В летаргию и обратно

Ника Януш, 2014

Ее зовут Лана Косьмач и ей тридцать лет. Она живет в большом городе, работает в рекламном агентстве (очень много работает) и… ненавидит свою работу. Ненавидит расписывать и перекладывать бумажки с утра до ночи, ненавидит рождать оторванные от жизни идеи, именуемые «креативом», устает от нервных клиентов, беззастенчиво качающих свои права. Но она любит Антона, путешествовать и мечтать. Мечтать, например, о том, как изматывающая опостылевшая работа когда-нибудь закончится, как они с Антоном купят домик на берегу моря, как посетят интересные уголки и страны. И как она будет писать книги. Вообще писать книги и жить так, как самой хочется, а не диктуют обстоятельства, – это мечта Ланы. Робкая, несмелая, неправильная мечта. Мечта, противоречащая представлениям об успехе – кресле директора агентства, модном авто, трехэтажном коттедже за городом. Лана долгое время думала, что именно это – кресло, машина, особняк, уважение среди рекламной тусовки – всегда было ее желанием и жизненным стремлением. Но чем дальше, тем больше мысли спутаны, а Мечта крепко засела в голове и не отпускает. В растерянности, нерешительности и со слезами на глазах Лана ступает на такую зыбкую территорию – в Неизвестность, на путь к Мечте. Книга «В летаргию и обратно» Ники Януш заставит каждого читателя остановиться и вспомнить о своих мечтах, поверить в собственные силы и не откладывать больше свою жизнь и желания в долгий ящик.

19 июня

— Что-то ты закисла в последние дни, — говорит мне директор агентства Виктор, растягивая губы в улыбке. Как только мы с Мишей вернулись со встречи с винным Клиентом, он вызвал меня к себе в кабинет и, вероятно, приготовился ужалить. — Вчера тебя полдня не было в офисе, позавчера — весь день на кухне за чаем, на прошлой неделе — поездка в Одессу и пятничный прогул. Что происходит, дорогая?

Почему, когда мне плохо, меня все вдруг сговорились называть «дорогая»? И почему это звучит как «последняя дура»?

— Да, что-то происходит, — когда на меня давят, я могу пойти и ва-банк. — Например, то, что агентство не поощряет отпуска сотрудников и я уже третий год без отдыха. И, например, то, что агентство поощряет работу до утра.

Я замечаю, как директор напрягся — жало вместо меня вонзилось в него самого. Я прекрасно понимаю, почему он вжался в свое кресло, но он все же шипит в ответ:

— Если сотрудник сидит на работе за полночь, это говорит только о его неумении правильно организовать свою работу. Так, чтобы уходить домой, к примеру, не позже восьми вечера.

Терять мне нечего. Странное дело, когда Антон ушел, моя работа в агентстве показалась мне вдруг совершенно ненужной и бесполезной. Я и раньше несколько лет терпела ее для галочки в резюме, но почему-то сейчас даже эта галочка стала мне совершенно безразлична. Я смотрю на себя со стороны: загнанная белка в вечном колесе. Суетится ради целей, совершенно чужих и бесполезных лично для нее. Реализовывает поставленные кем-то, но не ею, задачи. Гробит здоровье на проектах, которые уже через месяц ни для кого не будут иметь никакого значения. Разрушает свою семью во имя этих чужих целей и задач.

Типичный офисный планктон.

Поэтому мне наплевать, как директор отреагирует на мою следующую реплику, — высказать это следовало давно.

— Дело совершенно не в неумении конкретного сотрудника организовать свою работу. А в банальной жадности агентства. В погоне за деньгами мы участвуем во всех тендерах, нагребаем проектов, под которые у нас не хватает людей, и соглашаемся писать проекты и даже беремся их реализовывать в сроки, в которые объективно, — я намеренно выделила это слово ударением, — невозможно ничего реализовать. И все из-за нежелания упустить прибыль. А при вечной текучке молодых специалистов у нас получается сильнейшая перегрузка опытных сотрудников. Они выгорают на работе. Но они же люди. В первую очередь.

Директор еще больше вжимается в кресло. Его лицо багровеет.

Плевать.

Я встаю с ранее предложенного мне места и смотрю на него сверху вниз.

— Ладно, подожди… Не уходи, — говорит он вдруг. Его голос изменился. Глаза из-под очков смотрят более приязненно. Он ослабляет галстук и расстегивает верхнюю пуговицу ворота. — Ты не обвиняй агентство в смертных грехах, а предложи пути оптимизации. К примеру, как заинтересовать молодых, чтобы они стали для тебя опорой. Ну, там, возможно, серию тренингов или еще чего… Подумай. И подумай, что лично ты готова сделать для улучшения ситуации.

Хитер, подлец. Очень знакомая тактика — до тех пор пока сотрудник выгоден, его надо удерживать. И здесь есть несколько вариантов: либо еще немного потерпеть неугодного, но тем временем втайне подыскать другого кандидата, либо, если недовольный очень ценен для компании в принципе, умеет вести за собой молодых и сам может развиваться дальше, поступить совершенно наоборот — предоставить недовольному больше полномочий. То есть повысить в должности, увеличить зарплату, добавить функционала и дать больше свободы. Справится — хорошо для всех, для агентства в первую очередь. Не справится — тем более будет повод уволить.

Что директор задумал относительно меня, я не знаю. Но мне это безразлично.

–…но не сейчас, — между тем продолжает директор. — Сейчас и правда тебе надо встряхнуться, отвлечься. Хочешь в Италию? Во Флоренцию?

Я вопросительно смотрю на него, пытаясь понять, что задумал этот лис. Он считывает мой взгляд и продолжает:

— Нет, не совсем в отпуск. У нас намечается проект с итальянским производителем бытовой техники, а у тебя уже есть опыт продвижения этой группы товаров — холодильники. Намечается годовой контракт. Пока все еще в стадии переговоров, и веду переговоры лично я. Но для лучшего ознакомления с бизнесом Клиента есть возможность поехать к нему в головной офис. Во Флоренцию. Как ты на это смотришь? Да, забыл сказать, что рабочих дней там будет два, а еще три дня будут свободными.

— Еще кто едет?

— Я, креативный директор Дарья. И ты. Если захочешь.

— Спасибо, Виктор. Я подумаю, — говорю я. — Сколько у меня времени на раздумья?

— У тебя его нет. Решение нужно принимать сегодня. Если согласна, завтра приноси документы для оформления визы.

Я выхожу из кабинета озадаченная. Мне действительно необходимо подумать. Потом быстро возвращаюсь.

— Если откажусь, ты дашь мне отпуск? Мне надо не менее трех недель.

Теперь Виктор смотрит на меня озадаченно. По-видимому, счел нахалкой.

И снова плевать.

И еще я четко осознаю, что Виктор специально обыграл все так, как будто презентует мне эксклюзивную возможность заграничной командировки. Ведь ни он, ни Дарья не говорят на английском. Во всем нашем агентстве только я закачивала иняз и свободно владею этим языком. Значит, он с самого начала собирался брать меня на переговоры.

А раз так, то решение созрело у меня молниеносно. Я и рыбку съем, и косточкой не подавлюсь: сначала поеду во Флоренцию, а затем уйду в отпуск. Если решусь на новации с молодыми сотрудниками агентства, все равно, не набравшись сил, внедрять их не буду. Бессмысленно. Да и, честно признаться, захотелось выместить свой гнев за ситуацию с Антоном на директоре — пусть знает, чья нога сейчас на педали тормоза. Не все ему тиранствовать безнаказанно. Да и тиранствуют над нами ровно столько, сколько мы сами позволяем — почему я иногда об этом забываю?