Америка-мать зовёт?

Оксана Лесли, 2013

После развала СССР, учительница мечтает о жизни «не как у всех». «Заказ принят!» – соглашается её Ангел-Хранитель, и она получает мужа-американца-нарцисса, страдающего гепатитом С и маниакально-депрессивным психозом, а также букет прилагающихся приключений. Колхозный вор уговаривает следователя закрыть дело и уехать в США на заработки. «Америка-мать зовёт? Жена для нарцисса» – это роман о выживании в иммиграции, токсичных отношениях, русских и американцах, Америка изнутри, с 1997 по 2010 год. Темы «нелегальная империя», «замужем за иностранцем», «работа в США», «жертвенность жены ради больного мужа», сочетаются с темой Ангела-Хранителя, который в ответ на неблагодарность и негативизм своего подопечного человека может просто «умыть руки». «Америка-мать зовет?» это психологический иронический триллер с элементами мистики и без диалогов, основанный на реальных событиях.

Глава четырнадцатая

От неблагодарности до перемен один шаг

1999 год. Май. Первая годовщина свадьбы. Роб преподнес жене коробочку с подарком, которую она с подозрением и без особого энтузиазма вскрыла. Марина ожидала увидеть еще какую-нибудь ерунду в виде детского чайного набора. Но подарок сразил ее наповал. Роб подарил ей пистолет. Для самообороны. И предложил научить ее стрелять в аризонских горах.

Во время кемпинга у них не было разногласий, они пришли к выводу: им повезло, что они друг у друга есть. Роб был шутником, мог строить смешные рожицы и забавно танцевать. А какие вкусные раковые хвосты он сготовил на гриле в лесу — объедение! Робу стукнул сорок один год. Марине было двадцать пять. Он учил ее стрелять из их нового пистолета. Она училась, хотя ей было это совсем неинтересно, но она же «пластилиновая». Она была уверена, что никогда не будет оружием пользоваться, и муж купил его лично для себя как очередную игрушку для разнообразия своей реальности.

Роб также решил, что может позволить себе купить дом в кредит, и счастливая парочка ждала момента, когда строительство будет завершено.

Когда Марина переросла должность бебиситтера, она «уволилась по собственному желанию». Ее соседка-ровесница, американка Кристин, имела свой малый бизнес с милым названием «Отражения». Кристин занималась уборкой новостроек. Маринина мама, услышав новости по телефону, что дочь — уборщица, сказала: «Ну, начинай с низов». Марине было обидно это слышать, как будто мама сможет приехать в Штаты и сразу доктором стать. Маринины родственники были глубоко разочарованы в ней. Их знакомые в Америке не хрячили при муже-американце с приличной профессией, а учились в колледже и осваивали нормальную специальность. А Марина не могла мужа уломать даже часть своего заработка посылать своим. То есть столкнулась с полным непониманием. С одной стороны — мужа, с другой стороны — родни.

Например, Марина и ее родственники были уверены, что с ее высшим филологическим образованием она достойна высокооплачиваемой работы переводчика, преподавателя русского языка в колледже, на худой конец — секретаря. Конечно, Марина не хотела работать в сфере обслуживания, ей казалось это низким, грязным. Она пренебрежительно относилась к официанткам, кассирам, уборщицам, доставщикам пиццы. Но ее бедноватый английский не позволял получить работу, соответствующую ее завышенным запросам и наивным, этаким розовым в крапинку, ожиданиям ташкентской родни. Без английского и хорошего американского образования приходилось начинать с низов. Нужен был опыт, любой опыт, чтоб тебя наняли, чтоб язык развязался.

«Ни в коем случае нельзя пренебрегать какой-либо работой. Все они чему-то научат», — учил жену Роб, рассказывая, как работал грузчиком, официантом, барменом, стюардом, прежде чем стал программистом.

Марина стала постигать азы уборки новостроек. Она работала в «Отражении» иногда только пять часов в день, все зависело от объекта и скорости. Первое время она была довольна: уборщицам не надо иметь дело ни с людьми, ни с деньгами, не надо выряжаться. Даже возила ее Кристин на объекты сама. У них была одна машина с Робом на двоих, да Марина и водить-то ее боялась. Идеальная на тот момент была ситуация, ведь торчать дома и смотреть телевизор часами надоест любому.

Может ли сердце запрыгать от радости при виде мочи на свежепостеленном линолеуме? Может. И душа поблагодарит бессовестного мародера, который нагадил непонятно по какой причине в новоотстроенном и благоустроенном помещении. Да здравствуют саботаж и вандализм — кому-то от этого стало хорошо! Марине! Кристин подавала специальный рапорт начальнику строительства квартирного комплекса, а в нем ехидно улыбалась сквозь редкие зубы кругленькая сумма за выведение мочи с линолеума. И Марине, счастливице, шанс предоставлялся эту неприятность извести. Заработать, значит. Не доллар и не два. А десять-двадцать за пять минут работы. Не для брезгливых. Это вам не бутерброды делать, не хотдоги продавать. И главное, можно было договориться с шефиней, чтобы отдельно выписывала чек за такую работу сверх нормы. И Марина смогла даже родителям эти легкие деньги посылать за спиной мужа.

Марина слово «уборщица» ненавидела всеми жабрами-фибрами своей загадочной славянской литературоведческой души. Она возмущалась и укоряла своего Ангела-Хранителя, как тот мог позволить, чтобы она, чья дипломная работа посвящена была поэзии Н. К. Рериха, стала уборщицей в Америке и радовалась любым проявлениям вандализма? Но Союзник демонстративно молчал, то ли считал ниже своего достоинства повторяться, то ли обижался на свою подопечную за критику.

Не успела русская принцесса из Узбекистана освоить новую профессию, как Кристин решила продать свой бизнес. Это означало, что новый шеф приобретал все заключенные ею контракты, все ее оборудование, состоящее из стремянок, ведер, пылесосов, тряпок и чистящих средств, а также ее работников. И Марине, воспитанной в духе развитого социализма, предстояло получить этакую капиталистическую пощечину. Но новый босс решил нанимать своих людей, и Марина лишилась работы «уборщицы на стройках». Однако она не унывала. Кристин передала Марину как Красное знамя своему другу Мэфью, у которого был свой маленький бизнес по уборке квартир, с которых съехали жильцы.

Новый начальник — это как новые туфли, никогда не знаешь, подойдут ли они тебе, пока не поносишь. Новый босс — новые правила, под которые нужно было гордым буревестникам, вроде Марины, научиться подстраиваться. Нет проблем, она — «пластилиновая»! Прежде чем она покорит Америку, ей придется самой покориться. Для адаптации.

Итак, ближе к делу. Из «уборщицы на стройке» Марина стала «домработницей». Если учитывать первую работу бебиситтером, это была ее третья американская профессия. Ее задача состояла в том, чтобы все сияло: холодильник, духовка, посудомоечная машина, унитаз, ванна, раковины, зеркала. От Мэфью Марина научилась новым терминам. Если квартира требовала четыре часа вылизывания, то Мэфью называл съехавших жильцов то «куском дерьма», то «мусором».

Марина сделала выводы, что работа домработницы легче, чем труд уборщицы на стройке. При кондиционере работаешь, оплата почасовая, а значит, она не пребывала в стрессовом состоянии, как при работе на Кристин. Это надо было испытать: хозяйка бизнеса тратила время работников на выдачу оборудования, объяснения, вынос мусора, перетаскивание оборудования с одного этажа на другой и не платила за это. Только за убранные квартиры. Причем Кристин платила одинаково двадцать долларов за уборку как односпальной, так и трехспальной территории. Жадная, хитрая, капиталистическая гнида! Поэтому Марина сразу оценила плюсы работы на нового босса. И денег больше, и работенка легче.

Все объекты, преподнесенные Мэфью, были квартирами, где жили «куски дерьма». Потому что чистенькие он убирал сам: это были его легкие деньги. Отдраивание холодильников и духовок занимало много времени, и Марине удавалось «вылизывать» всего по две квартиры в день. Через два дня новый босс ее уволил. Медленно, на его взгляд, она убиралась: «Я не сделал на тебе денег». Ну и катись колбаской! Робу и Марине было уже не до ее грошей, они готовились к переезду в новый дом! До этого переезда Марина не сомневалась в адекватности мужа. Но когда он слил содержимое своего огромного аквариума в унитаз, вместо того чтобы подарить зоомагазину, и у него еще хватило совести сказать прослезившейся жене, что он дал рыбкам свободу, а она — «девочка из страны третьего мира, которая ничего не понимает», Марина многое поняла. Один сомик, сантиметров десять длиной, все выплывал, борясь с потоками воды, но в конце концов и он сдался. Марина не понимала мужа: покупали, растили, кормили, лелеяли… И в унитаз. Как будто долларовые купюры порвали и выбросили, не внимая их визжанию. Марина подумала, что если существует Ангел богатства или бог Мамона, то Роб этим своим поступком просто выбесил его донельзя и финансовые проблемы не за горами.

Въезд в новый дом с тремя спальнями, двумя туалетными, гостиной, столовой и гаражом на две машины был для молодоженов апогеем счастья и стабильности. Для Марининого мужа это был первый в его жизни крупный кредит. Роб объяснил жене, что наконец они бросили якорь и деньги будут не на ветер выкидывать за аренду квартиры, а платить за свой дом, постепенно, ежемесячно, финансировавшему их банку. Разумеется, прежде чем получить кредит у банка, нужно было доказать, что ты кредитоспособный. Это означало, что у Роба должны были иметься работа и документация, подтверждающая сей факт. Банку-кредитору было важно знать, что в течение последних трех лет Роб работал и платил налоги, оплачивал счета и является благонадежным и ответственным членом общества. Взнос за дом был три тысячи долларов, повезло, не стали требовать десять процентов от стоимости недвижимости! Всего шесть процентов! Спасибо хорошей и стабильной кредитной истории. Марина поняла, что она со своей чистой кредитной историей не смогла бы получить кредит у банка ни на дом, ни на машину.

Марина поначалу не догадывалась, что ее американец — транжира, который слишком впитал в себя устои американского общества: «купи сейчас, плати потом», «быть не хуже соседа» и «что скажут родственники». Ей казалось, что все у них чудесно, поскольку всеми финансовыми делами занимался он, то есть вел бюджет, рассчитывал, когда и кому сколько платить.

Перед въездом в дом Роб повел Марину в мебельный магазин: «В новый дом нужна новая мебель». И они взяли в кредит новые гарнитуры в гостиную, спальню, стиральную и сушильную машинки, столовый гарнитур, новый ортопедический матрас за штуку баксов, телевизор-гигант! Марине нравилось ходить по магазинам, глазеть по сторонам. Она уже не мечтала о новых вещах, косметике, духах или сумочках и не намекала на их приобретение. Они же дом купили и мебель! О чем может идти речь?

Пока кредитная история Роба еще не показывала, что он влез в долги «по самое не хочу» с покупкой дома и мебели, он решил стать обладателем бассейна. Извилистые края, водопад, огромные валуны, ступеньки, встроенная очистительная система. Двадцать тысяч за постройку бассейна — такое удовольствие. Или двести долларов в месяц выплачивать кредит в течение нескольких лет.

Казалось, теперь, все купив, можно расслабиться, поджав хвостики и затянув пояски, и выплачивать долги как все нормальные американцы.

День Благодарения, Рождество. Роб удивил жену билетами в театр на балет «Щелкунчик», который шел в городе Финикс. Марина узнала, что в США этот балет идет весь декабрь перед Рождеством в разных театрах страны. Марине всегда нравилась эта история — история мужчины и женщины, которая сделала себе принца из деревяшки-игрушки. Она философствовала, что принц-то был заколдованным, превращенным в орехоколку. И любовь его сделала человеком. Любовь поистине творит чудеса.

Перед началом нового, 2000, года Роб маниакально, без отрыва на прогулки и правильное питание, работал двое суток подряд. Марине казалось это диким и было непонятно, откуда в нем иногда берется столько энергии, как будто скипидара кое-куда добавили…

На новом месте, Марина завела себе новую подругу-американку, конечно же, старше себя. Лоре было сорок, но выглядела она на все пятьдесят. Худощавая, некрасивая, с изможденным лицом и добрыми серыми глазами. Ее дочке было всего два годика. Лора и Марина общались, у соседки тоже был лабрадор, и собаки подруг играли на зеленом газоне или плескались в бассейне.

Лора была программистом, работала дома, но ежеквартально ездила в Лос-Анджелес с какими-то отчетами. Приближалась очередная командировка. Лора попросила Роба и Марину ей помочь. Она хотела купить Марине билет на самолет, наняв ее в качестве няни, чтобы та сидела с двухлетней девочкой в отеле, пока Лора будет на всяких конференциях и собраниях. Марина с радостью согласилась поехать в Лос-Анджелес. Она сказала Робу, что ей надоело все время сидеть дома и хочется увидеть что-то новое, прогуляться по берегу Тихого океана, ведь Лора не откажет ей в этом удовольствии, на то она и подруга! Соседка обняла Марину и стала готовиться к поездке.

Роб несколько дней ходил хмурым. Марина слышала нудные, как цепочка мурашей на кухне, упреки в свой адрес, мол, как легкомысленно было давать согласие на поездку, не посоветовавшись с ним. Роб обижался, что упрямая жена приняла решение без него. Он рисовал ей какие-то мрачные кровавые картины, в которых она почему-то подвергалась изнасилованию, словно русская наивная жена собиралась гулять по незнакомому городу одна на свой страх и риск. Или он переживал, что она встретит голливудскую звезду и бросит его? У Марины таких высоких планок и целей — стать актрисой в Америке — в жизни никогда и не было. Роб обиделся, когда она искренне сболтнула, что хочет отдохнуть от него и домашних дел. Домашних дел ей хватало. И связаны они были в основном с домашними животными.

У лабрадора Шока обнаружилось заболевание ушей, которое перешло в хроническую форму, и каждые шесть месяцев Марине приходилось возить его к ветеринару, покупать какие-то капли, проводить курс лечения. Уши у пса чесались, он мог потрясти головой и расплескать брызги крови по стенам нового дома. Всякий раз, когда она с раздражением и жалостью к себе брала в руки тряпку и оттирала кровь со своих белых стен, Ангел-Хранитель тихонечко приговаривал: «Оттирай, Мариночка-хозяюшка! Ты же за этим приехала в Америку, за неординарной жизнью? Вот тебе, угощайся, кровь собачью со стен нового американского дома оттирай, притворись, что это фитнес, типа сжигание калорий!

Можешь не сомневаться: ни у одной из твоих подруг в России и Узбекистане нет домов с бассейном и водопадом, и долгов у них меньше, чем у тебя, и жареные кактусы они тоже не едали, но собачью кровь со стен точно не оттирают! Алисе в стране чудес, оказавшейся на другой стороне земного шара, такое удивительное занятие и не снилось! Ты действительно избранная».

Черт Марину дернул подобрать второго котенка. Сама от паразитов отмывала, возила на прививки. Кошку назвали Бандиткой, и Роб тренировал ее своим способом: засовывал голову малышки себе в рот, чтобы кошка усвоила, что он — вожак стаи. Но это не сработало. Бандитка мстила: справляла нужду и в коробку с песком, и на ее края, и на кафельный пол рядом, метила подушки, коврики в ванных комнатах и покрывала на постелях. И операция-стерилизация за сто долларов не помогла!

А Жасмин, кошка, которую они купили несколько месяцев назад, от ревности сходила с ума. Она обжиралась кошачьей едой, потом срыгивала ее, и не куда-нибудь на кафельный терракотовый пол, а на диван, на перину, на ковер! Марина запарилась за всеми ухаживать, перестирывать и убирать. Столько времени — всем ее животным, вместе взятым, под хвост!

Кроме того, Роб научил жену вести всю домашнюю бухгалтерию. В Ташкенте этим занимался папа, но и у него не было такого количества бумажек, счетов и квитанций! Банки и кредиторы присылали рапорты и счета раз в месяц, а Марина все бумаги прилежно сортировала. Все квитанции от покупок в магазинах она раскладывала по конвертам и разным папкам. Например, если у них не было квитанции на купленный компьютер, то и ремонт бесплатный в течение двух-трех лет не полагался. С чеком из магазина можно было всегда вернуть покупку. Марина заметила, что Роб свалил на нее все дела, включая уход за животными, домом и учет счетов. Она выразила мужу свое недовольство, на что американец-мечта с ледяным спокойствием ответил: «Не жалуйся, что я потратил время на то, чтобы всему тебя научить, и заставляю быть самостоятельной. Когда я сдохну, ты будешь идеальной женой для своего второго мужа».

…И вот настала долгожданная ночь, когда Лора должна была заехать за соседкой и — свобода, аэропорт, вперед мочить ноги в Тихом океане! Марина смаковала эту мыслеформу, благодаря своего Исполнителя желаний, правда, в логике его действий она иногда сомневалась.

Когда они ложились спать, Роб заявил: «Если с тобой в поездке что-то случится, мне твои родители не простят». Он, наверное, хотел пробудить в жене страх или угрызения совести.

Марина помнила свое детство неплохо: мама иногда по путевке уезжала отдыхать одна или с ней куда-то, без папы. И ей было странно, что Роб чисто эгоистически был против ее отпуска!

Марина уснула с предвкушением праздника: в пять утра должна была приехать Лора. Но, как на зло, в два ночи Роб разбудил ее жалобами на боли в животе, понос и рвоту, потливость, жжение. Он раздраженно сделал предположение, что она его отравила. Откуда в нем такой негативизм? Марина молча проглотила обвинение как полынную настойку, потому что не знала, как правильно высказаться по-английски, что убивать ей мужа невыгодно по всем параметрам и раскладам.

Во-первых, Роб не имел страховки жизни. То есть в случае его смерти ей никакой суммы страховая компания бы не выплатила. У нее вообще бы не было денег его хоронить, не говоря уже о том, чтобы оплачивать их многотысячные счета.

Во-вторых, у Марины еще не было гринкарты! Да, документы Роб отослал в иммиграционный департамент Аризоны, но им пришло извещение, что три года ей придется ждать интервью. И нужно каждый год покупать рабочую визу, чтобы получить личный номер и водительские права. Может, Роб что-то сделал не так, когда заполнял анкеты? Все ее знакомые и знакомые знакомых, которые вышли замуж за американцев, получили временные гринкарты, действительные два года, и чувствовали себя более-менее защищенно.

В-третьих, зачем Марине травить мужа, когда она его любит! Ну, не так, чтобы боготворит — любит-обожает и готова умереть с ним в один день, а просто любит, хочет от него детей. Когда они проводили вместе время, он много шутил и им было весело. Она любовалась его фигурой и чертами мужественного лица. Чаще всего он торчал в своем виртуальном мире и не мешал ей жить, учить английский, смотреть телевизор, читать и писать, заводить новых знакомых среди соседей.

И как у Роба язык повернулся обвинить Марину в таком преступлении? Она что, идиотка? Пилить сук, на котором сидит? И не собака бешеная, чтобы кусать руку, которая ее кормит. Сам бы он так поступил? Или в его жизни попадались женщины-предательницы? И он это недоверие переносит на нее?

Роб покрылся потом, лег на терракотовый ковролин в гостиной, замкнул свои конечности в позе эмбриона. Посиневшие губы прошептали о странном жжении в горле и руках. Марина набрала девять-один-один, медленно объяснила диспетчеру, что у мужа инфаркт, и продиктовала адрес. В том, что у мужа инфаркт, она не сомневалась. Она же дочь врача, выросла в семье, где в тихой семейной обстановке не раз рассказывались мрачные врачебные истории в стиле Эдгара По, кто от чего в больнице или у знакомых умер. Запал ей в память странный случай, когда мужчина пожаловался жене, что его беспокоит жжение в руках и горле, мол, отдохнуть приляжет, прилег — и умер от инфаркта!

Марина позвонила Лоре, сопровождая мужа в машине скорой помощи, и отменила свой отпуск. Они очень быстро оказались в реанимации. Как только Роба переложили с носилок на твердую койку, агония вцепилась в него: он выгнулся дугой, словно пытался сделать позу йоги — «мостик», побледнел, будто его выбелили в растворе хлорки. Сердце программиста перестало биться, но электрошок и лихорадочные молитвы русской жены вернули его в реальность.

Подруга Лора, отменив свой рейс в Калифорнию, приехала за Мариной в больницу, оставив с другой соседкой свою двухлетнюю дочь. Среди ночи!

Врач подошел к Марине и Лоре, и стал забрасывать их медицинскими терминами на английском языке, как террорист — гранатами. Мозг русской жены сразу выключился, она поняла только одно: — Роб может умереть. Новая подруга выслушала непонятные термины врачей и затем простым английским языком объясняла Марине, что к чему, записав новые слова на бумажке, мол, бери словарь, переводи и просвещайся.

«Ты не только увидела агонию мужа своими глазами, но и реанимацию американской больницы. Неординарная жизнь продолжается!» — вежливо заметил странный Ангел своей обескураженной подопечной.

Марина обзвонила всех родственников мужа, своих, поехала менять масло в машине, полила цветы, убрала в доме. Роб, придя в себя, шутил, что, когда у него был сердечный приступ, у жены случился «мозговой приступ». Он высказал жене мысль, что, когда один из супругов заболел, другой обязан ежесекундно находиться с ним в палате. И даже подмывать вместо медсестры в случае необходимости. После этой мужниной лекции Марина притворилась, что ее задавило чувство вины в связи с собственной безответственностью, и провела в больнице две ночи из трех. Это были тяжелые бессонные ночи.

Медсестра каждый час приходила измерить давление Роба, которое было 94 на 54. Не было покоя ему в палате из-за этих медосмотров. Заставляя жену спать на жесткой кушетке рядом с собой, он, осознанно или нет, лишал ее сна и хорошего самочувствия. Марина покидала его рано утром, до рассвета, на пару часов, чтоб искупаться дома, поменять одежду, накормить животных. Разговаривала с машиной, просила ее не ломаться.

Робу в больницу звонили его родственники. Марина узнала, что и его мать госпитализирована, тоже с инфарктом.

Марина мысленно возмущалась. Отпуск коту под хвост! Роб все-таки нашел метод остановить ее — своим инфарктом. Он же не хотел, чтоб она отдыхала без него. Говорил, что «хорошая жена не бросит мужа ради путешествия с подругой». Марина сердилась: «Это что, значит, моя мама — плохая жена? Она без папы ездила в отпуск одна, с коллегами по работе, или с нами, детьми».

Почему? И как Роб умудрился одновременно с матерью слечь? Вкрадчивый голос Ангела-Хранителя рассеял все ее вопросы: «Роб, как по незримой пуповине, откачал энергию инфаркта у матери и этим неосознанным подключением спас ей жизнь. Взяв часть огня на себя. Правда, он не знал, что у нее инфаркт. Он позавидовал ей, ведь его отец, ее муж, никогда без нее не ездил ни в театр, ни в отпуск, ни в гости. Ему страшно и стыдно было оставлять больную женщину дома одну надолго. Иногда болезни одного супруга становятся клеткой для другого. Только грозный диагноз может помочь привязать к себе свою вторую половинку».

Марина вдохнула и выдохнула: нет времени нырять в эзотерику и парапсихологию, и, как шелуху с лука, отбросила телепатические размышления Союзника про одновременный инфаркт матери и сына. Ведь реальность поворачивалась к ней чуть ли не темной стороной Луны!

Шунтирование. Выписка. Больничный. Диета. Обожал жирную пищу ее благоверный: чипсы и мороженое, пиццу, гамбургеры. Жена не могла заставить Роба яблоко целое съесть, разве только кусочек маленький, и то если только с арахисовой пастой. Не любил он фрукты и овощи, и точка! Арахисовую пасту любил. Особенно, когда узнал, что в ней содержатся ненасыщенные жиры, которые способствуют понижению уровня холестерина в крови и риска развития сердечно-сосудистых заболеваний. Роб ее ел ложками, с хлебом, как все американцы, иногда с яблоком.

Когда Роб стал придираться к Марине по мелочам, недочеты во всем находить, как старый дед ворчать, она не возмущалась: понимала, что когда в семье больной человек, все перед ним прыгают на задних лапках!

Марина своим девизом объявила азиатскую поговорку: «Собака лает, караван идет». Предполагая, что она — караван верблюдов, важно и медленно шагающих по пустыне, а несчастный больной муж, который потерял статус «кормилец семьи» и «здоровый член общества», — маленькая, захлебывающаяся лаем собачонка, думающая, что как-то влияет на верблюдов. Ей повезло, что муж не умер! Ведь женщина-иммигрантка, не прожившая с гражданином США двух лет, овдовев, подлежала депортации.

Босс запретил Робу выходить на работу без разрешения лечащего врача, как будто он камнями ворочал, а не за столом сидел. Трехмесячный отпуск по инвалидности ни фирма, ни государство оплачивать не собирались. Марина стала искать работу. Настоящую. Она подсчитала, что в месяц для сведения концов с концами им нужно было две тысячи долларов: за дом, бассейн, электричество, телефон, воду, канализацию платить. Две тысячи долларов! Ее программист зарабатывал почти четыре тысячи в месяц, а сможет ли она потянуть их счета?

Роб посоветовал Марине не тратить время на бирже труда, ибо это равносильно ожиданию погоды у моря. Мол, на бирже труда проще получить работу строителям и людям, у которых уже есть в руках профессия. Она объехала с полдюжины местных кафешек и магазинов, заполнила везде анкеты о приеме на работу. Что она там писала? Опыта работы нет. Кто может о ней дать рекомендации — какой она работник — никто. Пустая биография. Кратковременные ее работенки няней или уборщицей не считались, она же работала там под стол, налоги не платила и даже потеряла телефоны людей, которые, может, и замолвили бы за нее словечко. В графе «Образование» она честно писала — высшее университетское из Узбекистана…

«Пакистана? Афганистана? Это где — в Африке?» — задал ей вопрос один американец, принимающий анкету. После этого Марина стала писать, что она из России. И перестала указывать свое учительское образование. Чтобы преподавать русский в университете, нужен был хороший английский. И сертификаты какие-то.

Марина нервничала, работа нужна была срочно. Она сбилась с ног в поисках. Пружинами старой железной кровати скрипел в голове вопрос: за что такое наказание? А Ангел хладнокровно отвечал: «Тебе стало скучно в четырех стенах кровь собачью отмывать? Ты хотела перемен? Я же не фея с волшебной палочкой, чтобы тыкву в карету превратить. Стараюсь как могу».