Золотое озеро детства. Рассказы для детей и взрослых

Нина Ивашинникова

Эта книга о маленькой девочке Нинке, самой обыкновенной, ничем не отличающейся от таких же детей того, давно прошедшего советского времени. О её жизни на Севере, о переезде в заповедное место Горного Алтая — Телецкое озеро. О забавных случаях, о семье и друзьях, о дружбе и любви. О её представлении о мире, переживаниях и разочарованиях. Если вы узнали себя или вспомнили давно забытые моменты своего детства, посмеялись или погрустили, значит, написана книга была не напрасно.

Прощание

К появлению в нашем доме приятеля по пьяным разговорам, соседа дяди Миши, мы привыкли. Ни один вечер без него уже не обходился — засыпали мы под шумные разговоры и пересуды двух пьющих людей — отца и сутулого худого человека в мятой рваной одежде. Иногда дело доходило до кулаков — бедняга еле отворачивался от тяжёлого кулака отца. Спорить с ним было нельзя, отец всегда оказывался прав.

— Если человек не понимает с первого раза, Олежка, ему нужно объяснить кулаком. По два раза я объяснять не люблю, — говорил отец брату.

Трезвый дядя Миша спорить и не собирался, но с каждой рюмкой язык становился развязным, и соглашаться с Аликом он уже не хотел. За что и получил однажды табуреткой по голове.

Я научилась на их разговоры не обращать внимания, даже когда началась драка, старалась спокойно сидеть в уголке.

— Да как ты можешь так мне говорить, гнида! — кричал отец. — Ты даже одного адова круга в этой жизни не прошёл! — и отец кулаком ударил приятеля в лицо. Тот повалился на пол, прижал ладони к разбитому носу и тихо ответил:

— Алик, пожалуйста, не бей! Ты прав, я подонок, я ничего не видел!

Отец открыл дверь и вышвырнул за шиворот истекающего кровью соседа на крыльцо.

Я ждала маму. Но понимая, что она не вернётся из кочегарки, а отец не уйдёт на работу, старалась сидеть тихо.

— Нинка, Олежка! Быстро спать! — орал взбешённый отец.

Мы разделись и молча залезли под одеяло.

Через несколько минут раздетый дядя Миша, едва шевеля пальцами от холода, постучал в дверь.

— Алик, открой, я замёрз!

Отец, сбросив крючок с входной двери, запустил собеседника в дом. Продолжался разговор о жизни на Севере, предательстве, смерти, плохих людях, о чести и справедливости. Следующим разбитым предметом стал эмалированный дуршлаг, он со всего маху опустился на голову дяди Миши так, что эмаль отскочила и появилась чёрная металлическая впадина.

Затем был второй удар нашей пластиковой польской табуреткой, угол которой погнулся и отвалился. Сосед снова повалился на пол, тяжело вздыхая.

— Олег! — приказал папа, — подойди сюда!

Брат вышел из комнаты, щурясь и потирая кулаками глаза.

— Видишь, подонок лежит? Бей его!

— Папа, я не могу…

— Бей, сказал! Слабых надо добивать! Пинай его!

Олег со всей силы пнул дядю Мишу под ребро. Тот дёрнулся и застонал.

— Ещё пни, Олежка! — орал разъярённый папа.

Олег пинал лежащего пьяного соседа куда придётся, но тот уже не реагировал, а лишь тихо мычал.

— Всё, сынок, иди спать. Я сам разберусь.

Олег молча пошёл в кровать. Бедолагу отец за ноги вытащил на крыльцо, раздетого и пьяного. Тот кое-как поднялся, потоптался немного, постучал в окно и, не услышав ответа, сел на крыльцо, навалившись спиной к бревенчатой стене. Разбитыми руками подпёр окровавленную голову, и так просидел до утра…

Утром его увидела мама, возвращавшаяся с ночной смены из кочегарки, и сначала не поняла, почему раздетый сосед сидит на крыльце.

— Миша, встань, зайди в дом, мороз же! — позвала его мама и, спустя секунду поняла весь ужас увиденного.

— Алик! Там Миша мёртвый! Алик! Вставай! — трясла лежащего за столом отца мама.

Но папе было всё равно. Он был прав всегда. Сильные выживут. Слабые — нет.

Эта ночь была последней ночью ужасов в нашем доме.

По посёлку пошла молва: «Северяне — убийцы!»

— Папочка, любименький, родной! — с любовью говорила я отцу. — Я тебя буду ждать! Я тебя не забуду! Ты вернёшься, и мы снова будем вместе. Только возвращайся побыстрее!

— Нинка, — отвечал отец, держа меня за руки, — я ни в чём не виноват. Я защищал вас. И всегда буду вас защищать. Я обязательно вернусь к вам, только ждите меня, дети! Ты моя кровь и плоть, ты — моя копия, и ты по закону пройдёшь все семь адовых кругов, которые прошёл твой отец. Поняла меня?

Я молча кивала.

— Олежка, — обращался отец к брату. — Я на тебя хоть раз руку поднял? Нет. Ни разу. Я любил тебя больше, чем родного дитя, ты остаёшься за мужчину, за главного в доме. Воспитывай Нинку как надо, она строптивая, лупи её как сидорову козу, понял?

— Хорошо, папа, я понял. — сказал Олег и вытер кулаком скатившуюся слезу.

— Лариса. Я тебе напишу. Не знаю, куда меня повезут, как прибуду на место, напишу, что нужно купить и прислать. Надеюсь на твоё благоразумие. Эх, страшно оставлять вас одних, буду писать апелляции, может сократят чуток, — и он крепко обнял маму.

Та растерянно положила голову ему на плечо и, опустив руки, неслышно заплакала…

Через минуту отца увели.

Спустя много лет я мысленно благодарю того несчастного дядю Мишу за посланную ценой своей жизни свободу и спокойствие нашей семьи.