Операция «Царский ковчег». Трилогия. Книга 2. Символ веры

Олег Васильевич Филатов

В книге «Символ веры» автор продолжил тему, начатую в книге 1-й «Операция Царский ковчег». Алексей встречается с генералом Брусиловым А. А., который сумел вывезти его в Чехословакию. Затем он попадает в Германию к своей тёте, великой княгине Вере, дочери великого князя Константина Константиновича Романова, известного в поэтических кругах как К. Р. События, описанные в книге, относятся к предвоенному периоду и захватывают войну и послевоенное время.

ГЛАВА III

По возвращению в Берлин Алексис окунулся в работу отдела. Он составил себе список изданий русской эмиграции, далее поинтересовался количеством проживающих эмигрантов из России. Оказалось, что в Берлине их было 360 тысяч человек, а в самой Германии около 600 тысяч человек. Он изучил их качественный состав. Оказалось, что это были в основном адвокаты, инженеры, учёные, врачи, промышленники. Многие из них строили большие планы, которые они связывали с фашизмом. Они желали использовать его в освобождении России от большевизма. Особенно выделялся среди других генерал Бискупский В. В., который во время неудавшегося путча в 1923 году в Мюнхене, спас Гитлера, спрятав его у себя на квартире. Впоследствии в период с 1936 года по 1945 годы он стал Управляющим делами русской эмиграции. И тем более Алексису хотелось понять, в чём магия Гитлера. Не все тогда знали, но уже многие догадывались, что Гитлер не всем нравился, в том числе и немцам, с консервативными взглядами и военным. Многие из них ненавидели Гитлера. Об этих людях стало известно лишь в 1944 году после неудавшегося покушения на Гитлера 20 апреля. В это круг входили высшие военачальники, такие как В. фон Браухич, Ф. Фон Бок, Вагнер, Герсдорф, Р. Гелен, В. Канарис, Г. Линдеман, граф фон Шенкендорф, Г. фон Кюхлер, Х. Фон Тресков, фон Ренне, В. фон Фрейтаг-Лорингхафен, туда же относились граф фон дер Шуленбург, граф фон Штауфенберг. Но, до 20 апреля, они по какой то привычке продолжали подчиняться ему. В том числе и промышленники и банкиры. Ведь для них частная инициатива не была запрещена в Германии. Для традиционно-консервативных немцев-христиан, с которыми общался Алексис, Гитлер был просто язычником. Алексису стало интересно, кто же из числа русских был рядом с Гитлером, кроме уже известных личностей, о которых ему уже рассказала тётя Вера. И он ещё раз решил навести мосты через тётю, которая рассказала ему очень интересные вещи. Она сделала это с одной целью, — чтобы он мог лучше ориентироваться в среде русской эмиграции и постоянно меняющейся обстановке. Он обнаружил для себя, что супруга Великого князя Кирилла Владимировича. Виктория Фёдоровна (принцесса Кобургская, Кирилл Владимирович проживал вместе с ней в Кобурге), предоставила генералу Людендорфу с 1922 по 1924 годы финансирование. Людендорф направил его крайне правым, например: национал-социалистической германской рабочей партии, а барон Кёппен, двоюродный брат генерала Бискупского В. В., пожертвовал на это все средства и разорился. А промышленники Нобель, Гусаков, Денисов, члены «Торгово-промышленного союза», также финансировали наци. Виктория Фёдоровна посетила США и после чего, якобы, Великий князь Кирилл подчинился требованию американских бизнесменов, согласившись устроить демократическую монархию в России, по подобию государственного устройства США. Алексис знал, Кирилл, желал власти ещё при живом императоре. Было понятно, что бывшие враги, участники 1-й мировой войны, объединились, он все ощущали несправедливость Версальского мирного договора, участником которого Россия не являлась. Алексису стало и вовсе интересно, когда он узнал, что ещё в далёком в 1921 году в Баварии была создана общественно-политическая организация «Ауфбау» — «Восстановление». Местом расположение её штаб-квартиры был город Мюнхен. Руководителями являлись М.Е. фон Шейбнер-Рихтер. Казначеем этой организации был генерал фон Людендорф, бывший 1-й генерал-квартирмейстер германской армией. Её поддерживали промышленные круги Баварии, они то и сыграли ведущую роль в подготовке монархического съезда в Бад Рейхенгалле. Русские монархисты, в Баварии, которых возглавлял тогда генерал В. В. Бискупский, поддерживали постоянный контакт с баварскими националистами. Связующим звеном между ними была «Ауфбау». О её руководителе М.Е. фон Шейбнер-Рихтере было известно, что он балтийский немец. Служил в царской армии, а с 1910 года принял немецкое подданство, затем был на немецкой государственной службе. Познакомился с Гитлером в 1920 году, вступил в его партию, а в ноябре 1923 года был убит полицией. В это же время прекращает свою деятельность и общество «Ауфбау». Был среди этих эмигрантов и теперь уже известный Германии господин Розенберг. Он также был родом из Прибалтики. Прибыл он в Мюнхен в 1919 году, денег у него и работы не было, вот он и жил на средства эмигрантского комитета. Вначале он отзывался очень хорошо о России, о православии. Тогда же он познакомился и с Шейбнер-Рихтером, однако, сразу же после его гибели перешёл в стан противников и стал проповедником всего антирусского. Взгляды его стали оголтелыми, чем даже самые крайне антибольшевистские и тогда большинство русских стали его врагами. Генерал же Бискупский, который спас Гитлера, заимел с тех пор большие заслуги перед рейхом. Проанализировав всё это, Алексис сделал вывод, что Гитлер сделает всё зависящее от него, чтобы объединить все эти эмигрантские организации в своей борьбе с большевизмом и постарается использовать их в своих целях. Так потом оно и вышло.

Перейдя на работу к графу фон дер Шуленбургу, Алексис окунулся в поток проблем, связанных с взаимоотношениями между Германией и Россией в области военного сотрудничества. Дело в том, что лишь совсем недавно, а именно, к концу сентября 1933 года произошла ликвидация германских военных баз на территории СССР. Немецкой стороне было известно мнение по этому поводу Ворошилова К. Е., который высказал немецкому полковнику из Министерства по делам Рейхсвера, что военные контакты между странами скоро восстановятся. Один лишь маршал Тухачевский отметил, что закрытие военных баз было политическим решением, поскольку в СССР убедились в антисоветском характере политики германского правительства. Алексис понимал, что задание, которое он получил от руководства МИДа Германии по анализу военных отношений между Германией и Россией, это не просто задание, но оно является подтверждением, того, что все мысли верхов Германии, после прихода к власти Гитлера, устремлены на Восток. А сотрудники МИДа Германии, и есть проводники его политики. Значит, им предстояло участвовать в будущем, в каких то переговорах. Очевидно, они могут быть связаны с распространением влияния Германии на Чехословакию, Польшу и затем и Россию. А он должен был отслеживать, по мнению Шуленбурга, своё направление. В это время послом Германии был господин Твардовский. В начале 1935 года маршал Тухачевский опубликовал статью под названием «Военные планы нынешней Германии». В МИДе статья эта вызвала переполох, и был подготовлен протест Германии, одновремённо Литвинову, как Наркому иностранных дел, так и в Наркомат обороны СССР. Алексис решил обратиться по вопросу баз к господину Лёшке в инфоотдел, где и получил информацию о причинах закрытия германских баз в СССР. Оказалось, что они были закрыты за полгода до прихода к власти Гитлера. В 1932 году информация из России на эту тему шла от военного атташе в России господина Хартманна. Кроме того, было известно, что многие русские офицеры Генштаба обучались в Германии, а немецкие в Москве. В Германском Генштабе в период с 1927 — 1928годы обучался И. П. Уборевич, И. П. Эйдеман с 1928 — 1929 годы, И. Э. Якир с 1928 по 1929 годы. В эти же годы в Германии обучались П. Е. Дыбенко, Э. Ф. Аппога — будущий начальник Управления военных сообщений РККА. В 1930 году в Германию выезжал К. А. Мерецков. В 1931 году в Академии германского Генштаба побывал В. М. Примаков. Он написал книгу «Тактические задачи германского Генштаба». В 1927 году в Германию в командировку прибыл начальник Управления ВВС РККА Я. И. Алкснис, который встретился с авиаконструктором Хейнкелем. Алкснису было необходимо познакомиться с положением дел в области самолёто-, и моторостроения. В те годы эти поездки считались обычным делом для комсостава РККА. Они посещали не только Германию, но и Чехословакию. Так в Чехословакию М. Ф. Фрунзе направил на лечение генерал-лейтенанта Брусилова А. А. Егоров ездил на лечение в Германию и выполнял служебное задание. Немцы в свою очередь обучались в России на авиабазе в Липецке, на танковой базе под Казанью. Каждый год в России проходило подготовку 80 офицеров. Итак, продолжалось в течение 6 — 8 лет. А русские обучались в свою очередь в Дрезденской пехотной школе и Берлине. У немцев руководителями являлись генералы: Сект, Бломберг, Хаммерштейн-Экуадор, Адам, Манштейнн. С российской стороны руководителями были нарком военмор К. Е. Ворошилов, начальник штаба РККА А. И. Егоров, И. П. Уборевич, Д. Фишман. В германских кругах менее всего деятелями прогерманской ориентации считались такие военные руководители как М. Тухачевский, Уборевич, Егоров.

В январе 1931 года СССР посетила военно-морская делегация Германии. Она ознакомилась с организацией и состоянием военно-морских сил на Балтийском и Чёрном морях. Главой делегации был — адмирал Брутцер.

Прошёл всего год после выборов канцлера, а в Европе все стали искать, включая и Россию, союзников в предстоящей борьбе с Гитлером. Так, в 1934 году между Францией и СССР произошёл обмен военно-воздушными атташе. В августе в Париж прибыла эскадрилья советских самолётов АНТ-6. Это был ответный визит на посещение СССР французским министром авиации П. Котом в сентябре 1933 году. Отношение командования французской армии к франко-советскому сотрудничеству было двойственное. С одной стороны, установление тесных отношений с СССР было необходимо, так как позволяло разрушить отношения Красной армии с Рейхсвером, с другой стороны — Генеральный штаб французской армии полагал ограничиться общим франко-советским договором, но не военной конвенцией. «Установление данных контактов, — думал Алексис Шмидт, показывает, что часть руководителей Красной Армии были против продолжения отношений с Рейхсвером. «Нежелание французов идти на подписание военной конвенции, — размышлял себе Алексис Шмидт, — объясняется тем, что французская военная доктрина строится на предпочтении позиционной войне, и естественно, для этого была построена линия Мажино. Генералитет Франции, по всей видимости, осознавал, что, если разразится война между Францией и Германией, то Россия создала бы 2-й фронт, и это облегчило бы положение Французской республики. Пример тому 1-я мировая война, когда Россия неоднократно предпринимала по просьбе Франции наступления на своём фронте дабы отвлечь на себя значительные силы австро-германских войск, и тем самым спасти положение на франко-германском фронте. Однако, — думал Алексис Шмидт, видимо, сами французы не верили в силу Красной Армии, и в то, что она будет способна вести наступательные операции. И им необходимо будет для этого добиться согласия Польши, Чехословакии и Румынии на проход советских войск. Сделать это было не просто.

Анализируя данные отношения, и их генезис, Алексис Шмидт понимал, что взаимоотношения между Россией и Германией в военной области начались не вчера. Было известно, что спустя 4 года после подписания в 1922 году договора в Рапалло, 24 апреля 1926 года в Берлине был подписан советско-германский договор о ненападении и нейтралитете на пять лет, который пролонгировали 24 июня 1931 года. А ратифицирован он был уже после прихода к власти Гитлера в апреле — мае 1933 года. С Польшей Россия подписала договор о ненападении 21 июля 1932 года. И лишь 29 ноября 1932 года Россия подписала пакт о ненападении с Францией. Таким образом, события последних лет показывали, что СССР и Германия начали путь в разные стороны друг от друга. Вскоре Алексис получил прямое подтверждение этому. В очередной день рождения Гитлера на приёме в его честь, друг военного атташе в Москве Кестринга, штабной офицер Шпейдель в разговоре с Заукелем отметил, что благодаря гению фюрера, наконец, прекращается военное сотрудничество с большевистским режимом. Заукель же после этого разговора, встретив Алексиса в салоне у Чеховой, заявил, что наступил новый поворот в политике. Он вкратце рассказал о приёме и о словах Шпейделя, а затем продолжил:

— Кроме того, мы оставили СССР военного имущества на 2,9 млн. марок, вот Алексис. Но скоро рейх сам станет диктовать свои желания миру. Мы нация сверхчеловеков. Алексис заметил:

— Господин Заукель, как Вы думаете, мы сможем развивать нашу армию без советских полигонов?

— Алексис, мы не только сможем это, но мы скоро весь мир убедим в силе нашей армии. Вечер прошёл как всегда в тесной и дружеской обстановке. Алексис доставил Заукеля домой в характерном для него состоянии, в которое тот впадал после употребления зелёного змия. Алексис продолжил свою работу. Ему вменялось в обязанность штудировать содержание справок и других документов, составленных сотрудниками в разное время. Все они касались отношений между европейскими странами. В Европе в это время шёл активный обмен военными делегациями. Происходила подготовка к окончательной поляризации на своих и чужих. 15 ноября 1932 года министр рейхсвера Курт фон Шлейхер утвердил пятилетний план расширенного строительства лёгких сил флота: эсминцев и миноносцев. По этому плану Германия к 1938 году должна была обладать, запрещёнными Версальским договором подводными лодками, морской авиацией и торпедными катерами.

Советские военные зачастили во Францию. Информация об этом в МИД поступала из различных источников. Происходило это в период с 1932 по 1934 годы. А 2 мая 1935 года между Францией и СССР был подписан договор о взаимной помощи против агрессии. 12 мая 1935 года в Москву прибыл министр иностранных дел Франции П. Лаволь. С 12 по 17 сентября этого же года в СССР в Киевском военном округе состоялись военные учения, на которые были приглашены представители Италии, Чехословакии и Франции. Учениями руководили офицеры РККА, прошедшие обучение в Германии: Дубовой и Туровский. В МИД поступил фильм, снятый о ходе этих учений. Фильм просматривали в кинозале, а после этого сотрудники обсудили его. Впечатлений было много. Все сошлись во мнении, что РККА сильна, однако и Рейхсвер не так слаб, каким он был раньше. Вскоре в МИД был доставлен доклад Луазо, французского генерала, присутствовавшего на манёврах, где он давал высокую оценку увиденному. Но доклад этот Генштаб Франции отверг, а сам он получил выговор за чрезмерное рвение в похвалах РККА. Со всеми этими материалами Алексис смог познакомиться.

Шёл 1936 год. В одних из летних дней ему поручили отправиться в Баварию и доставить документы в Гармишпартенкирхен, министру Нейрату, который в это время там отдыхал.

Получив опломбированный пакет, Алексис расписался за него в книге выдачи и поспешил на вокзал. Он помнил, что кроме всего прочего, граф фон дер Шуленбург дал ему санкцию на недельный отдых и посоветовал ему познакомиться поближе в неформальной обстановке с местной знатью для установления деловых контактов. Нейрату, который также интересовался русскими делами, на это время был необходим помощник, который бы хорошо знал Россию, ведь в Мюнхене со времён гражданской войны проживало много русских эмигрантов.

Прибыв в Мюнхен, Алексис взял на прокат машину, и отправился на курорт. К вечеру он был у Нейрата. У ворот его встретила охрана, которая, прежде чем пропустить его на территорию попросила предъявить документы. Проверив его удостоверение, охранник позвонил на виллу. Ему ответили: «Пропустить»!» Пройдя через охрану, он вышел на аллею, которая вела через сад к веранде, где находилось несколько мужчин и женщин. Сам господин Нейрат ужинал. Кроме министра здесь находилась красивая, стройная женщина. Она говорила с каким-то мужчиной, очень похожим на коммерсанта, спокойным, низким голосом, который таял в лесном воздухе. Подойдя к ним, Алексис громко произнёс:

— Добрый вечер дамы и господа! Министр воскликнул:

— А, Шмидт. Наконец-то! Я рад Вас видеть. Как добрались? Видимо устали с дороги? Ничего отдохнёте. Здесь климат располагает к этому. Ну, где пакет? Спасибо. Затем он воскликнул:

— Этот парень, что перед вами, не только мой служащий, он господа, из России!

Оторвавшись от своего собеседника, женщина повернулась к Алексису, и сказала на чисто русском:

— Наталья Львова.

— Очень приятно. — Ответил Алексис.

Министр Нейрат, отложив бумаги, сказал:

— Не забывайте, господин Шмидт ещё и сотрудник графа фон дер Шуленбурга. Он простаков у себя не держит. Да, кстати, господин Шмидт, а Вы где остановились? Не стесняйтесь, мы можем Вас обустроить.

— Что Вы, господин министр, благодарю Вас за заботу, я найду себе пристанище. Министр сделал вид, что он не расслышал о чём идёт речь, и продолжил:

— Наталья, займитесь молодым человеком, я думаю, Вам подойдет соседний коттедж. И ёще, не беспокойтесь, если Вы мне понадобитесь, Вас найдут. Всё. Мне надо работать.

— Огромное спасибо, господин министр.

— Алексис. — Ответил Нейрат, — я думаю, Вы ещё успеете меня поблагодарить, отдыхайте.

— Как Алексис? — с удивлением переспросила Наталья министра.

— Вы только, что сказали господин министр, Алексис, я не ослышалась?

— Оставь, Наталья. Тебе послышалось. Всё. Всё, мне некогда.

Наталья подхватила Алексиса под руку и пригласила с собой своего собеседника. Они втроём удалились в соседний коттедж. Алексису отвели комнату с видом на озеро и лес. На другой день его пригласили на встречу с представителями местного бизнеса и русской эмиграции. Вечер начал некто Франц Фриснер. Он произнёс торжественную речь, посвящённую культуре и увеселительным мероприятиям крестьянского края, каким он считал Баварию. Наталья сообщила Алексису, что Франц нажил свой капитал на поставках продовольствия армии. А после 1-й мировой он открыл целую сеть ресторанов, в которых кормил и обслуживал людей по первому классу, а теперь он владел семью театральными заведениями. Госпожа Львова подошла к Францу и представила ему Алексиса. Тот бурно отреагировал, а затем перевёл разговор на свою излюбленную тему: о театре. Алексис слушал её и убедился в том, что она проявила свои знания в вопросах, связанных с варьете, кабаре и хорошо разбиралась в технических аспектах этой проблемы. Фриснер пытался показать глубокий смысл его наработок, а госпожа Львова, со своей стороны, проявила даже финансовый интерес к этому. Нейрат отвёл Алексиса в сторону и объяснил ему:

— Вы видите, как он сыпет бисер перед ней? Это всё не просто так. Она была замужем за баварским принцем Альбертом и вскоре он ей не смог быть супругом и вот ей досталась хорошенькая сумма. Она же получает ренту от Управления имуществом Баварского двора. Близка к принцу Максимилиану. Я советую Вам познакомиться с ней поближе.

— Благодарю Вас, господин министр. Министр оставил его, и обратил свои взоры к паре, которая стояла рядом, и распивала шампанское. Алексис издалека стал рассматривать Натали: волосы её были медно-красными, глаза карие, красивое лицо, губы полные, носик тонкий, глядела она на своего собеседника спокойно и чувствовала себя уверено. Он присел и поставил бокал на столик. Вдруг заиграла музыка. Фриснер, извинившись, оставил Наталью, та подошла к Алексису, который предложил ей бокал шампанского. Поблагодарив его, она сделала реверанс. Затем, обратившись к нему, сказала:

— Скучаете, молодой человек? Знаете, Алексис, я не люблю этих разговоров, всех этих господ, оказавшихся после революции в политике. Знаете, от них пахнет затхлым. Всё ложно. Повсюду клятвы и лицемерие.

— Ну, что же, может быть, оно и так, но кто заменит нас мужчин?

— Я хотела спросить Вас о другом. Вы Алексис, давно из России?

Алексису хотелось меньше всего говорить что-либо на эту тему. Он ответил, что давно, так давно, что сам не помнит, когда это было.

— Это Вы так отвечаете мне, чтобы я не приставала к вам с расспросами, Алексис?

— Знаете, Наталья, если быть честным, то я здесь бывал в детстве, потому что мама моя отсюда родом.

— Интересно, интересно. Я думала, что Вы только что из России. А я, видите ли, здесь после гражданской войны. Родители привезли меня сюда, а сами ушли в мир иной. Да, я теперь понимаю. Вот что я Вам скажу:

— Вы можете у нас бывать. Я слышала, что Ваша тётя здесь проживает.

— Благодарю, Наталья. Да, но не здесь, а в Лейпциге.

— Хорошо Алёша, можно я буду так Вас называть? Мы ещё с Вами поговорим о будущем. У меня здесь влиятельные друзья и я могла бы Вам помочь. Вы, наверное, совсем одиноки? Я Вам дам адреса своих друзей в Берлине, куда Вы сможете приходить, как к себе домой. Ну, а теперь, я должна вернуться к публике, а то они загрустили.

— Спасибо, спасибо Натали. Подали вино марки «Форстер» урожая 1911 года. Публика разбрелась группками по залу и что-то обсуждала. К Алексису подошёл человек во фраке и представился:

— Представитель «БМВ», коммерческий директор Ханс Беккерманн.

— Очень приятно. Господин Беккерманн, Алекс Шмидт, сотрудник Восточного отдела МИД.

— Господин Шмидт, я хотел услышать от Вас мнение о наших авто. Я, так сказать, человек прагматичный. А здесь все говорят ни о чём. Вы простите мне мою простоту.

— Ничего, ничего, господин Беккерманн.

— Так вот, Алексис. я долго работаю в автопромышленности, но сейчас стоит вопрос о том, каких марок автомобилей надо будет Германии больше легковых или грузовых. Что Вы на это скажете?

— Господин Беккерманн. Я думаю 50 на 50.

— Нет, я не согласен, я думаю, армии потребуется разная техника. Естественно, что офицерам необходимы будут легковые, а вот передовым частям, которые пойдут в авангарде, необходимы будут полугусеничные машины.

— Это почему же, господин Беккерманн?

— Что Вы, Алексис, это же азбука. Ведь фюрер прочит земли для нашей нации на Востоке. Дайте срок, дайте срок.

— И что, Вы, господин Беккерманн, сможете обеспечить армию?

— Процентов на 30 сможем.

— Это здорово! Но дело в том, что я отношусь к ведомству господина Нейрата и нам, конечно, больше подойдут легковые авто, естественно, поезда, самолёты.

— Самолёты? Проблем нет. Поезжайте Алексис в Нюрнберг, там господин Мессершмидт Вам поможет выбрать самолёты. Я понимаю Алексис Ваш сарказм, но мы делаем то, что можем. В эту же минуту они услышали пение Львовой. Она исполняла одну из песен Марлен Дитрих (Мария Магдалена фон Лош, родилась 29 декабря 1901 — 1992, актриса и певица). Песни этой актрисы и певицы Фриснер включил в репертуар одного из вновь открытого им кабаре. Публика затихла и обратила всё своё внимание к Натали. После исполнения в зале раздались громкие аплодисменты. Фриснер попросил её спеть ещё раз. Она с удовольствием исполнила куплеты. Публика принялась обсуждать её исполнение. Стали говорить о том, что надо бы убавить дразнящих ужимок и движений. Но вскоре её ещё раз попросили исполнить эту песенку. Алексис также заметил, как и все остальные, что, действительно, исполняя этот эстрадный музыкальный номер, она сопровождала пение движениями тела, и это возбуждало публику. Вечер приближался к концу. Вскоре пришли горничные и стали убирать со столов. Алексис попрощался со всеми и отправился к себе в коттедж. Выйдя на террасу, он сел в кресло, налил себе вина и стал смотреть на озеро. Оно мирно покоилось в свете луны, приятный ветерок приносил с собой бодрящий запах полей и лесов. Через некоторое время, насладившись природой, он отправился отдыхать. Утром он узнал, что госпожа Львова приглашает его в кондитерскую «Альпийская роза», которая находилась на окраине Гармишпартенкирхена. Среди ползучих стеблей альпийских роз, танца парней в зелёных шляпах и девушек в пышных юбках, они сидели с Натали. Она взял на себя обязанность опекать его. Алексис размышлял: «Зачем ей это? Но будь что будет». Потом они съездили к кронпринцу Максимилиану, дом которого располагался за каменной стеной, где на краю Английского сада стояли старые каштаны. Это было невысокое старомодное здание, очевидно, построенное ещё в 18 веке, но располагавшее всеми современными удобствами. Слуга провёл их запутанными коридорами. Хозяин встретил их сердечно, многословным приветствием, крепко пожимая руки.

Он выглядел очень представительно и даже изящно. Как всегда, в силу давнего знакомства, он, обращаясь к Натали, сказал ей, что у него есть для неё что-то новенькое, но, одновремённо, он прекрасно понимал, что гостям с дороги, видимо, необходимо поужинать. В доме было полно гостей, и среди них, было много знакомых Натали, и как оказалось, Алексиса. Вскоре всех пригласили на ужин, который прошёл в непринуждённой обстановке. Кронпринц не вспоминал о тяжком времени, когда волна революционных событий прокатилась по их семейству. Он много говорил об искусстве, и о том, что в Мюнхене это выглядит примитивно, а то и просто вульгарно, и о том, что на аллеях в парках ставят каких-то огромных болванов, гномов, и о Боже, ни на кого не похожих воинов! Натали представила Алексиса присутствующим. В это время Алексис был поглощён своими воспоминаниями и не сразу услышал голос Натали. Она спросила его:

— Алёша, а Вы помните этого человека, он в прошлый раз присутствовал на приёме Нейрата. Да вот того, с добродушным лицом, с морщинками, в смокинге.

— Тот, что стоит у окна? — переспросил Алексис.

— Да, да, это художник Гавриш.

— А Вы, Натали, помните, того господина с таксообразной физиономией.

— Писателя Хемпеля, конечно помню, как его забыть.

— А доктор Отто Леман, розовощёкий, в пенсне, с бородкой и там же очень важный старик — Лендорф, советник министра Баварии.

— Без сомнения, это он, — сказал Алексис. И заказал себе и Натали вермут со льдом. Они сидели и наслаждались жизнью. Приём закончился, распрощавшись с хозяевами, поздно вечером он отвёз её к себе. Ночь они провели вместе. Им было о чём поговорить, этим двум русским, оказавшимся на чужбине. Утром Натали проснулась раньше Алексиса и повелела прислуге подать завтрак в постель. Часов в одиннадцать она предложила Алексису устроить ему встречу с директором концерна «БМВ», господином Фрейгартом.

— Тебе необходимы связи, и молчи, я лучше знаю здешние обычаи. Когда они прибыли к Фрейгартену, он ещё по заведённому им порядку, к которому были приучены все: начиная от прислуги, и, кончая его коллегами, читал свежую прессу, но как только он увидел Львову, встрепенулся и пошёл ей навстречу. Она была спокойна, царственна, с медно-красными, высоко зачёсанными над широким лбом, волосами, с элегантно обнажёнными руками, в чёрном платье, усыпанном драгоценными камнями. Выглядела оно роскошно.

— Здравствуйте, царственная моя Натали! Вы прекрасно выглядите сегодня. Чем обязан? А это кто?

— Это Алекс Шмидт, рекомендую Вам, сотрудник министра Нейрата.

— Очень приятно, молодой человек.

— Он, — сказала она, — очень перспективный молодой человек.

— Проходите господа, прошу.

Вдруг зазвонил телефон.

— Извините, господа.

Он знал, что ему надо быть на заседании Совета директоров, но ему так не хотелось сегодня выслушивать скучные доклады, и он сказал своему заму Отто Штейнеру, чтобы он вёл совещание, если что, то, он, может его найти дома, он приболел.

— Извините, господа.

Фрейгартен позвонил в колокольчик.

— Кофе, чай?

Алексис попросил чая с лимоном, сам Фрейгартен заказал себе кофе. Натали отказалась и от того и от другого.

— Дорогой Франц. — Обратилась к Фрейгартену Натали, — мы с тобой давно знакомы. Ты знаешь, я просто так не приехала бы к тебе. Дело вот в чём, ты лучше меня знаешь и понимаешь, что министру Нейрату осталось властвовать недолго. Год, два, придёт новый человек, хотелось бы, чтобы ты не забыл о моих услугах, которые я оказала тебе во времена оные, да и сегодня.

— Что необходимо сделать? Одним словом, что от меня нужно? — прервал её Фрейгартен.

— Посмотри на этого молодого человека. Надо сделать так, чтобы он был всё время при деле. Война, не война, или мир. Поддержи его своими связями или через свои связи. Сделай его своим служащим. А я выкуплю с этой целью, какие-нибудь акции, какого-нибудь твоего завода.

— Однако, Натали, у тебя хватка. Ладно, согласен. Тем более что он ещё так молод. Он сможет оказывать нашему скромному бизнесу услуги, вводя нас в круг политических интересов и конъюнктуры.

— Франц, его тётя — это Великая княгиня Вера Константиновна, у неё в салоне бывает сам фюрер.

— Да это существенно. Ну, хорошо. Мы Вас Алексис сделаем комивояжёром. Вы должны будете исследовать рынки сбыта как внутри Германии, так и за её пределами, тем более Вам это ничего не будет стоить. Идёт?

Алексис подумал и ответил:

— Господин Фрейгартен. Для меня так всё это неожиданно, благодарю, я польщён Вашим вниманием к моей скромной персоне. Благодарю Вас.

— Что Вы, что Вы, господин Шмидт, благодарить Вам надо не меня, а эту прелестную женщину, не правда ли Натали?

— Оставь, Франц. Спасибо тебе за тёплый приём, нам ещё надо сегодня посетить концерт в кабаре, которое открывает наш с Вами старый знакомый Фриснер. Сегодня премьера. Ты будешь?

— Нет, Натали, к сожалению, дела. Всего доброго.

Он проводил их до ворот. Алексис и Натали сели в авто и помчались в Гармишпартенкирхен.

Это уже было обычаем, когда Фриснер устраивал балы в честь открытия нового кабаре. Устраивал он их для отдыхающих, и эмигрантов. Из русских эмигрантов завсегдатаем этих мероприятий был генерал В. В. Бискупский, который также вложил свои деньги в это дело. Его мучила тоска по родине, да и не только его. А тут русские артисты и артисточки, вроде таких, как Зинаида Белявская, с чёрными, как смоль волосами и карими глазами, стройная как белая лебедь, да и к тому же смелая и умная. Да, всё течёт, всё изменяется. Сегодня Россия, завтра Германия, послезавтра Франция. Алексис и Натали вошли в здание, исполненное в стиле 18 века, которое с участием художников было переделано под кабаре. Под сводами потолков сверкали звёзды, а рядом с ними можно было различить аппетитные тела русалок. Зал для отдыха был оформлен под пустыню, и повсюду были размещены стенды с баварскими афоризмами. Пивная была разрисована в сине-белые цвета, как и на баварском гербе. Посетители были наряжены в костюмы, каждый, согласно, своим представлениям о предстоящем празднике. Франц ждал, что Натали привезёт с собой кронпринца Максимилиана, но когда он увидел её и Алексиса без кронпринца, то раздосадовался, но вскоре понял, что у того есть дела поважнее, то есть политические дела. Ну, что же Францу не привыкать. Он широким жестом пригласил Натали и Алексиса занять свои места и заказал им за свой счёт вино. Публика шумела. Алексису странно было себя ощущать в толпе среди костюмированных и не костюмированных граждан, богатых дам, авантюристов, богатых буржуа, разодетых девиц, потные музыкантов в красных фраках, кельнеров, и обученным бальным танцам танцоров. Все они надеялись подработать в этой кутерьме среди пар, которые нашли, наконец, себе место для флирта, в этом бурлящем, гогочущем баварском обществе, среди серпантина, блёсток, музыки, а также необычных взвизгиваний дам, и веселья, доходящего до истерии, которое разливалось своей полнотой по всему ресторану кабаре Гармишпартенкирхена. И вот среди всего этого Алексис сидел за одним столиком с женщиной из России, и вглядывался в её открытое лицо, на котором отражалось каждое её душевное движение. Он думал о том, что, почему эта встреча не произошла раньше. Она была настоящим человеком, умеющим по-настоящему биться за своё дело, без надрыва. Русская женщина, настойчивая, с инстинктивным чувством приличия. Она не стала придумывать, бросающийся в глаза наряд. Её стройное тело, плотное, но не отягчённое полнотой, её кожа, оттенялась модным, черного цвета, с бриллиантами, платьем. Она поняла, что он думает о ней и, обращаясь к нему, сказала:

— Алексис, запомните меня такой, какая есть. Мы, может, с Вами ещё свидимся, кто его знает, судьба играет человеком. Отдыхайте.

Звуки музыки прервали их разговор. Это оркестр приступил к исполнению танца «Чарлстоун», потом он перешёл к модному в эти дни только в Баварии групповому танцу «Франсезу». Натали потянула Алексиса в толпу. Танцующие выстроились друг против друга и, держа друг друга за руки, стали двигаться друг другу навстречу. Кланяясь, и тесно обнимаясь, с всё возрастающей скоростью они начали крутиться на месте. Мужчины поднимали на руках женщин, затем партнёры менялись местами с партнёршами, громко выкрикивая название фигур этого непростого танца. Уже совсем вспотев, с обезумевшими глазами, они восторженно начали орать. Вертелись, крутились, кружились, сплетённых руки мужчин ощущали женские бёдра, а руки женщин обвивали их спины. Многие целовались, мяли женские тела, запивая всё это глотками пива и вина, и всё это тонуло в звуках музыки, которую изрыгал огромный оркестр. Натали и Алексис танцевали со знанием дела, торжественно и молчаливо, вдали от основной массы, исполнявшей этот безумный танец. Сейчас он стоял напротив Натали, в соответствии с правилами этого танца. Обнимая её, и, чувствуя прикосновение её тела, он понимал, что её сильно не хватало ему всё это время. Но вот прозвучало фортиссимо. Публика ревела. Было жарко, музыканты совсем осатанели. Кёльнеры в это время принялись мошенничать, они стали сливать в ведёрки со льдом остатки шампанского и тем самым увеличивали оплату. Запах угощений, потеющих тел особей мужского и женского пола, разгорячённая плоть женщин, и косметика, стекающая с их ресниц, всё смешалось в этот момент в кабаре. И вот когда оркестр начал тихо, тихо звучать — наступила последняя часть «Франсеза». Все встали в длинную цепочку, и, партнёр, подхватывая партнёршу под руку, или партнёрша партнёра, услышав, когда музыка грянула форте, двинулись навстречу друг другу. Зазвучали громоподобные звуки музыки, партнёры, которые ещё не были старыми, начали подбрасывать своих партнёрш вверх. Женщины, смеясь, и болтая ногами в воздухе, возбуждённо кричали. И этот восторженный непрерывный крик до отказа наполнил собою новое кабаре. Алексис прижал Натали к себе. И в этом не было ничего противоестественного — это ведь танец. И сейчас она чувствовала, что всё её напряжение, сидевшее в ней до этой минуты, стало исчезать. Она, не переставая, ждала этого с той минуты, когда они уехали от Франца Фрейгартена. И она не воспротивилась тому, когда Алексис увлёк её за собой в одно из многих укромных мест этого огромного кабаре. Она укрылась от этой ревущей толпы с мужчиной, который теперь сидел перед ней. Она ещё была возбуждена танцем, жарой, праздником. Перед собой она видела умное, волевое, слегка усталое лицо Алексиса, брюнета, с зачёсанными назад волосами, аккуратным пробором, карими глазами, прямым носом, красивыми губами, изящного в своём смокинге, раскрепощённого, говорливого и внимательного. Она видела, как горячо он жаждет её. Она чувствовала, что, именно, его она ждала всю жизнь. Она готова была уйти, уехать с ним куда угодно: в деревню, в другую страну, город, к нему в Берлин, в его постель. Алексис и Натали вышли на воздух. Звёзды сверкали в темноте ночи, не сговариваясь, они решили прокатиться на авто. Проехали Чёртово ущелье, затем повернули назад. Всё было прекрасно. Их тела жаждали отдыха после шумного бала. Они вошли в коттедж. Алексис быстро устроил чай, они присели на диван, и почувствовали, как приятно расслабились их затёкшие от танца и езды тела. Вдруг Натали взяла его руку, погладила её своей маленькой и нежной рукой. Алексис в эту минуту почувствовал себя счастливым и смущённым, как юноша, взволнованный близостью женщины, сидящей рядом с ним. Для этой женщины, с её цветущим, тёплым телом и чарующим блеском глазами, он мог бы отказаться от многого. Он почувствовал настоящую страсть, которую пережил однажды в юности, а затем, когда познакомился с ней.

Он думал, что, возможно, они увидятся не скоро, и что это может и не повториться. Благородно, очень благородно, взволнованно, он ответил на её прикосновение. Они поднялись и прошли по ковровой дорожке в его комнату, и она не протестовала, когда он остался с ней до утра. Утром она проснулась в восемь и так лежала рядом с ним, пока он спал, как дитя. Он дышал ровно и казался ей счастливым и спокойным. Она чувствовала себя успокоенной, лежала на спине и напевала еле слышно, всё те же старомодные такты удовлетворённо и мелодично: « Зачем, тебя я милый мой, узнала…». Затем уснула. Чуть позже, когда прислуга загалдела, проснулся и Алексис. Он лежал, не открывая глаз, счастливый. Чувство блаженства и глубокого удовлетворения охватило его в это утро, а ведь до этого обычно после наслаждения он ощущал апатию, и желание как следует выспаться, набраться сил. Она спала. Он аккуратно поднялся и подложил подушку под голову чуть повыше, чтобы не разбудить Натали. «Нет, — думал он, это было что-то удивительное. Он это прочувствовал всей душой, это было намного ярче, светлее, чем прежде. Он любил её. Да, это так необычно, но факт. Теперь, находясь вдалеке, он будет вспоминать её. Чуть позже, когда заиграли солнечные зайчики в зеркалах, она проснулась. Он обнял её, теснее прижал к себе. Потом они позавтракали, затем он объяснил ей, что готов бывать у неё по мере возможности, как будет выдаваться время или она пусть приезжает к нему. Затем решили погулять по парку, где в это время в парке стояла тишина. Слышно было только пение птиц. Кое-где мамы гуляли с детьми. Вдруг Натали сказала, обращаясь к Алексису:

— Алёша, расскажи мне о себе. Мне так интересно.

— Что рассказать, Наташа? Я не очень люблю вспоминать о своём прошлом.

— Ну, хотя бы о детстве. Ведь я совсем не знаю о тебе. Ну, хорошо, слушай.

— — Ты знаешь, Натали, вот мы с тобой гуляем сейчас по парку, и я невольно, глядя на детей, вспоминаю своё детство. Обычно, мы, я имею в виду, наша семья, летом, каждый год выезжала в Ревель для приема официальных визитов глав государств. К этому времени мы переселялись в Петергоф, а оттуда на борту «Штандарта» уходили в плавание. Это был не просто отдых. Меня постоянно обучали чему-то новому. Я любил матросов, и занимался с ними строевой подготовкой. Обычно я носил белую матросскую форму и бескозырку. Мы с сёстрами играли в кости и домино, смотрели кинофильмы и слушали балалаечников на открытой палубе. Часто купались, на островах, устраивали пикники, катались на лодках. Папа обучал меня плаванию, искусству гребли и управлению шлюпкой. Он часто мне рассказывал об устройстве яхты и принципах работы машин. Иногда в путешествии нас сопровождали мои друзья — дети нижних чинов, с которыми я пел строевые песни, занимался гимнастикой и играл в военные игры. С удовольствием ел я щи, кашу и черный хлеб, который каждый день мне приносили на пробу с камбуза. Облизав ложку, я говорил: «Вот это вкусно». Помню 9 июня 1908 года мы прибыли на встречу с королем Эдуардом VII в Ревель на поезде; «Штандарт» ждал нас в порту. Стоял безоблачный летний день. Вся церемония приема, казалась мне бесконечной. В соответствии с протоколом, я стоял навытяжку позади папы, поскольку я по положению, тоже должен был приветствовать гостей, но после него. В этот день король Великобритании Эдуард VII преподнёс мне подарок: большой сундук. В нем находилось двенадцать различных образцов карабинов с полным комплектом боеприпасов. А бабушка, Натали, ты, конечно, понимаешь, что речь идёт о вдовствующей императрице Марии Фёдоровне, она подарила мне маленький «мерседес», который я сам водил в парке.

— А где теперь это всё Алексис? — Спросила Натали.

— Там всё осталось в России.

— Жаль, очень жаль, что всё так сложилось.

— Ну, вот скажи, Алексис, тебя, наверное, многому чему обучали. Ты ведь Наследник и тебя готовили управлять государством.

— Правильно. Мне ведь давали знания в комплексе. Преподавателями моими были Воейков В. Н. — генерал, командир лейб-гвардии гусарского полка, генерал-майор свиты, позже, в декабре 1913 года он стал комендантом дворца.

Директор международного института иностранных языков, Чарльз Сидней Гиббс, обучал меня английскому и немецкому языкам. Жена генерала Брусилова А. А. учила меня французскому. Моим воспитателем был Пьер Жильяр, он родом из Швейцарии. Директор 1-го кадетского корпуса Петров П. В. преподавал мне русский язык, русскую литературу, историю, математику. Другим педагогом по математике был Эрнст Платонович Зетов. Отец Александр (в миру Александр Петрович Васильев) был нашим придворным священником и преподавал нам «Закон Божий». К 14 годам я все молитвы знал наизусть.

Музыку мне преподавали отдельно. Мама сама прекрасно играла на рояле, папа на гитаре. Любил я бывать на балах. Помню, кажется, это было в 1913 году, однажды в Ливадии во время исполнения танца я пригласил одну из фрейлин. Мама долго от всей души смеялась. Мне ведь было всего девять лет. Я выглядел очень серьезно и говорил фрейлине: «Сейчас надо два шага назад, ну же, двигайте ногами! Я точно выполнял наставления, полученные в танцклассе…». А уж как я любил слушать полковые оркестры. Вот так Наташа!

Помню, как к 100-летнему юбилею Московского лейб-гвардии полка получил я в подарок от штабс-капитана этой воинской части, барона фон Штакельберга, две кантаты: одна была посвящена полку, а другая написана по случаю назначения меня его шефом.

— Я представляю, Алексис как ты выглядел. Маленький и важный. А ты хорошенький был в детстве? — Спросила она, затаив дыхание.

— Ты знаешь, Натали, я был кудрявый, и действительно хорошенький, и шаловливый.

Это потом волос поменялся. Они у меня были пушистые и светлые, и меня за это прозвали «Пухом», а стригли меня «под горшок». Вот так. Я хорошо был знаком с придворным этикетом. Церемониальные действа доставляли мне удовольствие».

Так, когда я выходил из дворца в парк в Царском селе, то в соответствии с ритуалом звенел дворцовый колокольчик. По этому сигналу гвардейцы, а также все, кто, случайно оказывался на пути, обязаны были встать по стойке смирно и отдать честь. Под торжественные звуки труб, я с наслаждением обходил быстро выстроившиеся шпалеры, приветствуя солдат по-военному, как учил отец. В ответ гремело: «Здравия желаем!»

— Алексис, даже не верится, что это был ты!

— Наташа, а ведь это было.

–Я думаю, моя дорогая, что для первого раза достаточно.

— Спасибо Алексис. Не подумай, что я ну, что ли, лезу к тебе в душу, со своими расспросами.

— Ну, что ты, Натали, всё в порядке. Ну, что теперь домой?

–Согласна.

Они отправились в свой коттедж. Ведь на завтра он был приглашён на охоту, и надо было подготовиться к ней, и отдохнуть.

На другой день, во второй его половине, Алексис был готов к охоте. В этот день устраивали облаву на оленей. Всего собралось девять стрелков. В имение Эшериха отправились на машинах. Это был известный форстрат (старший лесничий). Во время первой мировой войны он руководил обширным заповедником на оккупированной германской армией польской территории, а после Ноябрьской революции 1918 года стал главарем одной из праворадикальных, милитаристских банд в Баварии. О деятельности организации Эшериха, известной под названием «Оргэш», уже тогда ходили самые дикие слухи, которые позже, увы, подтвердились полностью. Еще со времени первой мировой войны у Эшериха сохранились тесные личные связи с Гинденбургом, и он часто посещал президента в Берлине. Большинство гостей оказалось уже в сборе, среди них, директор концерна БМВ Франц Фрейгартен, его коммерческий директор Ханс Беккерманн, Фриснер, министр Нейрат, художник Гавриш, писатель Хемпель, доктор Отто Леман, советник министра Баварии Лендорф, генерал Бискупский.

Прибыли как раз к ужину. Ужин перед охотой на оленей в имении был обильным, но еще обильнее были воз линия за ужином. Беседы гостей вращались исключительно вокруг охотничьих историй, обсуждались также вопросы, связанные с производством машин.

Далеко за полночь граф Зигфрид Эшерих объявил, что он намерен лечь спать, ведь утром надо чувствовать себя здоровым и иметь твердую руку. А утром все вовремя собрались к завтраку. Эшерих был в прекрасном настроении; заявив, что рад, что его гости в хорошей форме, иначе после бессонной ночи они бы пропустили слишком много оленей. Утром охотники вышли с оружием, в основном это были модели «Зауэр» 8, « Меркель» 200 серии, кое у кого были бельгийские «Беретты» с патронташами и ножами. Алексис обратил внимание, что у старшего лесничего был охотничий олений нож, который имел право носить только он.

Рукоятка его была изготовлена из рога оленя с крестовиной в виде ног косули. Клинок был украшен изображениями с охотничьими мотивами. Нож старшего лесничего отличался по размерам и некоторым деталям конструкции и украшениям, длина клинка его была около 420 мм. Фрейгартен подошёл к Алексису и стал рассказывать ему о том, какие ножи и кто имеет право носить.

— Обратите внимание, Алексис на то, что нож у старшего лесничего имеет металлическую дужку, соединявшую верхнюю часть рукоятки с крестовиной, и иную конструкцию рукоятки, чем у нас с Вами. Кроме того, нож лесничего и старшего лесничего имеют в ножнах гнездо, и котором помещается второй небольшой нож. По конструкции он аналогичен ножам, служащим для добивания мелкого зверя. Есть ещё и парадные ножи старших лесничих. У чинов лесной администрации нож имеет длину 330 мм, и украшения на рукоятке в виде металлических желудей. А металлические детали эфеса и металлический прибор ножен изготавливается из полированной латуни, а ножны обтягиваются черной кожей. Члены охотничьего общества имеют точно такие же ножи, но с отделкой металлических деталей под старое серебро, а ножны обтягиваются зеленоватой кожей. На ножнах имеется обозначение «DJV», соответствующее начальным буквам названия германского общества охотников. Впитывайте Алексис, впитывайте дух охоты.

Алексис согласился с Фрейгартеном и поблагодарил его за лекцию о холодном оружии, тем более что он не хуже него разбирался в нём, так как ещё в детстве мог наблюдать охоту в России и читал охотничьи журналы. Алексис знал, что «Беретта» бьёт намного кучнее, чем восхваляемый немцами «Зауэр». Да и одним из существенных недостатков крупповских сталей была сильная склонность их к коррозии. Из-за того, что в этих сталях было повышенное содержание вредных примесей — серы и фосфора. Дело в том, что стали, содержащие серу и фосфор, лучше обрабатываются режущим инструментом, и детали из них лучше полировались. Так что иногда эти примеси вводили в состав стальных сплавов специально. А популярность крупповских сталей объяснялась во многом хорошо поставленной рекламой продукции Круппа и известностью этой фирмы. В конце XIX века универсальная сталь, которая получила название «специальная оружейная ствольная сталь» — SPECIAL-GEWEHR-LAUF-STAHL FRIED.KRUPP A.G. ESSEN, обладала высокой прочностью материала, что позволяло делать стволы с тонкими стенками, это уменьшило вес ружей.

Да и с приходом к власти в Германии фашистского режима в 1933 году это серьезно повлияло на развитие немецкого охотничьего оружия производство которого было сокращено на заводах в Дуле, ведь они были переведены на выпуск военной продукции.

Загонщики вели собак, которые в предвкушении охоты рвались с поводков вперёд в лес.

Охотились в огромном лесном массиве. Охотники заняли выгодные позиции. Армия загонщиков гнала в их сторону оленей. Наиболее лучшие позиции оказались у охотников, занявших первую просеку, — здесь расположились Франц Фрейгартен и старший лесничий Эшерих, которые слыли особо меткими стрелками. В начале охоты Алексис был с Хансом Беккерманном, это была третья просека. Охота продолжалось до перерыва на обед, который состоялся в большом доме лесничего. Спиртных напитков не подавалось, если не считать грога для загонщиков. После обеда охота продолжалась в еще более быстром темпе. К концу охоты выяснилось, что на долю Алексиса, пришлось семь оленей. Но вся грудь у него была в синяках от отдачи охотничьего ружья, которая, как известно, тем сильнее, чем слабее — из-за боли — прижимаешь ружье к груди.

К счастью, к вечеру устал даже Эшерих. Не все остались довольны охотой, ибо плохо стреляли. Так Нейрат сокрушался, что его все обошли. Бискупский хотя и отличился, убив четырёх оленей, что-то говорил о том, что можно было бы и ещё денёк пожить в лесу. Художник Гавриш, вообще, считал, что охота на уток лучше, чем охота на оленей и что у них на Севере Германии, а он был родом из Дюссельдорфа, куда как удобнее охотится. Ведь ты находишься на лодке, и она тебя везёт, а тут надо самому бегать. Фриснер утверждал, охота на фазанов лучше, чем всё то, что он когда-либо видел. Но Эшерих выразился в том духе, что все должны быть довольны, ибо конечная цель была достигнута: все хорошо отдохнули. Гости поблагодарили его и стали разъезжаться.

Так закончилась его командировка и кратковременный отдых.

Вернувшись в Берлин, Алексис окунулся с головой в работу. Составление сводок о событиях в Европе, подготовка аналитических материалов по России, занимало всё его рабочее время. Изучал он и Германию. Было ясно, что Гитлер взял курс на войну. И тут, как его информировали мюнхенские друзья, ведущую скрипку стал играть Йоахим фон Риббентроп. Действительно, созданное «Бюро Риббентропа», стало выполнять ведущую роль в подготовке кадров нацистских дипломатов «нового типа», к которым в первую очередь принадлежал он сам. Постепенно это бюро стало вытеснять МИД Нейрата. Фюрер усилил положение Риббентропа, сделав его ещё весной 1934 года специальным уполномоченным по разоружению. Он должен был дипломатическими приёмами открыть путь к агрессии. Сейчас шёл 1936 год. Риббентроп был послом в Англии. В его задачу входила подготовка почвы для мира с Англией. Находясь на должности посла в Англии, однажды он позволил себе приветствовать короля Англии возгласом: «Хайль, Гитлер»! и это восприняли как оскорбление его Величества. Но время сработало на Йоахима.