Рыбацкие страсти и Встречи

Николай Михайлович Матвеев, 2023

Рыбалка для автора – не профессия и даже не хобби. Это неодолимая страсть – всецело захватывающая любовь к природе нашего края, ее флоре и фауне.Взгляд его на жизнь позитивно активен и по существу оптимистичен. Это заметно даже там, где он с грустью и горечью пишет о том, как «цивилизация» расправляется с матушкой-природой, все больше и больше превращая ее в окружающую среду.Вторая часть сборника разнопланова: речь идет об охоте на зайцев, о сборе грибов и ягод.В описаниях путешествий занимают достопримечательности российских городов и местностей, творения природы и зодчих, очаровательные ландшафты – горы, реки, озера и острова.Особым звучанием окрашены в сборнике встречи на местах сражений Великой Отечественной войны, встречи с ветеранами. Эта тема болью отзывается в сердце автора: потеря своего отца. Эти мысли и чувства автора нашли отклик в душе большого советского писателя и поэта К.М.Симонова, к которому автор обращался с письмом.

Окуни

Окуни — это едва ли не самые красивые рыбки наших водоемов. Хоть на конкурс красоты их выставляй. Ну кто из нас не любовался красно-зеленым полосатым чудом в воде и после поимки на берегу! Еще весь мокренький, радужный и свеженький, он в руках рыболова смотрится каким-то пришельцем из яркой детской сказки. Но окунь — стайный активный хищник, однако крупных размеров не достигает: за всю многолетнюю рыболовную практику мне не попадались на крючок окуни более 1 кг весом.

Окунь активно клюет на дождевого и навозного червя, но особенно хорошо на малька. Зимой его ловят на маленькую окуневую блесну, на мормышку и мотыля. Ловить его интересно и любопытно. Он не будет теребить, как мелкая сорожка, минутами одну и ту же насадку. Окунь резко берет наживку и быстро плывет дальше. Тут его и подсекают.

При ловле поплавочной удочкой я часто кладу длинное удилище на воду, пряча ближний ко мне конец в прибрежной травке. Однажды, снарядив удочки, я пошел поискать хворост для костра: было довольно прохладно. Возвратившись, я не увидел на месте одного из двух удилищ. Обратившись к рыбакам, что были невдалеке, спросил, не пошутил ли кто-нибудь, пока я отсутствовал. Один из них, улыбаясь, махнул рукой на середину Пионерского озера: «Не твое ли удилище взяла напрокат хищная рыбка?». Приглядевшись, я признал в плавающем в озере предмете свое удилище. Раздевшись, я поплыл за пропажей. Погоня длилась долго: при моем приближении удилище стремительно удалялось. Наконец, производя как меньше шума, я приблизился к нему и ухватился за конец, почувствовав живое сопротивление. Рыбаки, наблюдая за моими маневрами, потешались на берегу. Мне же было не до смеха.

С передышками я кое-как добрался до берега. Рыбаки сбежались и встретили меня шуточками и характерным гоготанием. А когда я вытащил добротного окуня, пойманного на малька, все как-то сразу приумолкли. От рыбацкой зависти, наверное.

На окуневой рыбалке случались и другие забавные истории. Как-то под осень сидел я на старой Каме. Клевало на закидушки плохо. Можно было и подремать в задумчивости. Но тут зазвенел колокольчик — сигнализатор поклевки. Я стал выбирать леску и вытащил на берег матерого килограммового окуня. Когда стал снимать его с крючка, заметил, что насадка, да и крючок вместе с ней, уже в желудке рыбы. Оттуда же вместе с поводком торчал кончик ерша. Я разглядывал картину в недоумении: на крючке был насажен дождевой червь. Начал гадать, кто это стал в воде, помогая мне, подбирать нужную насадку и надевать ее на крючок?

Наконец, выстроил гипотезу: на червя и маленький крючок попался ершик с мизинчик ростом: у него не хватило даже сил пошевелить колокольчик. А его, суетящегося на крючке, в свою очередь, заприметил и облюбовал окунь и жадно проглотил. После чего сам стал моей добычей. Так и получилось на одном крючке две рыбки — маленькая и большая.

Зимой окуни, как и щуки, активны. Они гоняются за мальками и во многом питаются ими. Мелкого окуня охотно поедает и щука. Рыбача зимой на Пионерском озере и ставя жерлицы, я частенько в качестве насадки использовал мелкого окуня, ловя его на мотыля на небольшой глубине недалеко от берега.

Один раз в самый разгар зимы меня заметила за этим занятием тощая кошка. Ее, наверное, оставил зимовать под будкой какой-то пробудиловский садовод. Кошка явно обессилила на холоде и бескормице. На нее было жалко смотреть: она уже не мяукала, а как-то простуженно хрипела, прося подаяние. Когда же я вытащил из лунки очередного окунька и он затрепыхался на крючке, кошка без спросу набросилась на него, как на мышь, и мгновенно съела. А потом, облизываясь, глазами стала торопить меня насаживать мотыля для следующего окунька. Подгоняемый ее запросом и аппетитом, я на этот раз ничем другим так и не занялся. Кошку я накормил досыта. Вечером, завершив рыбалку и возвращаясь домой, я все думал о жизни живого на земле: вот, занимаясь «благотворительностью», поддержал жизнь одного животного за счет других.

После этого я стал приносить кошке готовую мойву из магазина. Она меня ждала и всякий раз встречала, улыбаясь во весь кошачий рот. До самой весны я поддерживал ее жизнь на ледяном холоде и встречал как близкую знакомую. Лед на озере долго держится, даже после того, как вся земля освободится от снега. Я все ходил на рыбалку и однажды кошку не встретил: то ли хозяин вспомнил о ней, то ли она мышковать активно стала и в моей поддержке больше не нуждалась. Думаю, что она не пропала.

Самое серьезное приключение на окуневой рыбалке случилось со мной в ноябре 1982 года. Мой давний дружок, Федор, по первому ледку успел сбегать на озеро и в районе понтонного моста умудрился подцепить трех отборных окуней на блесну. Он умилительно показывал мне их вечерком, ведя беседу на рыбацкие темы. И какой рыбак после этого устоит и не воспламенится азартом проделать то же самое? Никакой.

В выходные мы решили на Фединой машине скататься на заманчивую окуневую рыбалку, а после попариться в баньке.

Решили — сделали. Сидим на том же месте, где так удачно рыбачил накануне Федор, но, как частенько бывает, с нулевым эффектом. А по льду рыскает множество рыбаков с огромным желанием подцепить хоть что-нибудь на крючок из воды или хотя бы на счастливцев посмотреть, которым крупно повезет. Наконец, у Федора все же клюнуло, и он от этой долгожданной радости громко крикнул, что подводит к лунке настоящего крокодила. Ну кто после этого удержится на месте? Все четверо, побросав свои лунки и снасти, с разных мест бросились мы к товарищу. Прибежали мы вовремя, но неожиданно случилось совсем не то, на что мы так рассчитывали: тонкий ледок, к тому же просверленный во многих местах в обозримой близости, не выдержал нашей общей тяжести, прогнулся, как зыбка, и все мы впятером оказались в общей ледяной купели. Место было глубокое: замеры показывали шесть метров. Мы хватались руками, очнувшись от шока, за кромку цельного льда, но руки скользили, и мы вновь срывались в воду. Глубже всех успел погрузиться в озеро главный виновник происшествия, Федор. У него даже вязаная шапочка слетела с вихров и плавала, как поплавок, среди разломанного на плитки льда.

Рыбаки — народ бывалый. Быстро сообразили, что попавшим в беду нужна срочная помощь. Кто-то успел подхватить прочную дубовую валежину и бросить ее на лед поперек полыньи, кто-то разматывал с клубка предусмотрено прихваченную с собой веревку и бросал издали ее конец в полынью. Как бы то ни было, мы все выкарабкались. На морозце, как только можно было, отжали одежку на себе, ввалились в машину и покатили домой — попариться в настоящей баньке. Никогда в жизни не приходилось мне больше с таким наслаждением мыться в баньке и хлестать себя березовым веником вдоль и поперек. А окуня Федор не выпустил из рук: даже в ледяной полынье крепко держал удочку правой рукой. Это ли не настоящий рыбак-самородок! Поискать таких — больше не найдешь.