След Локи, или Необыкновенные приключения в мире информации

Олег Самарцев, 2023

Когда обычный школьник встречает таинственного незнакомца с говорящими воронами, он даже не подозревает какие приключения его ожидают! Потому что незнакомец – греческий бог информации Гермес, а вороны – священные птицы Одина Хугин и Мунин, которые пытаются спасти мир от коварного обманщика и манипулятора Локи. В погоне за Локи нашим героям предстоит преодолеть времена и страны, побывать в древнем Риме и средневековой Венеции, встретить блистательного Аретино и сразиться с убийцами-брави, принять участие в штурме Бастилии и сражении при Геттисберге.Книга в увлекательной форме расскажет о главных аспектах современных медиа, поможет разобраться в том, что такое факт и «газетная утка», понять, как влияет на общество «четвертая власть», чем блогосфера отличается от журналистики. Вместе с главным героем читатель научится осторожно относиться к информации, не верить "желтой прессе" и отличать правду от лжи.Иллюстрации и обложка созданы нейросетью Midjourney.

Глава 10. Лифт в вечность

Борис открывает таинственную дверь, попадает в Хранилище Вечности и узнает о коварстве Локи

К двери они подбежали, как к отходящему поезду, хотя та и не думала трогаться с места. Дверь стояла как всегда унылая и обшарпанная, с забитой окурком замочной скважиной на замке. Правда теперь на стене рядом с ней красовалась неизвестно кем сделанная надпись: «Уборщица, вешайся…У меня новый маркер». Надпись была честная, очень искренняя, а корявые буквы действительно написали новеньким темно-синим маркером. Чуть выше, нарисованная небрежным росчерком аэрозоли, краснела полустертая максима «Не потеряйся в том, чего нет»…

— Успели, — с облегчением сказал Гермес, посмотрев на часы, — Быстрее доставай ключ!

Борис порылся в кармане и вытащил ключ, выронив по пути пару завалявшихся мелких монет и кусок сыра. Они упали ему под ноги, но он даже не подумал ничего подбирать, а начал лихорадочно, заразившись необъяснимой спешкой, выталкивать из замка окурок, который никак не хотел выталкиваться и, напротив, все сильнее застревал в темном отверстии.

— Давай я, — нетерпеливо бросил Гермес и в мгновение ока вставил ключ куда надо, со смачным хрустом провернул его два раза, отбросил замок и дверь распахнулась.

За дверью, кроме вновь накопившейся на косяках паутины — судя по всему, Борис был последним, кто попался на удочку директора школы — оказалась совсем не кирпичная стена, а створки очень старого лифта. Такой доисторический лифт Борис видел только однажды, когда был с родителями в гостях у одного пожилого маминого профессора с журфака МГУ, которому они несли на юбилей цветы, бутылку шотландского виски, антикварную книгу и здоровенную коробку конфет.

На створках, которые Борис с удивлением видел теперь перед собой, тоже была целая летопись эпохи, нацарапанная вкривь и вкось чем придется, от гвоздя до перочинного ножика. Лифта здесь быть не могло никоим образом, но размашистая надпись «ЦЕИСКА — чимпион!!!», выглядела достаточно буднично, связывая невероятное с реальностью своей узнаваемой простотой. Слева на стенке лифта одиноко темнела бордовая плексигласовая кнопка, оплавленная хулиганами…

— А куда этот лифт? — не смог сдержать любопытства Борис.

— В вечность… — туманно ответил Гермес и распорядился, — Нажимай, нам следует поторопиться! Спускаться будем довольно долго.

Борис вдавил палец в кнопку. Та немедленно замерцала тусклым светом, а за створками лифта что-то вздрогнуло, вздохнуло, потом загремело и тот час же начал скрежетать и постукивать плохо смазанными шестернями чрезвычайно древний механизм. Дверь с лязгом захлопнулась и лифт рывком тронулся. Спуск длился минут пять и показался Борису бесконечным.

Гермес выскочил из лифта (в него в последнее мгновение со скоростью пули успели залететь невесть откуда взявшиеся вороны), велел пару минут подождать, пока он обо всем договорится и ничего руками не трогать, без него никуда не отлучаться и, главное, ни с кем не разговаривать… И исчез.

Борис с интересом осмотрелся по сторонам. Оказались они в темном и длинном коридоре, похожим на больничный (такие еще кое-где сохранились в старых поликлиниках, со сводчатыми высокими потолками, неровными стенами и вереницей дверей по обеим сторонам). Коридор выглядел ветхим, унылым и даже немного замшелым, этому способствовала и массивность старых дверей, покрашенных белой облупившейся краской и круглые плафоны, редко висящие на потолке. Они теплились тусклым желтоватым светом и практически ничего не освещали, да и горели через один, так что кое-где потолок и вовсе тонул во мгле. На стенах то там, то сям висели советские плакаты, на которых все поголовно призывали к молчанию, сохранению военной тайны и бдительности.

Слева на стенде висело знакомое Борису изображение, где молодая женщина со строгим лицом в красном платке, похожая на очень старомодную учительницу, прикладывала палец к губам. Под ней наискось шла строгая надпись: «Болтун находка для шпиона». Дальше висел плакат, на котором симпатичный офицер, на его поясе красовалась кобура револьвера, открывал сейф и был он какой-то взъерошенный, острожный и взволнованный. При этом надпись строго требовала: «Храни государственную тайну».

С другой стороны коридора на очередном постере пара очень несимпатичных граждан — один лысый с расхристанным портфелем, из которого беспорядочно высыпались наверняка очень важные документы, а другой с немного диковатой шевелюрой, беспечно болтали о чем-то секретном и важном. Из-за угла их подслушивал подозрительный тип в шляпе «стэнтон» с блокнотом и шариковой ручкой в руке. При этом, он оттопыривал свое неестественно громадное ухо ладонью, чтобы лучше слышать. «Болтовня, сплетни — на руку врагу» предупреждал этот плакат.

Борис болтать не с кем не собирался, тем более, кроме воронов тут никого и не было. И отлучаться здесь никуда не хотелось. Безлюден был коридор, и перспектива его нечувствительно терялась, уходя в в темноту. Гермес появился как всегда неожиданно.

— Предупреждаю сразу, ничему не удивляться и без меня никуда ни шагу, — сказал он, строго поглядывая на Бориса, будто подозревал того в склонности к побегу.

— Больно надо, — отозвался Борис, которого подобные интонации всегда раздражали, — А где это мы? Музей какой-то? Или больница?

— Пожалуй, что музей, — неуверенно ответил Гермес, — Скорее хранилище… Хранилище Вечности, сектор Информации. Здесь с начала времен хранится всё, что помогало человеку общаться, хранить и передавать знание, сведения, общаться на расстоянии и так далее..

— И что мы здесь будем искать? — поинтересовался Борис, который справедливо полагал, что приключение могло начаться и повеселее.

— След Локи, разумеется, — деловито пояснил Гермес, — Понимаешь, разрушительная сила Локи так велика, что на всём, с чем он соприкасается неизменно остается едва заметный след. Что-то вроде злой ауры, если ты меня понимаешь…

— Понимаю.

В этот момент Борис с удивлением заметил, что вокруг стало намного светлее в пустых, однотонно покрашенных стенах, стали появляться широкие окна с облупленными, но очень основательными деревянными рамами выше человеческого роста. Странно было то, что из одних окон падал яркий солнечный свет, в других алым пылало закатное солнце, а в третьих серебристо сиял лунный свет. У первого же окна Варвара застыл как вкопанный.

За окном, хотя Борис полагал, что они находятся глубоко под землей, был отчетливо виден невероятно красивый пейзаж. Поле и роща, залитые утренним светом, уходили вдаль к высоким, теряющимся в дымке и поросшим зеленью холмам. Прямо за окном возвышались руины древнего храма. Приблизившись к пыльному стеклу Варвара с удивлением увидел что тянутся они сколько хватало глаз, а вдалеке высился то ли город, то ли просто нагромождение античных строений. Там грудились нагромождения каменных лестниц, пилястров и контрфорсов, по которым неторопливо брели — непонятно вниз или вверх — вереницы людей в тогах, туниках или в мешковатых балахонах. Кроме них сновало там множество самых разнообразных существ необычайного вида — люди с головами зверей и птиц, птицы и звери с человечьими головами, и даже совсем ни на что не похожих. И все они деловито перемещались туда и сюда, явно занятые важными делами.

— Ух ты! — закричал восхищенно Борис, — Что это?

— Это то самое, во что ты категорически верить не хочешь, — пояснил Гермес, — Мир древних богов, мой мир, если тебе это интересует…

Варвара повернулся на его голос и вдруг понял, что Гермеса рядом уже нет. Зато он оказался там, за окном у развалин. Теперь Гермес сидел на каменной балюстраде древнего храма, в широкополом петасе¹⁰ и талариях на босу ногу (сандалии при этом довольно лениво хлопали крыльями), с жезлом-кадуцеем¹¹ в левой руке, на котором переплелись и тянулись друг к другу два извивающихся змеиных тела, а на его плече, вцепившись в неизвестно откуда взявшуюся на нем белоснежную тунику сидел Хугин и довольно ухмылялся. За колоннами храма по балюстраде важно расхаживал антрацитовый Мунин.

Гермес помахал Борису и, явно чувствуя себя в своей тарелке, обвел руками безбрежное пространство мира богов. Он с наслаждением вдыхал кристально чистый воздух.

Борис закрыл глаза, потряс головой, а когда открыл их, Гермес уже оказался рядом и с удовольствием разглядывал пейзаж за окном, облокотившись на широкий подоконник. Почему-то он больше не торопился.

— У каждого человеческого деяния всегда были свои боги, — с ностальгией сказал он, — Были боги-лекари и боги-ремесленники, боги войны и боги земледелия. Искусства и науки, зодчество и поэзия — все что требовало порядка, организации, развития и было необходимо людям управлялось особыми богами…

— И информация? — спросил Борис.

— И информация… Боги, управлявшие информаций, очень и очень древние, возможно, древнее всех остальных… Мы тысячелетиями выстраивали всё так, чтобы вы научились познавать окружающий мир и запоминать информацию, записывать ее, хранить и передавать из поколения в поколение. Мы учили вас обращаться с информацией уважительно и аккуратно, доверять ее только надежным и проверенным людям. Мы учили вас писать письма и летописи, научные трактаты, мудрые книги, поэмы, хроники, хранить в памяти ваши ошибки и достижения, рассказывать о самом важном, избегая преувеличений, домыслов и лжи…

Он помолчал немного, покачивая головой, а потом с ностальгией продолжил:

— В целом, у нас долгое время это получалось неплохо, пока информация была лишь одной — важной, но не основной частью вашего мира…

— Так вы тут, получается, не один с информацией работаете? — растерянно вымолвил Варвара, показывая рукой на божественный город.

Гермес утвердительно кивнул.

— Ну, разумеется, не один. Как ты полагаешь, можно ли доверить такое серьезное дело как информация, кому-нибудь одному… Конечно нас было очень и очень много, даже больше, чем ты можешь себе представить. И без дела никто не сидел, у каждого много смежных специальностей, но информация — это самое увлекательное занятие даже для богов…

— И они тоже? — с любопытством спросил Борис, кивая на воронов, которые, расхаживая по подоконнику, важно поклонились.

— Ну, они-то — в первую очередь, — охотно пояснил Гермес, — Наверное, они первые профессионалы в нашем нелегком деле.

— Ага, — догадался Борис, с уважением глядя на воронов, которые внимательно прислушивались к словам Гермеса, — это вроде божественной пресслужбы?

— Гораздо, гораздо важнее! Они летали над всеми существовавшими тогда мирами и каждый день возвращались в Асгард к Одину, садились ему на плечи и рассказывали все что видели или слышали, ну а он уже принимал соответствующие решения… За это Один их оберегал и наградил способностью говорить…¹²

— Да, — каркнул в ответ Хугин, — работенка была, не соскучишься… Зато хозяин хороший, авторитетный, и покормить никогда не забывал…

— И что же, вы так и летаете до сих пор? Сейчас ведь уже беспилотники есть, да и возраст у вас…почтенный… — озадаченно и как-то некстати брякнул Борис.

— Так и летаем… — скосил на него глаза Мунин.

Гермес пояснил:

— Почти у каждого верховного божества был личный бог-вестник, а как же иначе, как узнать, что происходит в мире или отдать людям указания и приказы, а когда случится, то и покарать виновных? Вот и я тоже…

–Ну да, — не удержался от сарказма Варвара, — К папе пошли работать…

Гермес пожал плечами, но промолчал, и они пошли дальше. Шли они долго вдоль нескончаемых стен, иногда останавливаясь у больших окон. Вот в одном из них пролетела легко одетая девица с красивым, но лукавым лицом и приветливо помахала Гермесу. Тот помахал ей в ответ.

— Это юная Гна, — пояснил он, — богиня-посланница любимой супруги Одина Фригг, девица с таким острым язычком, что довести могла кого угодно. Как и Локи, она умеет всё так повернуть, что черное примешь за белое, а белое за черное, мастерски владеет искусством иллюзии, но чаще всего лукавой, чем злой…

— Харрр, — неожиданно перебил Мунин, и показал через стекло клювом на какую-то огромную птицу, похожую на собаку-мутанта, что сидела на огромном дереве у самого горизонта, — Смотрите — Симург¹³! Вот кто всегда был порядочный парень. Недаром его звали вещая птица справедливости и счастья…

— Ага, — поддакнул Хугин, — Только выглядит как-то неважно — не то сокол, не то пес.

У очередного окна Борис невольно остановился и приник к стеклу. Там занималась утренняя заря. Мимо него неслась на сияющих крыльях прекрасная — другого слова и не подберешь — богиня в розоватой, цвета утренней зари тунике, золотоволосая и с необыкновенно одухотворенным лицом. В её руках золотом блестел небольшой жезл с переплетенными змеями, точь в точь похожий на кадуцей Гермеса.

— Родственница нашего Трикефала, Ирида… — пояснил Мунин, — Весьма добродетельная девушка, да еще и красавица…

— Ирида… Богиня-радуга… — улыбнулся Гермес, вспоминая коллегу с явным удовольствием, — Вестник моей приемной матушки Геры… Зевс ее очень ценил, частенько и сам давал поручения и даже подарил ей такой же как у меня кадуцей… Мы долго работали вместе, потом как-то разошлись…

Борис понимающе закивал.

— Тогда многие меняли профессию, — пояснил Гермес, — Время было интересное, человечество стремительно развивалось, нужно было поднимать образование и науки. Некоторые коллеги стали богами мудрости, познания, ну и так далее, хотя по сути дела — это та же самое…

Они остановились возле очередного стрельчатого окна, за которым простирался величественный город с белоснежными храмами и площадью, выстланной огромными мраморными плитами, отполированными до зеркального блеска.

Гермес показал на благородную женщину в длинной тунике, ниспадающей волнами до самой земли. Она держала в руках пергаментный свиток и что-то втолковывала толпе слушателей, которые благоговейно ей внимали и непрестанно записывали услышанное в длинные свитки и восковые таблички.

— Вот, к примеру, моя вечно воющая сестренка — Афина — прокомментировал сцену Гермес, — Однажды взяла и бросила войну, всю эту свою стратегию и тактику, перестала общаться с грубыми солдатами, постоянно размахивающими мечами, сняла бронзовый шлем и стала покровительствовать искусствам и ремеслам… Правда не в одиночку — образование требует, как ты понимаешь, системы и профессионального педагогического коллектива¹⁴.

— Понимаю. Педагогический коллектив. Очень понимаю! А Локи тоже работал с вами? — вернул Гермеса поближе к теме Варвара, которому хотя и импонировали подобные корпоративные воспоминания, поскольку мало отличались они от воспоминаний родителей, но дело было прежде всего.

— Да, к сожалению… Правда не долго и довольно скверно — кивнул головою Гермес, — Впрочем, Локи и без того успевал буквально везде, особенно там, где можно было смошенничать, обмануть или разбогатеть.

— Личные счеты? — язвительно поинтересовался Варвара.

Гермес едва не поперхнулся и энергично отмахнулся.

— Вовсе нет, мне лично он ничего плохого не сделал. Мы даже не пересекались, поскольку в ту пору, когда он появился на свет, я информацией уже не занимался. Меня тогда интересовали алхимия и астрология. Впрочем, я о нем много слышал. Все без умолку рассказывали о том, что Локи со своими пакостями и проделками основательно всем надоел. С ужасом вспоминаю, чем все это закончилось!

— Чем?

— Ничем хорошим, можно сказать трагедией… Локи сумел обмануть весь мир и всех богов разом, включая Одина.

— Как это? — поинтересовался Варвара, а, Гермес, посмотрив на часы, вдруг заторопился и увлекая спутников вперед на ходу пояснил:

— Однажды верховный бог Один послал своего вестника Хермонда на волшебном коне Слейпнире в Хельхейм, царство мертвых, чтобы спасти оттуда своего сына Бальдра, которого незадолго до этого убили как раз из-за очередного обмана Локи. Разумеется, чтобы оживший Бальдр не раскрыл, как Локи привел его к смерти, обманщик увязался вслед за гонцом. Локи во что бы ты ни стало нужно было сорвать затею Одина и миссию его посланца. Живой Бальдр был для него смертельно опасен. Представляешь, какую изобретательность проявил Хермонд, чтобы убедить злобную Хель, повелительницу подземного царства, вернуть Бальдра в мир живых?! Договорились, что если Бальдра станет оплакивать весь мир, то Хель отпустит его к отцу. Сделать это было несложно, поскольку покойного Бальдра все любили и без того горевали о его смерти. И что, ты думаешь, сделал Локи? Пока все живые существа на Земле скорбели по погибшему Бальдру и плакали, он прикинулся великаншей (он вообще легко перевоплощался в женщин) и со смехом отказался горевать!!! Договор оказался не выполнен, и Хель оставила Бальдра в царстве мертвых…

— Вот ведь изворотливый тип! — искренне возмутился Борис. — И что было потом?

— Потом обман раскрыли, Один жутко разгневался, а Локи попытался скрыться. Но его успели поймать, выгнали с позором из небесного города Асгарда и навечно приковали к скале, приставив к нему в качестве дополнительного наказания здоровенную змею, чтобы та вечно терзала предателя своим ядом…

Гермес помолчал и с горечью добавил:

— На какое-то время всем стало спокойно. Можно сказать, все вздохнули с облегчением. Но вот сравнительно недавно Локи сумел сбежать, и, сам понимаешь, теперь есть о чем теперь беспокоиться уже вам… Такому манипулятору и обманщику, как Локи, в вашем мире есть, где проявить свой криминальный талант…

Коридор, наконец закончился и в конце него возникла гигантская дверь. Гермес остановился.

— Постарайтесь поменьше болтать! — предупредил он всех строгим тоном и особо добавил для воронов, — А вы вообще сделайте вид, что вас не существует… А то все так затянется, что и до скончания века закончить не успеем…

И он изо всех сил налег плечом на створку двери. Краем глаза Варвара увидел, что в самом низу, у её основания чем-то острым был нацарапан знакомый символ — словно из каменных плит пола выпирали острые сучья старого корня. Это была перевернутая руна Ансуз, знак Локи. В этот момент, створки, скрипя, распахнулись и Гермес, не дав Борису сказать ни слова, увлек спутников в черноту, открывшуюся впереди.

Примечания

10

Петас — довольно распространенный в Древней Греции головной убор в виде широкополой шляпы из кожи, войлока или плетеной соломы для защиты от солнца, который носили пастухи, охотники или путники в дальней дороге.

11

Кадуцеем или кериконом называли жезлы вестников и глашатаев в Древней Греции и Древнем Риме, который по легенде обладал способностью примерять противников. Навершием кадуцея служило символическое изображение крыльев, а вдоль него переплетались две змеи, олицетворяя двойственность мироздания. До сей поры, со времен алхимиков изображение кадуцея считается символом медицины, хотя вероятнее всего, ошибочно. Дело в том, что он похож на посох Асклепия — на нем только одна змея, которая по легенде обвилась вокруг посоха великого врачевателя, когда он шел во дворец Критского царя Миноса, чтобы воскресить его умершего сына. Символ широко использовался в средние века алхимиками, а в наши дни символизирует таможенную службу в память о том, что Гермес — владелец кадуцея был еще и богом торговли.

12

В эпосе «Старшая Эдда», сам Один в обличии странника Гримнира рассказывает под пыткой конунгу Гейррёду о воронах весьма тепло и уважительно: Хугин и Мунин\ над миром все время\ летают без устали;\ мне за Хугина страшно,\страшней за Мунина,\вернутся ли вороны! — перевод А.Корсун

13

Симург — вполне легендарный персонаж древних иранских эпосов. Это мудрая и вещая полуптица с головой и лапами большой собаки. Часто Симурга называли царем всех птиц и «птицей с вершины горы». Считалось, что Симург знает всё обо всех эпохах — в прошлом, настоящем и будущем, трижды был свидетелем гибели и творения мира. Он так же могуч, как легендарная птица Рух и так же возрождается из огня, как волшебная птица Феникс.

14

На самом деле богов информации, знаний, науки и образования было великое множество во всех религиях народов мира. В Древней Греции кроме Афины за знания отвечали Мети́да и Мнемозина, в Индии вообще едва ли не весь божественный пантеон — Акашагарбха, Лакшми, Кшитигарбха, Сарасвати, Ганеша, Манджушри и Ханума́н, в Египте — мой дальний родственник Тот, а еще Сешат, Аммаат и Сиа, у шумеров и вавилонян — Набу и Энки, в Европе — Браги, Бригитта и Вар, в Японии Окунинуси и Тэндзин, в Армении — Тир, в Китае — Чжи-нюй. И этот список далеко не полон.