Операция «Царский ковчег». Трилогия. Книга 2. Символ веры

Олег Васильевич Филатов

В книге «Символ веры» автор продолжил тему, начатую в книге 1-й «Операция Царский ковчег». Алексей встречается с генералом Брусиловым А. А., который сумел вывезти его в Чехословакию. Затем он попадает в Германию к своей тёте, великой княгине Вере, дочери великого князя Константина Константиновича Романова, известного в поэтических кругах как К. Р. События, описанные в книге, относятся к предвоенному периоду и захватывают войну и послевоенное время.

ГЛАВА I

После встреч, организованных Правительством Чехословакии по случаю прибытия генерала Брусилова А. А., Алексису, а теперь по паспорту он был Алексисом Шмидтом, предложили пройти курс лечения на курорте в Карловых Варах, а затем поступить на обучение на иностранный факультет в Университет в Праге. Он дал согласие. С 1926 года началась его учёба. В 1927 году летом он отправился в Лейпциг, где в то время проживала его любимая тётушка Великая княгиня Вера Константиновна, дочь Великого князя Константина Романова. Ему очень хотелось посетить и свою родную сестру Ольгу, которая жила вместе с родной тётей Великой княгиней Ольгой Александровной в поместье Ольденбурга под Гамбургом. Затруднений с финансами он не испытывал, ведь тогда он уже подрабатывал таксистом в одной из немецких контор в Праге, куда его определил сослуживец генерала Брусилова А. А.

До Лейпцига он добрался поездом. «Какой будет встреча?» — Мелькали мысли у Алексиса. — «Подумать только, сколько лет прошло, а ведь совсем недавно я проказил у них дома, когда вместе с родителями приезжал к ним в гости. А мама? Она ведь жила рядом со Штутгартом. Хорошо бы и имение посетить. Он бывал там ещё в том, теперь уже далёком 1912 году. Жил без родительской опёки, самостоятельно учился немецкому языку, беседовал с гувернёрами, носил матросскую форму и сапоги Морского Гвардейского экипажа. Как всё в одночасье в 1917 году перевернулось в его молодой жизни. Революция, потери, гражданская война, скитания. Вот и Лейпциг. Здесь жила тётя Вера. Она была старше его всего лишь на год. Но к ней надо было ещё добраться. Итак, как он глянется ей?»

И вот поезд прибыл на вокзал. Повсюду снуют туда сюда люди, суетятся носильщики. И вдруг он увидел в пёстрой толпе встречающих тётю.

— Тётя Вера, тётя Вера! Здесь я, здесь.

Он вышел из вагона и бросился в объятия. Тётя Вера была несказанно удивлена и рада.

— Алёша, ты так вырос, как ты изменился!

Господи, что они с Россией сделали, варвары! Ну, да ладно, всё теперь позади. Вот и машина, трогай Вилли.

Через полчаса они были в усадьбе. Оказавшись у тётушки, Алексис отдыхал, что называется душой и телом. День проводил на пляже, где на июльском солнце загорали, плавали, и плескалась в воде взрослые и дети. Вечерами рисовал, читал классическую литературу на языке Гейне и Гёте. Лето было в разгаре. Люди радовались жизни. В городском саду бегали разнаряженные дети. Всё пело, всё цвело, казалось вечным это. Прошла неделя, и вот однажды тётя пригласила его в свой салон на встречу, как она выразилась, с интересными людьми, которые происходили раз в две недели. Гости, собравшиеся в большом зале с колоннами, слушали музыку, пили шампанское. Пары, обычно, он был одет в смокинг, она в бальное платье, с узенькими тесёмками на плечах, и опахалом в руках, вели беседы на светские темы, сидя в креслах или прохаживались по залу. Как-то в конце лета, на очередном из вечеров, Алексис был представлен одному из гостей. Человек этот носил усы, ростом он был выше среднего, с приятными манерами, на всех смотрел свысока, чистый пруссак. И тётушка сказала, обращаясь к нему:

— Герберт, это мой племянник.

— Очень приятно, Герберт. Для Вас молодой человек я просто Герберт.

— Где изволим служить?

Тётя Вера ответила за Алексиса, опередив Герберта.

— Он ещё находится в поиске. Я думаю, что он продолжит учёбу в Берлинском университете. (В 1934 году университет получит имя Фридриха Вильгельма).

— Нам понадобятся молодые люди. — Сказал Герберт. Пока учитесь. Мы вспомним о Вас в нужное время, я даю обещание Вашей тёте. С Вашей родословной Вы многого можете добиться. Вам необходимо поступить на службу в департамент иностранных дел, а может и в рейхсканцелярию, но это произойдёт тогда, когда национал-социалисты придут к власти и сменят старых «перешников». Мы встряхнём всю Германию. И заложив руки за спину, двинулся дальше, оживлённо беседуя со своими соратниками.

— Тётя, кто это? — спросил Алексис.

— Это Алёша один из вождей национальной партии. По всей видимости, они скоро придут к власти в Германии. Может, вспомнят и о тебе. Получишь работу.

В 1931 году он выехал в Берлин на автомобиле, который любезно предоставила тётя Вера. В дороге он любовался природой Германии. Леса казались прибранными, как сады. На полях он не увидел ни разваленных изгородей, ни пустырей, на дорогах — ни колдобин, ни коряг. Деревенские домики, черепичные крыши которых краснели издалека, напоминали ему Россию. Около них цвели сады. Луга то и дело пересекались водоотводными каналами.

Крестьян не было видно, так как весенние полевые работы уже закончились, и он был несколько разочарован тем, что не мог удовлетворить порыв своей фантазии, навеянной воспоминаниями детских лет.

Как только они стали приближаться к Берлину, на горизонте появилось белое кружево облаков. Это цвели сады, расположенные в берлинских пригородах. В открытое окно врывались теплый аромат весны, запахи яблонь, черешен. Вскоре он заметил, что выше над садами появилась легкая дымка, а затем она стала сгущаться. Ему стало ясно, что это смог — результат работы промышленных предприятий Берлина.

В столице Германии было что посмотреть. Это были известные на весь мир достопримечательности: замок Фридриха Великого, Берлинский собор, Государственный оперный театр, Университет, Прусская библиотека, Бранденбургские ворота, за которыми простиралось широкое шоссе, проходившее через Тиргартен. Вскоре машина обогнула площадь перед Бранденбургскими воротами, и, через несколько минут, въехала на Потсдамскую площадь, которую окружали со всех сторон многоэтажные дома. Неожиданно мотор зачихал. Вилли остановил машину, и поднял капот, видимо, что-то случилось с двигателем. Алексис вышел из машины, и решил пройтись, чтобы после дальней дороги размяться, и тут, его внимание привлекла вывеска на здании, около которого они остановились. Алексис прочитал: «Отделение ТАСС». Оказалось, что оно находилось на маленькой улице Клюкштрассе. Это почти в центре Берлина. Одним концом она упиралась в Лютцовштрассе, другим примыкала к Тирпиц-каналу. По другую сторону канала начиналась такая же маленькая улица, Бендлерштрассе, где располагалось военное министерство и самое высокое здание в Берлине, принадлежавшее нефтяной компании «Шелл». Но вот Вилли закончил мелкий ремонт и окликнул его. Алексис быстро сел в машину, и они вновь отправились в путь.

Вскоре они въехали на Вильгельмштрассе, где находился германский МИД, и где Алексису предстояло в скором будущем проработать не один год.

Время шло незаметно.

Алексис уже учился на предпоследнем курсе филологического факультета Берлинского университета. В свободное время он часто гулял по городу, а по воскресным дням бывал в самом красивом и большом городском парке: Тиргартене, месте, где любили отдыхать горожане. В нём росли столетние липы, дубы и кедры, склонившиеся над озерами, ивы, и всё это представляло собой изумительное зрелище. Парк располагал всем необходимым для отдыха берлинцев и гостей города. В нём были обустроены дорожки для наездников и велосипедистов, аллеи для прогулок, беседки над озерами, площадки роз, рестораны на островках, причудливые мостики. Здесь водились прирученные белки. Отяжелевшие от обильного корма голуби расхаживали у ног. В тенистых уголках парка можно было приятно отдохнуть.

Отдыхающие могли лицезреть в парке «Аллею побед», которую сами немцы называли «Аллея кукол» («Puppenallee»). По обеим сторонам этой аллеи стояли огромные фигуры германских правителей, начиная с глубокого Средневековья и кончая Вильгельмом II. Крупные фигуры в рыцарском облачении или в монашеских мантиях свысока смотрели на прохаживающуюся публику. Из зелени кустов выглядывали бесформенные тела курфюрстов с огромными животами, у их ног, стояли корзины и чаны с вином. С одной стороны аллея заканчивалась у фасада новой канцелярии, похожей на казарму, а с другой — на площади, где возвышалась огромная колонна «Sigessäule» («Зигесзойле») — памятник в честь победы над Наполеоном, украшенный стволами захваченных у французов орудий и увенчанный золотой фигурой ангела. Алексис был хорошо знаком с жизнью города. Он видел, что в магазинах — полно товаров, отсутствовали какие-либо очереди. Берлинцы были прилично одеты, и по их внешнему облику нельзя было понять, что они живут в нужде и истощении. Берлин, хотя и казался с виду серым и мрачным, был опрятным и богатым городом. По вечерам рестораны и парки заполнялись публикой, а на улицах, как всегда, пешеходам предлагали горячие сосиски, без которых немцы не могли жить — это было их национальной традицией.

В этом году началось наступление фашизма в Германии, и Алексис был свидетелем этого. Каждый день газеты сообщали о различных событиях, связанных с действиями наци. Во время летних каникул, которые он провёл в Лейпциге, в салоне тётушки, он стал общаться со многими представителями бизнеса и таким образом получал полное представление о происходившем в стране.

Но впервые движение нацистов заявило о себе ещё в 1930 году, и многое с такой очевидностью проявившееся по итогам выборов в рейхстаг 14 сентября 1930 года, продолжалось и в последующие месяцы. Алексис видел, как посредством бессовестной демагогии и разжигания шовинистических настроений нацисты завоевывали все новых сторонников, прежде всего, в среде мелкой буржуазии. Гитлеровцы стремились запугать своих противников, развернув кровавый террор, остававшийся, как правило, безнаказанным. Одновременно происходил процесс выхолащивания буржуазной демократии, постепенного ограничения и ликвидации демократических прав и свобод, предусмотренных Веймарской конституцией. Прибыв в очередной раз к тёте Вере на каникулы, Алексис, присутствуя на одном из салонов, стал свидетелем того, как собравшиеся промышленники от лица Траммеля сделали заявление.

— Господа, — обратился к присутствующим Траммель, — мы планируем совещание руководителей тяжелой промышленности, в Дюссельдорфе, на начало июня 1931 года. Мы там выскажем своё пожелание, чтобы Брюнинг был заменен «твердым канцлером и твердыми людьми вокруг него». Правительство должно провести меры, которые мы считаем необходимыми с экономической точки зрения: реформу конституции и управления, понижение зарплаты и увеличение рабочего дня. Скажу больше, мы видим в Гинденбурге своего единомышленника. И мы доводим до его сведения свои мысли и предложения и иным, менее официальным путем — благодаря личным связям. Ими располагают деятели Национальной партии, общества «Стального шлема». А некоторые наши друзья также имеют выходы на Гинденбурга, например, Геринг, которого Гинденбург знал еще по первой мировой войне, наш общий друг заместитель Гутенберга по руководству Национальной партией. Господин О. Шмидт; готовит такую встречу на начало сентября 1931 года в имении князя Доннерсмарка. Он будет там сам и изложит президенту тревоги правонастроенных сил.

Мы думаем, что в начале сентября аналогичную программу выдвинет Имперское объединение металлопромышленности. Оно потребует, чтобы правительство «было расширено в сторону национальной концентрации, чтобы была изменена имперская конституция с целью усиления правительства и его независимости, ограничения численности и прерогатив рейхстага и создания второй палаты. Естественно, что этому должно сопутствовать требование «более свободной интерпретации» тарифной системы. Алексис основательно понял устремления большого бизнеса Германии.

Гайсов дополнил Траммеля словами о том, что они пошлют В. Функа, в этом же году для упрочения связей с национал-социалистами.

— Функ, как все Вы знаете, редактор «Berliner Börsenzeitung», («Берлинер Бёрзенцейтунг») органа биржи, и располагает обширными связями, необходимыми Гитлеру, в первую очередь среди магнатов Рейнско-Вестфальского района. Он должен помочь будущему министру экономики Германии в намерении вступить в нацистскую партию, чтобы умерить влияние тех элементов в ее руководстве, которые в демагогических целях все еще грозятся посягнуть на частную собственность. Мы убеждены, что национал-социалистская партия в недалеком будущем придет к власти и что это должно произойти, дабы избежать коммунизма и гражданской войны. Он будет выступать с докладами по экономике в берлинском «Клубе господ», который напрямую связан с программой партии Гитлера.

После каникул Алексис вернулся в Берлин. Потянулись дни учёбы.

Осенью события в стране стали набирать обороты. В августе Гитлер выступил с изложением своей программы в имении Кирдорфа перед несколькими десятками стале-, и углепромышленников. 11 сентября 1931 года он вновь совещался с ними в Берлине. Примерно в то же время Гитлер встретился в Мюнхене с Э. Стиннесом. После этого Стиннес направил «фюреру» письмо, в котором выразил полное одобрение нацистской программы. Он особенно поддерживал идею «расширения жизненного германского пространства на Востоке». В итоге этой кампании фашистам удалось привлечь на свою сторону ряд воротил крупного бизнеса.

В их числе был один из руководителей треста «ИГ Фарбениндустри», Штейнбринк, работавший в горнозаводской промышленности Северо-Запада. К ним относились также братья Тенгельманы, крупный банкир из Вестфалии Роше, калийный магнат Ростерг и др.

22 августа 1931 года Ростерг выступил в центральном органе нацистской «рабочей» партии со статьей, в которой изложил свое кредо. «Политический вождь Германии, — писал он, — обязан освободить экономику от всех тягот, иными словами, он должен разбить тарифную систему».

Вскоре об этом написала газета «Völkischer Beobachter», («Фёлькишер Беобахтер») 22.VIII 1931.

Алексис лично убедился в том, как Германия стремительно катилась к нацистской диктатуре. Он наблюдал своими глазами, что происходило в Германии, и всё это время находил подтверждение словам свой тёти. Свершилось. Человек с усиками торжествовал. В 1932 году он закончил обучение в Берлинском университете. В Чехословакию возвращаться ему уже не хотелось. Родственников у него там не было. «В Дании — размышлял он, — я был, в Финляндии был, в Голландии был. Поеду к тётушке в Лейпциг. Поживу месяц, другой, а там махну во Францию, а потом может и в Испанию». Итак, он вновь у тёти Веры. И как всегда по выходным дням у неё проходят салоны. Теперь он уже завсегдатай этих мероприятий. И вот в один из дней в салоне он вновь увидел Герберта со свитой. Вечер был в полном разгаре, когда представитель будущего лидера Германии решил обратить свой взгляд на скромную персону Алексиса. Тётя Вера подтолкнула Алексиса и сказала ему шёпотом:

— Не теряйся.

Герберт начал разговор о погоде, затем спросил об учёбе и, наконец, разразившись демагогической речью о будущем великой Германии и о роли нации сверхчеловеков, предложил Алексису поступить к нему на службу в секретариат.

— Будете по началу молодой человек порученцем, там увидим, куда Вас определить. После выходных за Вами приедут.

Он отошёл.

— Тётя Вера, взмолился Алексис, — что я там буду делать. Он ведь ненормальный.

— Алёша, не всегда нам может везти и нравиться тебе или нет. Это не Россия. Придётся победить себя. Я постараюсь через наших друзей, чтобы тебя определили в Министерство Иностранных дел, а затем в какое-нибудь посольство, здесь в Европе. Поговорю и с графом фон дер Шуленбургом. Я виделась с Чеховой. Ты знаешь её, Алёша. Она обещала поучаствовать в твоей судьбе. Я дам к ней адрес. Ты помнишь, конечно, что её близкие родственники Книпперы, проживали летом 1918 года в Екатеринбурге, а один из них работал на железной дороге. (Это был Константин Леонардович Книппер, инженер-путеец, отец знаменитой актрисы Ольги Чеховой). Но не это сейчас важно. Теперь Ольга здесь, а они в Москве.

Действительно на неделе к дому тёти Веры подъехал автомобиль. Из него вышло двое, и направились в усадьбу. Вначале они поговорили с тётей, которая их представила Алексису. Это были сотрудники МИДа, они объяснили ему, что ведомству Нейрата необходимы специалисты, в том числе и по России. Один из них, обращаясь к Алексису, сказал:

— Молодой человек мы приехали к Вам и выполняем обещание, данное Вашей тёте господином Гербертом, Вы, конечно, вправе отказаться, но какой в этом смысл, ведь Вам нужна практика. Пока будете работать в Берлине.

Алексис подумал и согласился. Ведь за все годы он не получал лучшего предложения и, что ему оставалось делать. Кто бы стал о нём заботиться, к тому же ему необходимо было зарабатывать на жизнь. В России его никто не ждал.

Распрощавшись с тётей, Алексис уехал. Он был благодарен ей за всё, что она смогла для него сделать. По дороге он думал и о том, что может быть, когда-нибудь, он и попадёт в Россию, этого нельзя было исключать. Судьба играет человеком.

Работа в министерстве вначале была не сложной. Ему необходимо было готовить сводки. Главным образом обобщать информацию, получаемую из газет. Это были аналитические материалы о международном положении. Чем больше он входил в работу, тем больше он ощущал, что Германия начала свой бег к войне. Тётя Вера, как и обещала, познакомила его с актрисой Чеховой, близкой знакомой Герберта. Знакомство не прошло даром. У Алексиса появилась отдушина. Он смог бывать в театре, где играла Чехова и её салоне. Общаясь с Чеховой, Алексис получал информацию о наци — руководителях. Связи его росли. Наступил 1934 год. В этом году он совершил поездку в Париж, Мадрид. В посольствах он смог наблюдать, что в них велась последовательная работа по анализу обстановки в соседствующих с Германией государствах, их потенциальной военной мощи, промышленности. Алексис обратил внимание на то, что с приходом к власти в Германии национал-социалистов личный состав посольств не менялся. Поменяется он только в 1938 году. Среди сотрудников всюду были слышны разговоры о реванше за 1-ю мировую войну над Францией, Англией. Алексис знал, что и в Париже и в Мадриде проживают его родственники. Но никакого желания встречаться с ними у него не было. Они ведь бросили его в трудный час. Такое он простить им не мог. Вернувшись из командировки в Берлин, отчитался о проделанной работе. Докладом остались довольны. В один из дней начальство попросило его поприсутствовать на приёме в качестве переводчика. Приём проводился в честь подписания контракта о поставке оборудования на Уралмашзавод, где в то время успешно работали и немецкие инженеры. Здесь же присутствовал и советский посол. Приём проходил как обычно: говорились приветственные речи, стороны рассыпались в комплиментах, не скупились в выражениях вечной дружбы по отношению друг другу. Алексису не пришлось много переводить. И немецкая и русская стороны владели языками тех стран, где они работали. Чиновники обменивались визитками. Но вот приём закончился. Алексис приехал домой усталым. Он снимал квартиру на Фридрихштрассе, 12. Перебирая в памяти услышанное, и увиденное, во время приёма, он невольно стал вспоминать Россию. Но мысли о том, что Германия явно готовится к войне с Россией, не покидали его. Это вновь голод, разруха, смерть. Что они ещё могут придумать? На другой день, придя на работу, он забылся, воспоминания о родине как бы отошли на задний план, но, читая документы, он всё чаще и чаще натыкался на слова, связанные с военной темой. Чтобы как-то забыться он отправился после работы вечером к Чеховой. В салоне у Чеховой Алексис узнал одного из присутствовавших, этот человек был на приёме в МИДе. Он подошёл к нему, разговорились. Собеседник Алексиса оказался эрудированным. Хорошо ориентировался в жизни Германии. Зашёл разговор о корнях. Узнав, что он родом из России, новый знакомый спросил его о том, что, нет ли у него желания вернуться на родину. Алексис ответил, что у него там никого не осталось. Он ещё несколько раз встречал этого человека в салоне Ольги Чеховой. Беседовали они на разные темы, и, конечно, о том, что ждёт в будущем Германию и Россию. В конечном итоге Алексис сделал вывод, что он совсем не тот за кого себя выдаёт. Вскоре он, куда-то пропал.

Рутинная работа захватила Алексиса полностью. Германия разворачивала свою промышленность и всё население на войну. Не проходило и дня, чтобы он мог не услышать призыва к разгрому евреев, коммунистов и прочих лиц. К этому времени начала складываться система концлагерей. Всё шло к новой большой войне, 2-ой мировой.

Вскоре Алексис воочию смог убедиться и имел полное представление о будущем Германии. Он ознакомился с творением лидера будущей Германии и с тем, какую роль он отводил России. Россия должна быть уничтожена. До сих пор отношения Германии и России строились на послераппальских соглашениях 1926 и 1931 годов. Эти соглашения поддерживали крупные финансово-экономические группы, в том числе и электротехнический концерн АЭГ, которым руководил господин Ратенау. Газета «Фоссише Цайтунг» также опубликовала информацию на эту тему. В МИДе осведомлённые лица поговаривали о том, что ещё 4 февраля 1930 года в Лондоне прошли переговоры. А сами истоки этих отношений начались с секретного сговора, который происходил в Лондоне ещё в июне 1926 года. Так пункт №1 повестки дня этих переговоров гласил: «Государства Европы и большевизм». В конце этого пункта значилось: «Большевизм должен быть ликвидирован». Второй пункт этой повестки гласил: «Интересы Европы на Ближнем Востоке». Заключался он выводом, что Германия и Англия заинтересованы в том, что панславизм должен быть ограничен и что они также заинтересованы в освоении экономического пространства. Выделялся Кавказ, который необходимо будет освободить от большевиков и, соответственно, Германия вместе с Англией должны будут заняться освоением экономического пространства и встать на пути большевизма, дабы он не смог распространиться на Турцию, Персию и Индию. И уже в 1933 году промышленные круги Германии переориентировались с сотрудничества с Россией, на подготовку к войне с нею.

Всё это меняло многое в судьбе Алексиса. Он понимал, что Германия, проигравшая 1-ю мировую войну, не смогла успокоиться и решила взять реванш. Так оно и произошло. В 1936 году войска Гитлера вступили в демилитаризованную Рейнскую зону, а за год до этого в стране был введён закон о всеобщей воинской повинности. Естественно, с самого начала было ясно, что фюрер не сможет удовлетвориться лишь Рейнской областью. Кроме того, он вывел Германию из Лиги наций и отказался от участия в конференции по разоружению.

Когда жизнь, казалось бы, наладилась, Алексису пришлось пережить своеобразное перевоплощение своей сути, души. Фашизм нёс миру необычайное варварство, то, что в голове нормального человека никак не могло уложиться. Алексис понимал, что фашизм будет проклят человечеством. Вся история Германии, её культура, искусство превращались наци в обыкновенные кальки с представлений о них главных наци. Основной мыслью была мысль — «Германия превыше всего». И эта мысль внушалась в головы бюргеров и со временем стала иметь главное значение в их жизни. Алексису пришлось приобретать навыки, привычки бюргеров перенимать оценку неких событий, о которых часто вели беседы и его коллеги по ведомству. Философствовать было некогда, фюрер требовал действий и притом решительных. Страна как в лихорадке производила военную технику, форму для солдат и матросов, тыловые учреждения также готовились к продвижению на Восток. Руководство МИДа знало о его происхождении, знало, что он из России. И решило, что кому как не ему давать консультации по России. Некоторое время его не приобщали к русским делам. Но вот как-то в один из дней руководителя отдела, где работал Алексис, вызвали наверх. Вернулся он в возбуждённом состоянии и одновремённо с этим он выглядел очень важным. Ему предстояло сообщить Алексису о принятом решении, перевести его в Русский или как его называли коллеги Восточный отдел, другие Европейским. Алексис воспринял новость сдержанно, как и полагалось это настоящему немцу. Теперь ему предстояло бывать в разных учреждениях, связанных с подготовкой натиска на Восток и познакомиться с тем, что же представляет собой этот натиск на Восток. На следующее утро Алексис пришёл на работу и направился в приёмную начальника Восточного отдела. Вскоре секретарь вызвал его.

— Вас ждёт господин Заукель, прошу. — Произнёс секретарь, обращаясь к Алексису.

— Благодарю Вас. — Ответил Алексис. Войдя в кабинет, он поприветствовал господина Заукеля.

— Добрый день господин Заукель.

— А Алексис, прошу, садитесь. — Произнёс Заукель. — Кофе, сигарету?

— Нет, спасибо.

Алексис отметил для себя, что, несмотря на свой возраст, Заукель был ещё стройным человеком с выхоленным, круглым, чуть покрасневшим лицом. Глаза его были голубыми, под ними были мешки. «Видимо они у него от усталости». — Подумал Алексис.

— Мне о вас рассказывала госпожа Ламздорф. Кажется, она упоминала, что Ваша матушка была в добрых отношениях с графом фон дер Шуленбургом?

— Вы совершенно правы, господин Заукель?

— Как Вам Берлин?

— Потрясает, господин Заукель.

— Господин Заукель, скажите, как Вы думаете меня использовать?

— Учитывая Ваше происхождение, и то, что у Вас такие покровители, я думаю для начала в качестве чиновника по особым поручениям. Получать задания будете от меня или моего сотрудника Генриха Шмидта.

— Готов служить Великой Германии!

— Но это лишнее Алексис, можно я так буду Вас называть? Это всё-таки будет по-немецки.

— Придётся много ездить. Но я думаю Вам это понравиться, ездить-то придётся по Европе. Вы ещё молоды и, конечно, Вам надо набираться опыта, впечатлений. Ну, а теперь пообщайтесь с Генрихом, съездите в город. Он Вам кое-что покажет и расскажет. Всего хорошего. Алексис и Генрих сели в «мерседес» и поехали сначала через «Александрплатц», затем заехали на главпочтамт, зашли в здание ратуши, где, как оказалось, у Генриха были свои дела. К вечеру Алексис пригласил Генриха поужинать. Так Алексис, как теперь его величали, сделал свои первые шаги на новом поприще. Вечер Генриху понравился. Он поблагодарил Алексиса за ужин и в свою очередь обещал ответить тем же. На следующий день Алексиса отправили в командировку. Сборы были недолги. Он выехал в машине по бетонке по направлению к городу Дрезден. Наконец-то он получил возможность отвлечься от работы и, честно говоря, он уже устал от большого города, и ему хотелось хоть на пару дней уехать от начальства. Автострада ложилась и ложилась под шины авто, словно ей не было конца. Отправившись в долину рек и замков, он рассчитывал попасть в Южную Саксонию, а именно, в Дрезден, к обеду, а, пообедав продолжить путь дальше.