Цепи Скорпиона – 2. Под звездой Саламандры

Олег Паршев

Казалось бы, всё позади… Враг повержен, родная страна обрела независимость, в сердце молодого князя пылает ясный огонь любви… Но!.. Вновь сгущаются тучи над миром. И, конечно, опять он – Святополк – обязан быть в первых рядах защитников Среднего Севера. А как иначе? По-другому нельзя! И значит… снова – вперёд! К новым приключениям и новым победам! Поскольку если не мы – то кто же?!

Глава 2

— 1-

Бурый сумрак громоздился мягкими складками по углам, скрадывая гигантские размеры величественного семиугольного зала. В вышине — под самым потолком — тускло горела единственная свеча. Она даже не пыталась развеять тьму.

— Ярче, — проговорил вполголоса Грегин, усаживаясь на трон.

И мигом бросились врассыпную волшебные светлячки, нашедшие себе приют в неверном стеариновом пламени. Мерцающие трассы пронзили мглу, оживив факелы и камины. А следом расцвёл зал. Краски и блики заиграли по коврам и доспехам, по одежде и по лицам людей.

— Общий сбор… — произнёс тихо магистр, как бы взвешивая слова. — Редко, редко такое бывает. Но опасность, ныне грозящая нам, действительно велика. Гораздо, много серьёзнее, чем всё, что случалось прежде. Иной мир желает поработить нас. И если не встанем мы дружно — плечом к плечу — то многих ждёт нечто похуже смерти… Брат Тео, расскажи нам…

Теофраст поднялся, прошёл в центр, огляделся. Он уже освободился из своего добровольного заточения, но был с головы до пят увешан стеклянными оберегами.

— Мир, в котором мы обитаем, не единственный, — бодро начал он. — Вот, смотрите…

Махнув небрежно рукой, кудесник сотворил перед собой доску на манер университетской. Правда, совершенно прозрачную.

— Все, кто изучал математику, знают, что такое прямая, — заговорил снова волшебник.

Подхватив из воздуха кусочек мела, он прочертил на доске линию, в середине которой поставил жирную точку.

— Ноль — это смерть, — пояснил он. — Плюс один… — Он отметил, — то место, где живём мы. Два — крайгорты… А есть ещё и три, и четыре, и так далее. Общим числом семь. И так же простираются миры в противоположную, отрицательную сторону. Что там — мы вряд ли когда узнаем. Хотя… Но сейчас не об этом, — недовольно прервал он себя. — Речь о другом. Из каждого мира можно легко странствовать на одну ступень вперёд или до нуля назад. И это делает наш мир весьма уязвимым, как это ни прискорбно, ведь мы, друзья мои, открыты всем положительным числам… ну, то есть… средам обитания. К сожалению… Мы ж, в свою очередь, можем добраться лишь до крайгортов… Но вот вопрос: надо ли нам туда забираться? И здесь уже проблема не столь военная, не столь… э-э-э… научная, сколь этическая. Хотим ли мы стать агрессорами, уподобиться призракам? Или удовольствуемся тем, что вышвырнем их обратно? Но в таком случае, ежели мы вознамеримся дать им отпор здесь — на нашей территории, то это следует сделать так решительно, так жёстко, чтоб им запомнилось. И впредь уж было неповадно.

Старый кудесник откашлялся, умолк, обвёл взглядом собравшихся. Зал хранил молчание.

— Мнение брата Тео мы услышали, — нарушил тогда безмолвие Грегин. — И его позиция, как я понимаю, заключается в том, что надо дождаться некого момента, когда центр крайгортов появится здесь, у нас. И уже тогда нанести по нему сокрушительный удар. Призрак не индивидуален и, следовательно, уничтожив главного — уничтожим всех. Во всяком случае, разобщим. После чего справиться с ними будет гораздо легче. Но жаль, не ведаем мы пока, что представляет собой этот главный… Что скажете, братья?

— Брат Теофраст, — подал голос Лекрюэль, — а как так вышло, что, прожив столько лет среди крайгортов, вы не определили, как выглядит эта пчелиная матка, их основа? Ведь от неё исходит вся эта злоба и ненависть, вся их враждебность.

— В том-то и странность, Адальберт, — проговорил кудесник, комкая в кулаке бороду, — что за то время, какое пребывал я в чуждом зелёном мире, ни один из призраков не выказал неприязни ко мне. Совсем напротив: их поведение казалось довольно доброжелательным. Оттого и не думал я искать эту «пчелиную матку», как ты выразился. И лишь в последние дни заинтересовался я этим их коренным отличием от нас. Конечно, тут же принялся и изучать, и выспрашивать, и присматриваться. Но, увы. На этой стезе я претерпел неудачу. Не смог подступиться к загадке. И теперь всё, что у меня есть — это гипотеза, которую я намерен вам немедленно изложить…

Волшебник снова замолчал, потёр лоб.

— Да говори уже, — пробасил, пытаясь шептать, Глокер, стоявший рядом с сыном Ратибора.

Неизвестно, услышал ли эти слова Теофраст, но он немедля продолжил:

— А гипотеза моя такова… вот смотрите… те центры, которые существовали у крайгортов раньше, никогда не выказывали склонности к аггрессио и всегда проявляли лояльность к обитателям соседних миров. Но ныне эти центры порушены. А власть над призраками забрал кто-то другой. Сам к их племени не относящийся. И именно этот чужак заставил их — не обладающих собственной волей — напасть на нас. Поэтому ныне призраки сами являются жертвой. И в нападении на людей невиновны! Вот такая у меня…

Гул возмущения пронёсся в зале. Бьёрн, Артимус, Вольфганг, да и многие фиосинисты недовольно качали головами и перешёптывались. И даже Грегин был, кажется, несколько обескуражен последней фразой старого друга.

— Не они? А кто ж?! Какой ещё чужак? — раздалось несколько голосов.

— Кто-то, и прямо скажу: не знаю кто, воспользовался тем, что они не отдельные особи, и проник в их общность извне. Извне! — быстро проговорил Теофраст. — И сейчас управляет ими. И заставляет атаковать нас. Чужими руками, как говорится…

Люди зашумели ещё больше, послышались какие-то возгласы.

— Тихо! — проревел Великий магистр, перекрывая гул. — Тео знает, что говорит. И я ему верю. Незачем нам переходить границы зеркал и вторгаться туда — к крайгортам. Тем более что нашего главного врага там нет. Он… или она… уже здесь.

— Но где? — выкрикнул невысокого роста старик, какой-то весь квадратный, чертами лица здорово смахивающий разом на Хохлача, Капчо и Стережного, что позволило Святополку сделать вывод — это их брат Пихто — посол Ордена в Мадриме.

— Где? — тут же обернувшись к посланнику, переспросил Грегин. — На этот вопрос я, пожалуй, отвечу. В Странном месте.

— 2 —

«Что сейчас будет!» — мелькнуло у Святополка. Немедленно представилось ему, как фиосинисты, совсем недавно такие степенные, примутся топать ногами, свистеть, опровергая сказанное Грегином. А седовласый Жёлтый магистр (Рауль, кажется), вскочит на закорки, скажем, к Стережному и они, размахивая бородами и волшебными палочками, понесутся с гиканьем и улюлюканьем к Шток-Дебру, чтобы его свергнуть.

Но, конечно, ничего подобного не случилось. Да и волшебных палочек никаких у братьев не было. От того картинка, нарисованная озорным воображением витязя, развеялась, а в зале повисла напряжённая тишина.

— Но почему там — в Странном месте? — задумчиво проговорил Кар-Ждон.

— Видишь? — Цветной магистр достал из объёмного кармана книжку формата in octavo. — Это «Великое Сияние». А это, — он извлёк второй манускрипт, но размером уже побольше — in quarto — то, что дал мне утром князь Святополк.

— И что?

— Я всегда чувствовал, что связь между ними есть, хотя трактат на санксарте⁹, а святополкова книга на древнесловском.

— А что за книга-то? — встрял снова Пихто.

— Разве я не сказал? — заулыбался Грегин. — Это один из самых древних списков «Воззвания Нового Пути».

Вздох разочарования прошёл над толпой.

— И всего-то, — довольно громко произнёс Гамарт, стоявший чуть особняком.

— Нет, не «всего-то», — откликнулся магистр. — В нём наличествуют неизвестные нам апокрифические вставки.

Он осмотрел зал. Но новых вопросов пока ни у кого не возникло. И Грегин заговорил дальше.

— Если сопоставить тексты, становится понятно: они части единого целого. Но читать их следует поочерёдно — по строчке из каждого. И вот вам прямо — с первого листа… Я выписал…

Шток-Дебр рассовал манускрипты по карманам, а из рукава вытащил пергамент, свёрнутый в рулон.

— Итак, слушайте, я паузы делать буду… «Тайное место, где пыль, трава, одиночество… Между великими горами и океаном… где лиловая река и пещеры прошлых царей… Как выйти не поверженным из трёх столбов… где обитают идолы. Из края лесных духов… раскосых, словно злоба и тьма, пустота… Ведьмы: пляшут они по цветам… Королева пришла из-за гор… В свете костра зелёные искры… пришельцы из дальнего мира… Людям несут они горе и злую напасть… Он победит их. Тот, кто не дойдя, умер…»¹⁰ Впрочем, последняя строчка к делу не относится.

«Как не относится?» — хотел было воскликнуть Святополк, но сдержался. Не до того сейчас. После.

— Нужно ли пояснять сказанное? — проговорил, тем временем, Цветной магистр, как бы давая понять, что всё и так ясно. Но Кар-Ждон, здесь же склонившись к брату, что-то шепнул, и Грегин, покривив губами, досадливо промолвил: — Нет, всё ж таки нужно. В зале — я знаю — много тех, кто в Странное место до сих не наведывался. А там как раз такие топонимы и встречаются: Леший раскос, Ведьмина пустошь, Идоловы столбы. И река лиловая — Вайэлит — протекает. Вот так место и обозначилось, где «пришельцы из дальнего мира» в свете зелёных искр несут людям «горе и злую напасть».

— Домыслы, — буркнул Гамарт.

— Возможно, — добродушно произнёс Грегин. — А возможно, и нет. И вот ещё, обратите внимание: «Королева пришла из-за гор». О чём это?

— Сказки! — проронил в тон Гамарту молодой высокий фиосинист в красной сутане. — Кто её видел?

— Рис Зандер, — шепнул Святополку, указывая на говорящего, стоявший рядом Стережный. — Восходящая звезда, ёрш ему в глаз… И как его Грегин терпит?

— А о чём он? — промолвил князь, разглядывая красносутанника. Кого-то он напоминал. Только кого, неясно.

— Об Эльве — Королеве Огней. Она ж за горами обретается, коли не врут.

— А… — промычал сын Ратибора, решив, что надо прислушаться, ведь, вроде бы, из-за неё — Эльвы — погиб дед Всеслав. Во всяком случае, так говорили.

— Рис, — с укором проговорил тут Грегин, — неужто ты подумал, что всё это безоговорочно приму я на веру? — Волшебник покачал головой. — Но и без внимания старинные пророчества оставлять не след. Можешь не беспокоиться, во всём разберёмся.

В общем, с час ещё судили-рядили. Спорили о способах, методах, сроках, но в главном сошлись. И, разделяя точку зрения Теофраста, согласились, что крайгорты, скорее всего, сами жертвы. И бороться, в первую очередь, следует не с ними, а с тем неизвестным существом, которому они подчиняются. Хотя, возможно, существ таких несколько или даже много.

Чтоб доподлинно это выяснить, а так же узнать, где располагается центр крайгортов («штаб», — сказал Бренкс) порешили отправить в Странное место разведчиков. И добровольцы, безусловно, сразу нашлись — Святополк, Всеволод, Уклинстор и Гилберт.

— 3 —

–…Дабы уберечь вас от ненужного риска, и памятуя о том, что вы люди горячие, а дело ваше заключается, единственно, в разведке и более ни в чём, — говорил Великий магистр, прохаживаясь перед молодыми воинами, — я принял решение отправить туда не вас самих, а ваш разум. И не пререкайтесь! Разнюхаете, что к чему — и назад. Без лишнего геройства. А то знаю я вас! Сам такой был. Брат Кар всё покажет.

Дискутировать с магистром смысла никто не видел. Ведь, как он сказал, так тому и быть. Поэтому четверо разведчиков без лишних слов двинулись за уходящим Кар-Ждоном.

А Великий магистр, очертив в воздухе мерцающий фиолетовыми сполохами круг, пробормотал:

— Обереги вас Лигнар.

— 4 —

Молодые люди, поднявшись по узкой винтовой лестнице на второй этаж, оказались в длинном коридоре. Там вдоль стены выстроился ряд стеклянных сосудов, формой напоминающих элийские амфоры, но высотой примерно в полтора человеческих роста. Это в одну из них просил заключить себя Теофраст, вернувшись из зазеркалья.

Подойдя ближе, Кар-Ждон, нащупал в сосуде ручку и потянул на себя. Сосуд, выполненный из двух половин, одна из которых оказалась дверцей, распахнулся.

— Сюда, — сказал Оранжевый магистр. — Вот здесь, внутри, вы должны просидеть по семь часов. Сразу предупреждаю: это нелегко. Приготовьтесь. Когда начнётся, вы погрузитесь в себя и воспарите над миром. Пройдёте сквозь призму времени и, надеюсь, вернётесь обратно.

— Магистр, — выслушав краткие наставления кудесника, промолвил в недоумении Гилберт, — подобное предприятие более напоминает испытание на прочность, чем разведку.

— В самом деле, — вторя ему, произнёс Уклинстор. — По-моему, гораздо проще отправится в Странное место обычным способом.

— Проще, сложнее… как относительно, — пробормотал Кар-Ждон. — А, ладно, — махнул он рукой, как бы приняв какое-то решение. — Грегин, наверное, будет недоволен, если узнает, что я вам всё выложил, но… Короче, слушайте. Да, действительно, это испытание. Последнее. Вам уж, конечно, все уши прожужжали о Пути. Точнее, о начале Пути… Так вот, начало, простите за скверный каламбур, подходит к концу. И направляясь в Странное место, вы не только осуществите необходимую разведку, но и пройдёте испытание.

Молодые люди переглянулись.

— Попали, — сказал Всеволод.

— Влипли, — улыбнулся Уклинстор.

А Святополк негромко проговорил:

— Стало быть, проба… А дальше что? Во имя чего, так сказать?

— Это не ко мне. Это к Грегину, — замахал руками Кар-Ждон. — Вернётесь — он всё скажет.

— Тогда, что зря время терять? — проговорил Гилберт, оглянувшись на сына Ратибора. — К тому ж, сами вызвались.

— Поехали, — кивнул князь.

И Оранжевый магистр принялся одну за другой закрывать «амфоры», отрезая разведчиков от реального мира.

— 5 —

Сначала ничего особенного не произошло. А потом словно туча нависла над головой. И посыпал из неё снег. Замельтешило в глазах, запрыгали вокруг синие кляксы, зашуршало осенним павшим листом, и пришла темнота.

— Простите, князь, — услышал Святополк чей-то, словно б надтреснутый, голос, какой бывает у людей хлебнувших не одну чашку горя. — Случай больно уж подходящий. Не можете уделить мне пару минут?

Сын Ратибора приоткрыл веки. Прямо перед ним кренилась, чуть не падая, ветхая, отчего-то знакомая хижина, а на её пороге стоял некто в чёрной вотоле¹¹, опоясанной красным кожаным ремнём. В его волосах, при этом, блестели яхонтовой искрой четыре небольших рога.

— Ещё раз прошу меня извинить, сударь, — учтиво проговорил демон, склоняя голову в знак приветствия, — но, право слово, лучшего момента, чтоб побеседовать с вами сложно и придумать. Да и нужда подпирает… Проходите.

Нечистый толкнул дверь, широким гостеприимным жестом приглашая молодого воина войти.

Святополк ещё раз взглянул в лицо демона, пытаясь разглядеть скрытое торжество зла. Но ничего, кроме печали, да ещё, возможно, сжатой в пружину тревоги, не увидал.

«Ох, Триединый, охрани меня», — пронеслось в мыслях, когда, более не колеблясь, ступил он внутрь. Ещё переступая препону¹², князь вспомнил, что сруб этот, неизвестно каким чудом не рассыпавшийся пока на отдельные брёвна, он видел тогда — в смертном сне, когда лежал убитый цепью Бухнадара.

В глубине избушки пахло сыростью. На полу и на стенах лежали дрожащие тени. Но парсуну, изображающую корабль, летящий в морской пене, Святополк разглядел.

— Присаживайтесь, — произнёс демон, указывая на низенький табурет. — Можете не опасаться. Никакого подвоха. Сейчас объясню.

— С кем, собственно, имею?.. — промолвил сын Ратибора, осеняя комнату троеперстием.

— Имя моё вам ничего не скажет, — тут же ответил дух, косясь на святое знамение. — К тому ж, выговорить его покуда не один смертный не смог. Посему, зовите меня, как душе угодно.

— Четырёхрогий — пойдёт?

Нечистый пожал плечами.

— Пожалуйста.

— И что вам от меня нужно? — спросил Святополк, всё-таки осторожно присаживаясь.

— Боюсь, что наперёд, не мне от вас, а вам от меня, — заметил Четырёхрогий, устраиваясь напротив. — Вы же хотели узнать, кто такой Велеяр? И зачем Кирша покойный вам через Колтыря книгу передал?

Князь побледнел. Сложил пальцы оберегающим замком.

— Говорите.

— Как звали Радомысла? — откликнулся незамедлительно странным вопросом демон, закидывая ногу за ногу.

— Что значит: как звали? — не понял Святополк. — Радомыслом и звали.

— Как по имени-отчеству? — уточнил тогда терпеливо Четырёхрогий.

— Ну как, известно: Радомысл… ну… Тьфу, чур!.. Не знаю. Как-то не задумывался.

— Радомысл, сын Велеяра, — проговорил демон медленно, поглядывая на князя и оценивая, какую реакцию это известие на него произведёт.

— Любопытно, — едва слышно прошептал Святополк, внешне оставаясь спокойным. — И что: Велеяр до сих пор жив?

Демон кивнул.

— Как же такое возможно?

— Для того, кто решил теорему Манса, нет ничего невозможного. Если к тому ж, вкупе с этим, он во всех её тонкостях и частных случаях разобрался.

Князь припомнил, что о ней, о теореме этой, упоминал однажды вскользь Хынсебен.

— И о чём теорема? — поинтересовался он.

— А вот на неё сегодня времени нет. Вы ж её не решали пока…

— А на Киршу, хотя бы есть? — перебил нечистого витязь.

Четырёхрогий усмехнулся.

— На него есть. Кирша — сказочник доморощенный — падший ангел, от рук отбившийся. А Колтырь — бывший демон. Как они промеж собой сошлись: не знаю, не ведаю. Но факт остаётся фактом. Разглядели друг дружку как-то заблудшие. И принялись на пару пить-попивать и добро прожигать. А как пропили, так работать пришлось. Кирша, как вы знаете, сапожником подвизался, а Потыка беспутный — метельщиком… От чего, думаете, стрелы его не берут? Против него ж кол с трепетицы¹³ нужен или серебро, а остальное…

— А что ж Кирша помер?.. Если он…

— Как же, откинул бы он копыта… то есть, крылья, кабы нос свой длинный везде не совал… Читать стал всё без разбора. Шибко грамотным стать захотел. Вот и…

— То есть?

— Книгу святую, — демон поморщился, — изучить решил. А там не для него писано. Забылся старый. Возомнил, что он по-прежнему — дух небесный, светоносный.

— А в книге что?

— Не буду я о ней толковать. Мне-то жить ещё не надоело, — произнёс Четырёхрогий.

— Ладно, с книгой, — махнул рукой Святополк и, незаметно для себя переходя на «ты», добавил: — Скажи лучше: почему Велеяр жив, пока она у меня?

— Ты — Радомыслич, — как бы соглашаясь, что можно без церемоний, откликнулся демон, — а значит — потомок Велеяра. И тех, кто был до него. В книге же — жизнь вашего рода. Свидетельство того, что вы — избранные. Такие же, как, к примеру, Шток-Дебры. Знаешь: сколь Грегину-то лет?

Святополк не знал. Хотя догадывался.

— Без малого триста пятьдесят. А Кар-Ждону и того более. И они ещё о-го-го!

— Слушай, — проговорил князь, — а ты мне для чего всё это сказываешь?

— Считай, что жест доброй воли, — ответил демон. — Но не только. Нам мосты с Орденом и с отцами святыми наводить пора. Крайгорты — для нас тоже проблема. Сообща и решать. Так что давай: услуга за услугу. Я тебе — информатио про книги-теоремы, а ты с Грегином потолкуй. Скажи: мы с ним встретиться желаем. Нет, нет! — он торопливо воздел руки, предугадывая мысль Святополка, — никаких одиозных фигур с нашей стороны. Ни Таджмора, ни Вия, ни Фернира. Никого из тех, кто спит и видит: как бы сожрать кого да снасильничать. Я вот, скажем, ничем жутким пока не прославился. И нас… группа таких. Мы, вроде как, заговорщики…

Демон примолк. Посмотрел на князя.

— Добро, — сказал Святополк, подумав, что в разговоре с бесом это слово не совсем уместно. — Переговорю. А как с тобой связаться? Где тебя сыскать?

— Я тебя сам отыщу, — ответил демон. — А ты помни и знай, что не только Велеяр пока жив, но и Мыслята… Да ещё пирауста тебя ищет — убить хочет…

И — злодей — на полуфразе растаял в воздухе.

— 6 —

«Они меня с ума сведут, — подумал молодой князь, выходя из хижины. — С Велеяром, да и то не до конца, что-то прояснилось. Так вот теперь — Мыслята какой-то. Плюс пира… Как он сказал?..»

Сын Ратибора прикрыл за собой дверь.

И как солнце расплавленную слезу обронило! Всего жгучим жаром обдало! Молодой воин зажмурился, прикрыл глаза рукавом. «Призма времени», о которой Кар-Ждон упреждал? Или же… Ну, Четырёхрогий! Он, небось! Какой бы ни хороший, а всё ж демон! Никак им без того, чтоб человеку гадость какую не подпустить. Хотя б по мелочи, но непременно.

Кое-как приподняв обожженные ресницы, Святополк в ужасе отшатнулся. Час от часу не легче! Стоял он, оказывается, на самом краю крутого обрыва, а внизу простиралось глубокое тёмное ущелье. Стены которого покрывала буйная растительность — рдяные гигантские цветы и жирные, острые, словно бритва, листья. «У нас зима на носу, а здесь… что ж за крики там?»

Молодой витязь бросил взгляд в бездну, где разглядел кипящую схватку. Человек бился с чудовищем — помесью грифа и льва. Но монстр — стоил ли он внимания? Вот человек! — это же Уклинстор Бренкс!

— Держись! Держись, Укли! — прокричал Святополк. — Я иду!

Ох, как бы пригодились сейчас кольчужные рукавицы, да что теперь говорить… Надрезал штанину, рванул, ладони обмотал. И — в пропасть!

Так, стать сюда, перехватиться. На уступ, дальше… передо мной открылась бездна… ну, Артимус, как знал! На корень… Скользит, зараза! Шириной она была… ничего, сдюжим, сюда… с глубокий водопад… теперь туда… и я тогда подумал: что же?.. Нет, боги, а, чур! Див! Как там Хынсебен сказал: козий потрох?.. Чего хотите от меня?.. Но я прозрел… точно: потрох!.. Увидел звуки… проклятье! Что ж они так густо растут? И ноги видел я и… Тадж… мор! И руки¹⁴. Ух! Всё! Бедные руки!

— Укли! Ты где?!

Но вокруг было пусто. Ни Бренкса, ни чудища. И что? Куда теперь? «Пока никуда», — ответил сам себе князь, потому что из-за утёса показались две гигантские птицы, напоминающие издали ощипанных куриц. Совершая огромные прыжки, они стремительно надвигались, видимо, намереваясь разорвать молодого воина на куски.

«Милые пичуги», — подумалось Святополку. Он отпрыгнул, увернулся от кривых когтей, вскочил на камень, взмахнул мечом (правда, без толку), отпрянул — длинный изогнутый клюв пронёсся мимо. Помянув заячьего бога и «тётку Мару», оттолкнулся от скалы и, потянувшись что было сил, воткнул излюбленную серебряную стрелку в шею одной из «куриц». Птица зашипела, затопталась на месте, а витязь, не теряя времени, бросился вперёд и нанёс разящий удар гюрятовским мечом.

Но вторая «птаха» не дремала. Взмахнув куцыми крыльями, взлетела над князем и тут же с грозным клёкотом низвергнулась вниз. Менее чем в вершке от Святополка вонзился в землю ужасный клюв. А когтистая лапа, мгновенно выброшенная в сторону, угодила воину в бок.

Князь покатился по траве, ударился пренеприятно локтём. Схватившись за один из цветков, подтянулся, встал во весь рост, выставил впереди себя меч. Ощущения были хуже некуда, по всему, справа наливался огромный синяк.

Птица же, склонив голову набок, не моргая, глядела на витязя, как бы удивляясь его прыткости. «Не иначе — сказать что-то желает», — усмехнулся воин, удивляясь тому, что пока не теряет присутствия духа.

Но пауза истекла быстрее, чем бы хотелось. И монстр, хлопая неистово крыльями, с удвоенной яростью набросился на молодого гридника, без промедленья пустив в ход весь свой жуткий арсенал — клюв, когти и крючкообразные шпоры.

— Держись! — донеслось сверху.

Там — в вышине, на фоне сине-алого неба — показалась фигура Гилберта, машущего рукой. Миг спустя гринуэллец устремился вниз. А молодой князь, увидев, что помощь близка, завертел, как мельница во все стороны клинком, чтобы не дозволять чудищу приближаться.

Краем глаза он наблюдал за передвижением графа. Тот торопился, не замечая жестоких порезов. И, благодаря тому, что маршрут он выбрал более пологий, спуск удавался ему даже быстрее, чем сыну Ратибора. И трёх минут хватило Гилберту, чтоб оказаться внизу. Но как только его подошвы коснулись дна…

Исчезло всё — и монстры, и Гилберт, и… Нет, ущелье, пожалуй, всё же осталось прежним. Хотя…

— 7 —

Тяжёлый шлепок сзади заставил воина обернуться.

Да, что же это? Из огня да в кострище? Чудо-юдо какое-то. Такой зверюге ощипанные курицы и в подмётки не сгодятся. Огнедышащий трёглавый дракон! Змей Горыныч! Весена о таких сказывала. И что прикажете с ним делать?

Дракон же, крутанув туда-сюда жабьими головами, приметил воина и, выдохнув клуб пара, пророкотал:

— Человечьим духом пахнет!

«Не врут былины», — подумал с некоторым сожалением Святополк. Он прислонился к скале, утёр со лба пот, поглядел на змея. Пред таким и отступить не зазорно. Но вот куда?! Массивная туша закупоривала выход из оврага, а вверх… Курдуша с два туда взберёшься. Да притом так, чтоб быстро… Значит… эх, один раз помирать — второго не бывать! И, помянув Руевита…

— Эй, лягушка говорящая, — прокричал, задрав голову, витязь. — Языком трепать будешь или драться?

«Горыныч» сощурился.

— Я ж тебя…

— Да знаю! — заорал, перебивая, сын Ратибора. — На одну лапу положишь, второй прихлопнешь. Но не бахвалься! Ты попробуй сперва!

Дракон, видимо поражённый наглостью, склонил одну из голов к витязю, будто пытаясь рассмотреть его получше.

Но Святополк только этого и ждал. И мигом перескочив на загодя присмотренный каменный выступ, со всего маха рубанул мечом. Словно старый крестьянин подрубил мотыгой сорняк! Голова, так беспечно приблизившаяся к молодому воину, отлетела в заросли дрока. А змей, заревев, взвился на дыбы, подняв облако пыли. Огненный вихрь вырвался из пастей чудовища, пронёсся по ущелью. Съёживались от жара и отползали, извиваясь, ожившие, принявшие багрово-сизый оттенок, цветы, а молодой гридник вновь покатился по земле («что-то часто сегодня!» — невольно отметил он), надеясь погасить пламень, охвативший одежду.

«Всё! Задавит гад ползучий, к бесам, если шлёпнется».

Но в этот момент пришло спасенье. Исполинских размеров волк спрыгнул откуда-то сверху и, приземлившись в полусажени от бившегося в судорогах дракона, набросился на него с глухим, леденящим душу рычанием. Словно собака напала на тигра. И на счастье, «собаки», «тигр» был ранен.

Хвост чудовища, увенчанный гигантскими костяными шипами, плёткой просвистел в воздухе, обрушился на нового врага. Но тот лишь прижал уши и ещё яростнее принялся рвать кожу змея, покрытую роговыми пластинами, стремясь скорее добраться до плоти.

Волчьи клыки, как видно, причиняли дракону неимоверную боль. Однако попытки змея стряхнуть противника успеха не возымели. И тогда чудовище, неуклюже подпрыгнув, завалилось на спину, надеясь придавить хищника. Зря! Не ослабевая хватки, волк мигом перескочил на брюхо дракона и продолжил терзать его, вгрызаясь всё глубже.

И здесь Святополк, видя, что внимание змея сосредоточено на сером, в два прыжка приблизился к месту схватки и молниеносными ударами отсёк оставшиеся головы.

Дракон забился в агонии. Из обрубков вырвались бурые фонтаны, накрывая окрестность паром, огнём и тягучим запахом крови. А волк, разжав наконец зубы, скатился в почерневшую от гари траву.

— Прекрасная охота. — Серый с трудом поднялся на ноги. — Но в этом ущелье полно таких же тварей. Эльвой затавренных. Так что, поторопимся. Залезай на меня.

Святополк ухватился за загривок, вскарабкался на зверя. И тот помчался из теснины прочь. Спустя несколько мгновений они вырвались на простор.

— Теперь спускайся, — попросил хищник, и витязь спрыгнул на землю. Волк немедленно принялся зализывать раны, которые почти сразу же зарубцовывались, а молодой гридник поспешил осмотреться.

— Что значит: «затаврённых»? — спросил он.

— Они Королеве Огней принадлежат. И на каждом клеймо стоит — лапка саламандрина. Как звёздочка маленькая. Что он, мол, не дикий какой-то, а вполне домашний.

— Ни Таджмор себе, домашний! — проговорил князь. И, оглянувшись, добавил: — А где мы находимся?

— Ведьмина пустошь, — коротко бросил волк. — Два шага и…

— А отчего она «ведьмина»?

— Просто: ведьмы тут обитают. — Серый оглядел себя, поморщился. — Но мне пора. Будь осторожен.

— Кого благодарить мне? — крикнул вслед молодой воин.

Но волк, наверное, не услышал.

— 8 —

Ведьмина пустошь являла собой довольно унылое зрелище. Кругом одна глина, что вся потрескалась без дождя. И не единой травинки — сколь не смотри! Да и не то — травинки, камней и тех не видать! Точно первобытный безлюдный мир открылся взору.

Правда, с другой стороны, это ж и не плохо! Так как ни мавок, ни вил¹⁵ пока тоже не наблюдалось. И молодой князь, начертав в воздухе букву «Т» — знак Триединого, и дав себе зарок ничему тут не верить, бодро вступил на территорию ведьм.

Один шаг — и будто проснулся! Всё мёртвое — ожило, тусклое — засверкало. Птицы, цветы, бабочки… И небо — глубокое и прозрачное, даже звёзды угадываются. Как в сказку попал. Ну и ведьмы!

А вон и они — хороводы водят. Понёвы¹⁶, шали на них кружевные из папоротника. Маки-ландыши в волосах… Чудо!

— Витязь, иди к нам, — пропела тут жаворонком одна из танцующих.

Как же она мила! Как грациозна! И куда лучше, чем Мартинка или Меленора. И чего бояться? Чему не верить? Глупость какая! Святополк отбросил сомнения и зашагал к ним.

— Не Ратибор тебя звать? — проворковала ведьма, нежно взяв его за руку.

А впрочем, какая она ведьма? Она — цветок на скале. Луна из-за туч.

— Нет, Цветка, глянь сама, — ответили ей. — У того волос — вороново крыло. А этот светленький.

— Вот теперь вижу, — прозвенела капелью Цветка. — Ты — Святополк. Верно?

Она заглянула ему в глаза.

— Да, — проговорил витязь. — А Ратибор — мой отец. Но он погиб. И давно…

На челе её отобразилось страдание.

— Я знаю. И так жаль, что я не могу видеть его.

— А он, что — был у вас? — поинтересовался гридник, пытаясь уловить смысл произнесённой фразы.

Ведьма вздохнула:

— Он и сейчас здесь.

— Да ну? Как это? — удивился витязь.

— Кто к нам зайдёт, тот уж не выйдет, — ещё более непонятно ответила Цветка.

И будто на что-то решившись, прижала палец к губам, схватила витязя за руку и потащила за собой.

— 9 —

— Куда мы идём? — спросил сын Ратибора, когда смолкли вдали голоса беззаботно танцующих ведьм.

Юная мавка, не слова не говоря, встала на цыпочки, напечатлела поцелуй на его губах, а после тихо, едва слышно, шепнула:

— Очнись. Смотри!

И он увидел.

Не было вокруг никаких садов. Не было водопадов. Развеялись миражом. А на их месте чернел омут болотный, затянутый скользкой зелёной тиной. Слава богам, хоть девушка — ведьма юная — прежней осталась, не обратилась скрюченной беззубой старухой.

И вдруг, о Свентовит тривеликий! Как из тумана проступили в облике Цветки черты Меленоры. Мелькнули беззвучной молнией и пропали. Ускользнули, как утренний сон.

— Не сейчас. После. А пока — беги! — отвернувшись и, как бы надеясь утаить набежавшие внезапные слёзы, которые вовсе и не скрылись от взора растерявшегося князя, почти прокричала Цветка.

И указала на тропинку, что, затейливо петляя, стремилась в заросли ежевики.

— 10 —

Мир переменился опять. Святополк увидел себя стоящим на узкой утоптанной дорожке, а прямо напротив возвышались каменные столбы, изрезанные рунами и жестоко побитые временем и дождями.

Молодой князь оглянулся. И только руками развёл. «Где ж Ведьмина пустошь?» Позади него неприметным рыжим пятном сиротливо лежал совсем невеликий клочок земли, где вряд ли мог бы он сделать и пару шагов. И как бы сие не казалось невероятным, но, по всему, это и была обитель ведьм, так как природа там прятала свой лик в уродливых от вечного суховея морщинах, а чуть далее темнело зияющее горло теснины, где только что он и серый бились с драконом.

«Приснилось? Привиделось? Или?..»

Он потёр подбородок, потряс головой и даже постучал по лбу кулаком, надеясь что-то понять, но… И! Меленора? Как? Почему? Ответов, увы, не было. «И я тоже, ох как хорош! Зарок себе дал — ничему не верить. А кто выполнять будет? Как щенок потянулся, не успели косточку показать! Аноха¹⁷! Бестолочь!» — обругал себя витязь.

Но «бестолочь» или нет, а разбираться — не время. Пора двигаться дальше.

И, сделав шаг вперёд, пересёк незримую черту между столбов.

— 11 —

Была ли возможность пройти мимо, свернуть? Возможно. Но отступать, обходить или уклоняться он не умел. Не в его обычаях это. И вот результат!

Стены сверху, сбоку потолок. То ли изба на боку, то ли нечистые шутят. Но в любом случае…

Он лежал связанный по рукам и ногам. А на его коленях сидел с самодовольной улыбкой какой-то мелкого росточка, мохнатый демон. Ясно. Идоловы столбы. И, к сожалению, никаких других ассоциаций при слове «идол», кроме Таджмора не возникало. Скверно!

— Попался-таки! — мерзко захихикал бес и похлопал витязя по плечу.

«Иногда всё ж не грех и свернуть», — пробежала запоздалая мысль.

Это был всё тот же домик, где нынче он уже побывал, где беседовал с Четырёхрогим. На стене всё рвал паруса корабль, а он… Проклятье! Он-то как раз и был тем несчастным, которого держали связанным демоны из его смертных видений, пред тем, как оживил Хынсебен.

— Вот теперь, доблестный витязь, глянем. Ты заартачился. С нами в коло¹⁸ не пошёл. А он?

Святополк с трудом повернулся, посмотрел. На него, не отрываясь, взирал высокий, облачённый в грязно-серую рясу старик с измождённым лицом, в котором сквозь смертную усталость проглядывала неистощимая злоба.

— На кой он мне нужен? — прокричал аред¹⁹, потрясая в воздухе кулаками. — Мне нужна книга! Книга!

— Ах, книга?! — хрюкнул бес и, подпрыгнув, прилип к потолку.

Резкий смрад ударил в ноздри, повеяло холодом, сыростью, мраком. Мир вспотел, и мелкой, противной дрожью затрясся. Осторожно посмотрев из-под полузакрытых век, Святополк обнаружил, что теперь уж он стоит, опираясь о стену, а лежит, связанный, наоборот, старик.

— Ну, а ты? Как? Всё ж таки пожалеешь его? — тут же весело проквакал демон, выглядывая у Святополка из-за спины.

— Кто он? — вместо ответа глухо спросил князь, замахнувшись на нечистого локтем. — За что вы мучаете его?

— О, за ним много чего числится, — отвратительно гримасничая, залаял бес. — А вот кто он? Ха-ха! Ты ещё не понял?.. Это ж — Мыслята — брат Радомысла. Твой, так сказать, дядька!

— И что же, — недолго думая, произнёс витязь, — ты усомнился, что я немедля не вырву его у вас? Если на то достанет у меня сил и будет воля Триглава?

— Не всё так просто, — заухал совой демон. — Не поспешай. А то оглянуться не успеешь, как…

Лукавый примолк. Поскрёб в затылке, где нечесаные, сбитые в колтун космы, образовывали спутанный клубок. А после приник к Святополку и зашипел:

— Беда в том, что, как только книга Велеяра окажется у него, он порвёт её на крохотные аркушки²⁰. И тогда…

Он развёл лапками.

— Что?! — гаркнул Святополк.

— Тогда тебе конец. Тогда тебя, считай, и не было никогда на свете, — закатывая от наслажденья глаза, проблеял нечистый. — Тогда вместо Радомысла возникнет Мыслята, а весь твой род, все твои предки — Пересвет, Изяслав, Держислав и Ратибор… — он присвистнул, — исчезнут. И возникнут новые. Мыслята бедный этого сто годин ждёт… Но — везёт ему — недолго осталось.

— И целый век вы его томите? — глянул князь исподлобья.

— Извелись уже, — пройдясь по комнате колесом, пропищал бес. — Поседели. Вишь?

И тут же предъявил витязю облезлый кончик хвоста, точно припорошенный инеем.

— Нет! — изрёк гридник. — Как клинком рубанул.

— Что значит: «нет»? — каркнул бес. — Ты что, не прочь отпустить врага? Он же тебя сничтожит. И глазом не моргнёт!

Святополк потянул руку к мечу.

— Воля твоя, князь, — с сожалением промяукал нечистый. — Воля твоя. Но — пожалеешь. Локоток кусать будешь…

— А то — не твоя забота. Сказал: отпусти, значит — отпусти. Повторять не стану.

И сын Ратибора стремительно вышел вон, хлопнув напоследок рассохшейся дверью.

— 12 —

А вокруг отчего-то сгустилась ночь. С лёгкой застенчивой улыбкой скользили по небу звёзды. Луна, глянув в сонном томлении из-за сиреневых облаков, поторопилась вновь зарыться в их пушистую перину, а молодой витязь обнаружил себя стоящим в окружении почерневших от времени, засохших деревьев. «Леший раскос»?

— Шёл ты, значит, шёл, — заскрипел тут чей-то сиплый голос, — и к нам дошёл. Хэ, не всякому удаётся!

Святополк разглядел во тьме корявый силуэт лешего. Этот, кажется, напоминал небольшой вязок.

— Я — Святополк, князь Роца, — склонив голову, промолвил воин, памятуя о том, что лешие — существа не чуждые учтивости и благородству.

— Рад познакомиться, — протянул руку-ветку леший. — Я о тебе слышал. Меня Вязом кличут.

— Дуб про меня говорил, наверное?

— Он. И потому не станем мы путь твой косить. Ты человек хороший. Иди с миром.

Спасибо Белбогу, без ужасов обошлось. Святополк махнул лешему рукой, повернулся и… застыл. Ах, Дивиркиз! За всеми этими приключениями совсем позабыл об истинной цели своего путешествия.

— Постой! — опомнившись, выкрикнул молодой гридник, догоняя лесовика, тяжело топающего прочь. — Скажи: а нет ли тут призраков? Зелёных, полупрозрачных, похожих на тени?

Вяз опасливо повертел головой.

— Как же, — прошуршал он, — сколько хочешь.

— А может, ты видел, где они собираются?

— Отчего ж, видел. Да ты и сам это капище поганое знаешь.

— И где ж оно? — затаив дыхание, промолвил витязь.

— В хижине. В Идоловых столбах.

Вот как? Интересно! Прям, не избушка, а средоточие тёмных сил. И как они там все зараз умещаются?

— А может, в ней кто из людей бывает? — боясь спугнуть удачу, проговорил князь.

— Из людей-то? — переспросил лесовик, сызнова покрутив головой. — Из людей-то, пожалуй, нет. А вот, пирауста…

И явно в ужасе от того, что проговорился, зажал себе рот веткой. А потом, не оглядываясь, с неожиданной прытью, припустил вглубь леса.

— 13 —

И Святополк сызнова вышел на тропу, неподалёку от которой темнел зев «Ущелья чудовищ». Название сам на ходу придумал. Даже погордился немножко.

Но всё это мелкое тщеславие — ерунда. А главное во всей истории

то, бесспорно, что живой остался. И задание, при этом, выполнил. Правда, вспомнил о нём в самую последнюю секунду, чисто по-роцки, но всё ж вспомнил, узнал, где оно — логово крайгортов, и кто у них во главе… Если дух лесной не привирает. Хотя, зачем ему?

Треск, что раздался в этот момент, прервал мысли князя, обращённые к таинственной «пираусте». И заставил поглядеть вверх. Гигантский нож, ведомый незримой рукой, вонзился в небо. А через мгновенье принялся неспешно продвигаться вперёд, вспарывая небесный свод так, как поступает портниха с отрезом ткани.

Небосвод распахнулся. И в образовавшуюся щель посыпались, а точнее сказать, хлынули потоком огромные камни, каждая грань которых так и сверкала, будто вышли они из мастерской какого-то великана-ювелира. Размерами они вряд ли уступали горам Бесконечного хребта.

— Это падают звёзды, — сказал Стережный.

И Святополк проснулся.

— 14 —

— Это очень редкое явление, — продолжил старик, открывая двери «амфоры» и выпуская витязя. — Случается раз в тысячу лет. И сейчас на равнине много наших братьев, которые наблюдают за происходящим. Потом их рассказы пополнят специальную книгу. И может, следующие поколения смогут понять смысл того, свидетелем чему ты явился.

Сосуды открывались один за другим, и вскоре рядом с сыном Ратибора появились остальные участники испытанья.

— Вас ждут в главном зале, — снова промолвил Стережный. — Грегин там. И братья. Но сначала с вами должен потолковать я.

Старый кудесник поглядел пристально на молодых людей.

— Вокруг да около ходить не стану, — проворчал он, насупив седые кустистые брови. — Не умею. Потому — сразу к делу. В битве с Бухнадаром мы четырёх наших потеряли. Ну, вы знаете. И, в общем… — Он наклонил голову, скрестил руки. — Что ответите на предложение вступить в Орден?

Четвёрка воинов застыла как громом поражённая. Такого поворота событий никто из них не ждал. Во всяком случае, сейчас. Глаза Всеволода, и без того большие, казалось, собрались вылезти из орбит. Святополк, пытаясь уразуметь сказанное, усиленно тёр подбородок. А Гилберт схватился за голову и помянул какого-то святого. И один лишь Уклинстор, наверное, знал что-то заранее, отчего обескураженным не выглядел.

— Кабы сие было не столь ответственным моментом, — проронил, по-отечески улыбаясь, Стережный, — я б, верно, рассудил, что вы тугодумны.

— Я согласен! — выпалил тогда Святополк.

— И я, — кивнул Всеволод.

— Да! Трижды, да! — прокричал молодой Бренкс.

— Да, естественно, — опомнившись, откликнулся эхом Гилберт.

— Ну вот и чудесно, — ещё шире заулыбался Стережный. — Тогда идём. Нас уж, поди, заждались.

— 15 —

Грегин вновь восседал на своём троне. Словно б с него не сходил. А вкруг него расположились Цветные магистры и братья.

— Будьте здесь, — молвил Стережный и присоединился к магистрам.

А Грегин неторопливо спустился вниз.

— Вы прошли испытание, — улыбаясь, проговорил он. — Впрочем, я в этом не сомневался. Но мы ещё раз убедились, что вы можете действовать сообща, помогать друг другу. И это здорово, так как я надеюсь, что когда-нибудь вы сможете прийти нам на смену — мне, Кар-Ждону, остальным старикам… И мы принимаем вас в послушники братства. Подойдите ближе и преклоните одно колено.

В абсолютной тишине голос его звучал пронзительно и громко, отзываясь эхом по анфиладам волшебного замка. Молодые люди приблизились, и Великий магистр заговорил снова:

— Вам оказана великая честь. Но на вас налагаются и великие обязанности. Членами братства могут стать лишь самые достойные. И мы думаем, что своим упорством и добротой, честностью и отвагой вы доказали, что заслуживаете принятия в Орден. Можете гордиться этим.

Чуть помедлив, Грегин продолжил:

— Орден существует уже не одну тысячу лет. На заре времён стихии разрушили большой остров, где цвела великая цивилизация. Тогда наши предки переплыли океан и нашли пристанище здесь. К несчастью, многие знания были утеряны, увы, не каждый — носитель мудрости. Но лучшие собрались и по крупицам сложили то, что осталось от знаний погибшего мира. И всё это сохранилось и приумножилось в Ордене.

Теперь же, когда вы стоите на его пороге, вы должны узнать ещё об одном. Первым королём древней земли был великий Лигнар — бог морей и океанов. С тех пор членом братства может стать только его потомок. И это ещё одна причина, благодаря которой вы сейчас находитесь среди нас, ведь в каждом из вас есть частица крови древнего бога и нашего первого короля.

Грегин кивнул, и к нему направился один из братьев, держа в руках длинный обоюдоострый меч.

— Это меч Лигнара, — произнёс Великий магистр.

Поочерёдно подойдя к Святополку, Всеволоду, Гилберту и Уклинстору, он коснулся плеча каждого из них лезвием древнего оружия.

— Теперь встаньте и будьте равными среди нас, — проговорил магистр.

Он взмахнул рукой, и к каждому новому члену Ордена поднесли обширный поднос.

— Возьмите это, — сказал Грегин.

Там покоилось семь предметов — меч, серп, мастерок, ланцет, кисть, перо и циркуль.

— В нашем братстве нет культа Лигнара, — произнёс Великий магистр. — Мы не почитаем его как бога, но непререкаемо чтим, как нашего отца. А что касаемо культов, то он у нас один — культ знаний. И когда через год мы вновь встретимся тут же — в Большом зале — вы должны будете продемонстрировать нам искусство владения семью волшебными инструментами. Срок для того, чтоб научиться — небольшой, но думаю, вам хватит. Если постараетесь… Ну и последнее: вы должны принести обет бежать тёмных страстей и служить, единственно, добру и свету, несмотря ни на что.

— Обещаем, — нестройным хором отозвались молодые фиосинисты.

И радостно переглянулись.

Примечания

9

Литературный язык в древней Хинде.

10

См. Приложения к части II.

11

Род плаща.

12

Порог.

13

Из осины.

14

Стихотворение Артимуса Глокера (в его же переводе на роцкий): Передо мной открылась бездна. Шириной она была с глубокий водопад. И я тогда подумал: боги, Чего хотите от меня? Но я прозрел. Увидел звуки. И ноги Видел я и руки. А свет небесный шёл отвесно, Лучи роняя невпопад.

15

Ведьмы в словской мифологии.

16

Род юбки (иногда сарафана).

17

Простак, глупец.

18

Хоровод.

19

Старый колдун.

20

Клочки.