Долларовый эквивалент

Николай Леонов

Непредсказуема работа опера. Лев Гуров идет по следу. Причем в самом прямом смысле этого слова: полковник преследует уходящего лесом бандита. А все начиналось с перестрелки на борту прогулочного катера «Викинг», принадлежащего банкиру Бардину. В итоге катер затонул, а дочь банкира, веселившуюся в компании друзей на «Викинге», похитили. Соответственно был назначен и долларовый эквивалент за легкомысленную девицу. Банкир решил вызволить дочь своими силами, но лишь схлопотал пулю и сильно осложнил оперативную ситуацию. Бандиты, как говорится, бросились врассыпную. И теперь полковник Крячко работает в «каменных джунглях», а Гуров бежит по ночному лесу, гадая, из-за какого дерева хлестнет автоматная очередь...

Глава 2

— О прогулке на теплоходе знали многие, — сказал Гуров, останавливая машину на развилке, чтобы посмотреть на дорожный указатель. — Навести преступников мог кто угодно, возможно, даже непреднамеренно. Искать в этом направлении можно год. По моему мнению, сейчас гораздо важнее выяснить, кто мог напасть на калошу с таким гордым именем «Викинг». К сожалению, и на этот счет у нас нет ничего определенного. Даже фотороботов нападавших составить не удалось.

— Да уж, — хмыкнул Крячко. — Как выражался наш последний свидетель — сплошной бедлам. Подозреваю, что ко времени нападения на судне не осталось ни одного мало-мальски трезвого человека.

— Это не так, — возразил Гуров. — Наверняка охранники Ларисы Бардиной были в порядке. Это как раз тот редкий случай, когда трезвость вредит здоровью. Убежден, что они пытались вмешаться в ситуацию, как и капитан, кстати…

— И та безрассудная девушка, в крови которой, скорее всего, найдут героин, — напомнил Крячко. — И похоже на то, что все, кто был способен сопротивляться, получили пулю.

— Странно только, что в эту категорию не попал друг Ларисы, в честь которого, собственно, и состоялся этот трагический рейс. Молодого человека можно заподозрить по меньшей мере в неблагодарности.

— Ну этот-то с самого начала не скрывал, что в самый ответственный момент оказался в отключке, — сказал Крячко. — Рубаху на себе рвал — мол, будь он тогда трезв, разбойникам не поздоровилось бы. Правда, я слышал, что эти заклинания ни на кого не подействовали и будто бы сам Бардин предупредил молодца, чтобы тот больше не попадался ему на глаза. До этого он сквозь пальцы смотрел на увлечение дочери.

— Надо будет присмотреться к этому парню попристальнее, — решил Гуров. — Как-никак почти родственник, да еще и виновник торжества, а вот показания давал на редкость скупо. Мне еще во время допроса это показалось странным. По его словам, получается, что он чуть ли не весь день провалялся пьяным. Здоровый парень!

— Всякое бывает, — дипломатично заметил Крячко. — Ты учитывай, что сказал Кривошеев, — с напитками на борту был полный порядок. А с другой стороны, мог парнишка просто струсить? Очень даже мог. Автоматическое оружие на кого угодно оторопь наведет. А теперь ему, конечно, тяжело в этом признаваться.

— Так или иначе, а присмотреться надо, — заключил Гуров. — Что мы о нем знаем?

— Можно сказать, почти ничего, — пожал плечами Крячко. — Не москвич. До сих пор не имеет здесь даже собственного жилья, снимает квартиру. Участвует в экстремальных гонках — модное становится увлечение, между прочим, хотя и глупое. Гробят хорошие машины, вместо того чтобы раздать их, например, бедным… Ну и еще вроде в кино снимается — тоже небось машины гробит, — ты у Марии уточни.

По мнению Крячко, жена Гурова — известная и популярная актриса Мария Строева — должна была знать подноготную любого статиста в обширной гильдии профессионалов, причастных к театральной среде и кинобизнесу. Гуров не был в этом уверен, но уточнить пообещал.

— Ладно, сейчас сворачиваем на Демино, — сказал он. — Сначала посмотрим с бережка на то место. На воде, правда, следов не остается, но, по крайней мере, прикинем, как это все могло выглядеть.

Они проехали через полусонную деревню. Дорога сбегала к самой воде. Влажный песок был истоптан коровьими следами. Чуть поодаль в удобной бухточке у деревянных мостков покачивалась привязанная к столбу лодка. По другую сторону на травянистом пригорке сидел одинокий рыбак с удочками. Штанины его старых коричневых брюк были закатаны до колен. Он был худ, черен от загара и неподвижен как статуя. В зубах его торчала незажженная сигарета, а взгляд был устремлен на поплавки.

Гуров оставил машину на дороге и вместе с Крячко подошел к рыбаку поближе.

— Добрый день! Как ловится? — спросил он.

Рыбак медленно повернул голову и недоверчиво посмотрел на незнакомцев.

— День добрый, — ответил он равнодушно. — Рыбкой интересуетесь — или так, для разговору?

— А нам все интересно, — живо подхватил Крячко. — От рыбки тоже не откажемся.

Загорелый рыбак иронически посмотрел на него, немного подумал, а потом спросил, нет ли у них спичек. Крячко услужливо поднес зажигалку. Рыбак закурил и, блаженно жмурясь, проверил удочки.

— Какая тут рыба, — вдруг сказал он. — Смех один. У вас в Москве этой самой рыбы небось завались, а вы ее тут ищете… Да и никакая не рыба вам нужна, господа хорошие. — Он окинул оперативников проницательным взглядом. — Опять про стрельбу дознаваться приехали? Тут уж вас столько перебывало… Водолазы вот только сегодня уехали. Одним словом, кино бесплатное.

— Верно угадали, — кивнул Гуров. — Из милиции мы. Именно про стрельбу хотелось бы узнать больше всего. Все-таки напротив вашей деревни все происходило. Кто-то должен был видеть.

— Кто-то, может, и видел, — сказал рыбак. — А я только слышал. Бабахнуло будь здоров! Всех собак распугало.

— А потом, — спросил Гуров, — что было?

— А что было? — Рыбак невозмутимо пожал плечами. — То и было. Стрельба из всех видов стрелкового оружия. А кто в кого — это нам неведомо.

— Что же, никто из деревни даже не полюбопытствовал, что у вас на реке творится? — недоверчиво спросил Крячко.

— Дураков нет, — хладнокровно ответил рыбак. — Жизнь, слава богу, научила. Потом, конечно, ходили, когда тут ваши понаехали. «Скорая» там, спасатели… Говорили, «омик» на дно пустили, а он, вишь, своим ходом убрался! — Он удивленно тряхнул головой. — Чудно, ей-богу, как люди врать горазды!

— Значит, ничего о нападении не знаете? — сказал Гуров. — И накануне ничего подозрительного поблизости не замечали? Может, какие-то лодки тут стояли? Или люди чужие вертелись? Не было такого?

Рыбак, будто не слыша вопроса, глубоко затянулся сигаретой, с сожалением посмотрел на куцый окурок, потом обстоятельно его заплевал, забросил далеко в траву и рассудительно заметил:

— Было или не было — кто теперь знает? Тут так — иной раз месяцами ни души не бывает, а иной раз табунами понаедут, костры жгут, музыку гоняют, рыбу в реке пугают. Посмотришь, да и плюнешь! Хуже того, когда свои в этом безобразии участие принимают.

— Свои? В каком смысле? — спросил Гуров, переглянувшись с Крячко. — Значит, кто-то приезжал?

Рыбак потрогал удочки и, как бы размышляя вслух, заявил:

— Я вот слышал, будто в Америке за просто так никто и слова не скажет. Как будто там у полиции есть свой специальный фонд — кто показания по делу дает, тот вроде компенсацию из этого фонда получает. Правда это или нет?

— Врут, батя! Не доросла еще до такой мысли Америка! — авторитетно сказал Крячко. — Но все равно, намек понят. И какая же компенсация устроит работника умственного труда? Двадцать рублей хватит?

Рыбак снизу вверх посмотрел на Крячко, соображая, шутит тот или нет, а потом решительно сказал:

— Двадцать не устроит, а вот тридцать будет в самый раз.

Крячко засмеялся, полез в карман за бумажником и отсчитал три мятые десятки.

— Поскольку у нас цивилизованный рынок, то возражений нет — за хороший товар и заплатить не грех. Только ты уж, батя, не пытайся нам втереть какую-нибудь липу, потому что тогда цивилизованный рынок сразу кончится, и мы тебя просто арестуем. Про Кресты слышал?

— Кто же про них не слышал? — вполне благодушно отозвался рыбак, пряча на груди деньги. — Только не такая я большая птица, чтобы меня по Крестам катать. Так что насчет этого я не сильно испугался, господа хорошие. Но, поскольку задаток проплачен, скажу как на духу, чего никому пока не говорил, — потому что понимаю, когда человек от души, а когда просто на арапа берет… Значит, я тут с удочками часто сижу. Иногда во-о-он там, в кустах, так что меня вроде и не видать вовсе.

— Понятно, — нетерпеливо перебил его Крячко. — Ты ближе к теме давай.

— Мысль у меня, значит, такая, — строго поглядев на него, сказал рыбак. — Если ты, к примеру, захотел кого-то встретить, так ты его обязательно в знакомом для себя месте встретишь или, по крайней мере, сначала поглядишь, что за место такое. Наоборот одни дураки действуют, а тут не на бабку с семечками напали — на целый крейсер! Значит, не дураки. Потому и мысль у меня такая — раз здесь напали, значит, спервоначалу присмотреться должны были.

Гуров едва заметно улыбнулся. В логике мужику отказать было трудно. Мысль, которую он так трогательно вынашивал, выглядела довольно правдоподобно. Некоторые возражения у него имелись насчет «крейсера» и умственных способностей бандитов, но на эти маленькие вольности не стоило обращать внимания. Гуров и сам думал, что преступники должны были хотя бы приблизительно планировать будущее место нападения, проведя при этом какую-то разведку. Возможно, им и прежде доводилось бывать в этих местах.

— То есть я хочу сказать, — продолжал рыбак, как бы разговаривая сам с собою, — что вроде бы приезжали сюда в то воскресенье…

— Кто приезжал? — спросили Гуров и Крячко в один голос.

Рыбак усмехнулся им как непонятливым детям.

— Кто приезжал, не знаю, — сурово отрезал он. — Откуда мне знать? Вы меня спросили — не видал ли чего странного? И до вас меня про то же спрашивали. А значения не придали. Интересные вы, менты, люди! Сначала спрашиваете — не видал ли, а потом ни хрена не слушаете!..

— Так ты толком говори! — рассердился Крячко. — А то приезжал — не приезжал… Мало ли кто тут у вас приезжает…

— Мало! — сказал рыбак. — А в то воскресенье вообще небывалый, можно сказать, случай был. Потому что из Москвы Петька Сергеев приехал с дружками. С городскими. Морды — во!

— Подожди, — перебил его Гуров. — Кто такой Петька Сергеев?

— Петька Сергеев наш земляк. Шалапут. Еще когда в школу ходил, от него, кроме неприятностей, никто ничего хорошего не видел. Здоровый, весь в батю, Николая Петровича, а ума нет ни грамма. Одни драки, да бабы, да самогон. Конечно, в свободное от работы время выпить не грех, но, как говорится…

— Не тяни резину, батя, — сказал Гуров. — Конкретнее.

— А конкретнее некуда, — заявил рыбак. — Все село от него стоном стонало, пока он в армию не ушел. Только и в армии его не воспитали. Загремел наш Петька в дисбат на три года, а когда наконец дембельнулся, совсем с катушек съехал. Родители-то у него к тому времени уже померли, а дом ему достался. Только Петька хозяйство забросил, опять пьянки начались, драки. И срок ему грозил. Вот он и уехал в Москву на заработки. Вроде деньжата у него водиться стали. Иногда приезжал — на такси или в компании, но тоже на тачке. Вот такие дела.

— А в прошлое воскресенье? — напомнил Гуров.

— А в прошлое воскресенье опять приехал. На тачке. Крутая тачка, белая, руль не по-людски, справа. И еще трое с ним, в майках. Здоровые все, как лоси. Но вели себя тихо. Чего-то по берегу все ходили. А потом к ним еще двое подъехали — по реке, значит.

— По реке?

— Именно. На белом катере. Поручкались, опять по берегу походили, посмеялись чего-то и укатили. Как говорится, на белом катере к такой-то матери, — заключил он, чрезвычайно довольный своей шуткой.

— А остальные?

— Остальные в дом вернулись, закусили малость и обратно в Москву.

— Откуда известно, что в Москву? — спросил Гуров.

— Ну, не знаю, может, в Ленинград, — сказал рыбак. — Но скорее всего, в Москву, потому что номера на тачке московские. Точно, конечно, не помню, но московские.

— И Петька тоже уехал?

— А чего ему тут делать? Тут на тачках раскатывать некогда. Тут пахать надо.

Глядя на праздный вид самого рыбака, трудно было поверить, что тяжкий труд является необходимым условием проживания в селе Демино, но Гуров не стал вдаваться в такие детали.

— А где ваш Петька в Москве работает, случайно не знаете? — спросил он. — Или как найти его там?

— А кто его искал? — снисходительно поинтересовался рыбак. — Кому он нужен? Хорошо, хоть два раза в году его теперь видим, и то ладно.

— А дом его показать можете?

— Да чего его показывать? — пренебрежительно фыркнул рыбак. — Вон, гляди — с краю, зарос весь. Да у него, у Петьки, совести-то отродясь не было. Он на людей внимания никогда не обращал.

— Ага, значит, вон тот? — проговорил Гуров, задумчиво рассматривая покосившийся дом на краю села. — Интересно, интересно… Ну, спасибо, батя, хоть что-то узнали…

— Ваши, которые тут прежде крутились, — с укоризной заметил рыбак, — тоже все разузнавали. И так же, как вы, даже в книжечку не записали. А это уж известно, в одно ухо влетело, в другое вылетело…

— Ну уж это ты загнул, батя! — возразил Крячко. — У нас с товарищем все как раз наоборот. То, что услышали, до самой смерти не забываем. А вот с писаниной у нас туго. Не уважаем мы это дело.

— Я сам не любитель, — сказал рыбак. — Так это другое. Вы — люди казенные, вам положено.

— Я все-таки насчет Петьки хочу уточнить, — озабоченно сказал Гуров. — Неужели у него в селе совсем никого друзей нет? С кем бы он хоть как-то общался? Должен же он хотя бы парой слов с кем-то перекинуться?

— Кому должен, тем он всем прощает, — ехидно сказал рыбак. — Говорю, вся деревня отдыхает, пока Петька в отъезде. Не больно он тут кому припекся. Отрезанный ломоть.

— Ну, понятно, — сказал разочарованно Гуров. — Так мы тогда хоть на дом взглянем.

— Глядите, коли охота, — равнодушно ответил рыбак. — Только на что там глядеть? Срам один.

Гуров, впрочем, придерживался иного мнения. Рассказ рыбака показался ему любопытным. Возможно, приезд шалапута Петьки Сергеева накануне трагического события был простым совпадением, но Гурова всегда настораживали такие совпадения. Ему бы очень хотелось порасспросить об этом самого Петьку Сергеева, но для этого следовало его сначала найти. Гуров надеялся, что какие-нибудь следы у дома наведут его на мысль, как это сделать.

Он остановил машину на краю села напротив дома с закрытыми ставнями и сорной травой, заполонившей двор. Вокруг не было ни души.

— Знаешь, о чем я сейчас подумал? — глубокомысленно сказал Крячко. — О том же, о чем и ты. Если наш рыбак и делал свой доклад кому-то до нас, то все равно толку от этого мало. Никто и не подумал проверить, что за личность Петька Сергеев…

— Это еще неизвестно, — покачал головой Гуров. — Наши, может быть, и не подумали, а спецслужбы могли заинтересоваться.

— Это в том случае, если они слышали историю. Только наш друг не похож на человека, который стремится к общению. Скорее всего, эта информация прошла мимо них. Мы можем в этом убедиться, если заглянем сейчас в дом. Кстати, это в любом случае стоит сделать.

— Это село, — веско произнес Гуров. — Здесь все на нас смотрят и все видят.

— А я быстро, — без тени смущения сказал Крячко. — Раз-два, и готово. Какие тут замки? А ты можешь даже из машины не выходить.

Гуров немного подумал и решительно кивнул головой:

— Пойдем вместе.

Пока Крячко колдовал над навесным дверным замком, Гуров срисовывал в записную книжку след автомобильного протектора, который они обнаружили во дворе. След был не слишком свежий — скорее всего, его оставила в прошлое воскресенье та самая «крутая тачка» с правым рулем, — зато в одном месте он отпечатался довольно отчетливо на жирной взрыхленной проплешине посреди сорной травы. Попутно Гуров поглядывал через забор, потому что занимались они не вполне законным делом, и не хотелось, чтобы об этом догадались другие. В конце концов, Петька Сергеев мог оказаться всего лишь мелким хулиганом и пьяницей. Может быть, друзей в деревне у него и не осталось, зато доброжелатели, которые могут сказать о самоуправстве милиции, всегда найдутся.

Рисунок протектора вышел у него на славу, хотя самый плохонький фотоаппарат был бы куда более кстати. Из дома появился сияющий Крячко с каким-то грязным пакетом под мышкой.

— Я там у них бутылку пустую изъял, — сообщил Крячко. — И стаканы. С отчетливыми отпечатками. Остатки скромного пиршества. А больше ничего примечательного. Шаром покати. Конечно, предметы изъяты с явным нарушением процессуального кодекса и веса в суде иметь не будут, но нам сейчас информация важнее, так ведь? Хорошо, в доме хоть какой-то пакет нашелся.

— Дверь-то запер? — спросил Гуров.

— Обижаешь, начальник. Работаем чисто, — ответил Крячко.

Они вышли за ворота и сели в машину. Вокруг по-прежнему не было ни души. Ветер гнал по небу низкие серые облака.

— Дождь, похоже, будет, — сказал Крячко, заботливо укладывая свою добычу на заднее сиденье. — Не люблю под дождем по шоссе гонять.

— А мы не будем, — успокоил его Гуров. — Хватит с нас сегодня нарушений.

Они объехали село и одиноко покатили по дороге в сторону главного шоссе. Наверное, преступники все-таки не случайно выбрали это место, подумалось Гурову, — небойкое место, тихое.

На полпути навстречу им все-таки попалась одна машина — приземистая желтая «Лянчо» с затененными стеклами проскочила у них под самым носом, подняв за собой шлейф пыли.

— Дорогая машина! — с уважением сказал Крячко, оглядываясь. — Гоночная модель. Видал, какие экземпляры у нас по проселкам раскатывают?

— Видал, — сквозь зубы ответил Гуров. — Тут вообще, между прочим, странные экземпляры раскатывают. Ну-ка, притормозим. Посмотрим, куда эта тачка направляется.

Они уже перевалили через невысокий холм. Поэтому пришлось сдать немного назад. Крячко первым выскочил из машины. Гуров присоединился к нему и с любопытством посмотрел вниз. Увиденное неприятно поразило его.

Желтая гоночная машина стояла на обочине метрах в трехстах от них, а возле нее суетились три неясные мужские фигуры. Один из мужчин, кажется, осматривал в бинокль местность. На какое-то мгновение его внимание сосредоточилось на застывших на холме оперативниках. Мужчина возбужденно махнул рукой и принялся что-то обсуждать со своими спутниками. Потом они попрыгали в машину и поехали дальше. Через секунду желтая глянцевая капля растворилась в зелени придорожных кустов.

— Догоним? — азартно спросил Крячко.

— Не догоним, — сказал Гуров. — Сам же говорил — гоночная модель. И потом, это могут быть ребята из спецслужб — они наверняка мечтают поймать в округе террориста. Однако все это мне не слишком нравится. Здесь становится слишком людно. Если и есть какой-то след, его вполне могут затоптать раньше, чем мы до него доберемся.