Заговор смерти

Нора Робертс (1999)

Такого в жизни Евы Даллас еще не было! Ее отстранили от работы, отобрали полицейский жетон и табельное оружие! И все это из-за козней завистливой и злобной Эллен Бауэрс — полицейского из 162-го участка. Дело бы не зашло так далеко, если бы не страшное совпадение — сама детектив Бауэрс зверски убита, и подозрение падает на Еву. Но разве что-нибудь может остановить лейтенанта Даллас, если она вышла на тропу войны?! Ранее книга выходила под названием «Поцелуй смерти», «Предел дозволенного».

4

Рорк лениво потерся носом о шею Евы. Ему нравился запах, который секс придавал ее коже.

— Надеюсь, теперь ты чувствуешь себя лучше?

Она издала нечто среднее между стоном и ворчанием. Улыбнувшись, Рорк осторожно перекатился на спину, не выпуская Еву из объятий, и начал поглаживать ей спину.

В ушах у Евы все еще звенело, а тело было таким расслабленным, что сейчас она не справилась бы и с ребенком. Скользящие по ее спине руки Рорка действовали усыпляюще. Ева уже начала дремать, когда Галахад, решив, что путь свободен, вернулся в комнату и бодро прыгнул на ее обнаженные ягодицы.

— Черт возьми! — Протестующий рывок Евы вынудил кота вонзить ей в кожу острые коготки, дабы удержать равновесие. Скатившись с Рорка, она повернулась, одержимая жаждой крови, но увидела, что ее супруг поглаживает длинными пальцами блаженно мурлычущего Галахада.

Ева сердито нахмурилась:

— Полагаю, вы оба считаете это чертовски забавным?

— Мы оба рады видеть тебя дома и проявляем это каждый по-своему. — Рорк сел и прижал ладони к раскрасневшимся щекам Евы, глядя в ее гневные глаза. — Вы выглядите очень привлекательно, лейтенант. — Он чмокнул ее в губы, почти заставив забыть весь свой гнев. — Почему бы нам не принять душ? А после обеда ты бы рассказала мне, что тебя так расстроило.

— Я не голодна. — Теперь, когда злость иссякла, ей хотелось подумать.

— Зато я голоден. — И Рорк стащил ее с кровати.

* * *

В кухне Рорк не донимал жену вопросами. Хорошо зная Еву, он решил, что ее вывело из себя что-то связанное с работой. «Хотя она не любит делиться своими неприятностями, но рано или поздно все расскажет», — думал Рорк. Разлив вино, он сел напротив Евы за стол у окна.

— Идентифицировала своего бродягу?

— Да. — Она провела пальцем по ножке бокала и пожала плечами. — Один из бедолаг, каких развелось множество в последнее время. Едва ли кто-нибудь сможет объяснить, почему он предпочел такую жалкую жизнь нормальной.

— Возможно, его нормальная жизнь тоже была достаточно жалкой.

— Может быть. Мы передадим тело его дочери, когда закончим следствие.

— И тебя так взволновала эта история, что ты не успокоишься, пока не выяснишь, кто его убил?

— Это моя работа. — Ева равнодушно подцепила вилкой устрицу на тарелке. — Чем больше людей будут выполнять свою работу вместо того, чтобы мешать работать другим, тем лучше.

«Ага! — подумал Рорк. — Так вот оно что».

— И кто же мешает вам работать, лейтенант?

Ева снова пожала плечами, делая вид, что ей на это наплевать.

— Один «трупоискатель», — нехотя ответила она. — Возненавидел меня с первого взгляда, неизвестно почему.

— «Трупоискатель»? Достаточно колоритное прозвище. Ну а имя у него есть?

— У нее. Эта идиотка Бауэрс из 162-го участка настрочила на меня жалобу после того, как я сделала ей замечание за небрежную работу. Я в полиции десять лет, и на меня еще никогда не было жалоб. Черт бы ее побрал! — Она глотнула вина.

Не столько гнев, сколько печаль в глазах Евы побудила Рорка положить ладонь на ее руку.

— Это так серьезно?

— Да, — ответила она. — Хотя и выглядит чепухой.

Рорк стиснул пальцы Евы:

— Тогда расскажи подробно.

И Ева выплеснула все, что в ней накопилось, — куда менее сдержанно, чем во время официального устного рапорта Уитни. Рассказывая, она, сама того не замечая, одну за другой отправляла в рот устрицы.

— Так, — сказал Рорк, когда Ева умолкла. — Короче говоря, ты поставила на место сварливую зануду, она тебе отплатила, настрочив кляузу — что, по-видимому, вошло у нее в привычку, — а твой начальник на твоей стороне, о чем готов заявить официально.

— Да, но… — Ева сделала паузу, не находя слов после столь краткого и точного суммирования происшедшего. — Это все не так просто, как кажется.

«Для Евы — безусловно», — подумал Рорк.

— Может быть, и нет, — отозвался он, — но, если кто-то сравнит ее послужной список с твоим, она будет выглядеть еще глупее, чем сейчас.

— Да, но на мой список она посадила пятно, — возразила Ева, хотя слова Рорка слегка взбодрили ее. — А тупицы из бюро внутренних дел обожают всякие пятна. Теперь мне придется отвечать на ее нелепые обвинения вместо того, чтобы проверять сведения о хирургах, список которых прислал Кэгни. Бауэрс наплевать на работу! Она просто хочет отомстить мне за то, что я устроила ей головомойку и послала за кофе. Таким нечего делать в полиции.

— Во всяком случае, она допустила ошибку, связавшись с таким уважаемым и безупречным полицейским, как ты. — Рорк улыбнулся, увидев, как Ева сдвинула брови, стараясь скрыть смущение.

— Ничего безупречного во мне нет. Сейчас, например, мне бы очень хотелось пройтись ногами по ее физиономии!

— Еще бы, — заметил Рорк. — Иначе ты не была бы той женщиной, которую я обожаю. — Он поднес к губам пальцы Евы и поцеловал их, с удовольствием наблюдая, как улыбка медленно смягчает ее черты. — Если хочешь, давай найдем эту Бауэрс, и ты ее отдубасишь? А я тем временем подержу твою куртку.

На этот раз Ева рассмеялась:

— Ты просто хочешь посмотреть, как дерутся женщины. И почему только мужчины так это любят?

Рорк отхлебнул вина.

— Потому что женщины в этот момент расходуют очень много сексуальной энергии. А мы ведь так легко возбуждаемся.

— Мне ли не знать! — Ева с удивлением воззрилась на пустую тарелку. Значит, она все-таки проголодалась. Секс, еда и сочувствующий слушатель — все-таки в браке много достоинств. — Спасибо. Похоже, я в самом деле чувствую себя лучше.

Ева решила, что, так как Рорк подал на стол, ей следует заняться посудой. Она погрузила тарелки в посудомоечную машину и сочла свою работу выполненной.

Рорк не стал указывать ей, что она поставила тарелки задом наперед и забыла машину включить. Кухня явно не была стихией Евы. Ладно, посудой займется Соммерсет.

— Пойдем в мой кабинет. У меня есть для тебя кое-что.

Ева с подозрением прищурилась:

— Я говорила тебе после Рождества: больше никаких подарков!

— Но мне нравится делать тебе подарки. — Направляясь к лифту, Рорк взял жену под руку и провел пальцем по рукаву кашемирового свитера, который когда-то подарил Еве. — Нравится видеть их на тебе. Но это подарок другого сорта.

— Рорк, у меня очень много работы. Нужно наверстать упущенное.

Рорк промычал нечто неопределенное, и Ева тяжело вздохнула:

— Надеюсь, это не путешествие? Я и подумать о нем не могу с тех пор, как потеряла столько дней из-за травмы прошлой осенью.

Рука Рорка, лежащая на плече Евы, невольно сжалась в кулак. Несколько месяцев тому назад Ева была ранена, и он старался не напоминать ей об этом, хотя про себя твердо решил вывезти ее на пару недель в тропики, как только позволят дела. На пляже она расслаблялась, как ни в каком другом месте.

— Нет, это не путешествие.

— Тогда что? Мне в самом деле нужно работать!

— Приготовь нам кофе, ладно? — беспечно произнес Рорк, входя в кабинет.

Ева заскрипела зубами. Ей пришлось напомнить себе, что Рорк дал ей возможность выпустить пар, а потом внимательно выслушал и даже предложил подержать ее куртку. Тем не менее она все еще сердито хмурилась, ставя кофе на письменный стол.

Рорк рассеянно поблагодарил, продолжая возиться с пультом управления. Ева знала, что он никогда не прибегал к помощи наладчиков и программистов — очевидно, чтобы поддерживать себя в форме. Домашний рабочий кабинет очень шел ему — так же, как и служебный. Пульты с разноцветными ручками и лампочками в форме буквы U служили для него превосходным обрамлением.

Комната была переполнена всевозможной техникой — факсами, компьютерами и экранами, — но при этом отличалась элегантностью, всегда присущей Рорку, где бы он ни находился: в зале заседаний совета директоров или в заштатном ресторанчике. Мозаичные плитки пола, огромные окна, вместительные шкафы и машины обтекаемой формы, изящные безделушки… Впрочем, Ева не любила смотреть на Рорка, работающего здесь. Сознание того, что он и вся эта роскошь принадлежат ей, расслабляло ее в самые неподходящие моменты.

— Так где же твой подарок? — спросила она.

— Разве ты не видишь? — Скользнув взглядом по ее лицу, Рорк кивнул в сторону противоположной стены: — На экранах.

— Что?

— Список лучших хирургов вместе с личными и профессиональными данными.

Ева повернулась так круто, что пролила бы кофе на пульт, если бы Рорк вовремя не схватил чашку.

— Поосторожнее, дорогая.

— Черт возьми, Рорк, я же говорила тебе, чтобы ты в это не лез!

— В самом деле? — В отличие от резкого голоса Евы, голос Рорка звучал мягко и чуть насмешливо. — В таком случае я проявил непослушание.

— Это моя работа, и я знаю, как ее выполнять. Я не желаю, чтобы ты составлял для меня списки и получал секретную информацию, не имея на это никакого права!

— Понятно. — Рорк нажал какую-то кнопку, и экраны погасли. — Все стерто, — весело заявил он, с удовольствием наблюдая за ее реакцией. — Пожалуй, я успею дочитать книгу, пока ты битый час будешь добывать сведения, которые я уже для тебя приготовил.

Ева издала некий нечленораздельный звук, так как не могла найти слов, которые не звучали бы по-идиотски. Ей действительно потребовался бы минимум час, и в любом случае она не смогла бы забраться так глубоко в базы данных, как Рорк.

— Думаешь, ты такой умный?

— А разве это не так?

Ева с трудом удержалась от смеха.

— Верни все назад. Я ведь знаю, что ты можешь это сделать.

— Конечно, могу, но теперь это тебе будет кое-чего стоить. — Склонив голову набок, он поманил ее пальцем.

Гордость в душе Евы боролась с целесообразностью, и последняя, как всегда, одержала верх. С сердитым видом Ева подошла к Рорку.

— Ну? — осведомилась она и выругалась, когда он усадил ее к себе на колени. — Я не собираюсь играть в твои извращенные игры!

— А я-то надеялся. — Рорк провел рукой по пульту, и информация вернулась на экраны. — В городе есть семь хирургов, отвечающие твоим требованиям.

— Откуда ты знаешь эти требования? Я сама еще их не знала, когда приезжала к тебе сегодня. — Она обернулась и посмотрела ему в глаза. — Ты залез в мои файлы?!

— Я отвечу только в присутствии адвоката. Итак, твой свидетель видел двух человек, — продолжал он. — Насколько я понимаю, ты не исключаешь женщин?

— Нет, ты мне скажи, разве я роюсь в твоих файлах? — осведомилась Ева, тыча пальцем ему в плечо. — Или интересуюсь твоими сделками и акциями?

Она при всем желании не могла бы добраться до его файлов, но Рорк только улыбнулся:

— Моя жизнь для тебя — открытая книга, дорогая. — Он взял жену за подбородок. — Хочешь посмотреть видеозапись моего последнего совета директоров?

— Можешь не беспокоиться. — Ева снова отвернулась, стараясь не расслабляться, но, когда руки Рорка обвились вокруг нее, невольно прижалась к нему спиной, устроившись поуютнее. — Тиа Во, хирург общего профиля, специализируется на пересадке и восстановлении органов, — прочла она вслух. — Занимается частной практикой, сотрудничает с Центром Дрейка, Ист-Сайдской хирургической клиникой и клиникой Нордика в Чикаго. Рост шесть футов, крепкое телосложение… В темноте пьяный легко мог принять ее за мужчину, особенно если на ней было длинное пальто. Ну и что нам еще известно о докторе Во?

Пока компьютер перечислял подробности, Ева изучала изображение угрюмой на вид женщины пятидесяти восьми лет, с гладкими темными волосами, холодными голубыми глазами и острым подбородком. Тиа Во получила отличное образование. Почти тридцатилетняя работа в области трансплантации органов обеспечила ей колоссальный годовой доход, который она пополняла, сертифицируя продукцию «Новой жизни». Эта фирма производила искусственные органы и являлась, как со вздохом отметила Ева, дочерним предприятием «Рорк энтерпрайзис».

Доктор Во была дважды разведена и последние шесть лет не состояла в браке. Детей у нее не было, преступлений за ней не числилось, если не считать трех исков за небрежное лечение.

— Ты ее знаешь? — спросила Ева.

— Немного. Хладнокровная, амбициозная и целеустремленная особа. Считают, что у нее руки от бога и ум машины. Как видишь, пять лет назад она была президентом Американской медицинской ассоциации. В своей области пользуется большим авторитетом.

— Выглядит она так, словно ей очень нравится потрошить людей, — заметила Ева.

— Так и должно быть. Иначе зачем ей этим заниматься?

Ева пожала плечами и продолжала читать список, внимательно изучая лица и данные.

— С кем из этих людей ты знаком?

— Пожалуй, со всеми, — ответил Рорк. — В основном встречал их на приемах. К счастью, я никогда не нуждался в их профессиональных услугах.

Ева с радостью подумала, что Рорк действительно очень здоровый человек.

— Кто из них наиболее амбициозный?

— Кэгни, Во, Уэйверли, — не задумываясь, перечислил Рорк.

— Майкл Уэйверли. — Ева затребовала данные. — Сорок восемь лет, холост, заведует хирургией в Центре Дрейка. В настоящий момент — президент Американской медицинской ассоциации. — Она разглядывала красивое лицо, проницательные зеленые глаза, золотистую шевелюру. — А кто наиболее самоуверенный?

— По-моему, это качество свойственно всем хирургам, но если говорить о степени, то я бы снова выбрал Во, безусловно, Уэйверли, а также Ханса Вандерхавена — главу исследовательского отдела Центра Дрейка. Он тоже специалист по пересадке органов, сотрудничает с тремя ведущими центрами здоровья страны и имеет солидные связи за рубежом. Ему около шестидесяти пяти лет, он женат четвертый раз. Каждая из жен моложе своей предшественницы лет на десять. Теперешняя супруга — бывшая натурщица и едва достигла возраста, позволяющего голосовать.

— Мне не нужны сплетни, — чопорно произнесла Ева, но все-таки поинтересовалась: — Что еще о нем известно?

— Бывшие жены его на дух не переносят. Предпоследняя пыталась произвести над ним импровизированную операцию при помощи пилки для ногтей, когда застала его с вышеупомянутой натурщицей. Комиссия Медицинской ассоциации по этике погрозила ему пальцем, и этим дело кончилось.

— Пожалуй, ими я и займусь в первую очередь, — решила Ева. — То, что проделали со Снуксом, требовало не только опыта, но и самонадеянности.

— Тебе придется преодолеть немало препятствий, Ева, — осторожно заметил Рорк. — Они наверняка сомкнут ряды, обороняясь.

— У меня на руках убийство с изувеченным трупом и мотивом в виде похищения жизненно важного органа. — Она пригладила волосы. — Если кто-то из этих мясников что-то знает, я заставлю его расколоться.

— Если тебе нужны, так сказать, более личные впечатления, мы можем в конце недели посетить благотворительный показ мод и бал в Центре Дрейка.

— Показ мод? — Ева поморщилась: она охотнее вступила бы врукопашную с наркоманом, потребляющим «Зевс». — Хорошо, но тогда мне придется тоже сделать взнос в помощь нуждающимся.

— Кстати, один из дизайнеров — Леонардо, — сообщил ей Рорк. — И там будет твоя подружка Мэвис.

Мысль о присутствии ее раскованной и элегантной подруги на чопорном благотворительном мероприятии в медицинском учреждении подбодрила Еву:

— Посмотрим, как там на нее прореагируют.

* * *

Если бы не ситуация с Бауэрс, Ева провела бы следующий день за компьтером в своем домашнем кабинете, но из гордости она решила быть в управлении, когда начнутся разговоры о происшедшем.

Утром Ева давала показания в суде по делу, раскрытому несколько месяцев назад, поэтому в управление она приехала только после часа. Ее первой задачей было отыскать Пибоди, но вместо того, чтобы пройти в свой кабинет и позвонить ей оттуда, Ева направилась к комнатам детективов.

— Эй, Даллас! — Бэкстер, один из детективов, которому нравилось ее поддразнивать, подмигнул ей и усмехнулся: — Надеюсь, ты надерешь ей задницу?

Ева понимала, что это выражение поддержки, но промолчала и, пожав плечами, двинулась дальше. Из-за столов до нее донеслось несколько других замечаний на ту же тему.

— Даллас! — Йен Макнаб, подающий надежды молодой детектив из отдела электронного сыска, вышел из каморки Пибоди. Он был красив как бог со своими длинными золотистыми волосами, связанными на затылке, серебряной серьгой в левом ухе и неизменной веселой улыбкой. Ева работала вместе с ним над двумя последними делами и знала, что под смазливой внешностью и болтливым языком скрываются быстрый ум и безошибочная интуиция.

— Тебе нечем заняться, Макнаб?

— Вовсе нет, — усмехнулся он. — Просто я добывал информацию для одного из ваших ребят и решил навестить Пибоди, прежде чем вернуться туда, где есть работа для настоящего копа.

— Уберите его с моей задницы, лейтенант! — пожаловалась Пибоди.

— Я не трогал ее задницу — пока что, — улыбнулся Макнаб. Изводить Пибоди было его любимым занятием. — Мне пришло в голову, что вы могли бы воспользоваться электроникой для решения своей проблемы.

Отлично умея читать между строк, Ева подняла брови. Судя по всему, он предлагал залезть в компьютерное досье Бауэрс.

— Благодарю, но со своей проблемой я справлюсь сама. Мне нужна Пибоди, Макнаб, так что выметайся отсюда.

— Как прикажете. — Он бросил взгляд в сторону Пибоди и усмехнулся: — Поймаю тебя позже, красотка.

Пибоди сердито зашипела, а Макнаб, насвистывая, зашагал прочь.

— Тупица! — Пибоди поднялась из-за стола. — Мои рапорты в файле, лейтенант. Час назад поступило заключение медэкспертизы.

— Отправь все касающееся убийства доктору Мире. И попроси ее меня принять: мне необходима срочная консультация. — Ева протянула Пибоди диск. — Здесь перечень лучших хирургов города. Постарайся за пару часов избавиться от возни с бумагами: мы отправимся на место преступления.

— Да, сэр. Вы в порядке?

— У меня нет времени беспокоиться из-за идиоток!

Ева повернулась и направилась в свой кабинет. Там она обнаружила послание от компьютерщиков, извещающее, что ее компьютер работает нормально. Нахмурившись, Ева связалась с капитаном Фини из электронного отдела.

— Привет, Даллас! Послушай, что означает эта куча дерьма? Кто такая Бауэрс? Почему ты до сих пор ее не угробила?

Ева невольно улыбнулась. Трудно было найти кого-нибудь надежнее, чем Фини.

— Я не могу тратить на нее время. У меня на руках убитый бездомный с изъятым сердцем.

— С изъятым сердцем? — Ева представила, как лохматые рыжие брови Фини поползли вверх. — Почему я об этом не слышал?

— Наверно, тебе было не до того. Сплетни о склоках между копами куда интереснее, чем мертвый бомж. Но этот случай действительно любопытный.

Ева описала происшествие в нескольких кратких выражениях, к которым полицейские обычно прибегают в общении с коллегами. Фини внимательно слушал.

— Жизнь становится все более гнусной, — заметил он, когда она умолкла. — Что тебе нужно?

— Можешь побыстрее отыскать для меня похожие преступления?

— В городе, в стране, на Земле, на других планетах?

Ева улыбнулась:

— Сколько успеешь найти до конца смены.

Фини помолчал, потом ответил с усмешкой:

— Ты никогда не просишь о мелочах. Ладно, попробую.

— Спасибо. Я бы сама этим занялась, но боюсь, что не закончу до второго пришествия. Мой компьютер снова барахлит.

— Может, тебе стоит попробовать обращаться с ним поуважительнее?

— Это легче сказать, чем сделать, когда лучшее оборудование забирает ваш электронный отдел. Я буду здесь — если на что-нибудь наткнешься, свяжись со мной.

— Наткнусь, если есть на что натыкаться. Пока. — Он отключил связь.

Ева изучила окончательное заключение Морриса, но не нашла в нем никаких сюрпризов и новых данных. «Итак, Снукса отправят в Висконсин, — подумала она. — К дочери, которую он не видел тридцать лет. Почему же все-таки он предпочел провести столько времени в одиночестве, отрезанным от семьи и от прошлого?»

В свое время она сама поступила так же, хотя у нее не было иного выбора. Так или иначе, ей это помогло стать тем, кем она являлась сейчас. Впрочем, то же самое — в каком-то безрадостном смысле — можно было сказать и о Снуксе…

Отогнав эти мысли, Ева двумя ударами кулака привела в действие компьютер, заставив его выдать перечень наркоторговцев, орудовавших в районе места преступления. При виде одного имени она едва заметно улыбнулась и откинулась на спинку стула.

Она считала, что старина Ледо еще в тюрьме, но оказалось, что его выпустили три месяца назад. Разыскать его и заставить говорить было не сложно — в случае необходимости всегда можно воспользоваться теми же методами, которые она использовала в борьбе с компьютером.

Но сначала — Мира. Собрав все необходимое для обоих интервью, Ева вышла из кабинета, заглянула по дороге к Пибоди и назначила ей встречу на стоянке через час.

* * *

Кабинет Миры заслуженно считался центром разрешения эмоциональных и душевных проблем, а также обследования и анализа преступных умов, но в нем всегда царила атмосфера покоя и элегантности. Ева никогда не могла понять, каким образом доктору Мире это удается, ведь день за днем она имела дело с отбросами общества, но ухитрялась сохранять спокойствие и невозмутимость.

Ева считала ее единственной настоящей леди, которую она когда-либо знала.

Мира была элегантной немолодой женщиной с волосами цвета собольего меха, обычно собранными в пучок. Она предпочитала строгие костюмы неброских тонов, а из украшений носила только нитку жемчуга. Правда, сегодня на ней были также жемчужные серьги, идеально гармонирующие с костюмом цвета хвои. Как обычно, она кивнула Еве на одно из кресел и налила ей чаю.

— Как поживаете, Ева?

— Хорошо, спасибо.

Ева никогда не забывала о необходимости переключить скорость при встрече с Мирой: и она сама, и окружающая обстановка не позволяли брать быка за рога и сразу переходить к делу. Мелочи имели большое значение для Миры, а сама Мира очень много значила для Евы. Взяв чашку чая, Ева, сделала вид, что с удовольствием пробует напиток.

— Как прошел ваш отпуск?

Мира улыбнулась, довольная тем, что Ева помнит о ее отсутствии в течение нескольких дней.

— Чудесно. Ничто так не освежает тело и душу, как неделя на курорте с минеральными водами. Меня там холили и лелеяли. — Она засмеялась и отхлебнула чаю. — Вы бы не выдержали там ни минуты.

Мира закинула ногу на ногу, удерживая одной рукой чашку и блюдце с тем небрежным изяществом, которое свойственно некоторым женщинам от рождения и которое всегда заставляло Еву ощущать себя неуклюжей.

— Я слышала о ваших затруднениях с одной из полицейских. Сочувствую.

— Пустяки, — отозвалась Ева и вздохнула, понимая, что Миру не проведешь. — Признаться, меня это вывело из себя. Полицейский из этой Бауэрс никудышный, а у меня из-за нее теперь пятно на репутации.

— Я знаю, как много это для вас значит. — Мира наклонилась вперед и коснулась руки Евы. — Но вам следует знать, что чем выше продвигаешься по служебной лестнице и чем безупречнее твоя репутация, тем больше люди определенного типа будут стремиться ее опорочить. Однако на сей раз из этого ничего не выйдет. Я не могу вам многого сообщить, так как это врачебная тайна, но скажу, что у этой женщины репутация кляузницы и ее не принимают всерьез.

— Значит, вы ее тестировали? — воскликнула Ева.

Мира приподняла брови.

— Без комментариев. — Эти слова практически означали утвердительный ответ. — Я просто хочу, как друг и коллега, предложить вам мою поддержку. А теперь… — она откинулась на спинку стула и снова глотнула чаю, — …перейдем к вашему делу.

Еве понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, о чем идет речь, и она в который раз сказала себе, что личные дела нельзя смешивать с работой.

— Я не буду останавливаться на подробностях — полагаю, вы с ними уже ознакомились. Скажу только, что убийца, судя по всему, обладает большим опытом в лазерной хирургии и удалении органов.

— Да, я читала заключение доктора Морриса и согласна с ним. Тем не менее это не означает, что вы охотитесь за членом медицинского сообщества. — Мира подняла палец, прежде чем Ева успела возразить. — Он мог уйти на покой или, к примеру, спиться — с хирургами такое случается. Ясно, что этот человек сбился с пути, иначе он никогда не нарушил бы самую священную клятву и не отнял бы чужую жизнь. Так что неизвестно, есть ли у него диплом и практикует ли он сейчас.

— Но вы согласны, что когда-то он, безусловно, практиковал?

— Да, несомненно. Судя по вашим находкам на месте преступления и вскрытию, проведенному Моррисом, вы ищете человека, обладающего специфическим опытом, который требует многолетней подготовки и практики.

Ева задумчиво склонила голову набок.

— А что вы скажете о типе человека, который может хладнокровно убить кого-то ради изношенного и бесполезного органа, а потом спасти пациента на операционном столе?

— Я бы сказала, что это возможное проявление мании величия. «Комплекс бога» присущ многим врачам. Зачастую он необходим, так как, чтобы разрезать человеческое тело, требуется смелость и даже самоуверенность.

— Полагаю, что многие из тех, кто этим занимается, получают определенное удовольствие, — пробормотала Ева.

— Удовольствие? — Мира сделала паузу. — Возможно. Я знаю, что вы не жалуете врачей, но большинство из них имеет призвание, властную потребность исцелять. В любой профессии, требующей опыта, встречаются люди, которые… забывают о смирении. — Она улыбнулась. — Ведь и вас, например, делает отличным полицейским отнюдь не смирение, а внутренняя убежденность в своих способностях к этой работе.

— Верно, — кивнула Ева.

— Однако сострадание не позволяет вам забывать об истинной цели профессии. К сожалению, ваши и мои коллеги иногда утрачивают это чувство.

— С копами это случается, когда работа становится рутиной или когда им нравится демонстрировать свою власть, — заметила Ева. — А врачи ведь должны зарабатывать деньги.

— Деньги — это стимул, — согласилась Мира. — Врачу требуются годы, чтобы компенсировать средства, потраченные на обучение и стажировку. Однако компенсировать приходится не только материальные затраты. Самая быстрая компенсация — спасение человеческой жизни. Ну а обладание талантом и опытом в этой области позволяет кое-кому мнить себя сверхчеловеком. Как он может считать других равными себе, погружая руки в их тела и исцеляя их? — Она помолчала, задумчиво потягивая чай. — У людей такого типа часто возникает защитная реакция в виде эмоциональной отстраненности — под их скальпелем не человеческое существо, а всего лишь очередной пациент.

— С полицейскими происходит то же самое.

Мира посмотрела Еве прямо в глаза:

— Далеко не со всеми. Лучшие из полицейских на такое не способны, хотя это часто причиняет им неудобства. Думаю, в данном расследовании мы сразу можем обозначить несколько основных моментов. Человек, которого вы ищете, не питал к жертве личную ненависть и не был одержим страстью к насилию. Это хладнокровная, целеустремленная и организованная личность.

— Разве любой хирург не должен обладать этими качествами? — спросила Ева.

— Должен. Но этому человеку данные качества присущи в высшей степени. Кроме того, он чрезвычайно гордится своей работой — об этом свидетельствуют время и усилия, потраченные им на операцию. Изъятие и трансплантация органов не по моей части, но я знаю, что, когда жизнь донора не имеет значения, эта процедура не требует подобной тщательности — аккуратного разреза, зажима сосудов. Он без ума от своего таланта и, по-моему, не опасается последствий, так как просто не верит в их возможность. Он выше этого.

— То есть он не боится, что его поймают?

— Нет. Или же чувствует себя надежно защищенным даже в случае разоблачения. Я делаю вывод, что этот человек — является ли он активно практикующим хирургом или нет — удачлив во всем, поглощен поставленной целью и, очевидно, пользуется авторитетом в своем кругу. — Мира снова отхлебнула чаю и нахмурилась. — Мне следовало бы говорить не «он», а «они». Ведь, судя по вашему докладу, их было двое. Да и мне известно, что при такой процедуре обязательно требуется анестезиолог, опытный ассистент или второй хирург с некоторыми знаниями в области анестезиологии.

— Им незачем было заботиться о сохранении жизни пациента, но я думаю, он в любом случае выбрал бы в помощники только первоклассного специалиста и человека, которому мог бы доверять.

Или которого мог бы контролировать. Кого-то, столь же преданного их цели.

Ева поднесла чашку ко рту и невольно поморщилась, вспомнив, что это не кофе.

— И что же это, по-вашему, за цель?

— Я могу представить себе только два мотива изъятия сердца. Один — прибыль, но это выглядит весьма сомнительным, учитывая оценку Моррисом состояния здоровья жертвы. Второй — эксперимент.

— Какого рода эксперимент?

Мира развела руками:

— Не знаю, но говорю вам как врач: эта возможность меня пугает. В истории человечества бывали такие периоды, когда проводились эксперименты на мертвых и умирающих: Вторая мировая война, например. Тогда подобное объясняли тем, что это расширит знания и поможет спасти другие жизни. Но никакого оправдания этому не существует. — Она отодвинула чашку. — Молю бога, Ева, чтобы это оказалось единичным случаем. Иначе вы будете иметь дело с чем-то куда более опасным, чем убийство, — с миссией, замаскированной под благо.

— Пожертвовать немногими, чтобы спасти многих? — Ева покачала головой. — Я знаю, такое бывало раньше, но всегда оканчивалось трагедией.

— Да. — В спокойных глазах Миры мелькнуло нечто похожее на страх и сострадание. — Однако далеко не сразу…