Растопи мое сердце

Ники Сью (2024)

— Тая, очнись! Это же Бес! — Я знаю. — Он же снова перекрутит в мясорубке твое сердце и гордость. — Молния не бьет два раза в одно место. Да и я уже не та наивная вешалка, что была год назад. — Откажись от этой затеи. Я тебя умоляю! — Нет. Одна встреча ничего изменит. Да и мне на него давно фиолетово! Год назад Артем Бессонов жестоко бросил меня в канун Нового года. Унизил. Растоптал. И вот судьба снова сталкивает нас лбами. Только теперь этот заносчивый гад больше не герой моего романа, а я не та девочка, что сходит по нему с ума. Любовь давно прошла. Осталась только ненависть!

Глава 9 — Противопоказания

Артем

— Ну что, сынок, тебя уже можно поздравлять? — отец смотрит на меня с такой горделивой теплотой, что я бесконтрольно чувствую себя пятилетним пацаном, который самостоятельно выучил азбуку и коряво нацарапал на каком-то важном документе отца: «папа, я тебя люблю».

— Я слишком суеверен, ты ж знаешь, — рассмеялся я и покачал головой.

— Знаю, Тёмка, знаю… — в моменте лицо отца омрачилось, и он вновь стал таким, каким я видел его уже долгие три года: не лицо — маска, взгляд пустой и отрешенный, уголки губ угрюмо опущены.

Да и поседел он слишком быстро, а ведь ему только сорок пять стукнуло.

— Но все равно не могу забыть, как тебя мама еще трехлетнего карапуза повела впервые на каток, а после притащила домой сумку, напичканную амуницией. Я тогда ужаснулся, думал: «ну какой к чертовой бабушке хоккей?». Да и ты ревел на льду весь первый месяц.

— Это я от счастья, пап, — вновь хохотнул я, пытаясь перевести разговор в шутку, но отец уже настроился на радио-ностальжи и его было не остановить.

— А как меня бесило вас возить четыре раза в неделю на тренировки, а? Ты бы знал! Я тогда ужасно уставал на работе и мечтал тупо выспаться, а не вставать в шесть утра, чтобы до детского сада попасть на лед. Помнится, ругался с твоей мамой даже по этому поводу. Это я еще не знал, что, когда начнется школа, будет еще хлеще.

— Да, со сном тогда были напряженки, — согласно кивнул я.

— Если бы не она, сынок, то ничего бы этого не было. Ни приглашения в НХЛ, ни славы, ни будущего.

— Ну чего ты начинаешь, пап? — скривился я. — Делов-то? Пошел бы штаны в офис протирать, как и ты. Не дурак же.

— Не дурак, — потянул мужчина и приобнял меня, постукивая ладонью по спине.

— М-м, жареным мясом пахнет? — повел я носом в сторону выхода на задний двор.

— Да, Ваче старается, будет настоящий грузинский шашлык. А потом и баньку истопим, посидим как белые люди, настойку бабы Шуры достанем.

— Пап, ну я же просил пока не отмечать, — поджал я губы и с упреком посмотрел на него.

— Мир не вокруг одного тебя вращается, любимый ты мой Пуп Земли, — рассмеялся отец и, прокашлявшись, добавил, — я наконец-то нашел выход на Ставрополье. Уже отхватил три огромных куска земли в Кисловодске, Ессентуках и Минводах.

— Как ты это сделал? — нахмурился я. — Ты же сам говорил, что там тебе сверху кислород перекрыли. Неужели дал кому-то на лапу?

— Дал, сынок. Догнал и еще раз дал. А ты думал в мире больших денег как-то все иначе устроено? Это не твой хоккей, где клюшкой помахал, и ты молодец. Тут все по-взрослому, или ты по головам идешь, или по твоей шагают. Третьего не дано.

— Ты хоть понимаешь, что если все эти левые схемы вскроются, то все пострадают, а не только ты один, пап?

— Перестань истерить и сними белое пальто, Артем, — отмахнулся отец. — Нормально делай — нормально будет. Слышал о таком?

— Ты неисправим, — закатил я глаза.

— А ты думаешь в кого таким упертым бараном уродился? — вновь рассмеялся он. — Весь в папку.

— И кто помог? — настороженно спросил я.

— Один очень хороший человек. Как раз сегодня с ним и познакомишься.

— Понятно, — скривился я.

— Ну и чего ты куксишься, как кисейная барышня?

— Мама бы этого не одобрила, — развел я руками.

— Так я для нее это и делаю! Ты думаешь, мне денег мало? Пф-ф-ф…

— У нее с этим тоже проблем нет, — пожал я плечами.

— Построю первый геотермальный курорт и в ее честь назову, — пробурчал отец, и я фыркнул. — Может она тогда хоть чуть-чуть ко мне оттает.

— А просто извиняться за свое поведение ты не пробовал? Столько лет прошло, а ты так и не сподобился чистосердечно признать перед ней свою вину.

— Какую вину, Артем? Тогда разве что ленивый не трубил о ее изменах за моей спиной, факты говорили сами за себя, все газеты и журналы пестрели ужасными подробностями того, как твоя мать наставила мне ветвистые рога с каким-то недоноском. Откуда мне было знать, что ему заплатили за сенсацию? Я вспылил, да! И имел на это право, потому что любил твою маму и ревновал её как сумасшедший.

— Не вопрос, отец. Указал ей на дверь, на развод подал — все можно понять. Наверное… Но зачем надо было окончательно топить ее карьеру?

— Потому что болело вот тут, — постучал он кулаком в грудь с той стороны, где билось сердце, — и до сих пор болит. И любить я Катерину не перестал. Все мы ошибаемся, сынок. И все имеем право на второй шанс.

— Тебе всего-то надо было выслушать ее, а не верить этим пронырам-журналюгам.

— Да что теперь об этом говорить?

— Шакалы, — выплюнул я, — в одном крае города пернешь, в другом скажут, что ты обосрался. Вот весь принцип их мерзопакостной работенки.

— Увы, но ты прав, сынок, — тяжко вздохнул отец, и на этой минорной ноте нам пришлось закончить разговор.

В комнате появился охранник отца — Тимур — боровоподобный мужик с лысиной, бородой и устрашающим шрамом в половину лица.

— Федор Николаевич, вы просили сообщить, когда Елецкий подъедет.

— Он уже здесь?

— Нет, с КПП передали, что его машина только что въехала на территорию поселка. Через минуты три будет тут.

— Отлично, спасибо Тимка. Можешь быть свободен, — а затем вновь перевел на меня взгляд голубых глаз, точь-в-точь таких же, как и у меня. — Пошли, встретим гостя дорогого.

Спустя минут двадцать мы расположились в просторной гостиной отца. Елецкий Михаил Петрович оказался крупным мужчиной, с четким пивным или язвенным животом, который он с гордостью нес впереди себя. Лысеющий, потеющий. Не противный, но и не вызывающий симпатию. Обычный такой мужик за полтинник, простой как три рубля, без понтов и левых выгибонов. Ел руками, смеялся открыто и с гордостью смотрел на своего сына Александра, с которым мы были примерно одного возраста. По разговору я понял, что как раз через подставные фирмы, оформленные на Елецкого-младшего, и проворачивались все левые схемы его отца. И теперь и моего тоже.

Ваче подал на стол изумительное мясо, салат, соленья, соусы и охлажденную домашнюю настойку. Все дружно, кроме меня, выпили и закусили. Поболтали о делах, поблагодарили друг друга за выгодное сотрудничество и перешли к более житейским вопросам.

Елецкий облизал с пальцев сок от шашлыка и полез к своему пиджаку, а затем достал из внутреннего кармана пару нежно-розовых конвертов. И протянул их нам.

— Я в январе женюсь, мужики. Карина моя просто ходячая бомба — «Мисс Ставропольский край» прошлого года. А в этом году я ей место на «Мисс Россия» прикуплю. Она того стоит — натуральная блондинка, ноги от ушей, закончила юрфак с красным дипломом.

— Хороший выбор, Мишка, — кивнул мой отец.

— Вот и я так же подумал, — заржал Елецкий, а его сын странно прищурился и поджал губы. Видно, не рад был новой маме, как пить дать. — Но это все лирика, мужики. Это я вас на нашу свадьбу пригласить хочу. Праздновать будем в самом крутом отеле в Сочах: пэлос, шмэлос, резорт, спа и дальше по списку.

— Обязательно будем, — кивнул отец.

— Постараюсь вырваться, — честно ответил я, — но ничего не обещаю.

— Сезон у мальчика. Тренировки, — пояснил отец, и тему свернули.

А я отвлекся, так как телефон в моем кармане завибрировал. Быстро глянул — сообщение от Османова:

«Твоя девица-краса?»

И фото прилагается: действительно моя Тая сидит на шикарном ресторане в компании какого-то молодящегося папика. При параде вся: юбка в обтяжку, белая рубашка с провокационно расстёгнутыми пуговицами декольте, волосы собраны в высокую прическу, открывая длинную шею, губы измазаны алой помадой, нога на ногу — каблуки.

И смеется еще до кучи.

В черепной коробке сразу же что-то сдетонировало от этой гребаной идеалистической картинки. М-да, как людей время меняет, правда? Была чистенькой девочкой, а теперь сидит и заглядывает в рот старому пердуну при деньгах.

Бесит…