Любовь и полный пансион

Оксана Гринберга, 2021

По чужой воле я потеряла почти все, включая и того, кто запал мне в сердце. Зато теперь у меня есть новый дом на морском берегу, а вместе с ним новые проблемы и еще больше вопросов. Но я собираюсь со всем разобраться – и с любовью, и с вопросами, и с полным пансионом, потому что из моего дома можно сделать отель, а впереди нас ждет курортный сезон. Так почему бы «Охотничьему Уголку» не стать лучшей гостиницей на побережье?

Глава 3

На место мы прибыли довольно быстро — ехали от силы минут семь — восемь, — но по дороге я успела многое разузнать от разговорчивого извозчика в черном плаще.

Например, что «Охотничий Уголок» до этого принадлежал лорду Чарльзу Вестону.

Вестон его и построил — вернее, его прадед, Иссая Вестон, когда Монрей был еще небольшой рыбацкой деревушкой.

Дом стоял на опушке леса, спускавшегося к самому берегу, но постепенно деревья вырубили, расчистив место сперва под виноградники, а потом, когда Монрей принялся стремительно разрастаться, завоевав славу морского курорта, эти самые виноградники сменили отели и доходные дома.

Впрочем, дом тоже несколько раз перестаивали, и одно время Вестон даже жил здесь со своей семьей. Но потерял к нему интерес, когда младший из его сыновей попал на яхте в шторм и утонул в бухте Монрея.

Жена Вестона давно умерла, старшие дети разъехались кто куда, ведя самостоятельную жизнь, поэтому после той трагедии старый лорд отбыл то ли в столицу, то ли в леса Бартенвиля, где и дичи побольше, и не встречается нежить…

— Какая еще нежить? — растерялась я.

Но, оказалось, мы уже приехали, и ответить кучер так и не успел.

Коляска остановилась возле высокой кованой ограды — она была длинной и терялась в ночной черноте улицы. На закрытых воротах висел внушительных размеров замок. За оградой раскинулась темная территория с вырисовывающимися на черном небе кронами деревьев. Где-то вдалеке высилась громада светлого дома — был он двухэтажным, с угадывающимися колоннами на фасаде и сиротливо горевшим окном на первом этаже.

На противоположной стороне улицы ничего не оказалось — лишь дорога, склон горы и какие-то длинные здания амбарного типа, за которыми чернел лес.

Темно, пустынно и безлюдно.

Правда, по правую руку в паре-тройке сотен метров от нас устремлялось в небо освещенное многоэтажное здание. Подозреваю, это была та самая «Звезда Монрея», с владельцем которой я уже успела познакомиться. По левую темнели корпуса Королевского Госпиталя Монрея, но я бы их не заметила, если бы извозчик не ткнул в ту сторону рукой.

Нам же, как оказалось, именно сюда.

Нана что-то пробормотала на восторском, я не расслышала. Лилли взглянула на меня испуганно, словно я привезла их на растерзание нежити.

Признаюсь, я тоже не спешила выходить из коляски.

— Погодите! — повернулась я к кучеру. — Нам нужно было на Большую Морскую, 45!

— Так мы на месте, мисс!..

— А где же… гм… «Охотничий Уголок»?

Потому что за железной оградой стоял огромный особняк, и никаких маленьких охотничьих домишек не было и в помине.

— Так это он и есть, бывший дом Вестонов!

— Где?!

— Да вот же он, — кучер махнул на особняк. — Говорю же, Вестоны всегда жили с размахом!

Такого он не говорил, но возражать не было смысла.

— Похоже, охотились они тоже с размахом, — пробормотала я, понимая…

Признаюсь, я ничего не понимала.

— Вы уверены, мисс, что вам именно сюда? — кучер тоже засомневался. — В доме давно никто не живет лет пять, а то и больше. Лишь пара слуг, которым, говорят, Вестон платит сущие крохи на содержание дома.

— Да, я уверена, — отозвалась я глухо, хотя и не была. — Нам именно сюда!

Затем первая ступила на землю — вернее, на шуршащий гравий возле железных ворот, без энтузиазма посмотрев, как высаживались из коляски Нана и Лилли, которым я сказала забрать с собой вещи.

Потому что… Раз уж в доме горело окно, то я решила все-таки пойти и постучаться в дверь своей новой собственности. Признаюсь, я все еще не могла поверить, что мне подарили именно этот дом — огромный особняк в целых два этажа, с десятком окон на поддерживаемом колоннами фасаде.

Это вовсе не были какие-то там развалины, как уверял меня пытавшийся сбить цену Мольен. Ясное дело, дом ему был нужен, и еще стоил он вовсе не… двадцать девять тысяч лирей, которые он пытался мне сосватать.

Я понятия не имела, какова истинная цена подобной собственности. К тому же я терялась в догадках, почему Мольен не купил особняк Вестона раньше, если, по словам кучера, тот пустовал уже много лет.

Я вообще ничего, ничего не знала!..

Но сперва не помешало бы удостовериться в том, что это мне не снится, поэтому я украдкой ущипнула себя за руку. Все еще надеялась, что вот-вот открою глаза и окажусь в своей спальне в «Райских Птицах», под лоскутным одеялом с вышитыми Наной орнаментами, а на комоде будет стоять букет весенних цветов из оранжереи.

Заморгала — никаких «Райских Птиц» не было и в помине, зато темная громада дома стояла совсем рядом, а где-то неподалеку шумело море. Затем я посмотрела на внушительный замок на воротах, после чего подошла и подергала ручку на калитке. На ней замка не было, поэтому я, совсем немного поколебавшись, все-таки ее распахнула — открылась калитка со скрипом, словно обитатели дома давно уже не ждали гостей.

Вздрогнув, я повернула голову, потому что услышала не только это. Всхрапнула лошадь, а потом застучали колеса по мостовой — извозчик все-таки решил нас покинуть, отправившись по своим делам.

Вот и я тоже…

Решив, что делать нам все равно больше нечего — вернее, отступать уже некуда, вошла в калитку и поманила за собой Нану и Лилли.

Дорожка, не в пример улицам Монрея, которые были ровно и аккуратно вымощены брусчаткой, оставляла желать лучшего. Очень скоро я провалилась в первую яму, пребольно подвернув лодыжку, а потом сразу же и во вторую, потому что все фонари на территории «Охотничьего Уголка» стояли черными.

Вскоре дорожка стала раздваиваться, и я застыла на развилке. Левая тропинка вела в темный сад — я видела, как шевелились на морском ветру кроны деревьев, — за которым высилась не менее темная башня флигеля.

Неожиданно мое внимание привлекло движение в небе — со стороны моря к Монрею подлетало продолговатое светящееся тело. Судя по всему, это был тот самый дирижабль, на котором мне следовало прибыть в город, и сейчас «Слава Атрии» как раз приближалась к Воздушному Вокзалу.

— Пойдемте уже, мисс Робин! — пробормотала догнавшая меня Нана. — Нечего стоять на ветру! — и покосилась на темный сад, украдкой сделав жест, отгоняющий демонов.

Пусть Нана ничего не сказала вслух, но, кажется, это место ей не слишком-то пришлось по душе, да и мне было порядком не по себе — особенно после слов извозчика о нежити.

— Ты права! — сказала ей. — Нужно идти.

Впрочем, довольно скоро мы свернули на широкую подъездную дорогу, на которой, охнув, споткнулась уже Лилли, тихо пожаловавшись, что угодила в рытвину.

Следующий раз в яму угодила снова я, на что Нана недовольным голосом заявила, что юные девицы не только всегда ходят без носовых платков, но еще и никогда не смотрят под ноги. Молодое поколение, что с нас взять!..

Наконец, миновав круглую клумбу, мы поднялись по широким мраморным ступеням и застыли перед двухстворчатой деревянной дверью. Тут-то я и опомнилась…

Похоже, мой разум не только упал в обморок при виде особняка лорда Вестона, но и продолжал в нем валяться — только этим можно было объяснить тот факт, что я так и не зажгла магические светлячки по дороге к дому!

Зато я зажгла их сейчас — сперва один, а затем для верности еще и второй, — разглядев в неясном магическом свете медное дверное кольцо. Взялась за него, а затем, на миг закрыв глаза, все-таки решила попросить у Святой Ефании о помощи…

Или же лучше просить у Нее о защите?!

Так ничего и не придумав, два раза стукнула в дверь, после чего стояла, дожидаясь, когда нам откроют, и гадая, как именно встретит нас бывший дом лорда Вестона, неожиданно ставший моим.

Наконец, когда мне стало казаться, что нам не откроют, раздались старческие шаги, сопровождавшиеся надсадным кашлем, и скрипучий мужской голос не слишком вежливо поинтересовался, кого принесла недобрая на ночь глядя.

И еще — чтобы мы убирались восвояси, потому что в этом доме гостям не рады.

Не успела я ответить, как раздались еще одни шаги — но уже быстрые, семенящие, явно женские. Не ошиблась — на старика шикнули, после чего я услышала звук отодвигающегося засова, и дом Вестона распахнул перед нами свои не слишком гостеприимные двери.

Вернее, немного приоткрыл одну из створок.

В дверном проеме показалась женщина средних лет в светлом чепце и белоснежном переднике на черном платье — такие обычно носили горничные в богатых домах. Уставилась на нас удивленно, затем ее глаза округлились — наверное, она заметила Нану.

Подозреваю, в полумраке кожа моей бывшей няни выглядела даже не смуглой, а черной, и мне показалось, что горничная вот-вот упадет в обморок с перепугу.

Но она все-таки этого не сделала.

— Мисс Дорсон?! — выдохнула женщина, и ее голос прозвучал жалобно.

Глаза забегали, словно она пыталась определить, кто из нас троих та самая «мисс Дорсон», страшась, что ею окажется именно Нана.

Но я решила над ней смилостивиться.

— Это я, — подсказала ей. — Робин Дорсон, к вашим услугам!

— Но почему же так рано?! — пробормотала женщина. В свете двух магических светлячков я рассмотрела, что у нее было круглое, миловидное лицо, уже тронутое первыми морщинами; казавшиеся черными глаза, приятная улыбка и залегшие скорбные складки возле рта. — Нас предупредили о вашем приезде… Прислали письмо, но в нем было указано, что вы будете хорошо если через час, а то и два. У нас ведь ничего еще не готово, а отец так и не зажег фонари! Сказал, что не стоит тратить горючее почем зря, потому что дирижабль только что пролетел. «Слава Атрии», наверное, еще даже не приземлился!..

— Мы приехали на вечернем дилижансе, — отозвалась я вежливо. — Прошу вас, не стоит так переживать. — Потому что она явно переживала. — Поверьте, я рада уже тому, что вы нас ждали, пусть и немного позднее.

Признаюсь, это была несказанная удача — и весь этот дом, что уж тут говорить, и то, что нам не придется снова искать извозчика, а потом ехать куда-то в ночь, разыскивая место для ночлега.

Вернее, все это было несказанной удачей после того, что сотворил со мной мой дядя!

Но при этом у меня оставалось слишком много вопросов, которые я не собиралась задавать на крыльце.

Вот и Нана рассудила, что не стоит.

— У вас тут демоны ноги сломят! — заявила она ворчливо, после чего поинтересовалась, можно ли нам все-таки войти. Негоже держать двух молоденьких девиц на ветру — еще простынут, не дай Боги!..

На это горничная уставилась на нее во всех глаза, но затем, очнувшись, распахнула дверь и посторонилась, приглашая нас внутрь. Уже очень скоро мы оказались в просторном вестибюле с темными мраморными колоннами и обитыми деревянными панелями стенами, с которых на нас с немым укором взирали… головы убитых животных.

Ну что же, и охотники, и таксидермисты постарались на славу — голов было под два десятка, и, признаюсь, мне стало порядком не по себе в этом урочище охотничьих трофеев. Не только мне — Лилли чуть ли не до боли вцепилась в мою руку, обведя испуганным взглядом стены.

Я ее понимала — оскалившиеся барсуки и голова медведя выглядели особенно жутко. Настолько, что даже Нана сделала знак, отгонявший зло.

Подозреваю, будь у моих спутниц возможность, они бы покинули это место как можно скорее. Но выбора у них не было, как, впрочем, и у меня — потому что теперь это был мой дом, и никакие звериные головы не могли повернуть меня в бегство.

Вместо этого я одобряюще сжала руку Лилли и улыбнулась Нане, после чего мы проследовали за Моной — Мона Ксавье, так ее звали, а ее отец — Чарльз Ксавье, — и очень скоро покинули страшный вестибюль, очутившись во вполне уютной Большой Гостиной, обклеенной светлыми цветочными обоями и обставленной мягкой бежевой мебелью.

На стенах горело несколько светильников, но я, опомнившись, запустила под потолок еще два магических светлячка.

Он оказался неожиданно высоким — мои светлячки взмыли чуть ли не под самую крышу, вырывая из темноты перила второго этажа и огромную круглую люстру, висевшую на здоровенных толстых цепях, — это было устрашающее сооружение из сотни рожков и свечей.

— Прошу вас, присаживайтесь! — пробормотала Мона. Выглядела она порядком растерянной, словно не понимала, что ей делать дальше. — Вы, наверное, проголодались с дороги. Сейчас я закончу на кухне и подам ужин в столовую…

Но на кухню она не ушла. Вместо этого уставилась на нас с таким видом, словно была готова вот-вот расплакаться.

Потому что, как оказалось, Мона приготовила только одну спальню. Но кто же знал, что нас будет трое?!

Ох, Святая Ефания, она ничего, ничего не успела!..

— Мона, погодите! — выдохнула я. — Ничего страшного не произошло. Нет же, вам не стоит этого делать! — покачала я головой, когда сгорбленный Чарльз Ксавье со свисающими вдоль лица седыми космами попытался отнять у меня саквояж.

Судя по всему, отец Моны собирался отнести его в приготовленную для меня комнату на втором этаже — туда шла добротная деревянная лестница, хотя перила были порядком потерты, а в паре мест нуждались в починке. Мне показалось, что старый Чарльз попросту не дойдет до верха — упадет на этих самых ступенях, придавленный моим саквояжем!..

— Постойте! — заявила ему и его дочери. — Давайте мы с вами сядем и переведем дух, после чего вы мне обо всем расскажете. Нет, не нужно сейчас же бежать на кухню, ужин немного подождет. — Нана накормила и меня, и Лилли и еще угостила нескольких не побрезговавших взять еду из ее рук перед самым въездом в Монрей. — Но для начала я представлю вам остальных. Как я уже говорила, меня зовут Робин Дорсон. Это Нана, моя компаньонка, а это моя… — Я перевела взгляд на нашу спутницу и запнулась лишь на долю секунды. — Это Лилли Шеллс, моя подруга.

— Мне очень приятно! — отозвалась та, но заявила это даже не Моне, а мне.

Вот так, повернула голову и улыбнулась искренне и открыто — мне показалось, Лилли была польщена тем, что я назвала ее своей подругой.

— Мона Ксавье, — вновь представилась растерянная горничная, а затем попыталась изобразить неуклюжий поклон. — Это мой отец Чарльз. — Старик буркнул нечто, что должно было сойти за приветствие. — А больше здесь никто не живет, мисс Дорсон! Этот дом раньше принадлежал лорду Вестону, но после ужасной трагедии с молодым лордом…

— Нам уже известно о трагедии, — отозвалась я, привлеченная едва заметным движением в полумраке вестибюля.

Уверена, в этом доме были и другие обитатели, потому что кто-то явно подсматривал за нами из-за колонны!

Нана тоже заметила, сдвинула черные брови.

— Да-да, после той трагедии, — продолжила Мона, — лорд Вестон больше никогда не возвращался в «Охотничий Уголок». Слишком много болезненных воспоминаний, так он нам и сказал. Затем перед отъездом распустил слуг, оставив только нас с отцом. Раз в месяц лорд Вестон высылал нам небольшое жалование и немного денег на содержание дома. Мы делали все, что могли…

— Все эти годы? — поинтересовалась я, подумав, что понятия не имею, сколько им платили и что мне делать с дочерью и отцом Ксавье.

Потому что деньги у нас с Наной были разве что на еду, и даже если я и найду работу, то этого хватит только на то, чтобы содержать самих себя.

— Да-да, все эти годы! — подтвердила Мона. — Но три дня назад пришло извещение, что дом наконец-таки продан и мы должны ждать новую владелицу. Вас, мисс Дорсон! В письме было указано, что сегодня вы прибудете на дирижабле, примерно в половине девятого вечера. И еще, что вы будете одни.

Сказав это, она повернула голову, устремив взгляд куда-то в дальний угол гостиной. Взглянула и я. Там стояли напольные часы — внушительное сооружение с потемневшим от времени циферблатом, на котором сколько бы я ни старалась, но со своего места так и не разглядела стрелки.

Впрочем, куда больше меня волновало другое.

— Кем было подписано то письмо? Кто его принес?

— Почтовый курьер, мисс Дорсон! В письме сообщалось, что дом продан, а в конце была приписка, во сколько вас сегодня ждать. И больше ничего, никакой подписи! Ах да, внизу стояли инициалы — Б. и Х.

На это я кивнула.

Ну что же, здесь меня тоже поджидал вполне прогнозируемый тупик. Загадка оказалась сложной, и так просто давать подсказки мне никто не собирался.

— Мы готовились к вашему приезду, мисс Дорсон, — покаянным голосом произнесла Мона, — но решили, что зажжем фонари и большую люстру, — она устремила взгляд под потолок, на устрашающую конструкцию из цепей, рожков и свечей, — чуть позже. Нам с отцом казалось, что все еще оставалось время…

И она снова засобиралась расстроиться.

— Не переживайте так, Мона! — отозвалась я. — Ни фонари, ни люстра этим вечером нам совершенно ни к чему. Значит, кроме вас в доме никто не живет?

Потому что я во второй раз заметила движение в вестибюле, но уже за ближайшей к нам колонной.

— Только мы с отцом, мисс Робин! — отозвалась та напряженным голосом. — Надеюсь, с вашим приездом ничего не изменится. Вернее, мы очень на это надеемся и все это время горячо молились Святой Ефании, чтобы вы позволили нам и дальше оставаться в доме. И прислуживать уже вам, как мы всегда верно служили Вестонам…

На это я не стала отвечать, хотя прекрасно понимала, что молитвы Святой Ефании семейству Ксавье вряд ли помогут, потому что денег на жалование мне пока что взять неоткуда.

Вместо этого улыбнулась, заметив еще одного обитателя дома.

— Интересно, кто же там прячется за колонной? — спросила я преувеличенно громким голосом. — Ладно уже, выходи! Я тебя вижу.

— Патрик, вот же дрянной мальчишка! — выдохнула Мона, и ее лицо исказилось от гнева. — Запретила ему приходить, сказала, что приедет новая хозяйка, поэтому чтобы в господский дом ни ногой!..

— Ваш сын? — улыбнулась я.

Вихрастый темноволосый мальчишка лет одиннадцати-двенадцати вышел из-за колонны как раз рядом с лестницей и уставился на меня с независимым видом. Глаза у него были темными, лицо симпатичным, и я подумала, что однажды из него вырастет настоящая гроза девичьих сердец.

— Нет же, мисс Дорсон, у меня нет детей! — покачала головой Мона. — Боги не дали ни их, ни мужа. Патрик ничейный, — призналась она, и мне показалось, что Мона вот-вот заплачет.

Нет, вовсе не из-за того, что у бедного Патрика не было семьи, а потому что все пошло не так, как она планировала, — и фонари они с отцом не зажгли, и люстра так и осталась висеть черным устрашающим кругом под потолком. А еще и Патрик, которому Мона запретила приходить, явился посмотреть на новую владелицу «Охотничьего Уголка»…

— Ничейный я! — подтвердил мальчишка с гордостью. — Я и моя сестра Юна, мы наши собственные!

— Значит, свои собственные, — покивала я с преувеличенно важным видом. — Понимаю, понимаю! А здесь вы просто живете?

— Приютила их я, — покаялась Мона, — по доброте душевной! Никого у них не осталось, а из приюта они сбежали, потому что не смогли там ужиться. Это дети моей подруги, мисс Дорсон, мы учились в одном класса. Она умерла полгода назад от кори, поэтому они… Вот они и живут во флигеле. Но они не будут вам мешать, клянусь Святой Ефанией! Но если вам не нравится… Одно ваше слово, мисс Дорсон, и я выставлю их вон. Демоны тебя побери, дрянной мальчишка! — замахнулась Мона на Патрика тряпкой, выловив ее из кармана передника, на что тот даже не пошевелился. Стоял он далеко, так что Мона все равно бы его достала. — Говорила тебе, не смей приходить в господский дом! Видишь, что ты натворил?!

Нана нахмурила брови, но я вскинула руку, потому что вполне могла со всем разобраться сама.

— Я хотел посмотреть на новую хозяйку, — насупившись, заявил Патрик, — а потом рассказать сестре, очень ли она страшная и прогонит ли нас на улицу или нет. Потому что в приют мы все равно не вернемся. Юну там обижали, а я пообещал маме, что всегда буду заботиться о сестре.

— И что, — спросила у него, — ты посмотрел?

— Посмотрел, — кивнул он.

— И как, очень я страшная?

— Не очень, — признался Патрик. — Только вы почему-то не слишком старая. Вернее, даже молодая, а хозяйка в таком доме должна быть очень старой. И вся в бриллиантах, и ходить, опираясь на трость. И шамкать челюстью, потому что ходить ей тяжело. — Затем добавил важно: — И еще потому, что бриллианты тянут ее к земле!

Не выдержав, я все же усмехнулась, Нана хмыкнула, а Лилли захихикала — слишком уж комичной получилась нарисованная Патриком картинка.

Впрочем, затем я сделала строгое лицо и произнесла:

— Значит, вы с сестрой живете во флигеле…

— Там много пустых комнат, — тут же вступила в разговор Мона, которой, судя по всему, было далеко не до смеха. — Когда-то в доме было два десятка слуг, но теперь остались только мы с отцом. Патрик иногда мне помогает — сбегать, принести то-се, поэтому я его и не гоню…

Мальчишка кивнул, заявив, что он очень старается, потому что мама всегда говорила: если хочешь чего-то достичь, нужно много учиться и работать. Пока что учиться им с сестрой негде — для этого надо вернуться в приют, но они не собираются этого делать. Но работать он всегда готов.

— Давай-ка мы поступим вот как! — отозвалась я. — Тебя и Юну гнать отсюда никто не станет, вы можете жить во флигеле и дальше. Но только в том случае, если ты продолжишь помогать по дому.

Мое предложение пришлось Патрику по душе. Он буквально расцвел, заявив, что сделает все, что от него потребуется.

Я кивнула.

— Твоя помощь нужна будет уже сейчас. Надо занести наверх наши вещи. Мы устали с дороги, а отец Моны не сможет это сделать. Затем ты покажешь мне, как спуститься к морю. Уверена, ты знаешь здесь все.

Мне очень хотелось поскорее отправиться на берег. Признаюсь, море последний раз я видела три года назад, когда отец брал меня в плаванье, так что я успела порядком по нему соскучиться.

И по отцу, и по морю.

— После этого ты позовешь свою сестру, — добавила я, — и мы все дружно поужинаем. Мона, еды хватит на всех?

Та неопределенно пожала плечами, пробормотав, что она что-нибудь придумает. Но мне и так было ясно, что все хлопоты возьмет на себя Нана. Она была великолепной кухаркой — подозреваю, в этом и заключался ее дар Богов.

Наконец, Мона выдавила из себя, что еды хватит на всех, после чего мы отправились наверх. Патрик к этому времени уже успел сбегать два раза — отнес на второй этаж мой и Нанин саквояжи, после чего вернулся за вещами Лилли, на что девушка взглянула на него с благодарностью.

Казалось, долгий день и полный переживаний вечер, а потом время, которое Лилли провела в мягком кресле бывшего дома лорда Вестона, окончательно лишили ее сил. Она с трудом поднялась на ноги и взобралась по лестнице — и шла едва ли быстрее, чем отец Моны.

Зато Нана шагала вполне бодро, да и со мной все было в полном порядке — наоборот, мне хотелось поскорее все осмотреть и побольше узнать о доме и прилегающей к нему территории, чтобы понять, что за собственность я получила.

После этого я собиралась хорошенько продумать, что мне со всем этим делать.

Что уж тут скрывать — дом был пугающе-огромным, и в нем, несмотря на устрашающий вид вестибюля, царила особая атмосфера. Она пришлась мне по душе, но при этом я прекрасно понимала, что денег на содержание этой собственности у меня нет.

Как и то, что на данный момент мне попросту нечем платить жалование слугам.

Тут мы поднялись по лестнице, оказавшись в длинном коридоре, огороженном перилами. Параллельно нашему по другой стороне шел еще один коридор, а разделял их тот самый прямоугольный «колодец» с внушающей уважение своими размерами люстрой на цепях.

В оба коридора выходило с десяток дверей — дальние терялись в полумраке, так что я не смогла подсчитать наверняка.

— На втором этаже десять покоев для господ, — заговорила Мона, подтвердив мои догадки. — Есть и гостевые, и хозяйские, хотя они почти ничем не отличаются. В каждом из них по две комнаты и собственная ванная. Я приготовила для вас эти, — она остановилась возле первой двери. — Здесь проживал лорд Вестон со своей женой, пока бедняжка не умерла. У леди Вестон оказались слабые легкие, и ни доктора, и ни маги ничего не смогли с этим поделать.

Произнеся это, Мона со скорбным видом нажала на ручку. Дверь со скрипом распахнулась, и мы проследовали в первую комнату. Горничная тут же принялась зажигать свечи, в чем не было никакой необходимости, потому что я запустила под потолок магические светлячки, после чего обвела взглядом уютную гостиную, обставленную добротной, пусть и немного старомодной, дубовой мебелью.

От обстановки веяло солидностью — как и от всего в «Охотничьем Уголке», — хотя время уже начинало брать свое. Оно вгрызалось в дерево, стены и ковры, оставляя на них безжалостные следы обветшания.

Впрочем, сейчас меня это мало волновало. Куда больше заинтересовала широкая софа в гостиной — что же, она вполне годилась для того, чтобы на ней спать. Затем я прикоснулась к внушительного размера письменному столу, после чего подошла к изящному трюмо, в зеркале которого отразился мой худой и темный силуэт.

— В остальных комнатах мебель сдвинута и накрыта покрывалами, — говорила тем временем Мона, — и раз в месяц я протираю там пыль. Но разбирать вторую комнату мы не стали. Я решила, что в этом нет особой необходимости. Мы с отцом думали, что вы прибудете одна, мисс Дорсон! Или же с компаньонкой, которая может остаться в ваших покоях. Но мы можем сейчас же освободить еще одну комнату…

— Можем, — согласилась я с ней, — но не станем. Этой ночью мы с Наной будем спать в одной кровати. — Я как раз вошла в спальню и остановилась возле той самой кровати с балдахином, в которой, по большому счету, мог улечься чуть ли ни целый армейский взвод. — А Лилли вполне может устроиться на софе, она ничуть не хуже кровати. — Та покивала. — Это будет верным решением.

Затем попросила Мону как можно скорее приготовить постель для Лилли, не уверенная, что та найдет в себе силы спуститься к ужину, — выглядела девушка совсем уж бледной.

Ну что же, если так, подумала я, то ужин сам поднимется к ней.

Сама же решила, что мне стоит обязательно выйти на улицу и спуститься к морю, — с самого приезда в Монрей я не могла дождаться, когда это произойдет. Нана, в свою очередь, заявила, что хочет увидеть кухню, — судя по ее лицу, она тоже должна была сделать это немедленно.

Оставив их с Моной разбираться, я сбежала по лестнице, поманив поджидавшего меня в гостиной Патрика и сказав тому, что он нужен мне как проводник.

Нет, не стоит зажигать на улице фонари, заявила старому Чарльзу, с кряхтением спустившемуся за мной со второго этажа. Я вполне обойдусь и с помощью магических светлячков.

Наконец, Патрик провел меня мимо кухни, из которой доносился аппетитный запах рагу — впрочем, уверена, с Наниными улучшениями все будет значительно аппетитнее, — после чего по моей просьбе мы заглянули в просторную столовую, где я уставилась на длинный стол с поцарапанной столешницей. Было еще несколько столов поменьше по соседству.

Затем зашли в Бильярдный Кабинет — правда, бильярдного стола в нем не оказалось, зато мне почудилось, что темные деревянные панели стен впитали в себя запах дорогих сигар и едва уловимый коньячный дух.

Заглянули в библиотеку — книги, в отличие от бильярдного стола, лорд Вестон забирать не стал, — но я решила, что осмотрю доставшееся мне сокровище уже завтра.

Вместо этого окинула быстрым взглядом Музыкальный — увидела белый клавесин — и Цветочный Салоны. В последнем цветов не обнаружила, зато заметила милые диванчики и стены в пестрых обоях, — после чего мы с Патриком наконец-таки вышли наружу через распахнутую дверь черного выхода.

Миновали темную террасу — Патрик сказал, что там довольно скользко, особенно по вечерам и утрам, когда выпадает роса. Потому что доски на полу старые и местами прогнили. Однажды он даже упал и ударился головой, после чего перед глазами весело летали звездочки.

На это я сказала, что смотреть на звездочки на ночь глядя, поскользнувшись на гнилых досках, не самое разумное решение, поэтому туда мы не пойдем. Сама же мысленно себе пообещала, что взгляну и разберусь с террасой позже.

Я со всем разберусь позже!

Мне нужно время, терпение и еще чуть больше денег, чтобы привести этот дом в порядок, — потому что если первого и второго у меня водилось в достатке, то с последним наблюдались явные проблемы.

Наконец, мы с Патриком принялись спускаться по светлой мраморной лестнице, миновав несколько молчаливых фонтанов, на что мальчик поведал, что на берегу стоит лодочный сарай, а в нем какие-то магические накопители и насосы на магическом ходу — он как-то выпросил у Моны ключ и все детально осмотрел.

Но магия давно уже вся вышла, еще лет пять назад, и с тех пор, как уехал лорд Вестон, насосы и моторы никто не заправлял и не запускал. У Моны никогда и ни на что нет денег, поэтому фонтаны и бассейн стоят без воды.

На это я снова покивала, но на этот раз не стала ничего обещать — ни Патрику, ни себе, — понимая, что у меня тоже ни на что нет денег. Затем и эти мысли меня покинули, потому что я наконец-таки увидела море — черную бесконечную гладь со светящейся золотой дорожкой, которую оставляла луна. На этой глади тут и там виднелись покачивающиеся точки горевших на корабельных мачтах огоньков.

На миг я застыла, полной грудью вдохнув горьковато-влажный морской аромат, затем поспешила за Патриком, с каждым шагом слыша, как все громче и громче шелестели набегавшее на берег волны.

Уверена, море звало меня, готовое ластиться к моим ногам.

Правда, лестница показалась мне бесконечной и еще довольно скользкой от вечерней росы. Поэтому пусть мы и спешили, но я все-таки попросила мальчика держаться за перила — сломанные конечности были ни к чему ни ему, ни мне.

Вскоре добрались до искусственной насыпи, на которой белели контуры пустого бассейна. В полумраке мне показалось, что он повторял очертания Атрии, и я остановилась, чтобы получше рассмотреть это чудо.

Затем вздрогнула и чуть было не вцепилась Патрику в руку, хотя напугать меня было не так-то просто. Но мне почудилось движение в дальнем углу бассейна — словно кто-то большой и черный стремительно метнулся вдоль светлой стены, после чего затаился в дальнем углу.

На миг даже показалось, что я увидела свет, отразившийся в глазах зверя.

Сердце заколотилось, к рукам непроизвольно прихлынула магия, и я с трудом удержалась от того, чтобы кинуть в угол бассейна связующим заклинанием.

Признаюсь, обладая магическим даром, диких животных я не боялась, но головы мертвых зверей с оскаленными зубами в вестибюле «Охотничьего Уголка» произвели на меня удручающее впечатление…

Вместо этого трясущимися руками я зажгла еще один магический светлячок — при этом ругая кучера, который напугал меня своими словами о нежити и сделал это совсем не по делу.

Но быть может, в бассейне лисица или енот?! Почему бы и нет, лес-то рядом, а я уже невесть что себе вообразила!..

Впрочем, светлячки не помогли прояснить ситуацию — кто бы там ни бегал, в дальнем углу бассейна уже никого не было.

— Патрик, ты это видел?! — повернулась я к мальчишке.

— Что именно, мисс Робин? — заморгал он.

Принялся звать меня так же, как и Нана, и я не стала с этим бороться.

— Там, в пустом бассейне!.. Что-то было в дальнем углу, я видела это своими глазами. — Задумалась. — Может, в доме живут кошки или собаки?

Кстати, хорошее объяснение!

Хотя это не могла быть кошка — животное выглядело значительно крупнее. Насчет собаки я тоже серьезно сомневалась — двигалось оно все-таки по-другому.

— Нет же, мисс Робин! — отозвался Патрик после короткой заминки, а потом еще и отвел глаза.

Я уставилась на него, размышляя, зачем мальчику врать. Или же мне показалось?..

— Ну раз так… Послушай, сюда могли забрести дикие животные?

Эта версия казалась мне самой достоверной — к этой части Монрея горы и лес подступали очень и очень близко.

— Нет же, мисс Робин, здесь нет никаких диких зверей! — донельзя фальшиво отозвался Патрик.

Не успела я открыть рот и потребовать у него объяснений — кого именно здесь нет, если там точно кто-то есть! — как небо озарила ярчайшая вспышка. На миг стало светло, словно у нас наступил день не по расписанию, и прежде, чем я успела зажмуриться, но перед этим накинув на нас с Патриком магическую защиту, я все-таки увидела в бассейне темное большое тело зверя и распахнутую пасть, полную здоровенных зубов.

Но на этот раз куда ближе к нам, чем раньше.

И это… Признаюсь, раньше такого я никогда не видела — потому что мне показалось, будто бы вместо головы у животного была сплошная пасть!..

Кажется, я все-таки взвизгнула — тому причиной был и взрыв неподалеку, и нечто устрашающе-зубастое в мраморном бассейне в форме Атрии. Но животное снова метнулось куда-то в сторону и пропало, да и вспышка почти сразу же погасла, после чего до нас докатился громогласный раскат.

Затем налетел порыв ветра, принесший с собой запах гари — или же со мной сыграло очередную шутку воображение?

Но как бы там ни было — вернее, что бы это ни было, — взорвалось оно не на шутку.

Причем не слишком далеко от нас.

Рэнделл Корнвей, герцог Суэсский

Было уже около полуночи, когда Рэнделл устало потер виски, подумав, что ему все-таки стоит на пару минут оторваться от бумаг, за которыми он провел последние несколько часов.

Задание короля оказалось непростым — Густаву срочно потребовался трезвый взгляд на ситуацию, поэтому он попросил Рэнделла лично в ней разобраться.

И он разбирался — затребовал отчеты из Магических Контролей со всех концов Атрии, а в несколько мест — в те, где отчеты были совсем уж противоречивыми, — ему пришлось наведаться самому. Теперь настало время изложить на бумаге выводы, которые не слишком его радовали, да и прогнозы были не сказать что утешительными.

Все-таки решив поскорее со всем закончить, Рэнделл вновь обмакнул перо в чернильницу. Ну что же, работа была сделана, дальше решение уже за королем.

Не успел он закончить с отчетом, как в дверь рабочего кабинета постучали.

— Входи, Артон! — позволил он секретарю, уверенный, что больше никто не мог потревожить его в столь поздний час.

Особняк на Дворцовой улице давно уже спал. Эйвери никто бы к нему не пустил, даже если бы та слезно умоляла под дверью, хотя она весь день пыталась к нему прорваться. Приезжала два раза, узнав, что Рэнделл вернулся в столицу, и засыпала его письмами, которые он оставил без ответа — и ее визит, и письма, потому что им давно уже все было сказано, а он не имел обыкновения повторять дважды.

Правда, с матушкой он все-таки поговорил.

Вдовствующая герцогиня явилась к нему в дорожной одежде и выглядела по сравнению с прошлыми разами значительно более спокойной. По привычке посетовав на отсутствие внуков и еще на то, что ее жизнь потеряла смысл, герцогиня с деловым видом сообщила, что отправляется в загородный дом на побережье.

Матушка собиралась дышать морским воздухом в Монрее, хотя до начала сезона оставалось еще три месяца. Оказалось, туда также отправляется еще и ее подруга, леди Филия Диксон, у которой имелся такой же великовозрастный балбес, как и Рэнделл. Его тоже никак не удается выдать заму…

Вернее, заставить того жениться.

Услышав это, Рэнделл с трудом удержаться от смешка. Оказалось, подруга уже вылетела в Морней на дирижабле, так что матушке тоже стоило поспешить.

На это Рэнделл пожелал герцогине хорошей дороги и, как только за ней закрылась дверь и черная карета отъехала от дома, вздохнул с явным облегчением.

Судя по всему, герцогине найдется, чем заняться в ближайшее время, — разве это не отличная новость?! Две почтенные пожилые леди выбрали себе новую жертву — и он заранее сочувствовал сыну леди Диксон.

Как-то встречал его на одном из приемов — Корвин Диксон показался ему вполне приятным, хотя и немного чудаковатым, человеком, с головой погруженным в мир науки.

Что же так сильно его увлекало?

Рэнделл попытался вспомнить. Мысль крутилась в голове, но он никак не мог ее ухватить. То ли геология, то ли вулканология…

Тут, кашлянув, заговорил секретарь:

— Ваша светлость, я выяснил судьбу мисс Робин Дорсон! — произнес он трагическим голосом.

Рэнделл поморщился.

— Только не говори мне, Артон, что она покончила с собой, не пережив предательства своего дяди. Это было бы совсем не похоже на Робин Дорсон!

— Нет, ваша светлость! Счеты с жизнью мисс Дорсон не сводила, но с ней произошло другое, не менее ужасное несчастье.

— Какое несчастье? — нахмурился Рэнделл. — Ну же, Артон! Что ты стоишь, словно соляной столб!

— Дирижабль! — наконец, выдавил из себя секретарь. — Ваша светлость, дирижабль, на котором летела мисс Дорсон, взорвался при просадке на Воздушном Вокзале Монрея. Только что сообщили…

— Взорвался дирижабль?! — неверяще переспросил Рэнделл. — Ты говоришь о «Славе Атрии»? В Монрей из столицы летает только он.

Секретарь кивнул со самым скорбным видом.

На миг разум Рэнделла затопили сразу же два диаметрально противоположных чувства — помимо резанувшей боли от осознания того, что Робин Дорсон, со слов Артона, постигла ужасная судьба, он почувствовал облегчение из-за того, что его вздорная матушка, как раз собравшаяся в Монрей, считала новомодные летающие механизмы проделками демонов и никогда не соглашалась подниматься на борт.

Но, получалось, Робин Дорсон так не считала.

Из рассказа Артона выходило, что Робин Дорсон, дочь адмирала Дорсона, погибла во время крушения дирижабля при посадке в Монрее.

Разум категорически отказывался принять эту весть, поэтому Рэнделл покачал головой и с сомнением взглянул на своего секретаря.

— Ты в этом уверен, Артон?!

— Да, ваша светлость! Катастрофа произошла примерно четыре часа назад. Причины ее пока еще неизвестны, но мне удалось получить для вас подтверждение по пневмо-почте. Робин Дорсон была в списке пассажиров, и ее имя на данный момент значится среди погибших. Вернее, ее так и не нашли среди выживших, потому что до опознания тел пока еще не дошло. Там царит страшная неразбериха…

— Вот именно, неразбериха! — кивнул Рэнделл. — Подозреваю, такая, что в ней вполне могла произойти любая ошибка.

— Могла, ваша светлость! — угодливо отозвался секретарь.

— Дай-ка мне список пассажиров, Артон!

Вскоре Рэнделл раскрутил небольшой свиток, полученный из Монрея по той самой пневмо-почте, затем пробежал глазами по именам. Погибших оказалось около пятнадцати человек, причем, как и говорил Артон, большая часть тел все еще была не опознана, так что их имена были названы методом исключения.

Вернее, из списка пассажиров исключили тех, кто нисколько не пострадал, — таких счастливчиков было около двух десятков, но более чем ста пассажирам потребовалась помощь докторов и магов.

Остальных записали к погибшим, и среди них как раз числилась мисс Робин Дорсон.

Зато леди Филия Диксон с сыном Корвином, о которых говорила несколько часов назад матушка, а также Рекс Миллиган — его Рэнделл знал, Миллиган служил королевским поверенным по особым поручениям, — оказались в списке тех, кого забрали в Королевский Госпиталь Монрея.

К тому же в этом самом списке он обнаружил еще двух знакомых герцогини — старого лорда Воррена и недавно овдовевшую леди Валентину Флетчер.

— Вот что, Артон! — повернулся Рэнделл к своему секретарю. — Я заканчиваю отчет, после чего собираюсь срочно выехать в Монрей. Предупреди камердинера, пусть они начинают собирать вещи. Возможно, я задержусь там на какое-то время, потому что собираюсь контролировать ход расследования лично.

— Позвольте мне поехать с вами, ваша светлость! — неожиданно вызвался Артон, обычно остававшийся в столице.

Рэнделл кинул на него удивленный взгляд, но затем все-таки кивнул.

Ну что же, задача его ждала не из простых, так что помощь расторопного Артона в Монрее не помешает. Рэнделл думал возглавить расследование, о чем собирался незамедлительно известить короля.

Правда, сообщать Густаву о том, что это дело куда более личное, чем государственное, он не спешил, потому что Рэнделл собирался не только разобраться в причинах крушения «Славы Атрии» и найти виновных, но еще и выяснить, жива ли Робин Дорсон.

…Девушка, которая смотрела на него огромными синими глазами, рассказывая о морских путешествиях и дальних странах. Смеялась над его шутками, и на ее губах то и дело появлялась очаровательная улыбка, а он смотрел, как мечтательно загорались ее глаза.

Что бы с ней ни случилось — с Робин Дорсон и с остальными пострадавшими или погибшими пассажирами дирижабля, — они заслуживали правды, и Рэнделл намеревался до нее докопаться.