Цепи Скорпиона – 2. Под звездой Саламандры

Олег Паршев

Казалось бы, всё позади… Враг повержен, родная страна обрела независимость, в сердце молодого князя пылает ясный огонь любви… Но!.. Вновь сгущаются тучи над миром. И, конечно, опять он – Святополк – обязан быть в первых рядах защитников Среднего Севера. А как иначе? По-другому нельзя! И значит… снова – вперёд! К новым приключениям и новым победам! Поскольку если не мы – то кто же?!

Глава 3

— 1 —

— Ну кто лучше вас справится? — проговорил вкрадчиво Грегин, адресуя свой вопрос Святополку и Рису Зандеру, сидевшим у него в кабинете с одинаково угрюмыми лицами.

— А почему он, магистр? — процедил сквозь зубы молодой фиосинист, бросив в сторону князя неприязненный взгляд. — Он даже не полноценный член братства. У него ещё и сутаны нет.

— Рис, а разве ты не получал от меня заданий, в бытность свою послушником? — вопросом на вопрос ответил Шток-Дебр.

— Да, брат Грегин, вы действительно поручали мне разные дела, — упрямо стоя на своём, произнёс Зандер. — Но я у вас на глазах с колыбели. Вы знали моего отца. И всегда…

— Брат Рисмер! — осаживая молодого человека, перебил его Грегин. — Если вы не желаете ехать, то стоит так и сказать. И я найду князю попутчика посговорчивей.

Официальный тон Великого магистра несколько остудил пыл Риса. По крайней мере, так показалось Святополку, который за время разговора пока не раскрыл рта, а только слушал, запоминал наставления Грегина и согласно кивал.

Молодому князю и самому не по душе был это выскочка Рис с его холёными ногтями, красивым голосом, аккуратной причёской, тонкой щёточкой чёрных усов. Так и сквозила в нём наглая самоуверенность, самовлюблённость, непоколебимое осознание собственной исключительности и превосходства над остальными.

Но что делать? Отказать Грегину? Чего ради? Да и в Гиспию прокатится, когда ещё случай подвернётся? «Чернобог с ним, — обдумавшись, решил сын Ратибора. — Тем более, не вдвоём едем. Капчо с нами и Хохлач. Да ещё и Хынсебен в придачу. По просьбе Гамарта. Это уж калугерам не по душе пришлось. Авось уравновесят нас как-нибудь. Драки-дуэли не допустят».

А нужда эта — в Гиспию ехать — от того возникла, что именно там, а точнее, в Мадриме, видели Барона. А ныне ж две цепи у него. Две из семи, необходимых для битвы с зелёным нашествием.

А вот, чтобы понять, для чего Грегину потребовались все без исключения цепи Скорпиона, следует ненадолго заглянуть в день вчерашний. Потому что вчера — пятого идрефа (по западному календарю) или пятнадцатого листопадня (по-словски) — Великий Цветной магистр…

— 2 —

…Великий Цветной магистр вышел из стены, подошёл к окну. Поглядев на дождь, покачал сокрушённо головой.

— Зарядил с утра и сыплет, и сыплет… — проворчал он.

— Да, магистр, — отозвался Скорпион, ибо именно у него в гостях оказался Грегин, — но ведь не о погоде ты хотел беседовать?

Мягкий свет лился из розовых фонарей, освещая полутёмную комнату. Было тепло и уютно.

— Верно, не о погоде, — молвил Шток-Дебр, опускаясь в небольшое облако, служившее чародею креслом. — Крайгорты… они уже повсюду.

— И ты думал узнать моё мнение?

— Нет, я и сам знаю, что предпринять, — ответил Грегин. — И ищу не совета, но помощи.

Скорпион, сложил хвост спиралью, превратился в человека, упал в облако напротив магистра.

— Любопытно, — проговорил он. — Не ожидал.

— Ты — и не ожидал? — скептически произнёс магистр.

Скорпион едва заметно улыбнулся.

— Ну, не то чтобы…

Он моргнул, и в воздухе возник золочёный поднос с фруктами и вином.

— Отведай. Шарульский²¹ виноград самый тонкий.

Грегин сделал глоток.

— И что скажешь? — спросил он.

— Семь цветов радуги… — начал чародей.

— Семь музыкальных звуков…

— Семь великих инструментов…

— Семь основных начал и правил…

— И семь цепей. Соедини это вместе…

— Точно, — подытожил магистр. — Я и сам так рассуждал, но хотел услышать это от тебя. К тому ж, мне требуется разрешение на использование цепей. Согласись, невежливо воспользоваться без спроса… И ещё мне нужен ключ.

— Ворон?

— Да.

— Не возражаю. В любое время. — Скорпион поднял бокал. — Твоё здоровье, магистр. И — удачи!

— 3 —

Хлопотным выдался день перед отъездом. Для начала Святополк без малого три часа обсуждал с Всеволодом вопросы обустройства родного княжества. Ведь два месяца, минувшие после возвращения престола, истратились только на восстановление государственных основ. Хотя и тут усилий пришлось приложить немало. Сам молодой князь, Всеволод и дворские, ни секунды не пребывая в праздности, метались по городам и весям, беседовали с ратниками, посадскими, крестьянами, выбирали воевод и наместников, договаривались о налогах, законах и дружине. А вот теперь, наконец, подошёл черёд разговора более детального. Оттого молодые князья уединились и принялись толковать о школах и больницах, университете и церкви, ремёслах и торговле. А когда сын Ратибора заговорил о рыцарских турнирах, Всеволод немедля предложил устраивать ещё и состязания вроде тех, что проводились когда-то в Элии.

— Гереконских игр, считай уж, лет триста как нет, так давай свои сделаем — Киричские, например.

— Я — только «за», — откликнулся Святополк, — но рук-то у нас с тобой хватит? Чтоб за всё ухватиться?

— Дворские, брат, не у одного тебя есть, — подмигнул Всеволод.

Он вскочил с кресла, подошёл к письменному столу, придвинул стул.

— Диктуй, — бросил он торопливо. — Я записывать буду.

Постепенно, пункт за пунктом, выстроился подробный план. И явился на свет документ, состоящий из двух частей: «Важное» и «Нужное». В первый «параграфус» вошли армия, налоги, ремёсла, торговля, больницы, школы и университет. Во второй — всё остальное, включая даже увядшее искусство театра. («Тексты комедий-трагедий я тебе для начала достану, а лицедеев своих выучим», — проговорил киричский князь.)

Бумаги извели при этом сверх всякой меры. («На нас не настачишься», — заметил Всеволод.) Но получилось, как будто, неплохо. Даже самим понравилось.

— 4 —

Далее Святополк помчался в кабинет Грегина, где, просочившись сквозь зеркала, вынырнул в Оранжевом замке. И попал прямо в объятия Ярославы.

— Сколько тебя ждать? — всплеснула руками она. — Я уж думала: на меня и времени не сыщешь!

Разговор с сестрой, как всегда, сперва вышел сбивчивый, путанный, перемежающийся вздохами и восклицаниями. Но в целом, молодой князь и здесь преуспел. Порешил, что завтра же, в сопровождении какого-нибудь витязя, Ярослава отбудет домой. И, по мнению Святополка, на эту роль вполне годился Всеволод, всё одно — домой едет. Однако, как тут же выяснилось, юная княжна уже нашла себе верного аколита²², коим непременно желал стать граф Гилберт.

— Так мне что, к свадьбе готовиться? — думая пошутить, молвил сын Ратибора.

Девушка вспыхнула, но взора не опустила. Наоборот, глянув открыто, со счастливой улыбкой радостно выдохнула:

— Да!

И такое сиянье озарило её лицо, что Святополк не нашёлся, что и ответить. Вот тебе и пошутил!

— Отлично, — буркнул в замешательстве он. — А… когда?

Почувствовал он себя при этом неимоверно странно. («Славка мелкая замуж собралась!»)

— Не враз, ты не думай. Через месяц… — услышал он ответ.

— А что ж Гилберт-то? Чего он молчит?

— Да здесь Гилберт. Здесь. Под дверью стоит. Мается. Ждёт момента зайти.

И, глянув ещё разок на брата, прокричала:

— Жиль, ну где ты? Иди сюда!

Дверь скрипнула. И предстал граф, который, надо заметить, мало сейчас походил на самого себя — обычного. Стоял какой-то робкий, застенчивый. И переминался с ноги на ногу. «Ох, мама дорогая, — прошептал князь. — Что с ним Славка со своей любовью сделала! И вырядился-то как! Фазан — фазаном! Мало — жабо, так ещё и шапка с пером!»

Сын Ратибора привстал, пожал молодому рыцарю руку, вновь опустился в кресло. Гилберт же остался стоять.

— Святополк, — запинаясь, начал молодой граф, — я… право не знаю, как это говорится, но… в общем, прошу у тебя руки твоей сестры Ярославы. Потому что она… — он умолк, не в силах перебороть волнение и подобрать слова. — И я люблю её!

Князь сдержал улыбку, поднялся, отошёл малость в сторону. Глянул под ноги, в окно. Он вовсе не собирался возводить препоны на тропе их взаимного счастья, но… Может, рано?

В комнате повисла колючая тишина. Ярослава, проникнувшись вдруг важностью момента, испуганно поглядывала то на брата, то на жениха. Но Святополк недолго испытывал терпение влюблённых.

— Конечно же, я не против! — торжественно провозгласил он, решившись. И, взяв молодых людей за руки, соединил.

— Ура! — закричала во весь голос Ярослава, бросаясь на шею брата и тут же обнимая Гилберта.

А граф, вытащив из-за обшлага платок, утёр пот со лба и проговорил:

— Ну, ты меня напугал. Я уж…

Князь широко улыбнулся, похлопал Гилберта по плечу, чмокнул сестру в макушку и, подтолкнув молодых друг к другу, вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

— 5 —

Ну а теперь, когда неотложные дела более не гудят в голове роем растревоженных пчёл, можно и о себе подумать.

И Святополк, прыгая через ступеньки, пронёсся по лестнице на первый этаж, где в маленькой комнатке, превращённой заботливыми руками в висячие сады, ждала его Меленора.

На мгновенье остановился у входа. Унял рвущееся из груди сердце. Постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл…

Можно ли описать солнечный свет, который разом падает и взлетает, дышит ароматом ночных фиалок, поёт колокольчиками в росе, трепещет под натиском ветра, грохочет на порогах рекой, и шепчет свирелью, уходящей под лёд? Не знаю… И вряд ли б кто на это решился…

— 6 —

— Нора, я был в Странном месте, — сказал Святополк. — Мне показалось…

Тень пробежала по лицу девушки.

— Ты любишь меня? — спросила она, заглядывая ему в глаза.

Святополк кивнул.

— Тогда верь мне… Я после тебе всё объясню…

— Так мне не почудилось? — еле слышно вымолвил сын Ратибора.

Она покачала головой.

— Нет, Свят, не почудилось.

— И что это было?

— Прошу тебя, не настаивай. Придёт время, я всё тебе расскажу. Мне ж и посоветоваться не с кем. У меня ж, кроме тебя… А уж если и ты меня не поймёшь…

Она отвернулась. Совсем как та — Цветка — юная мавка из Ведьминой пустоши. И слёзы в глазах те же самые. Сияющие, как самоцветное ожерелье.

— Нора, — сказал он, и всё смешалось в его голове, — Нора…

Он зажмурился, прикоснулся к её руке. Тонкие, длинные, такие хрупкие пальцы…

То, что захотел он сказать ей сейчас, неизбежно, но — время ли? Да и как-то… Что ж так странно на сердце? Ох, Триглав, единый в трёх… Святополк закрыл глаза, вспомнил, как увидел он её тогда — в первый раз, вспомнил хоровод ведьм — словно снежинки перед замёрзшим стеклом. Приподнял веки — всё та же. Она! Разная — и одинаковая.

— Нора, — проговорил он, — ты пойдёшь за меня замуж?

Как это вырвалось?

— 7 —

Вышедший из покоев девушки витязь, некоторое время пребывал в замешательстве. Отчасти оттого, что так неуклюже сделал ей предложение (как-то не так он это представлял — думалось: всё будет более возвышенно), а отчасти — от безрезультатности происшедшего разговора. Очень хотелось вернуться и всё-таки выспросить о Ведьминой пустоши, выяснить всё до конца. Не очень ему нравилось, что это — такое важное — и недоговорено, недосказано. Но смысла в возвращении не виделось никакого. Раз сказала: «потом», то так и будет. А вызнавать да приставать — только хуже делать. Что ж, ладно!

И Святополк направился к Грегину — передать просьбу Четырёхрогого.

— 8 —

— Четырёхрогий? — Грегин переглянулся с Кар-Ждоном. — А какой он из себя?

— Да, честно сказать, мне все демоны на одно лицо, — признался Святополк, пытаясь восстановить в памяти облик нечистого. — Похож на человека… лицо такое красное, как обожженное, но ни шрамов… и вообще, никаких, так сказать, особых примет, родинок там…

— А лет, как думаешь, ему сколько? — задал вопрос Оранжевый магистр. — То есть, сколь ему было б, кабы он человеком был?

— Да бес его беса знает, — развёл руками молодой витязь. — Но, вроде, не молодой… Одно вот меня удивило: говорит больно правильно, учтиво так. Грамотный. Прям, как в университете учился…

Грегин бросил ещё один взгляд на брата.

— Джавинор? — негромко проговорил тот.

— Скорее всего, — кивнул Цветной магистр.

— Навряд ли, — вставил молодой князь. — Он сказал, что его имя не один смертный не выговорит, а тут-то, что выговаривать?

— Да это сейчас, когда он демон, его прозванье новое и в два присеста не произнесёшь, а Джавинор — имя прежнее — человеческое. Коль это он, конечно, — ответил на сомнения сына Ратибора Кар-Ждон.

— Но где ж он пропадал столько времени? — задумчиво промолвил Великий магистр. — Лет двадцать?

— Девятнадцать, — уточнил Кар-Ждон.

Всё-таки и для них — всезнаек — есть секреты, — подумалось Святополку, но волновало его сейчас другое.

— А что такое «пирауста»? — выпалил он, обрадовавшись, что словечко странное, наконец, и так кстати, вспомнилось.

Оранжевый магистр полувопросительно взглянул на князя.

— Пирауст, или пирауста, ежели она женского рода, — это саламандра. Дух огня. А почему ты спросил?

— Четырёхрогий сказал, что она меня ищет. Убить хочет, — произнёс Святополк, стараясь вымолвить это так, чтоб не показаться с одной стороны излишне обеспокоенным, а с другой — слишком уж беспечным.

— Это точно Джавинор, — вместо ответа сказал Грегин, как бы сделав вывод для самого себя.

Кар-Ждон, словно согласившись с братом, кивнул, а Святополк, для которого эта фраза прозвучала, как шинская грамота²³, немедля переспросил:

— А почему это именно он, брат Грегин? И что за саламандра? И с чего это духу огня меня убивать?

— Чем ты насолил пираусте — понятия не имею, — заговорил Цветной магистр после некоторого молчания, — а вот почему я решил, что это Джавинор — это сказать могу. Когда-то и он и Эльва были людьми…

— Это — которая Королева Огней? — вставил Святополк, мимолётно помыслив: «а не остались ли у неё какие счёты с дедом Всеславом?»

— Да, — продолжил Грегин, — и уж кому не знать её повадки, как не бывшему мужу. Они ведь женаты были. И мы вон, с Кар-Ждоном, у них на свадьбе гуляли.

— Давно это было, — заметил Оранжевый магистр.

— Давненько, — согласился Грегин.

Видимо, что-то вспомнилось старому кудеснику. Он усмехнулся, но тут же, поймав нетерпеливый взгляд Святополка, продолжил:

— Так вот, а лет через пятьдесят, — он с некоторым колебанием поглядел на брата — тот наклонил голову, — Эльва, как ярая огнепоклонница и главная жрица храма, заняла место Королевы… А Джав, которому всё это было не по нраву, её бросил… Точнее, попытался. И потом они были то вместе, то порознь.

— Это, я думаю, не удивительно, — заявил Святополк, — оно ведь, Эльва, как я понимаю, дама малоприятная. И даже опасная.

— Это верно, — закивал головой Грегин. — Опасная. И весьма.

— Но зато красивая… — вполголоса, как бы тоже что-то вспомнив, протянул Кар-Ждон.

— Как гадюка! — буркнул Цветной магистр и отвернулся к окну.

— 9 —

— Ну, а Странное место, как оно тебе? — сощурился Кар-Ждон.

— Как ему и положено — странно, — улыбнулся Святополк. — Названию соответствует.

— Мы за вами в зеркало наблюдали, — проговорил Грегин, упреждая молодого князя, уже готового в деталях пересказать все перипетии своего небольшого странствия.

— Значит, всё видели?

— Угу, — промычал Оранжевый магистр. — И как ты с драконом бился, и как Мысляту освобождал, и как с Вязом беседовал. Единственно, Джавинор от нас спрятался.

— И, помимо, ведьмы укрылись, — добавил Грегин.

Правдой было сие (о ведьмах) или же нет — неизвестно. Возможно, почувствовали кудесники, что там — в Пустоши — приоткрылось князю нечто личное, и не стали в оную приватную сферу вторгаться, дабы своего молодого товарища не смущать. А может, и правда, «ведьмы укрылись». Что им стоит?

— Выходит, вы слышали, как лесовик мне про хижину толковал? — отложив сомнения относительно мавок и «приватности», проговорил Святополк.

— Да, — сказал Кар-Ждон. — И про домик нечистый, крайгортами под свою цитадель приспособленный, и про пираусту пресловутую.

— А имя Велеяр вам ничего не говорит? — на всякий случай поинтересовался князь.

— Ты, верно, о своём предке любопытствуешь? — спросил Грегин. — О Велеяре Целителе?

— О предке, — подтвердил князь. — Но какое отношение имел он к целительству — понятия не имею.

— Самое, что ни на есть, прямое, — изрёк достаточно важно старший Шток-Дебр. — Он ведь лечебный факультет в Мадриме открывал.

— Ух, ты! — не удержался от восклицания сын Ратибора.

— Вместе с Оэ-Форном, — прибавил вполголоса Цветной магистр.

— А это?.. — тут же приоткрыл рот Святополк, намереваясь немедленно вызнать что-нибудь о новом персонаже.

— Один из наших, — Кар-Ждон кивнул на брата, — пращуров. А так же Мат-Хара…

— Канн-Щея и Ма-ара, — вставил Грегин, недовольно морщась.

— И их тоже? — удивился молодой воин.

— К сожаленью, — с некоторой печалью пробурчал Оранжевый магистр. — Но мы с нашими… как бы их назвать?..

— Кузенами, — подсказал князь.

— Да, вот именно: кузенами, — потеребив себя за ухо, согласился Кар-Ждон, — не хотелось бы называть наших врагов родственниками… выбрали разные пути.

— Но вернёмся к твоему предку, — перебил неторопливые рассуждения брата Грегин. — Велеяр Целитель — наш старый товарищ. Член братства. С незапамятных времён.

— Мне сказали: он жив, — промолвил Святополк. — Отец Беловод поведал — священник храма Свентовита в Рудане…

— Мы знаем Беловода, — покивал Великий магистр. — Неторный путь прошёл сей муж, участь претерпел нелёгкую, но к свету пробился. А Велеяр… да, он действительно, жив. Но лет десять назад что-то с ним сталось неладно. Словно б жизненные силы его иссякли. И тогда он избрал стезю отшельника…

— И удалился в пещеры, — подхватил Оранжевый магистр. — Куда-то… кажется, в Вамбрию. И впал в транс.

— Ныне говорят: в нирвану, — с некоторой иронией в голосе, уточнил Грегин.

— Ясно, — проговорил Святополк.

Он откинулся в кресле, вытянул ноги, прикрыл глаза. Выспаться бы… перед дорогой… Но надо б порассказать о том, что сам о Велеяре узнал.

— Что тогда предок мой сил лишился — не мудрено, — кое-как подавив зевок, проговорил молодой воин довольно громко — чтобы малость отпугнуть подкрадывающегося Морфея, — Десять лет назад убили моего отца, а книга волшебная — «Воззвание» — что прежде хранилась у него, оказалась у Кирши — падшего ангела, который работал сапожником… Сила нашего рода заключена в книге, — пояснил Святополк. — И пока она у кого-нибудь из нас — Велеяр жив. А когда Кирша умирал, то передал книгу Потыке — бывшему демону, метельщику. А тот уж отдал мне… Вот такая запутанная история…

— Ох, — вздохнул Грегин, не без внимания выслушав сбивчивую речь Святополка, — история всегда запутанна. Иначе, она уж и не история…

— А измышления продажного летописца, — договорил Кар-Ждон.

И беседа чародеев плавно свернула к размышлениям о роли хроникёра в формировании национального самосознания, о превратностях судьбы, о различии и схожести теологических канонов и постулатов у разных народов, о печальной и одновременно возвышенной участи святых аскетов…

И под эти разговоры сын Ратибота незаметно для себя задремал.

— 10 —

Каким только способом не пришлось молодому князю путешествовать в последнее время! И на шарах трёхглазых, и сквозь зеркала, и через «ту сторону». Но такое, чтоб на паруснике, да по реке — это случалось впервые.

Кораблик именовался «Фаро», что на каком-то древнем языке означало «Гордый», и представлял собой усовершенствованную ладью. А идти на нём предстояло, понятное дело, по Нетце, на которой стоял Гринтаун.

Отплыли на зорьке. Попутное течение и паруса, с коими сноровисто управлялись Хынсебен, Капчо и Хохлач, обещали сделать путешествие приятным. И лишь одно омрачало настроение князя — присутствие на борту спесивого Риса Зандера, которого Святополк прозвал «брындиком», что на южно-роцких диалектах означало щёголя или выскочку.

Ни с кем не общаясь, тот стоял молча на носу судна, изображая (как тут же подумалось сыну Ратибора) великого землепроходца, который во главе своей команды бесстрашно отправляется на завоевание какого-нибудь дикого края. К вящей славе своего отечества.

«Ну и ёж тебе в бок», — буркнул витязь и, скинув кольчугу, присоединился к трудам Ашана и стариков, решив заодно малость поднатореть в науке судовождения.

Работа получалась (тянуть тросы и вязать узлы — больше пока ничего не поручали) не сказать, чтоб трудная — силёнкой Святополка Даждьбог не обделил, — но, с непривычки, сложная и непонятная. Оттого-то и переспрашивал он по десять раз, прежде чем что-то сделать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

21

Шарул — город в Арамеке.

22

Попутчика (элийский).

23

Страна Шин расположена далеко на востоке. Пожалуй, никто из роцких туда ещё не забирался. Оттого: «шинская грамота» — это что-то непонятное.