немного раздраженно заявляет она, слегка повышая тон.

— Красивое имя, кареглазая, тебе идет.

— Вы не могли бы не называть меня кареглазой, — просто требует она и мило морщит носик. — Мне не нравится такое обращение.

— А ты не могла бы мне не выкать?

— A вы не могли бы мне не тыкать?

— Ох, извините Яна, не знаю, как вас по отчеству, — отворачиваюсь от нее к камину, закладывая дрова.

— Хорошо, давай перейдем на ты. Но, пожалуйста, называй меня по имени, — уже более мягко просит она.

— Хорошо кареглазая, договорились, — смеюсь я, а Яна глубоко вдыхает. Разжигаю камин, оборачиваюсь, и вижу, как ее до сих пор трясет от холода. Беру с дивана плед, накидываю ей на плечи.

— Укутайся, и садись ближе к камину, сейчас принесу горячего чая, — совсем немного, как бы невзначай, сжимаю ее плечи, и понимаю, что не хочу ее отпускать. Хочу касаться ее еще. Просто касаться — не более, чтобы ощущать ее под своими пальцами. Но кареглазая быстро встает и садится в кресло ближе к камину.

— Спасибо, — благодарит меня, отворачивается и смотрит на огонь. Черт, Серов, соберись! Где твоя выдержка? Ты на маньяка становишься похож. Разворачиваюсь, быстро ухожу на кухню. Что я там хотел? Чай! Завариваю черный чай с бергамотом, обдумывая, чем накормить гостью. Готового у меня, как обычно, ничего нет. Повар с меня никакой. Нарезаю сыр, ветчину, хлеб. Достаю печенье, сахар, джем. Черт, а может она кофе хочет. Надо было, наверное, спросить. Ладно, кофе на ночь вреден, утром попьем. Ставлю все на поднос, прохожу в гостиную. Кареглазая будто не слышит меня, сжимает в руках телефон, смотрит на огонь и сильно волнуется. Кусает розовые губы, а я в очередной раз ловлю себя на мысли, что сам хочу немного прикусить ее губы, а потом втянуть и поласкать языком. У меня секса не было всего чуть больше недели, а я уже безумно голодный. Или все дело в ней? Сам не могу понять, нравится мне это все или нет, но со мной такое впервые. Я даже когда впервые увидел свою бывшую жену, ничего подобного не испытывал. Все как-то постепенно пришло. А здесь всего и сразу хочется.

— Что случилось? — спрашиваю я, ставя поднос на столик между кресел.

— Что? — растерянно спрашивает она, только сейчас меня замечая.

— Ты телефон в руках все время крутишь, и тебя явно что-то беспокоит, — поясняю я.

— Просто батарея села, а мне позвонить срочно нужно. У тебя есть зарядка? — показывает мне телефон.

— Ну, если срочно нужно предупредить близких, чтобы не волновались, звони с моего, — протягиваю ей свой телефон. — Хотя, здесь и раньше связь плохая была, а при такой погоде и вовсе нет. Советую сообщение написать, может, дойдет.

— Нет спасибо, — как-то резко и недоверчиво произносит она. — Я просто номера не помню, — спешит оправдаться, уже спокойнее отвечает она.

— Хорошо, — иду к полке возле телевизора, беру зарядное устройство. — Давай свой телефон кар…, — запинаюсь, вспоминая наш уговор. — Яна, — Она протягивает мне аппарат, и я нарочно прикасаюсь к ее пальчикам, а они просто ледяные. Качаю головой, ставлю ее телефон на зарядку. Сажусь напротив нее в кресло, двигаю чашку с еще горячим чаем. — Пей, грейся. Может коньячку в чай добавить? Так согреешься быстрее, да и для профилактики. Так и заболеть можно, — а кареглазая, опять кусает губы, не понимая, что дразнит меня этим.

— Можно — соглашается она. Достаю бутылку коньяка. Немного плескаю нам в чашки.

— Пей и ешь, не стесняйся.

— Спасибо, — вновь благодарит она, грея руки об чашку. И пальчики у нее такие маленькие, нежные, ухоженные. Не с метровым маникюром, как это сейчас модно, а аккуратные. Альф подходит к Яне, садится перед ней и заглядывает в рот, выпрашивает еду, когда я гаденыша только что накормил. Кареглазая улыбается щенку искренней, красивой улыбкой, берет кусочек ветчины и кормит его с рук.

— Ну все, он теперь от тебя не отстанет, — говорю я, коса посматривая на предателя пса. Меня он боится, а на нее как на родную смотрит. А потом и вовсе набирается наглости и ставит на нее лапы, прося еще. Я бы отругал его за попрошайничество, но Яна так мило ему улыбается, гладит его, что я не могу отвести от нее взгляд.

— Хороший он у тебя. Я тоже всегда хотела собаку с детства. Но у моей мамы была аллергия.

— Какие твои годы, еще заведешь себе собаку.

— А сколько по — твоему мне лет? — с интересом спрашивает она.

— Лет двадцать пять, не больше, — честно отвечаю я.

— Мне двадцать девять, почти тридцать. Но спасибо за комплимент.

— Это не комплимент, ты действительно выглядишь на двадцать пять, — кареглазая смущается, отводит от меня взгляд, продолжая кормить Альфа. — Лучше скажи мне, как так вышло, что ты застряла в этой глуши в такую погоду, — она перестает улыбаться, допивает чай, отставляя чашку.

— Сказала же, по работе, — намекает, что я лезу не в свое дело.

— Что за работа, если не секрет, — продолжаю настаивать я. Она долго молчит, словно обдумывает, стоит ли мне отвечать.

— Я журналистка из газеты. Здесь жила бабушка, ветеран войны, которую лишили всех льгот из-за какой-то ошибки чиновников. Я ездила к ней, хотела статью про нее написать, — так складно отвечает она. Врет и даже не запинается. Я ложь всегда за версту чувствую, никакая она не журналистка, а маленькая врушка. Киваю головой, делая вид, что поверил. Яна скидывает с себя плед, встает с кресла, снимает с зарядки свой телефон, ждет, когда он включится. Пальчик закусывает, волосы поправляет, проводя по ним рукой, а я представляю какие они мягкие, шелковистые, и как будут чувствоваться, если запустить в них руку.

— Действительно нет связи, — в каком-то отчаянии произносит она, и начинает строчить сообщение. Облокачивается на тумбу и немного выставляет округлую и аппетитную попку вперед. И тут во мне просыпается мужчина на примитивном уровне. Меня окатывает жаром внезапное желание, и вся кровь приливает в пах. Твою мать, кареглазая, что ты со мной сотворила всего за час нашего знакомства? Поднимаюсь с кресла, иду на кухню, снова ставлю чайник, чтобы заварить еще горячего чая. Глубоко вдыхаю, понимая, что это будет чертовски сложно находиться с этой женщиной в одной комнате и не иметь возможности касаться ее.

***

Просыпаюсь в шесть утра, что для меня не свойственно. Еще час ворочаюсь из стороны в сторону в надежде вновь заснуть, но все бесполезно. Поднимаюсь, иду в ванную, принимаю бодрящий душ. Обтираюсь полотенцем, осматриваю себя в зеркало, решая сегодня не бриться. Дверь в ванную резко распахивается, оборачиваюсь и вижу, как кареглазая на мгновение застывает, сжимая ручку двери. Я полностью обнаженный, сам теряюсь от неожиданности. Несколько секунд ступора, и я ловлю Яну за тем, что она откровенно рассматривает меня с ног до головы.

— Нравится? — спрашиваю я, усмехаюсь, видя, как она приходит в себя, краснеет, отводит взгляд от моего тела, быстро выходит, захлопывая за собой дверь.

— Извини! Я не знала, что ты в ванной! — кричит она мне через дверь. Накидываю полотенце на бедра, выхожу из ванны, видя, как девушка застыла в коридоре.

— Не извиняйся кареглазая, сам виноват. Не закрылся по привычке, — отвечаю я, видя, как она боится на меня посмотреть. И тут я сам не могу отвести от нее глаз. С утра она еще красивее, чем днем. Настоящая, естественная, со слегка припухшими от сна губами, которые мне кажутся такими мягкими, теплыми и вкусными. И у меня сводит скулы от желания их попробовать. Разворачиваюсь и быстро ухожу в комнату одеваться. Злюсь на себя. Как подросток какой-то, у которого женщин не было, а теперь его оставили наедине с красивой девушкой, и он не может устоять, постоянно пуская на нее слюни.

Быстро натягиваю черные джинсы и свитер, взъерошиваю еще влажные волосы руками и выхожу на кухню. В доме немного прохладно после холодной ветреной ночи. Яна сидит на диване, вновь кутаясь в плед.

— И как тебе спалось на этом диване? — спрашиваю я, недовольно смотря на девушку. Я вчера потратил почти час, уговаривая ее спать на моей большой, удобной кровати, но она упорно упрямилась и осталась на диване.

— Спасибо, хорошо, — вежливо отвечает она, смотря в окно. — Метель закончилась, ветра нет. Как ты думаешь, дороги уже открыли? — спрашивает она.

— Вряд ли, снегу намело почти по пояс, я вообще сомневаюсь, сможем ли мы сегодня твою машину вытащить из заноса. Если только ближе к вечеру, конечно если в этом поселке вообще чистят дороги от снега.

— Ты что неместный? — удивительно спрашивает она, наконец-то поворачиваясь в мою сторону.

— Нет, пока нет. Я этот дом неделю назад купил, приехал отдохнуть, — поясняю я, на что кареглазая просто кивает в ответ, переключая внимание на щенка, который видимо, спал у нее в ногах, а теперь наслаждается ее поглаживанием. Иду на кухню, заправляю кофеварку, открываю холодильник, обдумывая, что приготовить на завтрак, не могу же я второй день кормить кареглазую бутербродами, да она и не ела толком ничего вчера.

— Ты что больше любишь, простую яичницу или омлет?! — кричу кареглазой из кухни. Слышу ее приближающиеся шаги и вот она на пороге, облокачивается об дверной проем и вновь кидает в плен своих красивых, карих глаз.

— Омлет. Позволь я сама приготовлю. А то мне как-то неудобно стеснять тебя, ты еще и готовишь для меня.

— Хорошо готовь! — жестом руки предлагаю ей пройти на кухню. — И ты меня не стесняешь. Просто готовлю я, если честно не очень, боюсь тебя отравить кареглазая, — последнее слово вырывается, само собой. Я помню наш уговор не называть ее так. Но черт, в моих мыслях она именно кареглазая, а еще милая, нежная и красивая, и еще кучу эпитетов, которые ей подходят. — Холодильник и плита в твоем распоряжении. А я тогда пойду, камин растоплю, прохладно что-то.

Яна неплохо готовит, ни то, что не плохо, а просто прекрасно! Тем самым добавляя себе еще один плюс в моем большом списке ее положительных качеств. После обеда, своим просящим и отчаянным взглядом, она все же уговаривает меня выбраться из дома и просто доказать ей, что дороги действительно закрыты и выехать отсюда она сможет в лучшем случае завтра. Но мы, не без помощи моего нового знакомого, смогли вызволить ее машину из снежного плена и привезти ее ко мне во двор. Серега услужливо, естественно не бесплатно, привозит мне еще дров и угля, как и обещал вчера. Он долго осматривает Яну и говорит, что мне повезло с женой, красивая она у меня. А я почему-то не хочу ему разъяснять, кто она на самом деле. И мне безумно нравится, как звучит его выражение: «Красивая она у тебя» У меня.… Хотел бы я рядом с собой такую женщину? Хотел бы, чтобы она была моей? Бесспорно, да! И плевать на все! На принципы мои гребаные не подпускать к себе никого ближе постели и примитивного секса! Устал быть один!

Яна вызывается готовить нам ужин, а я, наконец, иду топить мою новенькую баньку. Давно я не был в хорошей бане, тем более своей. Альф счастливо носится по двору, ныряя в огромные сугробы, буквально проваливаясь в них, выныривает и прыгает заново. Я топлю баню, а красивая, соблазнительная женщина на моей кухне готовит ужин. И все это на свежем воздухе, вдали от городской суеты. Что может быть лучше?! Ничего! Еще бы эта женщина была моей! И я бы, наверное, чувствовал полное удовлетворение от жизни. Вот такие, немного бредовые и нереальные мысли посещали меня пока я занимался баней. Старею наверно. Самому смешно от того, что творится у меня в голове. Ведь за последние годы, я привык жить в сумасшедшем ритме. Работа, должность, обязанности, график. Секс по расписанию — со Стеллой или, когда надо выпустить пар и сделать это пожестче — с Марией. Виски или коньяк по вечерам, когда становится тоскливо. А сейчас все иначе. Тихо, размеренно, спокойно. Да еще от случайной незнакомки накрывает нереальными ощущениями. И мне все это чертовски нравится. Может в этом и есть смысл жизни? Не гнаться за городской суетой, не жить в ритме опасности и адреналина, когда жизнь объекта превыше собственной, и ты обязан ей пожертвовать, только потому, что это твоя работа. А сейчас хочется пожить для себя, защищать только самых дорогих тебе людей, за которых не жалко и жизнь отдать, не потому что это твоя профессия.

Прохожу в дом и застаю Яну за тем, что она нервно пытается оттереть от своих джинс и кофты какие-то пятна.

— Что случилось? — Спрашиваю я ее, видя, как она вздрагивает от неожиданности.

— Я безрукая, соус разлила. Черт, — ругается, злится, хмурится и все равно остается красивой. Ей любая эмоция идет, кажется, ее ничего не может испортить. — Теперь буду в пятнах ходить.

— Зачем? Стиральная машина в ванной. До завтра все высохнет.

— У меня нет запасной одежды. Я здесь планировала задержаться на несколько часов, — говорит она, недовольно швыряя бумажное полотенце в мусорное ведро.

— Не вижу проблемы. Сейчас сходишь в баню, одежду постираешь, а я тебе дам большой, теплый банный халат. Правда он мужской и будет тебе велик, но думаю в этом нет ничего страшного.

— Нет, я лучше душ приму, если можно. А ты иди в баню, а потом мы поужинаем, — как-то недоверчиво произносит она, отворачиваясь от меня, замечая, как я скольжу взглядом по ее телу. Понимаю, что веду себя как маньяк, но ничего не могу с собой поделать, меня, словно магнитом к ней тянет.

— Не любишь баню?

— Нет, люблю, но… в общем я не пойду. Я, в конце концов, не в гости к тебе приехала, — как-то нервно выдает она и быстро покидает кухню. Заметила мои взгляды. Испугалась? Я сам боюсь своих желаний! И того, что впервые не могу держать себя отстраненно. Тянет к ней безумно. Хочется все время смотреть на нее, изучать каждую черточку на лице, прикасаться к ней, хоть по рукам себя бей. И это, естественно, заметно. Или она столь проницательна и читает меня без труда. Прохожу в гостиную и вижу, как Яна в очередной раз пытается поймать связь и куда-то дозвониться.

— Ян, иди в баню, — сам смеюсь от двусмысленности своей фразы. — Что, я только для себя натопил что ли? А потом и поужинаем. Вкусно пахнет. Что ты приготовила?

— Мясо с овощами. Спасибо, но я в душ. У меня что-то горло немного с утра болит. Иди, а я на стол накрою, — все еще сопротивляется она.

— Тем более! Попаришься, и все как рукой снимет. Не пойдешь добровольно, закину на плечо, унесу и сам пропарю тебя, — наигранно — угрожающе говорю я.

— Нет! — вскрикивает она, немного отступая назад, понимая, что я не шучу. Пытается быть серьезной, но вижу, как она закусывает губы, пытаясь сдержать улыбку. Все! Это моя победа. Она сдалась. Иду к ней медленно, загоняя в угол, отрезая пути к отступлению. Кареглазая дергается вперед, в наивной надежде ускользнуть от меня. Но я быстрее. Хватаю ее за талию, сжимаю, тяну на себя. Рывок, не даю ей опомниться, закидываю на плечо и несу в баню. Девушка брыкается, снова бьет меня ладошками по спине.

— Сергей! Ты неандерталец! — кричит она. Но ее возмущения наигранны. Кареглазая смеется. — Отпусти меня немедленно! Я тяжелая.

— Ты легкая. И прекрати меня бить, — размахиваюсь и слегка шлепаю ее по попе. Я не знаю, почему я позволил себе такую вольность к девушке, мне все с ней кажется естественным, будто она уже давно моя. Яна прекращает смеяться, напрягается. Черт, вот зачем я это сделал?! Заношу ее в баню и ставлю на пол.

— Извини. Я сейчас принесу тебе полотенце и халат. Все оставлю здесь. Иди в парную, — кареглазая просто кивает, опять отводит взгляд и ждет, когда я уйду.

Парится она недолго, быстро возвращается. А я стараюсь не смотреть на нее в одном моем халате. Беру свои вещи и, буквально, сбегаю в баню. По возвращению застаю Яну в гостиной, подкидывающую поленья в камин, чтобы он не потух, замечая при этом импровизированный накрытый журнальный столик. Скидываю куртку, остаюсь в простой белой футболке и серых спортивных штанах. Сажусь в кресло, осматриваю стол. Мясо с овощами, легкий салатик, хлеб, горячий чай, пахнущий травами.

— Я травы нашла, подумала, что неплохо чай с ними заварить после бани. Я надеюсь, ты не против? — оправдывается она, садясь в соседнее кресло.

— Нет, конечно. Я для этого их и купил. Ты умница.

— Давай есть, — отвечает она, принимаясь за еду. Я ем, хвалю ее еду. Веду непринужденный разговор, чтобы скрасить неловкое молчание. Разговор ни о чем. О бане, здешней природе, о том, что приехал сюда отдохнуть и подумываю остаться навсегда. Она с интересом расспрашивает о моей работе. Запомнила, что людей охраняю. Говорит, что я видимо бесстрашный, раз выбрал такую опасную профессию.

— А как к этому относится твоя… жена или девушка, — в какой-то момент интересуется она.

— Никак. Нет у меня ни жены, ни девушки. Не делай такой удивленный и недоверчивый взгляд. Я был женат. Развелся шесть лет назад, — видно, что она хочет спросить что-то еще, но сжимает губы, просто кивает. Альф, как всегда, выпрашивает у нее еду, и Яна его балует, переключая внимание на собаку. Они прям сдружились за это время. А я беру чашку чая, откидываюсь в кресле и просто наблюдаю за кареглазой. Нет, я не просто наблюдаю, я трогаю ее взглядом. Такая теплая, мягкая, домашняя. Ее волосы, еще немного влажные, мелкими локонами спускаются ей на плечи. Щеки немного раскраснелись и ни грамма косметики, а все равно красавица. Нежно улыбается Альфу, ласкает его, а мне хочется быть на месте этого пса, почувствовать ее нежные пальчики на себе. Она вроде после бани, а я все равно ощущаю ее слегка сладковатый запах малины. Такая ухоженная, теплая, милая девочка-лапочка. Прикрываю на мгновение глаза, и отчетливо представляю, как зарываюсь в ее шелковистые волосы, глубоко вдыхаю ее запах, целую губы, ощущая их вкус. Рукой по телу веду, скидывая с нее халат, и ласкаю ее. Долго, мучительно наслаждаясь ею, растворяюсь в ее запахе и тону в ее глазах. А потом и вовсе откровенные картинки в голову лезут: она подо мной протяжно стонет, запрокидывает голову и закатывает глаза. И меня от одних лишь мыслей простреливает возбуждение. Твою мать! Серов соберись! Она что-то псу говорит, а я смотрю на ее губы и подмечаю в ней привычку, всегда немного прикусывать нижнюю губу, даже сама этого не замечает, а меня этот жест с ума сводит. Она такая женственная, настоящая. Без жеманства и наигранности в поведении. Мягкая, домашняя, но в то же время чертовски сексуальная, со своим шармом и очарованием. И меня к ней тянет непреодолимо. Сижу и спорю с самим собой, не понимая, почему не могу подойти к ней, прикоснуться, сказать, как тянет к ней. Привык за эти годы общаться со шлюхами, которых не нужно добиваться, завоевывать. Просто приходишь и берешь, что тебе надо. А с ней так не получится и мне кажется, что я уже разучился завоевывать женщин, флиртовать, делать намеки и говорить приятные, не пошлые комплименты. Раньше как-то все естественно и быстро получалось, а потом вдруг не нужно стало…

Помогаю кареглазой убрать со стола и помыть посуду. Мы делаем все молча, без слов понимая друг друга. Словно вместе делали все эти бытовые вещи сотни раз.

— Наверное, пора спать. Я надеюсь завтра с утра откроют дороги. Я хотела бы встать пораньше, — говорит она. Спешит покинуть меня, скрыться в большом городе и навсегда потеряться в городской суете. А мне вдруг хочется, чтобы эта непогода затянулась надолго, чтобы она еще со мной побыла. Узнать ее получше.

— Если устала, конечно, ложись. Только сегодня будешь спать в комнате. Отказов не принимаю. Я спать не хочу, посижу еще здесь, курить буду выходить. В общем, мешать тебе буду, — видимо сегодня я более убедительный или, наверное, говорю тоном, не терпящим отказов, но Яна кивает, и быстро идет в спальню. Выхожу на крыльцо покурить, даже не надев куртки. Мне остыть надо. Умерить свое желание, кровь остудить. А то от осознания, что она будет спать в моей кровати, у меня крышу сносит. Затягиваюсь несколько раз глубокими затяжками, вспоминаю, что не дал ей чистое белье. Тушу окурок в пепельнице, спешу в дом, пока кареглазая не уснула. В доме полная тишина. Альф спит в кресле, где сидела Яна. Иду в комнату, хочу постучаться, но дверь резко распахивается и Яна буквально врезается в мою грудь. Ловлю ее за талию, чтобы она не упала. В комнате темно, в коридоре тоже, только тусклый свет с гостиной. А у меня яркие вспышки перед глазами, которые слепят меня от близости с ней. В этот момент я понял, что, пропал. Все! Меня больше нет. Я весь в ней! А она часть меня. Очень значимая часть, без которой я больше не могу существовать. И ровно с этой минуты начинается наша история.

Мы застываем, замираем, боясь пошевелиться и спугнуть момент. И если со мной все понятно, то кареглазая меня удивляет. Я стискиваю ее талию, тяну ближе к себе, чтобы чувствовать ее всем телом и дышать ее сладким ароматом, а она не сопротивляется, поддается и даже льнет ко мне. И я понимаю, что наше влечение взаимно. Это моя женщина. Вот так просто за сутки, я понял, что она моя! Скажите так не бывает? Плевать я хотел на ваше мнение. Главное, что я это чувствую.

А чувствую я много чего, целый спектр эмоций, и они смешиваются, создавая взрывной коктейль. Легонько подталкиваю ее к ближайшей стене, прижимая кареглазую, ощущая ее тело и то, как сильно стучит ее сердце. Наклоняюсь к ее лицу, чувствую, как горячее дыхание опаляет мое лицо. Невесомо веду носом по щеке, глубоко вдыхая запах ее кожи. Веду ниже, к шее и обнаженному плечу. Я еще ничего с ней не делаю, просто прижимаю ее к себе, слегка лаская ее кожу губами, а она уже вся дрожит. Веду кончиками пальцев по ее щекам, наконец, ощущая ее мягкую, нежную кожу. И уже ничего не соображаю. Ее близость, тепло и запах кружат мне голову и затмевают разум. Аккуратно обхватываю ее подбородок и впиваюсь в ее губы со стоном от сладкого вкуса. Яна поначалу не отвечает мне, но и не сопротивляется. Губки приоткрывает, позволяя откровенно ее целовать. Ласкать языком губы, всасывать, и хмелеть сильнее от ее вкуса, ощущая туман в голове. Так проходит несколько секунд, и кареглазая отвечает мне, ахает, немного постанывает, накрывает руками мою грудь, собирает футболку в кулаки и тянет на себя сильнее. Сама сплетает наши языки со всей страстью. Да, она такая, как я и представлял! Живая, настоящая. Тихая и спокойная снаружи и страстная, и горячая внутри.

А в следующее мгновение, она разжимает руки на моей груди и отталкивает меня, разрывая наш сладкий поцелуй. Поддаюсь ей, отшатываюсь назад. Хотя ни хрена не понимаю, зачем мы останавливаемся. Дышу глубоко, руки в кулаки сжимаю, пытаясь хоть немного прийти в себя. А она поправляет халат на плече и быстро отворачивается от меня. Подходит к окну, сжимает руками подоконник, словно только что осознала произошедшее.

— Извини. Сам не знаю, что на меня нашло, — говорю я, и голос свой хриплый не узнаю. Во мне с этим поцелуем весь мир перевернулся.

— Не извиняйся, — тихо, почти дрожащим шепотом говорит она. — Я же отвечала тебе. Но… этого не должно было произойти, — а я понять не могу, почему не должно? — Оставь, пожалуйста, меня одну, — просит она, а я сжимаю челюсть, чтобы не сказать лишнего. Разворачиваюсь и быстро выхожу из комнаты, прикрывая за собой дверь. И прямиком иду на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха и рассеять этот дурман. А сам ощущаю на губах ее вкус, чувствую ее запах на себе, и это кажется таким естественным и правильным. А потом я окончательно схожу с ума. Возвращаюсь к ней, видя, как она до сих пор стоит у окна и обнимает себя руками. Подхожу вплотную и прижимаюсь к ее напряженной спине. Волосы, длинные, шелковистые отодвигаю в сторону, шею лихорадочно целую, словно обезумел.

— Не надо… пожалуйста…, — отчаянно просит она, а сама льнет ко мне, голову запрокидывает, открывая больший доступ, противореча своим словам. И я наглею, руками веду по ее телу, поглаживаю животик, продолжая наслаждаться вкусом ее кожи.

— Остановись, — со стоном наслаждения тянет она, а сама ищет мои губы.

— Останови меня, кареглазая. Я сам не могу.