Сквозь Бесконечность. Акт Первый: Эра Отверженных

Николай Чувиков, 2023

Далёкое будущее. Управляемая твёрдой рукой Великого Межпланетного Объединения Галактика погрязла в войнах, преступности и противоречиях, в то время как в изведанный человечеством космос проникают древние силы, чьи жестокие игры ставят под угрозу существование всего живого. На фоне этого разворачиваются истории шести, казалось бы, ничем не связанных людей, которые невольно оказываются в центре событий апокалиптического масштаба.Разыскиваемый по всей Галактике мошенник, получивший в свои руки все силы космоса…Отверженный обществом капитан космолёта с тёмным прошлым…Прирождённая воровка с тяжёлой судьбой и тягой к чему-то большему…Неунывающий искатель приключений, замахнувшийся на что-то, что оказалось ему не по зубам…Бывшая королева далёкой планеты, понемногу теряющая свои ментальные силы…Вечный неудачник, попавший в самую худшую историю в своей жизни…Шесть судеб. Шесть историй. Шесть изгоев, которым суждено привнести перемены в Галактику.

VI. Кош’далаглак-ка

Этот дождь… На её планете дожди — такая редкость, что её отец, почтенный сорванец и вор, всегда отплясывал танец счастья, когда с неба падала хоть одна капелька. Как говорится, воровство воровством, а потомство своё кормить надо, — вырастить мало-мальский урожай мелкой картошки, которая, как ни парадоксально, прижилась чуть ли не на всех колонизированных Землёй планетах, являлось довольно сложным мероприятием, особенно без участия воды, льющейся с неба. Посему, как только на улице появлялась какая-нибудь ущербная тучка, лишь чуть-чуть окрашенная в тёмно-синий цвет, её отец выбегал на улицу, воздевал руки к небу и прыгал, крича от радости и счастья. Да, он был эксцентричным типом. И выставил её за дверь, как только ей исполнилось шесть земных лет. Тогда как раз шёл дождь… «Настоящая воровка должна уметь выживать одна…» — сказал он и захлопнул дверь перед самым её носом. Вишну ненавидела дождь…

Она раскрыла свои большие голубые глаза и сразу поморщилась — да, на Щаклаке шёл дождь, но вот только это была не совсем вода, что стекала с её длинных спутанных волос, цвета самого яркого вавилонского утра. По запаху она догадалась, что в воде присутствовал хлор, — не так много, чтобы разъесть её кожу, но предостаточно, чтобы она почувствовала, что покрылась красными ноющими пятнами. Руки её были свободны, и она натянула на голову капюшон, — нет, ну хорошо, что её хоть не раздели. Хотя ранец и её вспомогательный пояс отсутствовали — просто прекрасно: теперь у неё нет ни своего инструментария, ни сферы… Вишну попыталась встать на ноги, но тут же обнаружила, что нога её прикована к длинной и толстой цепи, которая другим своим концом крепилась к огромному кольцу на серой стене.

— Да вы шутите… — прошептала она. — Я будто в клише оказалась… Не хватает лишь молнии.

Молния не заставила себя ждать, причём такая, которая на секунду покрыла весь небосвод ярчайшей сеткой, после которой Вишну даже пришлось на несколько секунд зажмурить глаза. М-да, не самая приветливая планетка в плане климата… Да и местная архитектура продолжала её разочаровывать. Она находилась в одном из тысяч внутренних дворов столицы, в колодце с пустыми серыми стенами, словно сооружёнными из земли и глины. Ни украшений, ни фресок, ни колонн, ни изразцов… Одна серость, и ничего окромя. Неудивительно, что щаканаги питают такую тягу к книгам, — без них тут помереть от депрессии можно. Коробка громоздилась на коробке, к ней, подобно сиамскому близнецу, лепилась ещё одна, там ещё одна, и ещё, и ещё… Так до бесконечности. Пока город не превращался в хаотичное нагромождение тёмных дворов, грязных переулков и опасных аллей, где сновали проходимцы со всех соседних миров: встретить местного там довольно сложно… разве что в библиотеке. Если и она окажется лишь серым квадратом из спрессованной пыли, то Вишну потеряет всю веру в Щаклак. Что подвело её к вопросу…

Надо отсюда выбираться… Кто знает, сколько она провела без сознания?

Осталось лишь проанализировать ситуацию и понять, что же она может сделать: Вишну взвесила цепь на руке, пару раз подергала её, попробовала вывернуть ногу так, чтобы вынуть её из кольца, но пока все усилия проходили даром. Ладно, может, надо начать с другого конца — она подобралась к стене, туда, где цепь крепилась к одному из камней. Приковали её на совесть — видимо, тюремщики знали, что делали. Вишну тяжело выдохнула и привалилась спиной к стене: как только она не предвидела, что этот золотозубый извращенец последует за ней? Так всегда и бывает с этими сволочами — они примечают жертву, потом следуют за ней, а потом, в самый удобный для них момент, выскакивают прямо из-за угла. И даже такой профессионал, как она, ничего не может сделать… Хотя коленку она хорошо ему продырявила — теперь до самой смерти ковылять будет. Ладно, хватит время терять: она прислушалась и осознала, что откуда-то издалека до её ушей доносятся отголоски радостных окликов и хоральных песен. Похоже, наступила ночь перед Днём поклонения Букве и на улицу вываливали тысячи щаканагов и гостей планеты, пройти мимо которых незамеченной очень и очень сложно. Возможно, её отец и смог бы выкрасть всё что угодно, при каких угодно условиях, но вот она… Опять она отца вспомнила, да что же это такое? Надо навестить его, что ли, когда она покончит с этим делом… Да, вот будет сцена: она заявляется к отцу через двадцать лет разлуки и поливает его имя грязью. Он, скорее всего, сузит глаза и ответит что-нибудь псевдомудрое вроде: «Зато ты стала сильной и мудрой…». А она…

Стоп.

Делу время, воспоминаниям час.

Надо изучить окружающую её обстановку — дождь как раз ослабел, и Вишну смогла разглядеть весь двор сразу. Словно кто-то начертил его при помощи линейки — более прямоугольного сооружения она в жизни не видела. Никаких окон — лишь одинокая дверь на противоположной стороне, через которую её, предположительно, затащили и до которой добраться с этой цепью на ноге не представлялось возможным. Думай, Вишну, думай. И почему он дал ей такое странное имя? Её отец исповедовал индуизм — придерживался какой-то древней земной религии, в которой, если покопаться, разногласий больше, чем в её запутанном внутреннем мире. Он всегда говорил, что она родилась в самое жаркое лето в его жизни, когда вавилонское солнце выжигало поля и нагревало мелкие и раскиданные по холмикам домики так, что внутри можно было заживо свариться. Отсюда, мол, и её имя… Как всё это связано, она не понимала, — её отец тот ещё двинутый сукин сын. Да что ж такое?

— Держи себя в руках, — прошептала она и тут неожиданно увидела, что совсем недалеко в углу лежит коричневый мешок, явно чем-то набитый. Уже что-то: скорее всего, там нет ничего особенного, но кто знает — вдруг что из этого можно приспособить под её нужды? Даже если там обнаружится палка, то её можно обломать о звено цепи, а потом воткнуть в горло первому, кто придёт её навестить.

Почему-то Вишну решила не вставать, предположив, что так она расшумится, а потому поползла к мешку на четвереньках, меся коленками грязь и постоянно поскальзываясь. Но приходилось терпеть… И не в такой ситуации бывала… Хотя нет — если предположить, что золотозубый хочет её изнасиловать или продать в сексуальное рабство какому-нибудь толстосуму, то в худшем положении она ещё не была. Да ещё цепь на ноге… Будь это силовая верёвка или душилка, то она прекрасно знала, как от них избавиться без всякого подручного инструмента, но вот с такой примитивной вещью, как сталь (может, и не сталь, а местный сплав, но ей искренне наплевать), справиться гораздо сложнее. Иногда она сожалела, что обладала комплекцией двенадцатилетней девочки, а не какого-нибудь гиганта со станции, которая вращается вокруг Юпитера… Как её там? Не суть. Да, у неё на планете её комплекция считалась нормальной и даже привлекательной, но в мире кеметцев и инопланетян она зачастую чувствовала себя не в своей тарелке. Что там говорил её отец по этому поводу? Правильно, ничего. Он выгнал её из дома, когда она ещё не задавалась проблемами социальной адаптации. Ну вот, опять… Снился он ей, что ли?

Вишну наконец поравнялась с таинственным мешком и ахнула. Никакой это не мешок…

Перед ней лежала свернувшаяся калачиком девочка, скорее всего, лет десяти или одиннадцати, которая спала беспробудным сном. Она так высоко задрала костлявые коленки, что издалека её вполне можно было принять за мешок, — особенно из-за рабской одежды: холщовой коричневой рубашки до пят. Однако самое ужасное Вишну заметила не сразу… Измождённое лицо девочки оказалось перепачканным кровавыми отпечатками пальцев, будто кто-то долго и отчаянно хватал её рукой в крови. У неё были тонкие губы, длинный худой нос, жидкие синеватые волосы и недлинные рожки, чуть-чуть пробивающиеся из-за ушей: определённо, одна из древних колонисток, как и сама Вишну. О таком подвиде бывших землян она никогда не слышала, но если учесть, сколько планет заселили до Забвения, то появилось несчётное множество человеческих подвидов. Однажды она встретила человека, у которого вследствие планетарной эволюции процессов вся кожа покрылась чем-то вроде коротеньких щупалец, венчающихся присосками, — они помогали им лазать по стеклянным скалам на далекой родной планете. Более того, многие современные учёные Та-Кемета и даже светлейшие умы рактоногов и аквилов выдвигали теорию об общем предке, который обладал гуманоидными чертами и больше всего походил на прямоходящего человека. Остальное же явилось следствием условий, в которых та или иная раса оказалась… Так что нет смысла удивляться её рожкам — напротив, Вишну сразу решила, что они придают девочке приятный экзотический вид.

— Не… трогайте… — прошептала та и так сильно зажмурилась, что у неё на лбу проступила вена.

— Девочка… — Честно говоря, Вишну не знала, как к ней подступиться: она редко с детьми общалась, а становиться матерью вообще никогда не собиралась. — Девочка… Я тебя не трону… Скажи… Где мы? Отсюда есть выход?

Однако та лишь задрожала и чуть слышно застонала, даже не раскрывая глаз. «Чёрт, — поняла Вишну, — она под наркотиками или каким-то изощрённым гипнозом!» Она уже хотела оставить девочку в покое, но сразу решила, что надо хотя бы её осмотреть, — вдруг у неё в рубахе завалялось что полезное. Звучало, конечно, не особо правильно, но, с другой стороны, это поможет ей освободиться. Вишну изловчилась и мягко перевернула девочку с бока на спину — та только тихонько застонала, будто и не чувствовала, как её тягают. К удивлению Вишну, девочка была лёгкая как пушинка, а плечо, за которое она схватилась, казалось, было лишено каких бы то ни было мышц, — она словно схватилась за оголённую кость.

— Тебя даже не кормят… — сказала Вишну скорее самой себе.

Однако самое ужасное открылось ей, когда она уложила девочку на спину: в крови не только ее лицо — ею заляпано всё тело мученицы. Но хуже всего… Вишну отвернулась.

Чуть пониже живота виднелось самое большое тёмно-красное пятно, всё ещё мокрое… Оголённые ноги тоже в засохших полосках крови… Её насиловали.

— Девочка… — только и смогла прошептать Вишну.

На этот раз она правда не знала, что делать… Она с ужасом смотрела на пленницу и понимала, что если она её здесь оставит, то остаток своей жизни та проведёт в настоящем аду. Ей и так уже пришлось несладко, но если она каким-то образом её спасет, то у несчастной появится шанс на восстановление. Но как? Вишну не представляла, как самой-то выбраться из передряги, что уж говорить о бедной девочке. Однако сейчас Вишну поняла одно: золотозубый умрёт. Она воткнёт ему спицу прямо в горло и посмотрит, как та выйдет изо рта. Она никогда никого не убивала, но поняла, что сейчас лучшее время для того, чтобы превратиться в убийцу.

— Госпожа Вишну?

Она аж подпрыгнула на месте, при этом слишком сильно дёрнув за цепь, что заставило её повалиться в мокрую грязь, причём, конечно же, лицом. Вишну чертыхнулась, утёрла грязь и обернулась к голосу, не узнать который было невозможно. Рядом с ней сидело миниатюрное существо, по форме напоминающее яйцо с ручками и ножками: тело его покрывала длинная и шелковистая жёлтая шерсть, а такие классические отличительные черты, как рот и уши, отсутствовали напрочь. Зато имелись глаза: большие, круглые и очень выразительные, — будто позаимствованные у плюшевых игрушек с Та-Кемета.

— Кошик, — чуть ли не крикнула Вишну, — ты бы знал, как я рада тебя видеть.

— Госпожа прекрасно знает: я не люблю, когда ко мне так обращаются. — Голос существа исходил не изо рта, а откуда-то изнутри, словно она разговаривала с волосатым радиоприёмником; при этом в его произношении отсутствовал акцент. — Меня зовут Кош’далаглак-ка из клана Шиики планеты Гиката, как вы её называете.

Да, и так всегда. Кошик служил кем-то вроде посыльного в Воровской Межпланетной гильдии — он умел напрямую связываться с центральным управляющим аппаратом, а потом каким-то неизвестным образом выискивал того или иного участника гильдии и передавал ему нужную информацию, будь то новое задание или дополнительная информация по текущему. Его планета, находящаяся где-то в созвездии Весов, почти на самой границе исследованного космоса, была домом для более чем десяти разумных существ, к которым принадлежали и шиики. Удивительная и таинственная форма жизни, которая совсем недавно попала под программу защиты ВМО, так как предприимчивые преступники выкрадывали молодых шиики из их гнёзд и продавали на чёрном рынке различным толстосумам, которые хотели сделать подарок своим заевшимся детям. Мягкие, пушистые и очень говорливые шиики стали тогда настоящим хитом продаж — дошло до того, что на самой Гикате их население сократилось вдвое: теперь она всегда находилась под надзором, а любого, кто хотел умыкнуть очередного милого зверька, разрешалось расстреливать на месте. Взрослые шиики оказались ещё интереснее — живя в тотальном симбиозе с другими существами на своей планете, они обретали неведомые человеку способности: телепортация на недалёкие расстояния, невероятно развитая фотографическая память, способность выучивать любой язык за считаные минуты и, что самое важное, так называемый треккинг. При встрече с каким-либо существом шиики могли наложить на него так называемый «отпечаток», что позволяло им в любое время определять точное местонахождение этого существа. Что-то вроде стандартного межпланетного слежения, но только без сложного оборудования и огромных радарных комплексов. При вступлении в Гильдию Вишну, конечно же, прошла обряд «отпечатка», и теперь Кошик мог найти её где угодно и когда угодно. И да, на самом деле его имя гораздо длиннее, но кто вообще попытается это произнести?

— Да неважно! — заговорила Вишну, понимая, что теперь у неё появился шанс спасти и себя, и измученную девочку. — Где-то за этой дверью валяется рюкзак с моим оборудованием. Принеси мне его, пожалуйста!

— О! — Существо вздрогнуло. — Боюсь, я не могу этого сделать, госпожа Вишну.

— Но почему?! — с отчаянием выкрикнула она и на секунду подумала, что сейчас схватит Кошика и будет бить его о стенку, пока тот не испустит дух.

— Это не входит в мои функции. — Вот и говори тут о межкультурных различиях. — Я лишь посыльный, и я искал вас не просто так…

— Слушай, — она быстро подползла к упрямому шиики и села рядом, снова чуть не запутавшись в натирающей цепи, — ты просто посмотри вон на ту девочку. Нет, ты посмотри!

— Госпожа…

— Плохие люди делали с ней ужасные вещи…

— Я не знаком с человеческой физиологией, госпожа. — Упрямство у него в крови, если, конечно, у него в жилах течет кровь. — Да, она, определённо, перепачкана в крови, но я не уверен, что здесь есть угроза здоровью.

— О нет, она не умрёт… — Вишну говорила взахлёб, понимая, что другого шанса у неё не будет. — Но если ты сейчас ничего не сделаешь, то я её сама убью. Задушу вот этой цепью, так как лучше смерть, чем то, что с ней делает этот урод.

— Госпожа Вишну, не уверен, что я вас полностью понимаю…

— Меня взял в заложники какой-то местный сутенёр, который торгует рабынями несовершеннолетнего возраста. — М-да, она забыла, что шиики вообще очень дотошные существа и лучше им выложить всё сразу. — Я не уверена, что он в курсе, что мне на самом деле двадцать шесть лет, сам понимаешь, как я выгляжу…

— Не знаю, госпожа, для меня вы мало чем отличаетесь от других человеческих особей…

— Ох, неважно. — Только не терять терпение. — Он хочет продать меня на другую планету, а с этой девочкой и дальше будет происходить ужасное… Ты пойми, он её насилует…

— Насилует? Боюсь, я никогда не сталкивался с этим словом…

— Да что же такое… Ну… — Она замялась: не то чтобы тема секса была для неё строгим табу, но почему-то она никогда не любила вдаваться в соответствующие подробности, даже если и считала непродолжительные романы с мужчинами (и пару раз с девушками) своим вполне обычным времяпрепровождением. — Он, ты пойми… Он лишил её чистоты…

— А… — Шиики задрожал, пытаясь проанализировать новую информацию. — Я понял.

— Понял? — Вишну подползла ещё ближе, так, что ощутила прикосновение нежных волос существа у себя на руках. — Теперь ты понимаешь, почему обязан помочь мне, Кошик…

— Госпожа Вишну, я вас прекрасно понимаю и очень вам сочувствую, но…

— Ну что «но»?! — взвизгнула она.

— Но… максимум, что я могу сделать, — доложить о вашем злоключении в Управление Гильдии, а они, несомненно, вышлют вам помощь…

— Да твою же мать! — Вишну хватанула кулаком по земле, в очередной раз забрызгав лицо грязью.

Небо начало окрашиваться в нежно-пепельный цвет, что говорило о скором приближении утра.

— Госпожа Вишну, прошу вас заметить, что у меня нет матери, как и у всего народа шиики: мы, в отличие от вас и многих других гуманоидных рас, размножаемся делением. Но я прекрасно понимаю, что вы пытались меня оскорбить…

— Она умрёт! Ты пойми, что она умрёт! — Ей захотелось заплакать, но она просто не могла сейчас этого позволить.

— Это очень грустно, но таковы законы жизни, госпожа Вишну. Галактика огромна, и события, происходящие в ней, не всегда отличаются позитивностью и счастьем, — тёмные страницы жизни и бытия уравновешивают светлые. Это баланс, который ниспослан к нам свыше, и мы ничего не можем против него предпринять. Подумайте, что отличает эту девочку от других таких же, как она? Уверяю вас, среди всего населения Галактики в ещё более худшем положении находятся целые миллионы детей… Что делает именно эту девочку особенной?

— То, что я здесь рядом, пойми ты!

— Но вы ничего не можете сделать. Более того, я только что отследил разговор, в котором несколько раз упоминалось ваше имя, госпожа Вишну…

— И что?!

— Они собираются имплантировать вам какую-то капсулу…

— Понятно. — Она повалилась в грязь, потеряв последние остатки сил: Кошик определённо говорил о капсуле, которую используют работорговцы для контроля своих жертв. Она вживляется в мозг, и стоит лишь тебе подумать о побеге, как капсула трескается и из неё вытекает токсичная жидкость, убивающая тебя изнутри. Грубо, но эффективно…

— Мне очень жаль, госпожа Вишну. — Кошик говорил без каких бы то ни было эмоций, а посему эта сочувственная фразочка звучала как-то уж слишком неестественно. — Вы разрешите зачитать вам сообщение?

Идея. Именно из-за таких идей Вишну часто гордилась собой.

— Нет, — сказала она и крепко зажала уши руками, до того, что у неё загудела голова, а в ушах засвистело. — Не буду слушать! — Она кричала, как это всегда бывает, когда что-то мешает слышать, но ей было искренне наплевать. — Не буду слушать!

Наверное, Кошик ей что-то говорил, так как она явно видела, что он дрожал и даже пару раз подпрыгнул на месте, но она не расслышала ни единого слова — пусть хоть взорвётся, она будет зажимать уши до последнего. Расчёт простой: шиики — невероятно принципиальные существа, которые всегда выполняют любое задание или поручение до конца без халтуры, — пока Кошик не удостоверится, что она услышала и осознала его послание, он с места не двинется. Более того, если у него на планете прознают, что он не выполнил поручение, то его немедленно объявят изгнанником и лишат всех способностей, что для шиики хуже любого смертельного исхода.

Кошик продолжал подпрыгивать на месте, а Вишну решила, что настало время выдвигать требования. Она закричала:

— Либо ты приносишь мне мой рюкзак, либо я не буду слушать твоё сообщение! Тебе ясно?!

Пушистый шарик перестал дрожать, мерно упокоившись на одном месте, — казалось, он обдумывает её предложение. Вишну медленно убрала руки от ушей и сразу же услышала:

— Но я правда не могу, госпожа. — Она хотела было снова закрыться от его голоса, как он внезапно сам повысил голос:

— Стойте! Нет, хорошо, я согласен вам помочь, но перенести вам ваши инструменты я не могу…

— И это почему же? Я слышала, что шиики могут телепортировать объекты вместе с собой…

— Не объекты, а… Живые существа. — Кошик раскачивался из стороны в сторону. — Живые существа обладают… Как вам лучше сказать… Аурой. Я… цепляюсь за неё своими… Поверьте, мне сложно вам объяснять!

— Постарайся уж!

— Своими лучами… И переношу за собой в пространстве. У предметов нет ауры, а поэтому я не могу ничего сделать, так что простите, госпожа… А теперь давайте перейдём к…

— Тогда перенеси ты меня внутрь. Прямо за дверь, туда, где нет никаких живых существ.

Повисла очередная пауза.

— Но, госпожа…

— Ну что?! Что?! — Она находилась на грани истерики, ощущая каждый волосок на своей коже. — Ну неужели тебе так сложно?! И неужели ты не понял, что теперь у тебя нет выбора? Чувствуешь иронию? Ты ничего не сможешь сделать! Я лишь буду зажимать уши до тех пор, пока сюда не придёт кто-нибудь и тебе не придётся убраться. А тогда что? Кому ты передашь сообщение, скажи?!

— Но это же шантаж, госпожа…

— Ты сама очевидность… Так ты можешь перенести меня внутрь?

Молчание на этот раз длилось нескончаемо долго — точнее, всего несколько секунд, но каждый момент показался Вишну настоящей вечностью.

— Это я могу. — Голос Кошика прозвучал даже обиженно. — Но вы тогда точно выслушаете моё сообщение?

— Да! Да! — Вишну схватила его и прижала к груди, что, надо сказать, заставило его заурчать: она не знала, что шиики так умеют. — Я выслушаю всё, что ты мне скажешь!

— Хорошо. — Его голос сделался мягче и теплее. — Тогда не отпускайте меня… Сейчас…

Описать телепортацию при помощи шиики можно примерно так: будто у Вишну из-под глаз убрали одну картинку, с серыми стенами и грязными дворовыми лужами и за секунду заменили на другую, гораздо более красочную. Она опомниться не успела, как оказалась перед огромным зеркалом в комнате, где вместо внутренней отделки или обоев все стены обиты чем-то наподобие бархата. Она хотела было удивиться возможностям Кошика, но тут поняла, что на неё из зеркала смотрит не просто Вишну, а обнажённая Вишну. Она, конечно, успела удостовериться, что отнюдь не потеряла форму и всё ещё была стройная, с развитой мускулатурой и чрезвычайно гибкая, но как-то оно было неправильно. Самого же шиики Вишну так и прижимала к груди, при этом он урчал и покашливал, — повинуясь непонятному инстинкту, она внезапно вскрикнула и отшвырнула волосатый шарик прочь от себя, сразу же поняв, что сглупила.

— Прости, — шёпот получился слишком громким: сейчас она находилась в стане врага, так что приходилось соблюдать максимальную осторожность, — это рефлекс… Никак не ожидала, что я буду…

— Голой? — По крайней мере, Кошик тоже догадался шептать. — Я же говорил, я могу переносить только живых существ… И то это чрезвычайно сложно для моей сущности… Твоя одежда на улице: там, где ты находилась до этого.

— Да, я догадалась. — Вишну решила не терять зря времени и тихонечко осмотрелась: оказалось, что шиики перенёс её в некое подобие спальни, или, точнее сказать, «комнаты для секса», с огромной кроватью посередине и…

Да, скорее «комнаты для пыток»: сбоку от гипертрофированно огромной кровати в виде листа какого-то местного дерева, стоял небольшой столик, заваленный оружием, инструментами и просто орудиями пыток. При ближайшем рассмотрении оказалось, что кровать, застланная тем же красным бархатом, что и обои, насквозь пропиталась кровью: причём пыточный ритуал завершился здесь совсем недавно, так как кровь ещё и не думала засыхать. Инструменты тоже валялись окровавленными, а на некоторых даже виднелись куски кожи и мяса…

Бывают моменты, когда ты понимаешь, что все твои принципы рушатся подобно наспех возведённым стенам, а вместо них душу заполняет неостановимая волна агрессии и злобы, которая выводит разум из-под контроля и превращает человека в первобытную машину смерти. Вишну, повинуясь непонятному порыву, погрузила обе руки в лужу крови, которая скопилась на кровати, и обмазалась ею, превращаясь в настоящего дикаря. Последним она измазала лицо — она сама не понимала почему, но все эти действия лишь придавали ей решимости. Затем девушка глянула на столик и без промедления схватила оттуда два неизвестных ей, но чрезвычайно хорошо заточенных и блестящих клинка — одно лишь прикосновение к ним внезапно вселило в неё искру энергии и неостановимой агрессии. Только вот как только оружие легло ей в руки, она сразу же осознала, что с ним что-то не так, — сквозь её пальцы пробежал слабенький электроразряд, быстро распространившийся по всему телу и наполнивший её яростью.

Вишну уже хотела рвануть в атаку, но тут вспомнила про Кошика, который забился в угол и время от времени пытался напомнить ей об их уговоре.

— Говори, что хотел сообщить, — процедила она сквозь зубы, чувствуя, что время убегает от неё подобно неостановимой небесной комете.

— Да, конечно… Наконец-то… — Шиики подкатился поближе и церемонно произнёс: — Госпожа Вишну, ваш коллега и побратим по гильдии Джон Клэренс, вор пятого ранга, передаёт вам, что пришло время вернуть ему долг — двадцать пять тысяч лун, которые вы у него заняли год назад. — Кошик замолчал.

Вишну даже не знала, чего ей в данный момент захотелось больше — рассмеяться так, чтобы каждый головорез в этом доме сбежался прямо к ней или же прямо сразу вонзить одно из лезвий в трогательный пушистый шарик, а потом пустить его на шашлык при ближайшем приёме пищи. Ах да, сколько она там не ела?

— Серьёзно? — только и сказала она. — Тебя отправили в такой далёкий путь лишь для того, чтобы сообщить мне это?

— Такова моя служба, госпожа. — Кошик снова успокоился и перестал урчать. — У вас будет какой-нибудь ответ для господина Клэренса?

— Ты знаешь… — Идиотская идея, но сейчас она казалась как раз кстати. — Передай ему спасибо и… поцелуй в щёку. — Она медленно двинулась к двери, чувствуя себя как никогда решительно настроенной.

— Госпожа Вишну, вы же знаете, что у моей расы нет ротового аппарата… — Иногда Кошик веселил её до невозможности.

— Я уверена, что ты что-нибудь придумаешь. А теперь давай, лети по своим делам.

Она приложила ухо к двери и поняла, что прямо за ней кто-то стоит — кто-то тяжело дышащий и, скорее всего, даже дремлющий. Ну вот кто прижимается спиной прямо к двери — мало ли кто там может быть за ней? Вишну понимала, что наступает момент икс — через несколько секунд она сделает задуманное и уже не будет воровкой. Она станет убийцей: разум пытался воспротестовать этому, но тело само делало всё от неё требующееся: она мысленно прикинула, на каком уровне находится шея охранника (если, конечно, у него есть шея, — но по практике она знала, что в таких группировках чаще всего состоят либо современные кеметцы, либо выходцы из старых колоний), и резко вогнала туда лезвие. Клинок прошёл сквозь дверь, как сквозь песок, а дальше пошло и того проще, — она лишь услышала сдавленный хрип и то, как поток крови ударяет в противоположную стенку. Только вот она не подумала о другом: вдруг охранник был там не один? Вишну затаила дыхание и медленно вытащила окровавленный клинок — не последовало ни грохота, ни чьих-либо криков: ей повезло.

— Госпожа Вишну, вы же понимаете, я вынужден буду обо всём рассказать гильдии… — Он ещё оставался здесь: как бы она ни любила Кошика, сейчас ей меньше всего хотелось его компании. — И о вашем шантаже, и о нежелании меня слушать, и об… этом…

Вишну проигнорировала его и медленно приоткрыла дверь, которая оказалась незапертой и не защищённой никакими сигнализациями или датчиками — чего ещё ждать от такой убогой шайки? Послышался тихий стук — труп охранника завалился на бок и ударился головой о пол. Вряд ли это кто услышал, но всё равно — осторожность не повредит. Она медленно выглянула за дверь и увидела длинный коридор с несколькими дверьми по бокам и лестницей вниз в самом конце, — стандартная местная проектировка: у щаканагов воображения меньше, чем у садового камня: неудивительно, что они писать не умеют. Вроде бы никаких шагов или паники — всё тихо как в могиле: разве что из-за одной двери, какой точно, она понять не могла, слышались какие-то хлюпающие звуки, будто кто-то месил виноград или эти фрукты, из которых делают карнак… Вишну просочилась сквозь щель в двери и решила осмотреть охранника: парадоксально, но это оказался не человек, а рактоног, причём довольно взрослый, перешедший в третий трецикл жизни. Она и не знала, что они замешаны в торговле рабами детьми, — обычно рактоноги шли в инвестиционный или финансовый бизнес: их интересовало всё, что связано с экономикой или планированием космических экспедиций: очень редко они вступали в преступные картели… Но что же! Всякое бывает… Вишну с уважением оглядела новоприобретённые клинки — пробить дубовый панцирь рактанога отнюдь не каждому лезвию по силам, а здесь она даже малейшего сопротивления не заметила. Видимо, стоит их сохранить, особенно учитывая, что с этого момента она стала убийцей и, скорее всего, её вышвырнут из Воровской гильдии.

«Да, отец, не просто так я тебя сегодня вспоминала, — пронеслось у неё в голове. — Сегодня я отреклась от наших убеждений и стала чем-то новым…»

На секунду Вишну остановилась и просто посмотрела в пол, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, а руки всё сильнее и сильнее трясутся. Надо себя успокоить… Она обязана… Та девочка… Вишну сделала глубокий вздох, сглотнула, почувствовав, как огромный ком опустился обратно в желудок, и поняла, что дальше дороги нет никакой. Теперь одно из двух: либо закончить начатое, либо сесть на пол и ждать, пока не придёт кто-то и не убьёт её… Этого она не могла себе позволить. Ещё один глубокий вздох, и Вишну сделала новый шаг к лестнице…

Но сперва она просто обязана узнать, где и что так назойливо хлюпает: это может оказаться чем угодно, в том числе и каким-нибудь инопланетным существом, которое в самый ненужный момент окажется у неё за спиной, и она продублирует судьбу мёртвого рактонога. За первой дверью оказалась точная копия той комнаты, в которую её перенёс шиики, — разве что отсутствовал столик с пыточными инструментами, а на кровати валялся блестящий костюм для очередного сексуального развлечения. Сумасбродная мысль пришла Вишну в голову, но она быстро её отмела — лучше уж голой, чем так…

Вторая дверь оказалась запертой, и ей пришлось аккуратно просунуть лезвие в замок, до тех пор, пока он тихонько не хрустнул и дверь не поддалась. Она заглянула внутрь… и окаменела.

Та же самая комната, та же самая тележка с инструментами… И человек, нагнувшийся над кроватью и перебирающий руками в распоротом животе маленького мальчика, который не подавал никаких признаков жизни. Одна из ног жертвы была отпилена и сейчас валялась в другом конце комнаты, а садист оказался заляпан кровью с ног до головы. Жирный и отвратительный — словно гигантский боров с её родной планеты. Кровь на его теле перемешалась с крупными каплями пота, из бородавок и красных пятен то тут, то там торчали противные волосёнки, а кожа местами обвисла и скукожилась, выдавая его древний возраст. Он был обнажён, за исключением микроскопических трусов, которые еле-еле прикрывали его срамные места.

Вишну сама того не заметила, но поняла, что у неё изо рта вырывается что-то вроде рычания — страшный утробный звук, который раздирал ей глотку и наполнял дикой яростью. Садист тоже услышал её и неожиданно быстро обернулся, но только для того, чтобы сразу застыть на месте: его лицо было отвратительно и больше всего напомнило Вишну скукожившийся цитрусовый фрукт. Маленькие серые глазёнки испуганно бегали по помещению, словно он искал кого-то эфемерного, кто может ему помочь; крючковатый нос обнажал раздутые от страха ноздри, а рот почему-то заклеен чем-то чёрным. Видимо, она и правда выглядела устрашающе: изогнутая в позе для прыжка и с головы до пят измазанная в крови, она внезапно выкрикнула что-то нечленораздельное и в мгновение ока оказалась рядом с извращенцем. Тот пытался замахнуться чем-то, что всё это время держал в руке, но опоздал — она резко прыгнула, обхватила его шею ногами и воткнула один из клинков прямо ему в затылок: неглубоко, так, чтобы он его почувствовал, но не сразу завалился мёртвым. По крайней мере, она предположила, что так будет — опыта пока маловато. Следующим движением она встала прямо у него на плечах, оттолкнулась от него, при этом отшвырнув прямо в стенку. Двойное сальто, и она уже стояла на полу, готовая к новому прыжку в том случае, если садист оклемается и кинется на неё в атаку. Однако тот уже успел обмякнуть и осесть на пол: клинок всё ещё торчал из головы, изо рта хлестала кровь, а двумя руками он пытался сделать хоть что-либо, но, не в силах скоординировать свои движения, бил себя по лицу и наносил себе увечья громадным шилом, которое всё ещё держал в руке. Его взгляд продолжал бегать и внезапно остановился на Вишну, что, честно говоря, жутко испугало её, так как на секунду ей показалось, что она смотрит в лицо самой смерти. Она не могла этого объяснить, но ей даже стало жалко этого человека: в его взгляде она прочла столько отчаяния и страха, что ей не захотелось и дальше его мучить. Она медленно подошла к нему и надавила на лезвие.

— Его там нет.

— Ты всё ещё здесь, Кошик, — говорила будто не она, а кто-то другой… далеко-далеко от неё.

— Тот, кому вы хотите отомстить, госпожа Вишну, за несколько сотен километров отсюда, в другом городе. Это всё зазря.

Вишну промолчала и вместо этого подошла к кровати. Мальчику было от силы семь лет. Его глаза были закрыты, а лицо расчерчено полосами от засохших слёз. На ухе виднелись кровавые следы от зубов… скорее всего, этого жердяя. Дальше она смотреть не хотела.

— Они все умрут. Вишну развернулась и уверенно двинулась на выход из комнаты, но перед этим остановилась и посмотрела на затаившегося в уголке шиики. — Слышишь, Кошик? Они все умрут.

— Я понял, госпожа Вишну. Но только меня зовут Кош’далаглак-ка.

— Я поняла. — Девушка попыталась найти ещё слова. — Спасибо тебе.

— Не за что, госпожа Вишну. Прощайте. — Он растворился в воздухе, будто его и не было.

Вишну медленно кивнула и пошла по направлению к лестнице — надо было продолжить расправу.

Центральное помещение представляло собой что-то вроде небольшого питейного заведения с барной стойкой, с пустыми грязными стаканами, бутылками с самым дешёвым пойлом, которое только можно найти было в Галактике, и даже одним спящим инопланетянином — с несколькими парами усиков на затылке и чем-то вроде клюва на том месте, где у человека должен быть рот. Имелось и несколько столиков, а за ними — трое массивных головорезов с Та-Кемета или с её колоний: каждый из них полностью экипированный и мог похвастаться внушительным арсеналом из звуковых пистолетов и даже бластеров внеземного происхождения. Довольно серьёзные противники, если бы не одно «но» — на стороне Вишну эффект внезапности, так как мужичьё слишком увлеклось неизвестной ей азартной игрой. Наёмники, гогоча и исторгая проклятия, подкидывали в воздух несколько ракушек, а потом ловили их лопатками, — несомненно, не самая высокоинтеллектуальная игра.

Вишну сидела на коричневой балке, которая тянулась вдоль всего потолка, — видимо, первый хозяин данного заведения пытался придать бару хоть капельку уюта… Но всё тщетно. Убогость архитектуры и дизайна щаканаги просто так не победить. Вишну чувствовала, как в её теле напряжена каждая мышца, как она вся была единым целым, как каждый её член действовал в согласовании с другими. Она походила на затаившуюся дикую кошку, готовую прыгнуть на свою добычу, дабы вцепиться ей в горло и жестоко растерзать. В голове носились дикие, беспорядочные мысли, которые она никак не могла отогнать от себя… Что-то насчёт стыда, предательства, шиики, гильдии, долга и, конечно же… отца. Чтоб его. Да, канули в Лету все её мечты о новой встрече с ним, — теперь она даже показаться ему на глаза не посмеет. Теперь она перестала быть его Вишну, солнцем, — она стала кем-то другим, гораздо более отталкивающим и страшным. Кто бы мог подумать, что в гибкой, хрупкой и атлетичной гимнастке-воровке жил спавший до этого зверь, способный не просто на убийство, но на изощрённое убийство. Она всё ещё видела глаза жирного извращенца, который смотрел на нее загнанным псом… Почему-то она вдруг услышала его голос или, по крайней мере, то, что она представляла его голосом:

— Убей меня… Убей меня, мразь… Вгони этот нож. Вгони!

Вишну поморщилась и попыталась сосредоточиться — один из наёмников отделился от общей группы и по какой-то причине лазил в карманах у спящего обладателя клюва. На самом деле сейчас выдался практически идеальный шанс прикончить их наиболее эффективно — сплошная математика, — надо лишь рассчитать все углы и понять примерное расстояние от одного человека до другого. Надо лишь представить, что она хочет их обокрасть, но при этом воткнуть в каждого по клинку, — такие манёвры она выполняла и раньше: на жаргоне Гильдии это называлось «молния». Вор должен скорострельно атаковать группу тех или иных людей, сея среди них сумятицу и панику, а параллельно обчищая их карманы от ненужного им барахла. Одно только «но» — при этом их не надо было убивать. А тут, видимо, придётся: вряд ли они обрадуются своей же пленнице, да ещё перепачканной в крови их коллег и клиентов. Внезапно разговор прекратился, один из наёмников выкрикнул чьё-то имя, вероятно, зовя уже мёртвого охранника со второго этажа, и вскинул голову. Его взгляд встретился с глазами Вишну, и тут время снова замедлило свой ход.

Послышалась дикая матерщина.

Первый охранник встаёт и тянется к кобуре своего звукового пистолета.

Она уже приземляется на стол и методично рассекает одним клинком его живот, а вторым ковыряется в глазу у ничего ещё не осознавшего второго охранника.

Кишки потихоньку вываливаются прямо на стол, а второй наёмник откидывается назад, оставляя свой глаз у Вишну на клинке.

Третий головорез наконец осознаёт происходящее, дико кричит и, за неимением лучших идей, швыряет в Вишну бутылку, которая сильно ударяет её в голову, при этом разбиваясь и оставляя на её лбу картинные алые разрезы.

Это злит её ещё больше, и она с диким рёвом устремляется к нападающему, по пути доставая из расстёгнутой кобуры первого наёмника прекрасный звуковой пистолет.

Головорез хватает со стойки очередную бутылку, но тут же замирает, понимая, что дуло оружия смотрит прямо на него.

— Стой! — хрипит он, одной рукой теребя спящего инопланетянина, а второй заслоняясь от пистолета, будто бы это могло его спасти. — Давай договоримся!

До ноздрей Вишну доносится отвратительный запах, который она трактует как запах страха, и она давит на курок, при этом говоря:

— Нет.

Раздаётся громоподобный звук, и голова наёмника разлетается на куски, окрашивая всё вокруг в цвет крови и мозгов. Инопланетянин умер, так и не проснувшись: пока одна рука Вишну давила на курок, вторая как по наитию резала ему горло и для порядка всё, что ещё попадалось под руку — мало ли ему не требуется кислород?

Громкое и тяжёлое дыхание Вишну было единственным звуком, который раздавался в зале: она смотрела на содеянное и понимала, что если бы их оказалось ещё больше, то её было бы не остановить. Она превратилась во что-то, что не только пугало её, но и приносило ей непонятное удовольствие… Сама месть. Само возмездие. За всех тех несчастных детей, которые нашли здесь свою погибель от рук садистов и извращенцев.

Вишну довольно громко сглотнула и медленно подошла к ближайшему столику, где стояла початая бутылка какого-то кошмарного пойла. Она схватила её за горлышко и сделала изрядный глоток: жидкость обожгла ей горло, но зато в голове прояснилось, а мышцы стали потихоньку расслабляться.

Она села на стул и заплакала.

Благо, дверь в заведение была заперта изнутри, а соседи по помещению решили не проверять, что происходит у них за стеной: скорее всего, здесь такое творилось довольно часто, так что все привыкли. В подсобном помещении Вишну нашла свои вещи: рюкзак и пояс, а также обнаружила прекрасный военный комбинезон-костюм, который пришёлся ей почти впору, — надо было лишь немного сплавить складки на спине, и будет совсем идеально. Тонкие и тянущиеся обтягивающие штаны, такая же водолазка со множеством карманов и помочей для ношения холодного оружия для любых целей и капюшон из дорогого органического материала, который обволакивал всё лицо по одному мысленному указу. Непонятно, кому этот костюмчик принадлежал раньше, но теперь она становилась его владельцем — хотя бы на правах победителя. Однако самой полезной находкой оказался душ: самодельный, с древометаллическим котлом, но всё же душ: было бы странно в таком кошмарном виде выйти к девочке и объявить себя её спасительницей. Та и так слишком многого натерпелась. Она потратила несколько минут, чтобы вымыться и избавиться от крови и плоти у себя на коже и в волосах, а потом надела найденный костюм и приступила к поискам двери, ведущей во двор.

Её звали Кара, и она была далеко от дома. Она мало что помнила из прошлого дня, — лишь боль, страх и унижение, когда этот человек делал с ней страшнейшие вещи. Сначала она пыталась сопротивляться, но он делал ей ещё больнее, и она просто решила расслабиться, чтобы хоть как-то перетерпеть происходящее. Из глаз текли слёзы, а рот продолжал кричать сам собой, но она не двигалась и не пыталась ударить или поцарапать его… Что-то внутри ей подсказывало, что так делать не надо. Он смеялся, показывал ей кровь у себя на руках, ругаясь плохими словами и буквально рассказывая ей, откуда он эту кровь извлёк… Даже сейчас, во сне, она видела его золотые зубы, чувствовала его плохой запах и ощущала, как в шею ей втыкается нечто вроде шприца — в последний раз она видела такие на космолёте с беженцами, который увозил её семью с планеты, умирающую от глобального катаклизма. Их должны были привезти на одну из отдалённых колоний, где им обещали собственный земельный участок, ферму с новейшим ирригационным и удобряющим оборудованием, из-за которого, как говорила ей мама, они смогут кушать ликиты по несколько раз в год… Но они так и не долетели. На их корабль напали пираты… Она не помнила всех событий, но именно так она и оказалась здесь, под этим огромным и злым дядей…

Кара резко раскрыла глаза и поняла, что в своём сне пережила прошлую ночь раз двести, если не больше… Ей захотелось заплакать, но она не успела обронить ни слезинки: она увидела, что прямо перед ней стоит худенькая девочка, на вид лишь немногим старше неё. Одетая в нечто чёрное и обтягивающее, прямо как супергерой из любимого мультика её братишки… Её мокрые светлые волосы зачёсаны назад, красные и усталые глаза сверлили её взглядом, а уголки рта подергивались. Каре бы стоило испугаться и закричать, но что-то сподвигло её протянуть незнакомке свою исхудалую и белую как свежевыпавший снег ручку. Та грустно посмотрела на неё и тоже протянула свою, немного дрожащую, но такую тёплую и приветливую. Кара поднялась на ноги.

Вместе они ушли из этого страшного места.