Сонм. Сборник рассказов

Ник Никсон

Среди представленных рассказов есть как образцы твердой научной фантастики, так и космическая фантастика, фэнтези, нуарный детектив, антиутопия. Книга содержит нецензурную брань.

СКАЗОЧНИК

В моих сказках всё неизменно оканчивается хорошо: принц побеждает злого волшебника и завоевывает сердце принцессы; простолюдин убивает дракона и спасает от сожжения волшебное Королевство. Такие сюжеты нравятся взрослым и детям.

На моих историях выросло не одно поколение читателей. Мне приятно осознавать, что дети, засыпавшие когда — то под мои сказки, теперь читают их своим детям. А те будут читать своим.

В детстве я часто фантазировал о далеких мирах, которые населяли могущественные чародеи и благородные короли. Вместо реальных людей, я дружил с воображаемыми рыцарями круглого стола, кентаврами, гномами. Уже будучи мальчишкой, я понимал, в реальности зло часто побеждает добро. Это ранило меня до глубины души. Тогда я зарекся, что в моих историях будет побеждать только добро.

Однажды один из моих героев, выбираясь из очередной заварушки, в которую я беззастенчиво его поместил, сказал: «я живу, пока дышу. А пока дышу, я меняю мир к лучшему». Эту фразу я сделал своим кредо. Через наивные и простые сказки я старался донести до читателей свет и доброту, старался сделать их жизнь хоть чуточку лучше. Мне приходили тысячи писем с благодарностями. Люди писали, что мои книги помогли им справиться с горем, научили радоваться жизни и избавили от уныния. Лучшей похвалы я и не ждал.

Все изменило дерево. Судьба та еще чертовка. Когда — то я написал сказку с таким же названием, в которой колония муравьев, лишившаяся крова после лесного пожара, борется за выживание. Преодолев всевозможные препятствия, колония попадает через обгоревшее дупло в чудесный зеленый мир — Королевство муравьев Залесье, где все будут жить долго и счастливо.

Мое дерево тоже в каком — то роде отправило меня в другой мир. Навсегда.

Я живу, пока пишу. А пока пишу, я творю чудеса.

После аварии все думали: я нежилец. Мое сердце, однако, по непонятной причине и против всех законов анатомии продолжало биться. Вот уже несколько лет я прикован к постели. Не чувствую боли, не слышу звуков и не могу сам дышать (за меня это делает аппарат искусственной вентиляции легких). Единственная связь с внешним миром поддерживается через слегка приоткрытое правое веко. Картинка, что я вижу ежедневно состоит из небольшого кусочка неба, которое проглядывается через оконное стекло. Мне достаточно и этого. Более того, в статичном лицезрении мира, в привычных всем вещах я обнаружил настоящую красоту. Раньше и подумать не мог, сколько оттенков у неба и какими прекрасными бывают облачные ансамбли.

Помню, впервые осознав неизбежное, я совсем не расстроился. Теперь я мог не отвлекаться на мирские дела и спокойно делать то, что люблю больше всего на свете — писать. Да, вы не ослышались. Я продолжаю писать. Для этого мне не нужен компьютер, не нужны бумага и ручка. Я создаю миры у себя в голове — единственном месте в моем теле, где еще теплится жизнь.

Кто это вошел? Новенькая? Впервые ее вижу. А ведь я знал, что сегодня будет отличный день.

Девушка подходит к окну, открывает шторы. Свет солнца заскакивает в палату. Прохладный весенний ветерок колышет ее длинные каштановые волосы.

Хм, великолепный типаж. Красивое лицо, подчеркнутые скулы, а руки, словно вылеплены самим Микеланджело. Глаза полны грусти, но в них читается сильная воля, а значит получиться отличный драматический образ.

Вот это успех! Я взволнован, как мальчишка на первом свидании.

Выберу ей имя. Она из расы эльфов, значит, имя должно быть красивым под стать ее внешности, с ноткой мифичности и, конечно, героическим.

Аллора.

Тотчас в голове возникла яркая картинка.

Аллора стоит на краю обрыва, смотрит на бушующую внизу реку. Вышедшие из берегов потоки воды уничтожают посевы, смывают с лица земли целые деревни. Тысячи жителей Королевства гибнут под натиском стихии. На востоке, укрытые черными облаками, сияют блики пожаров — пылают вековые леса. С запада доносится стальной лязг — доблестные воины Королевства ведут отчаянный бой с демоническими отпрысками злой колдуньи.

Из прекрасных эльфийских глаз выступают слезы. Аллора понимает, злые чары сильнее мечей и человеческой воли. Справиться с колдуньей способна только она.

Думаю, для завязки сюжета достаточно. Представлена героиня, обозначен конфликт. Теперь постепенно вводим дополнительных персонажей и переходим к повествованию. Дальше моя работа заканчивается, и начинается самое увлекательное. Персонажи живут в вымышленном мире, сами принимают решения, куда пойти, кого любить и кого ненавидеть. Мне лишь остается с любопытством наблюдать, чем все это закончится.

Аллора оборачивается на зов мудрого филина. Птица сидит на почерневшей ветке Дерева справедливости.

— Твое сердце переполнено болью, — говорит филин.

— Я слышу каждый крик, каждый последний вздох. Это мучительно больно.

— Ты слабеешь. Отпусти их. Никто не выдержит такого в одиночку.

Аллора глубоко вздыхает.

— Не могу. Любая жизнь бесценна. Я должны быть с ними до конца.

Филин кивает, получив ожидаемый ответ.

— Она была лесной феей, — говорит Аллора. — Одной из нас. Почему? Что с ней случилось?

— Она выбрала свое предназначение.

— Вздор! Ее предназначение — служить на благо Королевства, а не уничтожать его.

Птица молчит. Аллора нервничает.

— Зачем ты привел меня сюда, филин?

— Много веков назад великий Санторий третий убил здесь злого колдуна Гарона. Это место силы.

Аллора усмехается.

— Думаешь это поможет справиться с колдуньей? Глупец, — эльфийка падает на колени, загребает руками мелкие камни. — Колдунья наложила чары на мою скрипку. Я не могу сыграть симфонию жизни.

— Мастер починит скрипку.

— А если не сумеет?! — кричит Аллора.

— В таком случае Королевство обречено.

***

Протирая шваброй пол, Антонина Ивановна недоверчиво косилась на немолодого мужчину, неподвижно лежавшего в медицинской кровати. Его окружали самые разные приборы, провода, трубки, датчики.

— Он всегда так смотрит на меня, будто следит.

— Вам показалось, Антонина Ивановна. Он уже никого не сможет увидеть.

Марина обработала мужчине пролежни, закапала увлажняющие капли в приоткрытый глаз.

— Разве это жизнь? — посетовала уборщица. — Не хотела бы я так… Ну, чтобы со мной как с мясом. Уж лучше в могилу.

— Он жив, — резко ответила Марина. — А человеческая жизнь бесценна.

Уборщица фыркнула и удалилась из палаты.

Марина внимательно посмотрела на своего нового пациента. Густая борода с проседями, большой нос, глаза глубоко посажены. Внешне он походил на средневекового короля. Так и веяло от него благородством, мудростью. Казалось, сейчас он положит руку Марине на плечо и посвятит ее в дворянский титул.

Что происходит в его голове? Свет там или тьма? На секунду ей захотелось поменяться с ним местами — чтобы забыть хотя бы на миг, чтобы больше не чувствовать эту боль.

Она отшатнулась, едва не врезавшись в аппарат ИВЛ. О чем она только думает? Кто тогда поможет Сашке и другим детям, если ее не будет?

— Дура…

Марина вышла из палаты, отдышалась. Попыталась вспомнить, все ли дела сделала, но не смогла. В голове кавардак. Превосходная от природы внимательность улетучилась, будто и не было ее никогда. Девушка стала рассеянной. Могла обнаружить в холодильнике потерявшийся фен или случайно выбросить в мусорный бак ключи от квартиры.

В коридоре она наткнулась на начальницу смены.

— Как ведет себя новый пациент?

Татьяна Федоровна усиленно хотела казаться вежливей, чем была на самом деле. Марину раздражало, когда люди, знакомые с ее проблемой, вели себя с ней как с ранимым ребенком.

— Молчит, как и остальные, — сухо ответила она.

— Главное, что они жалобы не пишут, — начальница подмигнула и рассмеялась.

Марина сухо улыбнулась в ответ. Повисла неловкая пауза.

— Всё хотела спросить. Как там Сашка?

— Прошел третий курс химии. Ждем результатов.

— Я Кононова знаю, он лучший детский онколог — начальница прикоснулась к плечу Марины. — Надеюсь, опухоль пойдет на убыль. Эх, Сашка, бедный ребенок…

— Да…

Начальница театрально вздохнула, заглядывая Марине за плечо.

— Татьяна Федоровна, зачем меня поставили сюда? У меня на втором этаже четыре палаты с пациентами, как я бегать сюда буду, если что случится?

— Катя с Леной заберут твоих на втором. Они сами вызвались. Ты лучше сосредоточься на Дмитрии Михайловиче.

Марина набрала воздуха в грудь, чувствуя, как выходит из себя. Только жалости ей сейчас не хватало.

— Я хорошо справляюсь со своей работой.

— Намного лучше, чем остальные. Пойми, Дмитрий Михайлович наш особый пациент. И уход за ним тоже нужен особый.

— Я читала его карту. Он в вегетативном состоянии уже три года и никогда из него не выйдет. Мне что сидеть весь день в его палате?

— Между прочим, главврач считает, что иногда он приходит в сознание. Ты читай ему, он это любит. Он же писателем был известным. Знаешь?

— Татьяна Федоровна…

Начальница вздохнула, признавая капитуляцию.

— Ладно — ладно… Дмитрий Михайлович не просто ВИП пациент, он еще и… Как бы это сказать… Приносит удачу.

— Господи боже, — Марина закрыла лицо ладонями.

У нее резко разболелась голова.

— Зря не веришь. Помнишь Леру Зосимову? Мужика себе столько лет найти не могла. Поработала у Дмитрия Михайловича и через два месяца выскочила за турецкого миллионера. Живет теперь в особняке на берегу моря. А Брагина Катя, беленькая такая, помнишь? Муж у нее умер и долгов оставил. Так лотерею выиграла через неделю, как перевела я ее сюда. Ну а Дима Лытков так вообще…

— Я в чудеса не верю.

— А надо бы. В твоем — то случае, — резко ответила начальница, показав свой привычный нрав.

— Мне не нужна помощь. Извините.

Марина пошла по коридору, оставив за спиной краснеющую от стыда начальницу.

***

У хижины мастера в волшебном лесу толпятся участники оркестра. С грустью и блеклой надеждой в глазах они смотрят на Аллору, своего бессменного лидера. Злые чары колдуньи и их не пощадили: арфы лесных фей лишились серебряных струн, у минотавров пропали смычки к контрабасам, у сатиров в руках сломанные на две половинки флейты. Для каждого родной музыкальный инструмент — часть естества. Без возможности играть оркестр ждет неминуемая погибель, а с ним и закат всего Королевства.

Аллора входит в хижину. В полумраке тесного помещения виднеется очаг, в большом глиняном горшке варится зелье с неопрятным запахом. На стенах висят амулеты, защищающие от всевозможных чар.

— Мастер, — обращается она с надеждой в темноту.

Хозяин выходит на свет. Его седая борода, собранная в косу, висит до колен. Мелкими как горошины глазами, он всматривается в гостью.

— Прости меня, Аллора.

В руках у него ее драгоценная скрипка. На самом деле инструмент сделан из грошового эленейского дерева, но для Аллоры нет на свете ничего ценней. И сейчас ее сердце разрывается при виде рассеченного на двое основания.

— Побороть чары колдуньи мне не под силу, — говорит мастер.

— Только наша музыка способна остановить этот кошмар.

— Если бы я мог помочь…

— Ты же мастер, ты знаешь все заклинания.

— Прости…

— Судьба Королевства зависит от нас. Разве ты не понимаешь?

Мастер молчит.

— Думаешь, она не найдет тебя в этом лесу? Или сможешь договориться? Со смертью нельзя договориться!

— Аллора, иногда выхода просто нет.

— Не правда! Выход есть. Я его найду, чего бы это мне не стоило.

— Ты всегда поступаешь по совести Аллора. Я восхищаюсь тобой.

— Мастер, прошу тебя. Ты наша последняя надежда.

Он подходит к ней вплотную. Долго собирается с мыслями.

— Есть один способ. Но он очень опасен. Ты можешь сделать только хуже.

— Подданные Королевства умирают, мастер. Что может быть хуже?

— Я не уверен, сработает или нет, но…

— Говори!

— Книга чар.

— Книга, в которой хранятся все произнесенные заклинания? Это миф.

— Нет. Она существует. Мы, чародеи, спрятали ее очень хорошо. Она столп всего нашего мира. В ней ты найдешь заклинание, способное разрушить чары колдуньи.

— Где она хранится?

— В Башне времени на северной окраине леса.

Аллора идет к выходу.

— Подожди, — окликает Мастер. — Башню сторожит хранитель. За вход он возьмет плату.

— И что же это?

Мастер не решается произнести это вслух. Аллора кивает и уходит.

— Самое дорогое, что у тебя есть, эльфийка.

***

Выйдя из лифта, Марина вновь ощутила знакомый запах страданий и лекарств. В коридоре Отделения детской онкологии как всегда многолюдно. Елена и Дмитрий Антоновы из Самары, увидев Марину кивнули и натужно улыбнулись. Она кивнула в ответ. Как член фонда помощи родителям детей с опухолью мозга, Марина помогла им с билетами и поиском жилья в Москве. У их дочери Юлечки положительный прогноз — опухоль небольшая и доступна для операции. Если все пойдет хорошо, через пару недель семья поедет домой с багажом еще нескольких лет жизни и надеждой, что проклятая болезнь никогда не вернётся.

Не всем так везет.

Последние сутки, пока Марина пребывала на смене, в палате Сашки дежурила свекровь.

— Ну как он? — шепотом спросила Марина, отодвинув ширму.

— Второй час спит. Опять рвало с утра. Ты Кононова видела?

— Пока нет.

Сашка завертелся в кровати. Сквозь сон услышал мамин голос.

— Ма — а—ам.

— Привет солнышко.

Она обняла сына. В очередной раз поймала себя на мысли, как сильно он исхудал. Его когда — то густые кудрявые волосы, которыми она так гордилась, сменились на гладкую, покрытую серыми пятнами лысину. Кожа стала бледной, лицо угловатым, под глазами чернели синяки.

— Я принесла тебе кое — что.

Она достала из сумки плюшевого львенка. Сашка прижал его к себе. На лице у сына отразилась безмерное счастье. Бабушка не выдержала — заплакала. Марина аккуратно корпусом вытолкнула свекровь за ширму. Правило есть правило — при Сашке никаких слез.

— Ты говорила, мы пойдем в зоопарк, смотреть настоящих львов.

— Обязательно пойдем. Тебя скоро выпишут.

— Я уже здоров?

— Лечение почти закончено. Ты такой молодец.

— Ура — а. Баба, ты слышала?

Свекровь вернулась. Лицо у нее пунцовое, глаза мокрые.

— Да, мой золотой. Какое счастье.

— Я скоро приду.

Марина вышла из палаты. Нижняя челюсть неконтролируемо дрожала. Сжав зубы до хруста, она глубоко вздохнула и направилась к заведующему.

Павел Иванович Коненков встретил ее в ординаторской и проводил в свой кабинет. Там повесил свежие снимки на световой экран и несколько минут смотрел на них в тишине.

— Ну что там? — не выдержала Марина. — Опухоль уменьшилась?

— Выросла.

— Как же так?! Вы говорили, новый курс химии поможет.

— Я надеялся на это. Позитронная терапия тоже не дала эффекта, — он медленно собрал снимки в кучу, вложил в карту. — Опухоль слишком глубоко и чрезвычайно агрессивна. Такое бывает.

Марина молчала, не в силах выговорить ни слова. Онколог подошел к ней и аккуратно взял за плечи.

— Мне очень жаль. Иногда мы просто бессильны.

— Еще курс? — голосом робота произнесла она.

— Боюсь, он этого не переживет. Ему сейчас нужны только вы и ваша забота.

Он подошел к столу, написал что — то на бумажке. Протянул ей.

— Адрес хосписа. Я обо всем договорюсь.

— Нет…

— Я понимаю, что вы чувствуете. И знаю, сколько вы сделали для него и делаете для других детей.

— Нет.

— Марина. Иногда нужно просто принять неизбежное.

— Нет! Нет! Нет! Нет! Нееет! — закричала она.

Коненков попытался ее успокоить, но она вырвалась.

— Он еще жив, а вы ставите на нем крест! Сашка сильный, он очень сильный! Есть ещё способ. Должен быть.

— Мы испробовали всё.

— Не всё! Не всё!

— Рак — не сторонняя зараза. Организм убивают собственные клетки. Поэтому с ними так трудно справиться.

— Я прошу. Умоляю. Он — это весь мой мир.

— Простите меня.

Марина схватила его за руку, сдавила, словно цеплялась за последний шанс удержаться от падения в пропасть. Коненков не стал убирать руку, вместо этого сопроводил девушку к дивану. Они сели, долго молчали.

— Есть препарат. Экспериментальный. Основан на генетической подстройке иммунитета убивать раковые клетки. Возможно, он…

— Почему вы молчали?

— Еще не было клинических испытаний. Даже данные по животным отсутствует. Препарат непредсказуем и может сделать еще хуже.

— Мой сын умирает. Что может быть хуже?

— Препарат — или панацея или обычная афера. Я, честно сказать склоняюсь к последнему. Зря я про него, вообще, сказал.

— Я готова рискнуть. Какие бумаги нужно подписать?

Он вздохнул.

— Не так все просто. Вы когда — нибудь слышали о Дмитрии Сказочнике?

— Детском писателе?

— Он жертвовал много денег фондам. Один из них и разработал препарат. Его назвали революционным. Коллеги мои уверены, что фонд только имитировал деятельность, а по факту просто обирал писателя.

— А вдруг препарат действительно работает?

— Мы не смогли это проверить. Несколько лет назад писатель попал в страшную аварию. Все думали, он долго не протянет. Завещания он не оставил. Фонды и родственники начали борьбу за наследство. Но писатель выжил и завис между жизнью и смертью.

— Дмитрий Сказочник? А настоящая фамилия Новгородцев?

Коненков кивнул.

— Юридически он все еще жив, поэтому суд заморозил все его активы. Фонд опечатан, документация недоступна. Как хранятся готовые препараты, никто не знает. Боюсь, там уже ничего не осталось.

— У вас есть опытный экземпляр.

— Да. Мы не имеем права его вскрыть и тем более дать пациенту. Если об этом узнают, я попаду в тюрьму, а юристы оберут институт до нитки, — он прервался и продолжил почти шёпотом. — Но, если у пациента вдруг наступит улучшение, я всегда могу списать это реакцией на химию.

Марина резко встала.

— Где он хранится?

***

На северной окраине леса дорогу преграждает древняя каменная стена. Места тут дикие, опасные. Ни один житель Королевства не сунется сюда без дела. По словам мастера, Башня времени должна быть здесь. Аллора не видит ничего вокруг, кроме деревьев и кустов. Неужели мастер обманул ее?

Черные тучи поглотили небо. Колдунья не остановится, пока весь мир не падет. Времени почти не осталось.

Аллору поглощает отчаяние. Она садится у дерева и начинает плакать.

— Слезы не признак слабости.

Рядом на траве сидит рыжая белка. Из ее круглых черных глаз сквозит любопытство.

— Я всех подвела, — всхлипывая, говорит Аллора. — Королевство погибнет из — за меня. — Она вытаскивает из сумки сломанную скрипку. — Только заклинание из книги чар может починить ее.

— На что ты готова пойти ради скрипки?

— Я отдам все, что у меня есть.

— И даже совесть?

Аллора вздрагивает, утирает слезы.

— Ты хранитель?

Белка кивает.

— Где башня?

— Ты увидишь ее, если я позволю. Сначала я должна убедиться, что ты готова.

Аллора задумывается.

— Отдать совесть… Как тогда я буду жить?

— Ты более не сможешь отличать добро от зла. Потеряешь ориентиры в жизни. А куда заведет тебя новая тропа никто не может предсказать.

— Я согласна.

Посреди леса вырастает каменная башня с оконцем на вершине.

— Королевства умирают и возрождаются, — говорит белка. — Будут и другие злые колдуньи. Но войти дважды в Башню времени нельзя.

Аллора взбегает по каменным лестницам, находит на пьедестале книгу. Страница с нужным заклинанием уже открыта. Она произносит его вслух. Внезапно раздается оглушающий деревянный треск. Вспышка. Хлопок. Скрипка срастается, словно человеческая кость после зелья лекаря.

Дрожащими руками Аллора прислоняет инструмент к плечу, проводит по струнам смычком. Тонкая мелодия надежды льется во внешний мир.

***

Марина остановилась у кнопки пожарной сигнализации. Все мысли только о Сашке. Пускай ее поймают, посадят за воровство, но, если есть шанс, мизерный шанс, что ее мир будет спасен, она им воспользуется.

Завопила тревога. Записанный голос потребовал: «Всему персоналу эвакуироваться из здания».

Дождавшись, когда последний человек покинет лабораторию, Марина вошла внутрь. Лекарство хранилось в одном из холодильников. Она знала в каком. Это был металлический шприц с биркой, запечатанный в пластиковый футляр.

Снаружи доносился гул пожарных машин. Крики.

Марина вернулась в Отделение онкологии. Пробралась сквозь скопление людей и каталок к палате Сашки. На выходе столкнулась со свекровью, которая уже держала внука на руках, готовая бежать на улицу.

— Нет, назад.

— Куда? Горим же!

— Мам? Там что пожар?

Марина вытащила из коробки шприц с синеватой жидкостью, воткнула в катетер сына.

— Смотри на меня. Все будет хорошо, что бы ни случилось. Мы скоро поедем домой. Ты и я. И пойдем в зоопарк, как я обещала. Больше никаких больниц, никаких уколов. Никогда. Ты понимаешь, сыночка?

Сашка улыбался и кивал.

Когда пожарные убедились в отсутствии возгорания, эвакуацию прекратили. Марина с Сашкой вернулись в палату и провели вечер вместе. Она читала ему книгу Дмитрия Сказочника о дружбе мальчика с драконом. Сашка остался в восторге от счастливой концовки, в которой ради дружбы с человеком огнедышащий зверь отказывается от сжигания деревни.

— А мы увидим драконов в зоопарке?

— Драконов не существует, мой хороший.

— Но писатель точно видел их. Я уверен.

— Иногда люди так сильно погружены в себя, что путают фантазии и реальность.

— Разве фантазировать плохо, мам?

— Ничего хорошего.

***

Утром Марина не обнаружила Сашку в кровати. Ее обуяла паника. Выскочив в коридор, она с криком бросилась в реанимацию. По дороге ее перехватил Коненков.

— Саша! Саша! Где он?

— Марина, подождите.

— Он жив? Прошу скажите, что жив!

У нее подкосились ноги. Упала. Онколог опустился на колени, крепко обнял ее.

— С ним все в порядке. Опухоль уменьшилась вполовину, — он сам не верил своим словам. — Это чудо!

Марина вскочила, рванула к сыну.

— Мам!

Она обняла Сашку и разрыдалась в голос. Родители других детей подходили и поочередно обнимали их. Плакали все. Счастье Марины и ее слезы стали общими.

***

Прочитав заклинание, Аллора спасла не только свою скрипку, но и музыкальные инструменты оркестра. У Королевства появился шанс устоять под натиском колдуньи.

Внезапно Аллоре приходит пугающая мысль. А если завтра появится новое зло? Мир окутают чары еще более разрушительные и ужасные. Кто тогда поможет?

Дважды войти в Башню времени нельзя.

Белка права. Малые дела ничего не решают. Нужно думать не только о сегодняшнем дне, но и о будущих поколениях.

Она берет книгу чар с пьедестала и покидает башню. Белка встречает ее снаружи.

— Попытаешься помешать, я тебя убью, — грозится Аллора.

— Я не стану мешать тебе.

— Я должна ее уничтожить. Всем будет лучше.

— Ты лишишь мир чудес.

— Невелика цена ради выживания остальных.

— Ты готова нести на себе эту ношу?

— Взываешь к моей совести, хранитель? Разве ты забыл, что ее у меня больше нет? Я свободна от смятений, свободна от самоистязаний. Теперь я вижу гораздо дальше, чувствую глубже. Я могу вершить судьбы.

— То же говорила колдунья, когда я разрешила ей войти.

— И что она отдала взамен?

Белка молчит, водит крохотным носом по ветру.

— Ну и черт с тобой.

Бросив книгу на землю, Аллора начинает играть запретную мелодию. Книга вспыхивает ярким пламенем и мгновенно превращается в пепел. Ветер разносит его по лесу.

Молнии перестают греметь, черные тучи расходятся, впуская на небосвод солнце. Свет возвращается в мир.

— Кажется, ты лишился работы, хранитель.

Белка молча жует опавшие с дубов жёлуди. Башня исчезла, спали все чары. Аллора сделала выбор, и никто не посмеет его оспорить. Она спаситель мира, и ее обязаны вечно за это чтить.

***

Марина вошла в палату Дмитрия Сказочника. Солнце за окном клонилось к закату. Гудел аппарат ИВЛ, воздух поступал в легкие пациента через трахеостому в шее.

Она присела на кровать, взяла мужчину за руку. На ощупь горячая, в ней чувствуется жизнь. К сожалению, с его диагнозом вероятность когда — либо покинуть эту койку равна нулю. Однако при должном уходе поддерживать организм относительно живым можно десятилетиями.

— Моего сына зовут Саша, — заговорила она. — Вот его фото. Он очень хороший мальчик, любит животных, мечтает стать ветеринарным врачом. В два года у него диагностировали рак мозга. Большую часть жизни он провел в больнице. Мы перепробовали все, но опухоль все равно росла. Ему оставалось жить несколько месяцев. Но случилось чудо, ваш препарат помог. Врачи говорят, к концу месяца Сашка будет полностью здоров. Он сможет исполнить мечту, и я сделаю для этого все, — она прервалась, вытерла слезы. Поцеловала его руку. — Я пришла сказать вам спасибо. Вы спасли его жизнь, спасли мой мир.

На мгновение показалось, у Дмитрия Сказочника дернулось правое веко.

— Есть еще тысячи родителей, которым не повезло также как мне. Каждый день у них умирают дети. Ваш препарат может это прекратить. Но пока вы живы, к нему не будет доступа.

Марина потянулась к кнопке отключения подачи воздуха.

— Я хотела бы, чтобы был другой способ.

Она молча наблюдала за быстрой и безболезненной смертью писателя. Смертью, дарившей путевку в жизнь будущим поколениям.

***

Я живу, пока пишу. Пока пишу, я творю чудеса.