Корейские сказки (сборник)

Николай Гарин-Михайловский, 1898

«В 1898 году, в сентябре и октябре, я проехал из Владивостока в Порт-Артур, – большею частью верхом, частью в лодке: в лодке – по Ялу (Амнока-ган). Ехал не прямо, а с заездами, – то в Корею, то в Маньчжурию. Во время этого путешествия я собрал прилагаемые сказки. Двадцать-тридцать корейцев, в своих дамских белых кофточках, в дамских шляпах с широкими полями и высокими узкими тульями, окружали нас, присаживаясь на корточках, и лучший сказочник рассказывал, а остальные курили свои тонкие трубочки и внимательно слушали…»

8. Отгадчик

Было два товарища: Тори (камень) и Тутеби (жаба).

Это имена, которыми называли их в детстве…

Тутеби был сын знатных родителей, а Тори — сын простых.

Тутеби был способный, а Тори — простак и увалень.

Тутеби часто дразнил Тори, но любил его.

Когда они кончили ученье, Тутеби сказал Тори:

— Ничего, что ты не знатного рода, я помогу тебе сделать карьеру.

Вот что сделал Тутеби:

Когда отец его ушел в гости, он спрятал любимую саблю отца.

Когда отец возвратился и узнал о пропаже, он чуть не убил сына.

Но сын сказал:

— Не печалься, отец, у меня есть товарищ, который обладает необыкновенным даром угадыванья.

Затем он пошел к Тори и сообщил ему, что он сказал отцу. Не забыл он сообщить и то, где спрятана была сабля.

Когда отец Тутеби позвал Тори, то на вопрос:

— Можешь ли ты угадать, где моя сабля?

Тори ответил:

— Могу.

И показал, где сабля была спрятана.

Отец Тутеби дал ему денег и обещал протекцию.

В это время у китайского императора пропала государственная печать, и китайский император писал корейскому императору, прося его, если у него есть угадчик, прислать немедленно к нему.

Отец Тутеби рассказал тогда корейскому императору про Тори.

— Надо сперва его проэкзаменовать, — сказал император.

Когда Тори привели, император сказал ему, указывая на закрытую шкатулку:

— Ну-ка, угадай, что в этой шкатулке?

— О, Тутеби! — вздохнув, с упреком сказал Тори, — Да, тутеби, — сказал император и показал всем запертую в шкатулке жабу.

— Этот годится, — сказал император и приказал Тори отправляться к китайскому императору.

«Ну, теперь я совсем пропал, — думал дорогой Тори, — и китайский император срубит мне башку. Ай да Тутеби, хорошо ты мне удружил».

Подъезжая к Пекину, Тори сел отдыхать под деревом.

На дереве сидела птичка и пела: «Чи-чу, чи-чу» И с тех пор только и повторял Тори: «Чи-чу, чи-чу».

Когда его привели к императору, то он так уверен был в своей смерти, что на вопрос: «Где государственная печать», ответил только:

— Чи-чу, чи-чу.

И вдруг один из придворных упал на колени и признался, что это действительно он похитил печать.

Дело в том, что фамилия этого придворного как раз была «Чи-чу».

— Действительно, — сказал император, — ты мастер угадывать, и я оставлю тебя при своем дворе.

Тори вовсе не обрадовался этому, потому что рано или поздно обнаружилось бы его незнание.

Поэтому он стал проситься домой, ссылаясь на то, что там его жена и родные.

— Это до меня не касается, — сказал император.

— Но до меня это касается, — рассердился Тори. — И всему причиной этот мой нос, которым чую я, где что спрятано. Так не хочу же я его!

И Тори одним взмахом отрезал себе нос.

— Ну, теперь я такой же дурак, как и вы все, — сказал он.

Император хотел было его казнить, но передумал и отпустил домой.

Над Тори смеялись потом, но он считал, что отделаться от китайского императора только носом — это небольшая еще плата за знакомство с ним.