От края встречи до края расставания

Эва Юнга (2024)

В книге «От края встречи до края расставания» рассказывается история о том, как случайная встреча двух молодых людей переворачивает их жизни с ног на голову. Парень, решивший следить за загадочной незнакомкой, становится частью ее мира, и между ними возникает нечто большее, чем просто случайное знакомство. Однако, когда прошлое девушки вновь вступает в ее жизнь, начинаются непростые испытания и выборы, которые подвергают отношения пары серьезному испытанию. Эта история наполнена страстью, романтикой и непредсказуемыми поворотами событий, заставляя читателя переживать вместе с главными героями и задуматься о ценности времени, любви и прощении.

Открывая дверь ванной, она часто смотрела в окно, будто она чувствовала, что я за ней слежу, или она просто хотела, чтобы за ней следили.

1

Филипп.

Я долго наблюдал за ней через окно. Часто видел ее на пешеходном переходе, иногда видел в супермаркете у своего дома, но никогда не подходил к ней. Единственное, что я делал — это наблюдал через окно. Открывая дверь ванной, она часто смотрела в окно, будто она чувствовала, что я за ней слежу, или она просто хотела, чтобы за ней следили. Я наблюдал, как она заходит в кухню и выглядит слишком сексуально. Она была всегда красива, даже когда на ней не было косметики. В ее спальне всегда были непроницаемые шторы, но днем она на несколько часов их открывала, и я наблюдал, как она занимается йогой или какими-то боевыми искусствами глядя в ноутбук. Она казалась очень опасной, когда била кулаками воздух, но она была невозможно сексуальной, даже в эти моменты.

В гостиной она почти не появлялась, там было пространство для гостей. На каждый праздник она звала друзей и сажала их за круглый стол. Я часами наблюдал за тем, как она смеется и танцует, в эти моменты я представлял, что я там, рядом с ней и она танцует для меня. В кухне начиналось самое увлекательное, она будто переставала быть той, кем она была в спальне и в гостиной, и начинала быть самой сексуальной девушкой на свете. Однажды днем я наблюдал за ней, и она, прижавшись своими бедрами к столешнице, просунула ручку под халат и начала мастурбировать, глядя на меня, я готов поклясться, что она смотрела только на меня. Я был в нее влюблен, я хотел ее так сильно, что не понимал, что схожу с ума.

Но начну с самого начала…

Два года назад.

Мои отношения с Лисой подходят к концу. Прошел год с того дня, когда мы с ней познакомились. В нашей компании она появилась абсолютно случайно, ее привела с собой моя подруга, и Алисе понравилось у нас. Через месяц она получила кличку Лиса, потому что: А. у нас так принято, Б. у нее созвучное имя и рыжие волосы. Тогда я сразу обратил внимание на нее, она была действительно панком, как и все мы: она курила в барах и стряхивала пепел себе в ладонь, очень много пила и очень громко кричала, когда ей что-то не нравилось. Моя симпатия к ней росла с каждой новой встречей и через месяц я предложил ей жить вместе, на что она, не раздумывая согласилась. Поначалу у нас был дикий секс, но со временем все сошло на нет, она будто перестала быть такой привлекательной, в ней исчезло все то, что я нашел в ней вначале знакомства. Она оказалась слабой и депрессивной, в ней нет и капли того бунта, который я видел в ней раньше. Я все чаще стал проводить время вне дома, чтобы только не видеть ее и не слышать ее истерики. На студии, где я работаю аранжировщиком, ребята стали замечать, что я практически переехал жить на работу.

— Фил, ты дома бываешь? — подшучивает надо мной Леха.

— Бываю.

— С Лисой поругался? — не глядя на меня говорит он, одновременно показывая через стекло вокалисту остановиться петь.

— Еще нет.

На экране моего телефона высвечивается «Батя» и я сразу же отвечаю на звонок.

— Что, бать?

— Я застрелил его… — голос отца совсем не похож на тот голос, который я знаю.

— Что ты сделал? — его слова привели меня в шок и я не сразу осознал смысл его слов.

— Я его застрелил… — с той же интонацией повторил он.

— Кого? — я вскакиваю со своего кресла. — Кого застрелил?

— Я говорил ему, чтобы он заткнулся, но он продолжал и продолжал…

Меня пугает обезумевший голос отца.

— Бать, кого ты убил? — еле живым голосом спрашиваю у него.

— Я же говорил ему, что убью его, если он не заткнется, а он все говорил и говорил…

Отец совсем не слышит меня, я не могу достучаться до него и это заставляет меня начинать паниковать.

— Бать, ты только никуда не уходи. Ты же дома? Да? Я сейчас приеду, только будь на месте.

— За мной приехали, — шепотом говорит он.

— Кто? — на ходу хватаю куртку и выхожу из студии.

— Они, — отец сбрасывает.

Черт!

Вызываю такси и еду к дому отца ничего не объяснив на студии. Всю дорогу я еду молча, судорожно размышляя, что делать дальше. Отец уже однажды отбывал срок, но я был ребенком и не участвовал во всем этом, что не сказать о моей матери… Но в этот раз она точно не поможет, да и с чего бы ей помогать, они ведь столько лет в разводе.

— Вам точно сюда? — оборачивается таксис и удивленно смотрит на меня.

— Да. Остановите здесь, — обреченно говорю я, глядя на мигающие впереди маячки.

Перед домом моего отца стоит полицейская машина, неотложка и много людей, как в форме, так и просто в гражданском. Я прорываюсь сквозь толпу и иду прямиком к дому, но меня резко останавливают, грубо толкнув в грудь.

— Сюда нельзя.

— Я тут живу, — пытаюсь все равно прорваться через полицейского.

За какие-то доли секунды я оказываюсь прижатым лицом к забору с заломленной рукой за спиной.

— Да я сын! Сын! Мне отец позвонил! — взвыв от боли кричу я.

Хватка ослабевает, но не настолько, чтобы прекратилась боль.

— Пострадавшего? — почти сочувственно произносит полицейский.

— Нет.

Полицейский отпускает меня и ведет к дому, но на полпути останавливается и докладывает обо мне мужчине в гражданском.

— Это сын стрелявшего.

Я молча стою и даже не протестую такому отношению ко мне, как будто это я виновен, а не мой отец. Меня парализовало от страха и шока, все звуки стали эхом.

— Увози на допрос, — даже не глядя на меня говорит этот тип в гражданке.

— Я хочу увидеть отца.

Наконец-то этот важный хрен обращает на меня внимание.

— Твой отец — рецидивист, — он хмыкает и улыбается, — ты его долго не увидишь, если конечно сам не сядешь за содействие.

— Какое еще содействие? — сразу же спрашиваю у него.

— А это мы и выясним на допросе. Может ты сам застрелил, а отца взять на себя вину попросил. Может это ритуальное убийство, — мерзко улыбается этот хрен.

— Какое еще ритуальное убийство? — зло спрашиваю у него.

— Сатанинское. Вон, — он указывает на мое тело, покрытое татуировками, — весь покрыт знаками.

— Что вы несете?

— Уводи его, — резко гавкает он.

Меня сажают на заднее сиденье полицейской машины и везут в отделение, будто я преступник. Когда мы доезжает до отделения первым выходит водила и закуривает, второй же берет свою папку с какими-то документами и тоже выходит. Я смотрю на них со злостью, особенно прожигая взглядом пачку сигарет в руках водилы.

В окно мне стучит второй, который с папкой:

— Курить хочешь?

Из-за закрытого стекла я слышу его очень плохо и понимаю смысл его слов, только после жеста рукой с сигаретой.

— Да, — киваю ему.

На удивление парень с папкой открывает дверь, ждет пока я выйду из машины и протягивает мне пачку.

— Спасибо, — неуверенно говорю я, вытаскивая сигарету.

— Ты аранжировщик же? — говорит парень с папкой.

— Да.

— Я на тебя подписан, — улыбается он.

— Спасибо, — грустно говорю я, смотря, как тлеет уголек сигареты.

— У тебя отец уже отбывал срок?

— Да, в прошлый раз пять лет отсидел, все было хорошо в последние десять лет…

— Так бывает, уж поверь мне. Если человек один раз перешел эту грань, то дело времени, когда он перейдет ее снова. Хотя бывают случаи, что оступился, но это один процент, — со знанием дела произносит он.

Я молча киваю ему и бросаю на асфальт бычок.

Мы заходим в кабинет, который выглядит очень странно: справа стоят два пустых книжных стеллажа, слева стоит железная пружинная кровать без матраса, а напротив кровати стоит деревянный письменный стол с двумя стульями по обе стороны.

Черт, какого хера тут стоит кровать?

Я сразу представляю, как они приковывают подозреваемого к кровати и бьют его, пытаясь расколоть.

— Садись, — говорит парень с папкой, который все еще не представился.

Я молча сажусь и смотрю в окно, вид которого также невзрачен, как и кабинет.

— Расскажите, как Вы оказались на месте преступления?

— Расскажите, что там случилось? Я ничего не понял. Отец позвонил мне и сказал, что застрелил кого-то, но он был в шоке и не отвечал на мои вопросы. Я сел в такси и приехал. Вот и вся история.

— То есть Вы не знали о том, что произошло между Вашим отцом и его соседом?

— Я и сейчас не знаю.

— Такси вызывали через приложение или остановили мимо едущую машину?

— Через приложение, оплатил картой и там видна моя геопозиция.

— Отлично. Ваше алиби может кто-то подтвердить?

— Да, ребята на студии, да и видеокамеры у нас стоят.

— Проверим, — он мельком посмотрел на меня и что-то записал.

— Так я могу узнать, что сделал отец?

— Он выстрелил в живот соседу из охотничьего ружья и тот скончался до приезда скорой.

— Блядь…

В отделении я провожу еще около часа, перечитывая и подписывая свои показания. Из отделения полиции я выхожу с тяжелым сердцем. С одной стороны я внутренне всегда был готов, что он может сесть еще раз, но с другой стороны надеялся, что такого больше не произойдет и он полностью исправился.

Набираю маме.

— Да, сынок, — как всегда ее ласковый голос окутывает меня заботой и любовью.

— Отец застрелил соседа, — сразу же говорю я, зная, что этими новостями ее уже не удивить.

В трубке тишина и я понимаю почему. Отец получил свой первый срок еще в браке с мамой, для нее это не было ударом, скорее она даже ожидала такого исхода, хотя я никогда не понимал почему ее это не удивило. Я не помню, чтобы в детстве отец проявлял жестокость ко мне или к маме, но в нем было что-то скрытое, возможно эта жестокость была направлена на других, оберегая нас.

— Филипп, я ничего не хочу знать о твоем отце.

— Знаю, но он мой отец.

— Я в это впутываться не буду, — в ее голосе какая-то обида и усталость.

— Что-то не так?

— В общем-то да, но все будет хорошо.

— Снова поджелудочная?

— Да, опухоль растет.

— Операция?

— Да.

— Шансы?

Она просто вздыхает в трубку.

— Мам, я завтра приеду к тебе, хорошо?

— Конечно. Я приготовлю тебе пиццу, — мягко говорит она.

— Договорились, — улыбаюсь в трубку, надеясь, что она почувствует это.

Завершив звонок, я продолжаю идти по темным улицам в сторону дома, в котором я не хочу оставаться, и к девушке, которую я не хочу видеть и слышать. Дует холодный ветер, и я засовываю руки глубже в карманы джинсов, коря себя за то, что надел сегодня модную куртку вместо теплой.

Открываю дверь в свою квартиру, сбрасываю с себя ботинки и иду прямиком на кухню, чтобы утолить голод. Открываю холодильник, и он пуст.

— Ты дома? — кричу я.

В ответ тишина.

— Лиса!

Я застываю, прислушиваясь к разным шорохам, но ни один из звуков не был похож на шаги, тогда я прохожу по коридору и захожу в спальню. Лиса лежит в наушниках в одной майке, ее рыжие волосы разметались по кровати, ее анорексичное тело как никогда выглядит отталкивающим. Я смотрю на ее плоский зад и излишне худые ноги, которые выглядят бесформенными палочками. Почувствовав некое отвращение к ней, я испытываю злость и, подойдя к ней, сдергиваю с нее наушники.

— Что? — только и успевает она сказать.

— Чем ты занималась весь день? Почему в холодильнике пусто? Какого хера ты ничего не приготовила? — с каждым вопросом ей — я становлюсь все злее и злее повышая на нее голос.

— Я не хотела есть и не стала готовить, а ты все равно на студии торчишь каждый день до утра, еда бы все равно остыла, — спокойно отвечает она.

Но она хотя бы была!

Ее слова словно стали красной тряпкой для меня. В ее фразе была вся та истина, которую я хотел сказать, но почему-то оттягивал… Я хотел сказать ей, что торчу на студии из-за нее, а не из-за работы, что из-за нее я не хочу быть здесь и, если бы не отец, я бы, как всегда, вернулся под утро.

— Я хочу, чтобы ты съехала.

— Съехала? — она встает в кровати на колени передо мной.

— Сегодня, — твердо отвечаю ей.

— Но уже поздно, куда я пойду? — она медленно поднимает майку и оголяет свой живот и грудь, пытаясь заставить меня передумать.

Я с отвращением смотрю на ее выпирающие кости бедер, перевожу взгляд на ее грудь и не могу понять почему она считает отсутствие груди и выпирающие кости грудины сексуальным.

— Завтра — край.

Выхожу из спальни и захожу в гостиную. От усталости и морального истощения меня дико рубит, но внутреннее беспокойство по поводу отца и матери не дает мне спокойно уснуть. В голову ничего лучше не приходит, чем посмотреть стрим игры «The last of us». Сам я не играю в подобного рода игры из-за того, что с нервами непорядок и возникающие из ниоткуда монстры только ухудшают мое состояние, но при этом я люблю смотреть на то, как в эти игры играют другие. Выбираю первую часть из двадцати восьми видео-прохождений и на экране появляется название «Джексон-Сити». Я с нетерпением смотрю на экран и понимаю, что сейчас для полного расслабления мне не хватает только пива. Ставлю видео на паузу, беру бумажник и иду в ближайший магазин за пивом.

В магазине полно народу, хотя время уже почти десять вечера. Я хожу между прилавков пытаясь отыскать мое любимое пиво «Spaten». Наконец я нахожу его и кладу все оставшиеся десять банок на полке себе в корзину, поворачиваюсь и мимо меня, цокая каблуками проходит брюнетка невероятной красоты. Я засматриваюсь на нее. Ее пышные черные волосы ниже плеч, ало-бардовые пухлые губы, черные брови, ее шикарные сочные бедра и ноги не дают мне даже шанса отвести от нее взгляд. Я не назову ее худой, она стройная, а ее красивые ноги я уже представил на своих плечах. Она даже не обратила на меня внимание, будто меня не существует, как минимум в ее мире места для меня точно нет.

Она подходит к кассе, и я вижу ее покупки: сыр с плесенью, апельсиновый сок и текила. Сказать, что это нормальный набор — язык не поворачивается.

Да уж, а у самого только пиво.

— Вон ту банку ананасов еще, пожалуйста, — раздается ее голос.

В ее голосе нет ни агрессии, ни обиды, ни грусти, там только бархат, теплота и сексуальность. На мгновение я представил, как она шепчет мне на ухо что-нибудь развратное, но почувствовав, как дернулся мой член в джинсах, я переключаю внимание на кассира. Выкладываю из корзины банки пива и замечаю, что та девушка забыла взять свою банку ананасов и не раздумывая, беру банку и догоняю девушку.

— Вот, Вы забыли, — протягиваю ей и понимаю, что мой голос потерял все свои уверенные нотки.

— О, да, спасибо, — улыбается она, не глядя на меня.

Я любуюсь ее губами, белыми ровными зубами и в этот момент она разворачивается и выходит из магазина, так и не взглянув на меня.

Ну да, что ей делать рядом с панком? Такие как я ее точно не интересуют. Ее типаж явно связан с каким-то тупым качком, а не с худощавым панком с длинными волосами.

Расплачиваюсь за пиво и иду домой. Возвращаюсь в гостиную с пивным стаканом, наполняю его и включаю стрим. Даже спустя двадцать минут просмотра видео, брюнетка из магазина не выходит у меня из головы и в моих мыслях появляются образы. Я проваливаюсь в свои мысли.

Она сверху, я держу ее за бедра и качаю в такт своему темпу. Она запрокидывает голову и стонет, упираясь ладонями мне в грудь…

У меня встал. Единственное, что я сейчас хочу — это секс. В голову приходит шальная идея трахнуть Лису, но представив на мгновение ее плоское тело я чувствую ослабление напряжения в штанах.

Подрочить или еще подумать о Лисе?

Хватаю телефон, захожу на порносайт, открываю вкладку «Брюнетки» и включаю первое попавшееся видео, на котором у девушки похожая фигура. Мне не интересна завязка сюжета, я сразу перематываю на момент, где ее уже трахают, потому что навряд ли найду сюжет про девушку в супермаркете и парня с пивом. Возбуждение снова крепнет и смазав слюной головку я начинаю дрочить. Закрываю глаза и представляю ее, я будто наяву вижу, как она, лежа между моих ног, лижет и сосет мой член. Ускоряю движения руки и чувствую разрядку, мои ноги напряглись на мгновение и как только я кончаю в кулак все тело расслабляется. Я глубоко вздыхаю и иду в ванную.

Вернувшись в гостиную, я включаю стрим, допиваю бокал и снова наполняю его. Я ощущаю странную эйфорию, будто я влюблен.