Тени Сокрушения

Олег Лутин

Все случилось слишком стремительно, чтобы что-то понять. Сирены, крики людей, небо резко потемнело, а затем… Вокруг следы разрушений, проступающие сквозь туман. Иногда я нахожу еду. Ем без аппетита, но надо, иначе умру. Вдруг я встречаю человека. Он тут же выставляет ружье, что-то кричит. Я бросаюсь на него. Начинаю рвать острыми, как бритва, клыками… Я оплетаю остатки трупа паутиной и взваливаю себе на брюшко. Поднимаюсь на все восемь лапок и иду дальше. Сквозь туман, под дождем.

Безмолвная месть

Я могла простить тебе, что под моей юбкой теперь не ноги, а протезы ног.

Я могла простить тебе, что теперь ношу перчатки, чтобы скрыть протезы рук.

Я могла простить тебе, что теперь убиваю молча, ибо у меня во рту нет языка.

Я могла простить тебе, что ты распял меня на камне, отрубив руки и ноги, распял, отрезав язык и зашив его внутри моего рта, оставил умирать под палящим солнцем, так что я была спасена только чудом Кармиллы и Короля в Жёлтом.

Я могла простить тебе всё это, ведь до моего падения во Мрак я была монахиней, и меня учили прощать.

Но когда я вернулась домой, то увидела, что ты сделал с моей возлюбленной, с той, ради кого я предала Свет и пошла тропой Мрака…

И этого я тебе не прощу никогда.

Славный город Доунган. Здесь всё, как в старые времена. Даже солнышко… Пусть оно и лучилось лишь слабым светом зари, но от вампиров, что невиданно расплодились после Сокрушения, вполне защищало, хвала Архангелу Михаилу.

Когда это произошло, мы сидели в салуне. Наши ребята только что вернулись после вылазки за барьер, что отгораживает Доунган от прочего мира, накрытого Мраком, рассказывали, что да как. Привели несколько спасённых ими людей, — те сейчас сидели в церкви и давали пастору клятвы.

Шериф внимательно слушал отчёты маршалов, когда розовато-золотистый свет зари на улице померк. Вечное солнце Доунгана погасло! Такого не было с того дня, как бежавший от Тьмы Архангел Михаил основал наш славный городишко!

Мы выбежали на улицу. Прочие маршалы Доунгана, а также все депьюты¹ уже были там. Шериф молча вышел последним. Жители города бежали в церковь, где пастор начал читать какую-то проповедь, призванную успокоить прихожан. Только старый алкаш Стальной Майк остался квасить в салуне, благо бармен убежал, и за алкоголем уже никто не следил. Эх, а ведь когда-то Майк был лучшим из нашего Ордена…

Она вошла неспешно. Та, о ком говорило пророчество. Падшая Монашка.

Она сняла перчатки и скинула с себя длинную юбку в пол, обнажив протезы рук и ног, более похожие на сабли. Впрочем, по сути они и были лезвиями.

Первым стал стрелять шериф, который находился к ней ближе всех. Депьюты и маршалы поддержали его атаку шквальным огнём, но пули были ей нипочём. Одним движением она рассекла шерифа на несколько частей.

Депьюты отважно кинулись на неё всей толпой, чтобы мы, маршалы, знающие тайные тропы Доунгана, вывели жителей из города. Пока юнцы сражались в заведомо проигранной битве с вампиршей, отмеченной Королём в Жёлтом, мы помчались в церковь.

Пастор и мэр что-то отчаянно верещали, но мы их не слушали, выводя жителей к разным укромным выходам из Доунгана. В конце концов, не сумеет же она перекрыть все тропы разом. Мне поручили вести людей к тропе, что за покинутой шахтой, — я пользовался ею чаще других.

Моя группа уже подходила к шахте, когда оттуда стали выбираться отвратительные создания, слабо похожие на людей. Это были слуги Выжигателя, который, как и Падшая Монашка, был рабом Короля в Жёлтом. Ужасные обожжённые трупы, извергая пламя из пастей и рук, кинулись на нас. Я отстреливался до последнего, вышиб мозги многим десяткам чудовищ, но когда из-за шахты показался лично Выжигатель… Его голубые как лёд глаза казались чужеродными на кроваво-красной от ожогов коже… И тут его ужасные солдаты навалились, и они рвали меня на куски, пока пламя из рук Выжигателя не окончило мои страдания…

— Давно не виделись, — поздоровался Стальной Майк, когда монашка вошла в салун, расправившись с людьми на площади. За окном мерцали красные всполохи пламени — армия Выжигателя уничтожала город.

— Ах, да, совсем забыл, что ты теперь немного молчалива, — усмехнулся тот, что когда-то был Архангелом Михаилом, но уже много лет спивался в салуне основанного им же города. — Хочешь знать, почему я не побежал их всех спасать?

Монашка всё так же неспешно приближалась к нему.

— Да потому что насрать теперь на них! На них на всех! Я создал эту дыру, ускорил здесь время так, чтобы за каждый день, что ты ищешь меня, здесь проходили столетия непрерывной подготовки к твоему приходу, вербовал любого, кого мои люди спасали от слуг твоего господина, создавал армию… А потом понял, что всё это бесполезно! Мы проиграли! Окончательно! Мир никогда не станет прежним. И нет смысла спасать остатки человечества — мрак пророс в душах каждого из них. Да и некому воссоздать старый мир — Альянс Ангелов распался, Бог убит… идеи Догмы никому больше не нужны!

Монашка остановилась, не спуская глаз со своего врага.

— Я уже несколько десятков лет сижу в этом салуне и пью. Периодически стираю им память о том, как давно я здесь, и что когда-то я был их шерифом… Зачем лишать людей надежды перед неизбежной смертью? Или чего похуже… Делай своё дело. Вы победили. Догмы больше нет.

Резким движением «руки» монашка отрубила Архангелу Михаилу голову. Лезвие, выкованное Королём в Жёлтом, прошло сквозь шею Стального Майка, как горячий нож через масло. Но та, кого когда-то звали сестрой Мэри, знала, что убивает архангела не сотворённый Древним Богом металл, но ненависть мстящего сердца.

Она исполнила свой долг. Она отомстила. Когда голова Стального Майка подкатилась к её ногам, Монашка пронзила этой же «рукой» своё сердце и упала замертво.

Выжигатель поднял трупы всех людей, которых его рабы уничтожили в этом городе, и армия двинулась дальше, неся хаос и разрушение.

Лишь два тела остались посреди пепелища. Того, кому отомстили, — и той, что отомстила.

Примечания

1

Deputy — помощник шерифа.