УБАНГА МБОНГО. Рассказы о детях, стихи

Нина Русанова

Книга о будущих взрослых для вчерашних детей. Её герои живут в разное время, в разных странах, мирах, говорят на разных языках.Кто они, наши дети? Как давно мы сами были детьми?Удалось ли нам повзрослеть? Кем и какими мы стали?Что приобрели, а что утратили безвозвратно?Ответы – в тонких, искренних, глубоко психологичных зарисовках.Весёлые, ироничные, грустные, щемящие, – все они написаны с большой любовью к детям и их родителям, отмечены жюри престижных конкурсов и уже полюбились читателям.

© Нина Русанова, 2019

ISBN 978-5-0050-2294-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мадонна

В детстве репродукция этой картины, вырезанная из какого-то журнала, лежала у отца на письменном столе под стеклом.

— Дети, посмотрите, это ваша мать, — часто говорил нам папа, указывая, как я тогда думала, на большую цветную фотографию.

И потом, когда стол перекочевал из комнаты родителей в детскую и я уже знала, что это не просто фотография, а фотография картины, папа тоже любил повторять что-то вроде: «…А это ты у мамы на ручках…» или «Дети, ваша мама — мадонна».

Надо ли говорить о том, что я выросла в этой непоколебимой уверенности и даже вере в то, что — да, это я у мамы на ручках.

Всё логично: мама искупала меня и, завернув в полотенце, выносит из ванной. Как, собственно, всегда и бывало.

Да и внешнее сходство имелось: мамины тонкие черты лица, мамины тёмные волосы, длинные — в молодости у мамы они были именно такими.

Халат, правда, не мамин: красный и синий — вообще не её цвета, но вот художнику захотелось изобразить маму именно в такой гамме.

А полотенце — большое коричневое — папино, тут всё правильно.

По левую руку от мамы сидит моя тётя Галя, конечно же, — сходство и тут не вызывало сомнений.

По правую… ну да, стоит какой-то дедушка. Чужой, не наш. Просто персонаж какой-то. Могут же быть на картине и другие персонажи? Вон там и ангелочки внизу пририсованы — для красоты.

Про мыльные пузыри на заднем плане и про похожую на облака белую пену под ногами у мамы я вообще молчу.

А пухлый младенец у неё на руках — это я и есть, один в один, поскольку лет до двух я вовсе не была худышкой, а была очень даже упитанной девочкой. И больше даже походила на мальчика. «Пока мы тебя в сад не отдали», — тут уже маму цитирую.

Каким же страшным было моё разочарование, когда старшая сестра нанесла сокрушительный удар по этой моей наивной и светлой убеждённости, вероломно заявив, что на картине с мамой вовсе не я! Услышав это, я аж задохнулась: как это — «не я»?!

— Это не ты а я, — пояснила она. — И всегда была я. Потому что я родилась раньше.

И не поспоришь.

И целый мой мир, один из них, самый первый, сорвался и рухнул, точно стеклянный шар с еловой ветки.

Почему вдруг вспомнилось? А это я искала иллюстрацию к «Купанью» — задала параметры поиска: «мать с младенцем на руках живопись» — вот и выскочило. Именно это: «Сикстинская мадонна» Рафаэля — ни много ни мало.

А именно это потому, что у моей мамы в тот, следующий после Крещенья день, день рождения.

И на ручках у неё, конечно же, я — потому что у Ольки тёмные волосы, а у меня — светлые!

А раз светлые — значит, я!

Купанье

Не Бог, не Пророчица — мама.

Но истинно вам говорю:

Небесную сладкую манну —

Я манную кашку варю.

А после, хоть он и упрямый,

За это ведь тоже люблю,

В голубенькой ванночке, в ванной —

Купанье в воде Иордана —

Я чадо своё окроплю.

Зачем нам крутые морозы

И горечь воды ледяной?

У нас и без этого слёзы!

— Но мы их осушим, родной,

Махровым большим полотенцем.

И вот уж не плачем, молчим.

Сухое и чистое тельце

В пижамку сейчас облачим…

И пахнущий тёплым печеньем

Доволен и сладок малыш.

— А знаешь, сегодня Крещенье…

Но ты уже, кажется, спишь:

Сопишь своим крошечным носом

И чмокаешь розовым ртом…

И светят на коврике звёзды —

То вышивка мелким крестом.

И тоненький локон за ушком,

И теплится светом ночник,

На облачке белой подушки

Покоится ангельский лик.

И «бог», и «пророчица».

Мама.